Айрин Серпента
Смерть – только начало
Скай придвинулся ближе, и палец Керри на курке пистолета побелел. Мужчина поспешно сделал шаг назад.
– Идиотка! – с досадой пробормотал он. – Подумай – я знал о том, где ты и чем занимаешься, ещё два года назад. Если бы я был кровавым маньяком, которым ты меня представляешь, разве я стал бы ждать так долго, чтобы убить тебя?
– Я не хочу стрелять, Скайлер, но, полагаю, мне придётся это сделать. Ты не должен был разыскать нас.
– Нас? – Скай Уидден нахмурился. – Кого это «нас»?
– Это неважно, – Керри сделала жест рукой, будто отодвигая от себя что-то дурно пахнущее и вообще неприятное.
– Меня интересует только одно: когда ты уйдёшь?
Скай блеснул в усмешке крепкими зубами:
– И ты сразу перестанешь бояться меня? Ведь с этими маньяками не угадаешь – где они спрячутся и когда нападут. А если я поселюсь в шкафу в твоей спальне, выжидая возможности застать тебя врасплох? Я повалю тебя на кровать, привяжу руки и ноги ремнями и, вознеся молитву Паломе, с помощью заостренного камня вырву сердце… Кстати, как себя чувствует твое сердце? – мгновенно переходя от запугивающего тона к искренне озабоченному, спросил Скай. – Ты по-прежнему принимаешь лекарства против отторжения?
– Нет, – Керри покачала головой, не сводя с него глаз – и пистолета. – Врачи говорят, всё в порядке. У меня есть шанс прожить такую же долгую жизнь, как живут все нормальные люди.
– А дети? – короткий шаг вперед. – Ты бы хотела иметь детей, Керстен?
– Детям нужен отец, – женщина ловко обошла эту тему. – У меня не было человека, которому я могла настолько доверять.
Лицо Ская стало отталкивающе-холодным.
– Ходят слухи, что ты уже встретила его, Керстен. Собираешься покончить с одинокой жизнью?
– Через три недели и два дня, – вежливо информировала его мисс Лайт. – Хорошо, что мне будет на кого оставить дела на время медового месяца. Впрочем, активную деятельность сразу после показа будет вести только отдел заказов и продаж. Все остальные разбредутся по отпускам. Тебе останется только сидеть в офисе, вытянув ноги, и поплёвывать в потолок.
– Ты этого не сделаешь, дорогая моя.
– Да неужели, милый? – с преувеличенной наивностью Керстен захлопала ресницами. – Как ты можешь быть настолько жестоким, чтобы лишить меня законно заработанного отпуска?
– Дело не в отпуске, Керстен, а в его виде. У тебя не будет медового месяца с мистером Филиппом Макберном, потому что не будет и самой свадьбы.
– У меня будет всё, что я захочу! – грубо парировала Керри. – А если тебе так не терпится кем-то покомандовать, купи себе зеркало. И запомни: я скорее закрою свой Дом моделей, чем позволю тебе принижать всех этих замечательных людей, с которыми я работаю.
Быстро шагнув вперед, Скай Уидден небрежным жестом отвел в сторону дуло пистолета, нацеленное на него.
– Всё, что мне требуется от Дома моделей Лайт, это его ведущий дизайнер. Попутно я сделаю эту фирму такой же прибыльной, как и прочие предприятия, акциями которых я владею. Впрочем, у меня есть одна идея, и мне хотелось бы обдумать ее на досуге. До дня твоей презентации я буду отсутствовать по делам. Но я оставлю тебе номер своего пейджера, в случае трудностей ты всегда сможешь позвать меня. Хотя ты и изменилась, но женщина всегда остаётся женщиной…
Керри Лайт перестала слушать его бормотание. Она-то изменилась, но нисколько не изменился он. Как тогда, миллион лет назад, на острове, он пытался внушить ей зависимость. Но он забыл, с кем имеет дело – не с глупенькой, обожающей его Керстен Игрейн, а с Керри Лайт, с хищницей. Этот фокус у него больше не пройдёт. В день, когда Керри сама вбила первый гвоздь и продала первое платье, она перестала зависеть от мужчин.
– Пока это всё, – Скайлер размашисто написал на листе бумаги, прикрепленном к чертежной доске, черным маркером номер пейджера. – Я вылечу сразу после твоего вызова – ты знаешь, у меня личный самолет. А что касается глупейшей идеи со свадьбой, выбрось ее из головы. И мистеру Макберну посоветуй то же самое.
– Всенепременно, повелитель, – язвительно поклонилась Керри.
Скай внимательно посмотрел на нее.
– Бунт? Вот это напрасно. Я знаю себя в гневе, Керстен, и настоятельно рекомендую тебе не пытаться этого испытать.
– О! – наигранно обрадовалась женщина. – А я-то всё гадала, когда маньяк начнет действовать!
Скайлер рассерженно выдохнул.
– Керстен Игрейн Уидден, если к моему возвращению твоя помолвка не будет расторгнута, ты сильно об этом пожалеешь. Я обещаю. Так что подумай. А еще лучше сообщи мне о своем решении на пейджер, – он махнул в сторону исписанного листа. – До встречи через три недели, дорогая.
С застывшей улыбкой на губах Керри Лайт проводила его до двери. Этот день должен войти в анналы истории как самые неудачные двадцать четыре часа за всё существование человечества. Разговор с Анной-Мэй, а потом Уидден с его безумными требованиями… Он, несомненно, был сумасшедшим, но странное дело – она его больше не боялась. Опасность, которой ты сумел заглянуть в лицо, перестает пугать и заставляет думать. По правде говоря, ей стало наплевать на всех маньяков. Сейчас она готова была сразиться с акулой голыми руками и победить. Пусть только Скайлер Уидден не думает, что она его боится…
По пути к раскрытому окну Керри Лайт захватила с чертежной доски тот самый лист ватмана, на котором оставил автограф сам Скай Уидден. Стоя у подоконника, Керри задумчиво покрутила лист еще раз…
Что за странные атмосферные явления! Крупные белые хлопья кружились вокруг него. Вроде бы метеорологи не предсказывали снега и града в этот ясный день августа. Хлопья падали к его ногам и не таяли. Скай наклонился пониже, чтобы рассмотреть их. Бумага? Очень плотная, тяжесть ее тянула кусочки к земле. На одном из обрывков Скай разглядел лихой росчерк – характерную черту его подписи. На другом – цифры 3 и 9. На третьем…
На третьем ему всё стало ясно. Скай Уидден задрал голову кверху. В раскрытом окне третьего этажа стояла глава Дома моделей Лайт и с вызывающим видом продолжала крошить на мелкие снежинки лист ватмана. «Снегопад» был явно нацелен на его голову.
– Не-на-ви-жу, – одними губами проговорила Керри Лайт перед тем, как захлопнуть половинки окна.
Могла бы обойтись и без мелодрамы, цинично думал, садясь в машину, Скай. Он ей не нужен? Ерунда. Его покровитель дьявол обещал ему, что Керстен никогда больше не скажет эти слова.
Глава 16
За десять дней до официального представления коллекции «Зима Керри Лайт» поведение Джой Доув Лайт стало настолько вызывающим, что ее мать отложила тома бухгалтерского баланса и попыталась поговорить с нею.
– Джой, солнышко, иди ко мне. Посидим рядом, как раньше, поболтаем.
За письменным столом девочка, высунув от усердия язык, раскрашивала цветным мелком черно-белые комиксы. На призыв матери она не отреагировала.
– Джой! – громче повторила Керри. – Иди ко мне.
– Что, прямо сейчас? – дочь недовольно насупилась. – Ты же меня не замечала неделями, а теперь захотела стать идеальной мамочкой. Я занята.
– Джой Лайт, – голос матери был обманчиво мягким, – если я тебя до сих пор не порола, это не значит, что я не могу этого сделать вообще.
– Какая ты злая, мама! – девочка отшвырнула от себя альбом.
Слова эти поразили Керри в самое сердце. Она посмеялась бы над ними, если бы Джой сказала такое в шутку. Но дочь была серьезна, как никогда. Она действительно так думала.
– Джой, дорогая, чем я заслужила это?
Дочь повернулась к ней лицом. Нижняя губка ее дрожала.
– Я не хочу, чтобы Филипп переезжал к нам жить. Я хочу папу.
– Но, Джой, солнышко, – Керри в растерянности уставилась на дочь, – ты не говорила мне, что тебе не нравится Филипп.
Джой Лайт посмотрела на нее со снисходительной досадой, будто на глупого ребенка, которому всё приходится объяснять по два раза.
– Мне нравится Филипп. Пусть он приходит в гости. А я хочу своего папу.
Керри закрыла лицо руками. Восемь лет она не хотела думать о том, что ответит, когда ее ребенок однажды спросит про своего отца. Но этот момент настал, и что делать теперь? Проще простого сказать Джой, что ее отец был великим героем, суперменом, и погиб, сражаясь за счастье миллионов. Проще простого – но не сейчас, когда Скайлер Уидден подобрался к их тайне так близко. Стоит этому негодяю один раз поговорить с доверчивой, впечатлительной Джой, и Керри Лайт потеряет дочь навсегда.
– Извини, дорогая, – твердо проговорила она, – но я не могу предоставить тебе твоего отца. Я не знаю, где он.
Это было отчасти правдой – Уидден уехал из Монреаля по своим делам, и Керри не имела ни малейшего понятия, в какой части света он находится. И не хотела этого знать. Она нисколько не сожалела о том, что уничтожила номер его пейджера. Может, где-нибудь в темном переулке Марселя или Нью-Йорка бандиты оценят толщину его кошелька по заслугам, а Уидден станет сопротивляться и…
– Мама, расскажи мне о папе, – настаивала Джой.
– Вот еще! – непедагогично взвилась Керри Лайт, вырванная из своих мыслей. – Забудь, пожалуйста, дорогая. У тебя нет отца. Твоим папой станет Филипп, когда мы поженимся.
Почему-то мать с дочерью даже между собой никогда не называли будущего мужа Керри уменьшительными, дружескими именами – Липпи или Фил. Он был Филипп Макберн, доктор права, дипломированный адвокат. Приятный, сдержанный человек тридцати девяти лет, с хорошими манерами.
– Мама, а тебе нравится Филипп? – Джой осторожно присела рядом с матерью на диван. Прижав дочку к себе, Керри печально улыбнулась.
– Наверное, нравится. Но он должен нравиться и тебе, ведь он станет твоим папой.
– Филипп не захочет меня, – Джой совсем по-взрослому вздохнула. – Все мужчины хотят собственных детей. У тебя будет ребенок от Филиппа?
Керри вздрогнула всем телом.
– Нет, – нервно рассмеялась она, – не думаю. Во всяком случае, не сразу.
– Ну понятно, – Джой нахохлилась, словно курица, у которой отобрали червяка. – Меня тут же отправят в интернат и забудут, что я вообще жила.
– Джой!
– Скажешь, неправда? Правда. А вот мой настоящий папа никогда…
– Да что ты заладила – папа, папа! – теряя терпение, закричала Керри Лайт. – Что ты знаешь о своем папе?! Мы обе не были нужны ему даже на столько!
Она показала дочери большой и указательный пальцы, расстояние между которыми составляло три миллиметра. Губы Джой задрожали.
– Почему? – упрямо спросила она.
Керри почувствовала усталость. Рука ее гладила густые темные волосы дочки. Такие красавицы, как ее Джой, рождались нечасто. Сама того не зная, девочка удивительно была похожа на Ская цветом кожи, формой лица и разрезом глаз. Ее часто принимали за китаянку, но, с точки зрения Керри, в Джой не было отличающей эту нацию плоскости черт, не говоря уже о кривых ногах. Однажды случайные знакомые спросили Джой Доув, не родилась ли она на Гавайях; Керри этот вопрос поверг в смертельный ужас. Правда лежала совсем рядом. К счастью, Джой тогда была слишком мала, чтобы запомнить смятение матери.
– Твой отец, дорогая, был из той породы мужчин, которые на лету, мимоходом, разбивают женские сердца и даже не успевают порезаться об осколки – так быстро они упорхают. Они никого не любят, эти мотыльки, и ни в ком не нуждаются. Они не способны оценить и сохранить чужую любовь, они…
– Ты его всё еще любишь, да, мама?
Иногда Джой своей нечеловеческой интуицией пугала Керри.
– Твоего отца? – Керстен не стала притворяться, что не поняла. – Не знаю. Я не видела его много лет. Ты даже тогда еще не родилась.
– И он уже не любил меня? – недоверчиво переспросила Джой. – Он, что, ушел из-за того, что я должна была родиться?
Керри понимала, что если она сейчас ответит «да», Скаю Уиддену будет практически невозможно наладить с дочерью контакт. Джой не простит ему неприязни к еще не рожденному ребенку. Но она, Керри, постарается, чтобы этой встречи не произошло; а значит, не стоит лишний раз брать грех на душу.
– В его планы не входило рождение детей, – она ограничилась полуправдой. Скай, вероятно, опасался причинить ей боль, если из-за перенесенной операции она оказалась бы не в состоянии родить ребенка; поэтому эту тему они обходили стороной. А может, он просто не был заинтересован. В его голове и сердце царила только погибшая Палома.
– Понятно, – стоя у стола, Джой Лайт старательно собирала в коробку разноцветные мелки. Она не поднимала головы, и из круга света доносилось только громкое сопение. Было похоже, что Джой потихоньку плачет, глотая слезы, чтобы не расстраивать мать.
– Нам с тобой и так неплохо, правда, мама? Конечно, из-за Филиппа всё станет по-другому. Я уеду в интернат…
– В пансион, дорогая, – поправила дочь Керри. – И я записала тебя туда не потому, что выхожу замуж за Филиппа. Солнышко, я всегда на работе. Мне некогда кормить тебя обедами и учить. А миссис Уинтерс уже не может заменить всех необходимых для девочки твоего возраста учителей. Кроме того, я хочу, чтобы у тебя были подруги. А каждую пятницу я буду забирать тебя домой и отвозить обратно утром в понедельник. Всё наладится, вот увидишь, моя дорогая.
– О, мама, я так люблю тебя! – Джой бросилась Керри в объятия. Молодая женщина крепко прижала дочь к себе.
– Джой, голубка моя, нас никто не разлучит с тобой, я обещаю.
Глава 17
Сидя на диване, Филипп Макберн внимательно наблюдал за своей невестой. Керри сегодня нервничала. Это было заметно по рассеянному взгляду ее карих глаз, по беспорядочным, суетливым жестам. Но Филипп был доволен, что, даже будучи расстроенной, Керри оделась с обычной своей тщательностью, а не расхаживает по дому, как его бывшая жена, в изношенном халате, закатывая глаза и хватаясь за голову.
– Керри, – своим приятным, негромким голосом проговорил Филипп, – тебя что-то беспокоит?
Остановившись в своем хождении по комнате, женщина посмотрела на него.
– О, прости, Филипп! Я не внимательна к тебе, да? Даже не предложила выпить…
– Каждый имеет право на плохой день, – но в действительности Филипп Макберн был поражен поведением Керри. Она не часто оставалась ночевать у своего жениха, но вела себя всегда так, словно никакого собственного дела у нее не существовало. Их разговоры были о Филиппе, его успехах, его сложностях, его планах на будущее.
– Если бы день, – Керри невесело рассмеялась. – Эта черная полоса продолжается уже почти три недели.
– После появления у тебя нового партнера?
Керри Лайт сильно вздрогнула и резко повернулась к жениху.
– Откуда ты знаешь?
– Но, дорогая, – Филипп развел руками, – я же не глухой. И я читаю газеты. Но расспросить тебя подробнее никак не подворачивалось случая.
«Еще бы, – язвительно подумала Керри, – ведь двадцати четырех часов в сутках явно недостаточно, чтобы наговориться о Филиппе Макберне». Но женщина тут же устыдилась не характерной для себя вспышки.
– Ты прав, Филипп, прости, – она кротко опустила глаза.
С первого дня, когда их отношения из деловых начали перерастать в нечто более личное, они вели и ощущали себя как супруги с тридцатилетним стажем. Казалось, они были знакомы всегда. Керри подсознательно чувствовала, что Филипп не нуждается в неожиданных ласковых прикосновениях или в произнесенных на ухо страстных словах. Предпринятая ею однажды попытка поворковать по телефону о проведенной вместе ночи вызвала у него лишь раздражение, что Керри отвлекает его своими эмоциями от ненаглядных бумаг. Экономка, чтобы готовить и держать одежду в порядке, у Филиппа Макберна уже была, и единственное, в чем он нуждался – это привлекательная жена представительского уровня. К мысли, что эта женщина растолстеет и опухнет, вынашивая его ребенка, Филипп относился едва ли не с отвращением. Керри это вполне устраивало. Ребенок у нее уже был, а в чувствах после прожитых в одиночку лет она нуждалась еще меньше Филиппа. Они не называли друг друга «любимая» или «дорогой» – к чему эти сопливые нежности, если знаешь партнера не хуже себя самого? Решение их вступить в брак не осложнялось никакими дополнительными условиями. Керри знала, что Филипп будет хорошо относиться к Джой; а адвокат мог быть уверен, что жена не станет помехой его карьере. Наоборот, возможность упомянуть в подходящей компании, что женат на законодательнице женской моды Канады, дорогого стоила. Можно сказать, что они оба заключили удачную сделку.
– И все-таки, Керри, – получив свой бокал с единственной за день, как было заведено, порцией виски, Филипп решил вернуться к прежней теме, – тебя что-то беспокоит. Не хочешь мне рассказать?
– Извини, Филипп, – Керри в замешательстве поправила волосы, – только, по-моему, это дело не стоит выеденного яйца. Ну да, мне «повезло» обзавестись новым компаньоном. Мне этот Уидден нужен, как прошлогодняя листва, но Анна-Мэй поступила нечестно, продав ему свои акции.
– Мы можем подать на нее в суд, – сразу последовало предложение профессионала. – Ты обладала преимущественным правом покупки, если только не отказалась от него в письменной форме. Как моей невесте тебе моя помощь обойдется дешевле.
Забыв про одолевающие ее мысли, Керри весело рассмеялась.
– Что мне в тебе нравится, Филипп, так это твой профессионализм. Любовь – отдельно, а гонорары за консультации – отдельно.
Макберн слегка улыбнулся.
– Никогда не следует упускать возможности заключить хорошую сделку.
– Так же думает и мой новый компаньон, – вздохнула Керри. – Он уверен, что у моего Дома большое будущее, и не собирается продавать акции мне. Я не отказываюсь судиться с Анной-Мэй, Филипп, но боюсь, что Уиддена победить нам будет сложнее. За ним стоят огромные деньги и власть.
Филипп Макберн нахмурился.
– Да. Я читал про твоего Уиддена…
– Он не мой, – ровным голосом поправила жениха Керри.
Филипп удивленно поднял брови.
– Я имел в виду только ваше партнёрство. Что ты так разволновалась?
Керри с грохотом поставила на письменный стол бокал.
– Что бы ты ни имел в виду, Филипп, но Скайлер Уидден – не мой. Одно его имя заставляет меня трястись от злости! Я ненавижу, ненавижу… – Керри закрыла лицо руками, и из-за этого Филипп едва не пропустил ее слов, произнесенных шепотом, – …и боюсь.
– Дорогая моя, в Уиддене нет ничего особенного – он просто смертный человек. Но, говорят, довольно жестокий. Я не завидую его жене…
Керри Лайт глянула на жениха совершенно безумными глазами:
– Что ты сказал о его жене?!
Филипп Макберн был потрясен ее бурной реакцией.
– Керри, ты хорошо себя чувствуешь?
– Что ты сказал?
– Практически ничего. Я не завидую его жене, – повторил Филипп.
– Да, но… почему ты это сказал? Ты знаком с женой Уиддена? – сердце Керри по-прежнему колотилось, как бешеное, женщину всю трясло. Неужели Филипп догадался, что когда-то давно она и Скайлер…
Адвокат пожал плечами.
– Да я это просто так сказал, для красного словца. Я вообще не знаю, женат ли Уидден. Никто ничего не знает о нем.
– Понятно, – Керри приложила правую руку ко лбу. – Знаешь, мне действительно нехорошо, Филипп. Если бы ты мог…
На письменном столе приглушенно зазвонил телефон.
– Керри Лайт слушает, – совершенно измученным голосом пробормотала в трубку дизайнер.
Наблюдая за невестой, Филипп был поражен переменой в ее облике – Керри неожиданно села прямо, глаза ее засверкали сдержанным до поры бешенством.
– Это ты! – крикнула Керри в трубку. – Как ты посмел звонить мне домой?! И откуда ты знаешь этот номер…
Собеседник проговорил что-то, заставившее Керри замолчать. Некоторое время она, по-прежнему кипя, слушала. Ее раздражение прорывалось в упрямом покачивании головы.
– Мы уже обсуждали… нет… говори, что хочешь… нет, не страшно. Представь себе, я огородных пугал не боюсь… Ха-ха!.. Да пошел ты в задницу, Уидден! – женщина с грохотом бросила трубку на аппарат.
Лицо жениха, сидевшего на диване, было невозмутимо, только уголок рта подергивался нервным тиком, показывая, каких трудов стоит Филиппу сдержать себя.
– И часто у вас происходят такие… деловые беседы по телефону?
Керри Лайт виновато глянула на него:
– Я говорила, что мы не ладим. Он пытается диктовать мне не только как вести бизнес, но и как жить.
– Ты думаешь, что он к тебе неравнодушен?
– Да не хочу я так думать! Этот тип всегда был тираном…
– Ты знала его раньше? – Макберн не был бы хорошим адвокатом, если бы не ухватился тут же за ее оговорку.
Керри приложила значительное усилие, чтобы голос ее звучал мягко.
– Филипп, я не свидетель обвинения, а ты не в суде. Не говори со мной так, будто ты меня в чем-то подозреваешь.
– Кто знает, – Макберн задумчиво пощипывал нижнюю губу, – кто знает…
Глава 18
Одним из наиболее впечатляющих способов показать, что она ценит людей, ради мнения которых, в конечном итоге, и работает, были превращенные в шоу демонстрации новейших коллекций одежды, которые Керри Лайт устраивала для своих клиентов, точнее, клиенток. Грандиозное мероприятие, проходившее два раза в год, давало им возможность покрасоваться перед другими светскими дамами мехами, драгоценностями, новыми автомобилями и новыми мужьями. Часть дам, не скрываясь, явились с молодыми любовниками, которые, в свою очередь, ревниво поглядывали на мускулы и загар соперников, сравнивая достоинства своих «хозяек».
Керри носилась, словно заведенная, весь день – нужно было убедиться, что свет на подиуме не отключится в неподходящий момент, что из Франции присланы ящики именно с тем сортом шампанского, который она заказывала, что в платьях не обнаружено разрывов или повреждений, ведь это может погубить весь показ. Попутно глава Дома моделей уладила два десятка конфликтов «звезд» и обслуживающего персонала, помогла отыскать переложенные в другое место серьги, отправила в ремонт туфли со сломанным каблуком и переделала еще миллион столь же необходимых дел. Корделия Прайс носилась рядом, привычно поражаясь работоспособности «хозяйки»; именно Корделия в пять часов вечера загнала Керри в минеральную ванну с глиняной маской и массажем, клятвенно обещая устроить в зале прессу наилучшим образом. Уж с репортерами Корделия Прайс умела управляться – эта братия немало потрепала ей нервов в свое время. Телевизионщикам всегда всё было не так – свет неровный, розетки неудобно расположены, столы с закусками и шампанским далеко… Только один человек попросил Корделию оставить его в покое. Пресс-секретарь была изумлена; но, приглядевшись внимательнее, она вспомнила этого мужчину. А вспомнив, оставила его предаваться своим мыслям в одиночестве. У ног мужчины ожидала своего часа большая корзина цветов.
Ничего веселого в размышлениях Скайлера Ровера Уиддена не было. Уже три недели его по-настоящему беспокоил только один вопрос: как поменять мнение Керстен о нем на диаметрально противоположное? На самом деле, эта проблема встала перед ним еще девять лет, четыре месяца и два дня назад, когда Керри, охваченная ужасом, спряталась от его людей в лесу, и спряталась так хорошо, что ни одна из обученных собак-следопытов выследить ее не смогла. Они обшарили все окрестности, хотя ночью прошел ливневый дождь, уничтоживший все следы. Как сложилась бы их жизнь, если тогда он сумел бы остановить Керстен? Хватило бы ему терпения и доброты успокоить ее, убедить, что он желает ей только счастья, не психовать по поводу того, что она – вполне обоснованно, кстати, – убеждена в его одержимости Паломой? Это ведь правда, до встречи с Керри он почти помешался от скорби по погибшей сестре. Устроил для Паломы алтарь, перед которым круглосуточно жег ароматические свечи, разговаривал с призраками воспоминаний во сне и наяву… А какую жизнь он устроил Керстен, перепутав ее с ее матерью! Его фантазия была неистощима в стремлении до смерти напугать реципиентов Паломы и этим страхом наказать их за смерть сестры. Однако стать убийцей – восстановить справедливость, тогда мысленно поправлял он, Скаю Уиддену так и не довелось. Двое людей, прооперированных в том же госпитале, куда увезли тело Паломы, в течение часа после ее вскрытия, умерли без постороннего вмешательства: одна женщина – во время операции, молодой парень – от произошедшего отторжения через несколько дней. Часть сердца Паломы досталась К.Игрейн в госпитале в Инвернессе. Выяснив, что Игрейн еще жива, Скай разработал по пунктам план действий – поселиться в Хелмсдейле, где жила Игрейн, и начать военную кампанию по уничтожению этой шотландки, поставившей себя на один уровень с Паломой Уидден. Чего Скай не планировал, так это своей любви к золотоволосой девушке, встреченной им на берегу холодного залива Мори-Ферт. А с приходом любви он понял, что был безумен, но, следуя за Керстен, смог свернуть с ведущего к гибели пути. Никогда в жизни он не был более счастлив и не испытывал такой гордости, как в день, когда смог назвать ее своей женой. В тот момент он еще не подозревал, что впереди у него – только четыре месяца ослепляющего счастья…
Кто-то тяжело плюхнулся на стул рядом, и столик покачнулся под напором локтей. Скай моргнул, возвращаясь в демонстрационный зал «Дома Керри Лайт», Монреаль, Канада.
– Какого черта… – ровным голосом начал он.
– Тсс! – полногрудая брюнетка с макияжем столь ярким, что при взгляде на нее вспоминалась боевая раскраска команчей, укоризненно зашипела. – Не мешайте мне проверять аппаратуру.
Длинным отточенным ногтем она постучала по микрофону, прислушалась.
– Этот столик зарезервирован на одного, – Уидден добавил немного полярного холода в свой голос.
Брюнетка посмотрела на него, как на слабоумного, с презрительным снисхождением.
– Вы же видите, шоу уже началось. А я опоздала и не могу теперь пробираться к своему столику, мешая всем.
– Да, это серьезная причина, – с сарказмом пробормотал Скай.
Брюнетка кивнула, принимая его слова за чистую монету. Она явно была довольна, что так удачно уладила назревающий скандал.
– К тому же отсюда получатся прекрасные фотографии, – добавила она.
Скай встревоженно покрутил головой:
– Неужели к нам еще присоединится и ваш фотограф?
– Нет, – успокоила его брюнетка. – Я сама фотографирую. Анита де Монтроз, – характерным для феминисток резким движением она протянула Скаю через стол руку. – Вы, конечно, слышали обо мне.
– Ни слова, – Уидден скучающе посмотрел на зависшую в воздухе руку, и не пытаясь скрывать отрицательного отношения к манерам ее обладательницы.
– Вот как? – секунд пятнадцать брюнетка выглядела обескураженной. – Ну да ладно. Было бы плохо, если бы я услышала такое от женщины. Но вы – мужчина, и поэтому прощены.
Скай подивился легкости, с какой эта напористая дамочка превратила его критику в свое достоинство.
– Я издаю самый популярный журнал о моде в Канаде. Странно, что вы не слышали… – Анита де Монтроз явно переживала его слова. – Если вам не знакомо мое имя, значит, вы не интересуетесь модой. Но тогда что вы делаете сегодня здесь?
– Можно интересоваться не модой, – мягко проговорил Скай, – но моделями.
– А, – быстрым движением брюнетка сунулась под стол, осмотрела цветы в корзине и вынырнула, явно успев оценить их стоимость, – тогда понятно. Не одежда, а женщина.
– Совершенно верно, – Скай приложил палец к губам. – Дадите вы мне посмотреть шоу?
– Смотрите, кто вам мешает? – сев вполоборота, репортерша начала что-то быстро черкать в своем блокноте. Но молчала она недолго.
– А почему вы даже в помещении сидите в черных очках? У вас проблемы с глазами?
– Нет. Мне так нравится. Но у меня действительно есть проблемы – с болтливой женщиной по соседству.
Репортерша хихикнула, углядев в его претензии забавную сторону.
– Но как я узнаю всё о вас, если буду молчать? – резонно возразила она. И добилась того, что зеркальные стекла вновь повернулись в ее направлении.
– А зачем вам знать всё обо мне? – голос мужчины звучал все еще дружелюбно. – Разве вы здесь не для того, чтобы потом рассказать читательницам о Керри Лайт?
– Я расскажу, – Анита де Монтроз ловко извлекла откуда-то из-за спины фотокамеру и быстро сделала два снимка. – Только не о Керри Лайт, а о ее коллекции. Удивительно, правда, что всего один человек может диктовать большой стране, что носить в будущем сезоне, какие цвета, какие аксессуары…
Скай удивился, как изящно и по-французски произнесла это сложное слово невежественная с виду мисс де Монтроз. Хотя, если учесть, что они находятся в Канаде, где всё население с рождения говорит на двух языках… Репортерша продолжала трещать упоенно, словно сорока. Ей было достаточно повернутой в ее сторону головы загадочного незнакомца.
– Конечно, Керри Лайт с детства знала, кем станет, и готовилась…
– Она знала – что? – в неподдельном изумлении переспросил Скай. Он был знаком с Керстен дольше, чем кто-либо из живущих на земле, но о таких подробностях оказался не в курсе. Десять лет назад в Шотландии Керстен успешно занималась резьбой по дереву, это да…
– Вы не знаете биографии Керри? – мисс де Монтроз удивилась и обрадовалась. – О, я дам вам почитать сейчас одну брошюрку…
Первых же слов печатного текста – заглавия роскошного образца западной полиграфии – хватило Уиддену, чтобы понять – за обложкой находится «голливудская сказка». Или целая тонна красочного вранья, кому как угодно. Брошюра называлась «Керри Лайт. Легкий путь к славе».
– Ее выпустили к прошлогоднему показу, – вновь заработал рот Аниты де Монтроз. Интересно, кстати, где эта девица подцепила столь претенциозное имечко?
– Мисс Лайт заверила журналистов, что большего о себе она при всем желании не сможет рассказать…
Скай неторопливо перелистывал страницы буклета. Издание было красивым, красочным, с множеством фотографий – но все не старше трех-четырех лет. Так, рождение в богатой семье, дружные, любящие родители, привившие девочке безукоризненный вкус в одежде и драгоценностях, самые знаменитые школы портновского искусства. Дорога длиною в треть жизни, присыпанная бриллиантовой пылью. Вторая половина буклета была посвящена созданным Керри Лайт коллекциям. Ская это не интересовало, и он захлопнул буклет.
– Вранье на все сто процентов.
Хищный взгляд репортерши зафиксировался на нем. Скай едва не расхохотался – так напряженная поза Аниты де Монтроз походила на охотничью стойку собаки.
– Что именно вранье?
– Всё, – повторил Уидден. – Она родилась совсем не во Франции, отца у нее не было, а мать…
Скай внезапно осекся. Что он делает? Неужели так сильно хочется досадить Керстен, что он готов поставить ее вполне успешную карьеру под угрозу?
– Вы давно знаете Керри Лайт? – поторопила его репортерша.
– Десять лет. Только ее имя тогда было другим. Впрочем, я вполне искренне восхищаюсь мисс Лайт как дизайнером…
– Пожалуйста, скажите мне ваше имя. Я не могу публиковать анонимную информацию.
– А этого и не надо публиковать, – медленно проговорил Скай. – Я рассказал эту историю для вашего общего развития. Но если я увижу ее в печати, у вас будут серьезные неприятности, милая мадемуазель.
