Август Северн
Меня зовут Мартин
Я ожидал увидеть удивление на лицах друзей, когда я выйду на ринг против неизвестного мне парня, представителя кикбоксинга. Но когда я взглянул из своего угла на лица друзей, то удивление увидел лишь на лице и Мешка. Скользкий был хмурым, явно недоволен тем, что увидел меня на ринге. После моей победы, когда я вышел из раздевалки, забрать свои деньги, Скользкий подошёл ко мне.
– Тебе денег мало? – Скользкий взял меня за плечо и резко повернул к себе. – От «Динамо» денег не хватает? Там же хорошая зарплата?
– Я здесь не столько из-за денег, сколько из интереса. – Я снял руку друга со своего плеча. – Тренировка и учёба занимает много времени. Между ними соревнования – жизнь удалась. – Ухмыльнулся я. – А чтобы отдохнуть, не нарушая спортивный режим, проще выйти сюда. Здесь я не знаю, какой меня будет встречать противник. Я вижу его в первый и, возможно, в последний раз. Деньги – всего лишь приятный бонус.
– Хорошо. – Глаза Скользкого перестали быть колючим льдинками, на лице появилась улыбка. – Не всё для тебя потеряно мастер. Заходи в гости к моему тренеру. Помнишь адрес зала?
– Да. А он меня примет? Чем он мне может помочь?
– У тебя неплохая ударная техника, но ты неправильно распределяешь энергию. Я ему позвоню, он с тобой поработает, раз тебе интересно махать кулаками.
После этого разговора к моим посещаемым местам добавился и зал, в котором когда-то тренировался Скользкий. Всё свободное время между тренировками уходило на изучение трудов Юнга, Фрейда (хоть по расписанию курса до них было ещё далеко). Очередной переломный момент наступил, когда до летней сессии я встретился с Мешком. Он приехал на каникулы к бабушке, но искал почему-то меня, а найдя, потащил меня в клуб – отпраздновать встречу.
– Кот. Я слышал, ты до сих пор увлекаешься боями без правил. Да?
– Да.
– Есть интересное предложение. На кону десять штук зелёных. Помнишь того Москвича, что мы тогда оприходовали в клубе?
– Помню.
– Он видел тебя в деле, узнал, хочет поставить на тебя крупные деньги.
– Где и когда? – я уже чувствовал, что здесь что-то неладно, но доверял Мешку.
– Где-то на окраине Москвы, есть клуб, где проводят такие мероприятия. Всё прилично, аккуратно, респектабельные посетители, подобранные бойцы.
– Меня выставляют против кого-то конкретного?
– Да есть там один, косит под этого с длинными волосами из сериала про Спартака. Между выступлениями он демонстрирует работу с парными мечами, развлекает публику.
– Ты имеешь в виду Ганника?
– Да точно.
– Насколько я помню, Ганник был непобедимый чемпион. И ушёл свободным.
– Ну, этот, – Мешок как-то смутился, перестал смотреть мне в глаза, – тоже чемпион клуба. Я не слышал, чтобы его побеждали. Он известен не только в России, в Бразилии выступал. Вроде у него Бразильское джиу-джитсу.
– У тебя есть видео с его выступлениями?
– Да-да видео есть, – Мешок как-то замялся, потом обрадовался, продолжил, – я как раз про видео и хотел спросить: у тебя нет записи с твоими боями?
– Нет, я не коллекционирую. Можешь по клубам поспрашивать, где я выступал. Думаю, у Скользкого есть. А где, кстати, он сам?
– Да, уехал по своей работе. Какие-то соревнования на Урале.
– Хорошо. Видео у тебя с собой?
– Да. Вот возьми. – Мешок протягивает мне флешку, задерживает свою руку на моей руке. – Ты это подумай, деньги, конечно, хорошие, но Москвич, человек странный, за выход тебе только десятку предлагает. За победу обещают от пятидесяти штук, плюс, сбор зала.
– Хорошо, я подумаю. Номер у тебя не изменился?
– Нет, всё тот же. Ты вечером сегодня в клубе будешь?
– Я всё больше в институте и спортзале зависаю, чем посещаю увеселительные заведения.
– А девушку, так и не завёл?
– Да нет у меня на них времени. – Я замечаю, что смутился и стараюсь перевести разговор на новую тему. – А вы сами как там, в Москве, не совсем ещё испортились?
– Какие были, такие остались. – Усмехается Мешок с облегчением. – Я в спорте уже так, только за университет. Скользкий, сам знаешь, давно на татами кроме как для тренировки не выходит. Всё больше по стране мотается. Как в институте всё сдавать успевает, не знаю.
– А у тебя с учёбой всё ровно?
– С учёбой всё нормуль, если с двумя девушками вовремя разберёшься, то и время на учёбу останется.
На следующий день после встречи с Мешком, я заскочил в библиотеку, потом забежал в тренажёрный зал. Совсем забыв по предстоящий бой, вспомнил, только придя к себе на квартиру, где обнаружил флешку в карман пальто. Разглядывая незнакомый предмет, я вспомнил, что на нём записано. Просмотрев видео, я пришёл к выводу, что соперник мне предстоит тяжёлый, взрослый, волевой и жёсткий. Так как бой предложил мне Москвич, с которым я был мало знаком, но обошёлся с ним жёстко, то во мне проснулись сомнения и азарт.
Подготовка к летней сессии и предстоящая Универсиада, заняли всё моё внимание. Про предложенный бой я вспомнил, только после звонка Мешка.
– Ну, ты как решил?
– Да. – Я сразу узнал голос Мешка, но не понял его вопрос. Чуть порывшись в своей памяти, вспомнил про предстоящий бой. – Конечно, сейчас просто загружен, не знаю, как добраться, как выделить время.
– Тут Клеин, вроде как, в Москву собирается. Должок мне обещал завести. Может, тебя подбросит.
Так, не сильно этого желая и готовясь, я оказался на одном из важных поединков в своей жизни. Мешок меня встретила возле входа в клуб «Цезарь». Рядом с ним, смутно знакомый Москвич. Пожали руки. Москвич порывался проводить меня до раздевалки, но Мешок взял бразды правления в свои руки. Пока я раздевался, он проверил моё снаряжение, одобрительно хмыкнул: – Что, теперь без кимоно выступаешь?
– Кимоно для меня, как рыцарский доспех, – усмехнулся я, натягиваю футболку, – надеваю только на большие турниры и только среди «рыцарей».
Когда я вышел на ринг, то впервые увидел своего противника вживую. На видео он казался меньше своих соперников, но выделялся рельефностью мышц. Тогда ещё подумал, что он кусок мяса, так как ему нужно чем-то «кормить» свои лишние мышцы. Вживую Ганник оказался выше и тяжелее меня килограмм на 12. «Руки его были длиннее моих, значит, в ударной мне предстоит подходить к нему ближе, к борьбе он тоже будет готов» – прикидывал я. Привычным движением я попытался достать свой талисман, подаренный отцом (ручной шокер), но я его, в этот раз, с собой не взял. После начала боя первую пятиминутку мы прощупывали друг друга осторожно. Он наносил удары руками и ногами с дальней дистанции, не давай мне сблизиться с ним. Его попадания по мне были ощутимы, но и действия в ответ, давали ему почувствовать силу моих ударов. Во втором раунде соперник поменял тактику боя – решил поискать удачи на ближней дистанции. Пытаясь провести на мне приём, он допустил ошибку, и я вышел из положения (как мне казалось, в безопасную позицию), но продолжения, какого я от него ожидал, не последовало. Ганник применив неизвестный мне приём, начал ломать мне спину. Я не мог вырваться из его захвата. Оценив излишки его мышечной массы, как прирост дополнительные силы, моё тело начало отвечать на силу силой. Но это заводило в меня в тупик, так как он старался сломать мне спину. Я терпел, не сдавался. Мир для меня окрасился в красный цвет: это соперник красным шаром стискивает моё тело, которое сопротивляясь, нагрелось от натуги, как раскалённое железо.
– Мясо! – раздалось у меня над ухом. Горячее дыхание Ганника обдало меня жаром. Что-то щёлкнуло внутри меня, страшная боль, как белое пламя, начала развиваться по позвоночнику. Дальше в моём сознании всплыл образ Рашида Нургалиевича, говорящего «воин – это дух, дух управляет энергией, энергия взаимодействует с материей». «Это подстава», – вопила, вскипавшая во мне, ярость, – «Они досконально изучили меня и мои приёмы»! Перенаправив энергию ярости, я добился того, что в моей голове выключили свет. Дальше помню только, как меня стаскивает с почти задушенного Ганника рефери. Боль в спине, муть в глазах, пульсирующая кровь в ушах. Постепенно пульс в ушах переходит в звуки: я слышу ликующие крики тех, кто поставил на меня; негодование тех, кто поставил на Ганника. Я осознаю, что прошло уже достаточно много времени, но решение судьи нет. Посмотрев в сторону судейского стола, увидел, что там, рядом с судьями, стоит Москвич, что-то говорит судьям, показывая правой рукой в монитор. После небольшого замешательства, на большой экран над ареной, выводится видео моей драки в клубе с москвичами. Благодаря этому, неизвестно откуда выплывшему видео, судьи принимают решение, что бой не засчитан, так как я применил недозволенный приём, а именно – воздействовал на скрытые точки тела Ганника (зал негодует во всей своей массе). Ринг-анонсер объявляет о том, что все ставки будут возвращены. Уже почти придя в себя, я вижу, что Мешок нависает над Москвичом, что-то орёт ему в ухо. Москвич, гаденько улыбаясь, достаёт из кармана пачку долларов и протягивает Мешку. Мешок, укроти свой гнев, взял себя в руки, развернулся и пошёл в мою сторону.
– Пошли отсюда так и знал что… – Я переваливаюсь через канаты ринга, с трудом поворачиваю торс. – Что досталось? – Мешок замечает затруднение в моих движениях. – Давай, мы тебя до дома добросим. Там Скользкий должен приехать. Он посмотрит. Всю дорогу до квартиры Мешок тихо матерился, ругал себя последними словами.
– Блин знал, что с этим Москвичём что-то неровно. Паскуда, изначально запланировала тебя либо поломать, либо подставить со своим видео. Где он только эту запись откопал?
В московскую квартиру Мешка я поднялся с горящей спиной. Наши тихие ругательства разбудили спящего Скользкого. Оказалось, Скользкий только час, как приехала из Екатеринбурга. Выслушав более-менее связанные бормотания Мешка, он ему сказала: – горчицу, бинты, лёд из морозильника. Достань всё что есть.
Когда Мешок убежал в аптеку, не обнаружив в доме ни горчицы, ни бинтов, Скользкий начал гвоздить последними словами меня, Мешка, москвичей и весь этот продажный спорт.
– У тебя своя голова на плечах есть? Ты чего лезешь туда, где тебе ставят ловушку? Мешок, тоже друг называется, старые обиды простить не может. Москвича этого, чёрт принёс в наш клуб.
Я лежал, терпел боль, пока Скользкий растирал, массировал мне спину. Достал коробку с какими-то камушками, палочками. Что-то поджог, в комнате запахло благовониями. Начал прикладывать разогретые камушки к моей спине.
– Мастер, ты из меня не сделаешь одну большую, вонючую палочку? – Попытался пошутить я, повернул голову в его сторону.
– Насчёт того, что жить будешь, я уверен. А вот насчёт запаха? Это дело вкуса. – Голос друга говорил, что он уже отошёл, и это значит, что моё здоровье в безопасности. – Хорошо, что у тебя жилы крепкие, а мышц у тебя, что кот наплакал. Потянул он тебе спинку. Придётся какое-то время к мануальщику походить. Ну, рассказывай, что там у вас произошло.
Пока я вкратце озвучивал бой с Ганником, на пороге появился Мешок. Тихо слушая мою версию, он выложил на стол «продукты», добытые в аптеке, а также опустил рядом бутылку виски. – Твоя версия боя меня вполне устраивает, но люди видели совсем другое. Этому есть свидетели и запись. Я в зале уже включил телевизор. Пойдём, посмотрим на твоё приключение и выслушаем, что скажет «Сэнсэй». – Он с опаской покосился в сторону Скользкого.
После просмотра видео Скользкий сидел, потирая виски: – Давно я такого не видел. Это кто тебя так учил, включать свои экстрарезервы?
Я скромно опустил взгляд в пол.
– Ты хоть знаешь, с кем участвовал в поединке?
Я промолчал, а Мешок, пожав плечами, сказал: – Вадиком все зовут, чемпион клуба Цезарь.
– Соперника нужно лучше изучать. – Начал поучительную речь Скользкий. – Твоего соперника зовут Валентин Громов. Некоторое время назад он уехал в Бразилию, заниматься профессионально грэпплингом. Года три назад, его дисквалифицировали за преднамеренную травму у соперника. Он ссылался на глухоту «в пылу боя не услышал команда рефери». Что было глупо, так как почти минуту рефери отдирал его от противника. После этого он вернулся, получил какую-то долю в клубе «Цезарь» и вёл себя тихо. Но, видимо, Москвич решил тебе отомстить, раз подсунул этого костолома. Для перестраховки, выкупил у кого-то из наших милиционеров видео с твоим участием. Думаю, всё было оговорено заранее.
– Что было, то прошло. После драки кулаками не машут. – Скорбно смирился я. – Вы мне ответьте, ваше мудрейшество, моё состояние позволит мне выступить на Универсиаде?
– Думаю, если никто не узнает, то по физическим параметрам ты пройдёшь. А вот сможешь ли ты выступать в полную силу, это вопрос?
– Москвич палки в колёса вставлять не будет?
– Зачем. Это ему может боком выйти, если кто-то решит копнуть поглубже.
– Хорошо. – Сказала я, выпив из стакана, протянутого Мешком, виски. Дяденьки, не подскажите, когда отходит последняя электричка?
– Сиди, герой. Я ночь над тобой поколдую, – Скользкий взял из моих рук стакан с виски, – а утром лично передам на руки сэнсэю. Врать ему не буду, спросит, скажу правду. – Скользкий холодно посмотрел в мои глаза, усмехнулся, поставил пустой стакан на пол. – Но и родителям жаловаться не буду.
При моей встрече с Мешком, когда мне было предложено принять участие в бое со ставленником Москвича, в клубе присутствовал интересный «объект». Этот «объект» носил яркое платье изумрудного цвета, почти зеркальной текстуры. Девочки выделили этот «объект», как яркое подавление моих влечений к противоположному полу (встречу с которым я старался избегать). Платье девочки привлекало не только моё внимание, отбрасывая любые направленные лучи света, как зеркальный шар. Все посетители клуба в тот вечер, замечали резкий контраст между яркостью платья и «серостью» его носителя: бледное лицо; отсутствие макияжа; спутанные, тусклые волосы.
– Якорь. – Своя осмотрелась в моём прошлом. – Теперь посмотрим, к чему его привяжут.
«Привязали» мою реакцию на яркий луч света, отражённый от лифа изумрудного платья. Мы с Мешком сидели у барной стойки, «объект» проходил мимо нас, а бармен направил луч мощного светодиодного фонаря в зал, кого-то там разыскивая. Луч слепил меня секунд 15, так как я пытался рассмотреть и источник света, и округлость девичьей груди одновременно.
– Раскрываем. – Своя взяла в руки образ девушки в изумрудном плате, дунула на него, и он раскрылся как цветок, предоставляя нашему вниманию все картинки событий на своих лепестках.
Москвич в кабинете его отца получает список доверенных лиц. Москвич злится после взбучки в клубе, собирает информацию. Мешок и Скользкий представляются ему полезными для развития бизнеса (Скользкий) и установления полезных связей в эшелонах власти (Мешок). Я, как самый активный участник, являюсь его целью. Он начинает собирать на меня информацию.
Девушка-цветок на коленях у Москвича, «нежно» обхватив его шею руками, шепчет ему на ухо. Девушка-цветок после неудач в сфере афёр, приходит на «работу» к Москвичу, который делится с ней своими вариантами подстав для моей скромной персоны (наркотики, фиктивное изнасилование, любые варианты кидалова на деньги). Девушка-цветок предлагает ему идею с подставным боем, довольно сложную и дорогую схему (видела по телевизору, запомнила).
Парень в чёрной форме охранника сидит на вокзале. У его ног большая спортивная сумка. Молодой охранник снимает копию нашей потасовки с командой Москвича, так как его заинтересовало моё ведение боя. Он, отслуживший в спецназе, видел такое только мельком, на тренировках офицерского состава. Друг зовёт молодого охранника в Москву «Работа та же, денег больше, можно вахтой. Вахтой даже проще, так как жильё и питание за счёт конторы».
В большом кожаном кресле сидит Москвич с бокалом виски. Напротив него в таком же кресле сидит крупный, лысеющий мужчина (Румын). Москвич в поисках букмекера на подпольные бои выходит на Румына, совладельца клуба «Цезарь». Предлагает ему высокодоходную аферу с подставным боем в перспективе. Рассказывает о гарантиях и трудностях: «В финансовом плане. Где взять столько бабла? И поиск противника на бой. Нужен реальный костолом». «Мальчик тебе сильно насолил?» – ухмыляется Румын, вспоминая о приехавшем из Бразилии однокласснике.
Ганник пожимает руку Румына. Взгляд Ганника замутнён грядущими перспективами. Ганник срывается с места по первому телефонному звонку Румына. Приехав к нему в клуб, получает шикарное предложение: «Даём тебе долю с прибыли клуба. Ты организуешь сеть для проведения боёв по свободным правилам. Организуешь постоянные точки с прямой трансляцией в сеть. Сам не светишься». Ганник борясь с охватившим его ликованием, с трудом выдавливает из себя: «Хорошо». «Ты дерёшься только в клубе и без жесткача», – Румын улыбнулся потускневшему блеску в глазах Ганника, – «Своих друзей из Бразилии привлеки для приёма ставок».
Москвич играет в нарды с Румыном. Согласно задуманному плану мне предлагается участие в боях с упрощёнными правилами за хорошее вознаграждение. Меня находят «знакомые» с выгодным, для меня предложением.
Моя фотография в руках раздражённого Ганника. «Почему я должен какому-то молокососу отваливать такие премиальные за бой? Что на нём свет клином сошёлся? Почему мы делаем ставки только на него в боях?».
Луч от платья Девушка-цветок записывает мне на подкорку рефлекс «зарыть глаза». Помощник бармена (ставленник Румына) убирает фонарик по сигналу Девушка-цветок. Исполнительница сложной комбинации летит уверить Москвича в идеальности плана (готова поставить на мой проигрыш все свои деньги).
Перед зеркалом стоит Ганник, оскаливается своему отражению, с выкриком напрягает мышцы рук, груди, торса. Утром в день боя Румын передал Ганнику сигнал к началу активных действий. «Ты за какой приём был дисквалифицирован? Вот его и покажи».
Лепестки разошлись, открыв ярко-жёлтую середину – отражённый свет от лифа платья Девушки-цветка.
– Как он это сделал?
– Комплекс в отношении с девушками, открыл дорогу старой детской мечте – обрести плотную энергию, близкую по насыщенности с материальным, физическим телом. У двойственности близнеца появилась возможность проявлять себя на двух планах в физическом мире.
– Это опасно?
– Однократно это его не истощит, но включает развитие на другом уровне, а значит, с него теперь другой спрос.
– На видео любому здравомыслящему человеку видно, что нарушена физика взаимодействия материальных тел. Именно из-за этого был нарушен баланс, приведший к длительному восстановлению после травмы.
Глава 3
Скользкий не передал меня в руки моих тренеров (как я думал), а позвонил своему отцу Лариону Леонидовичу. Когда меня привезли в их загородный дом, там были его родители (сорвались с какой-то деловой встречи). Меня бережно, на руках, поместили в комнате Скользкого, где дядя Ларион осмотрел меня, прощупав, обстукав мою спину.
– Да, голубчик. – Дядя Ларион сел на стул, повернув его спинкой ко мне, сложил руки на верхней части спинки, положил на них подбородок. Взгляд его серых глаз потерялся в пространстве над моей головой, в рисунке ковра. – Для точного диагноза официальной медицины мы переправим тебя в санаторий, но спину тебе повредили – смещение позвонков, разрыв позвоночного диска. Их вердикт я предугадать не берусь, но с годик тебе придётся забыть о спорте. – Брови на его лице нахмурились, взгляд приобрёл мягкость, нашёл мои глаза. – Что точно не скажет тебе дипломированный доктор это то, что у тебя нарушение в энергоканалах. Существует аномалия в месте, где отходят большие энергетические гантели. Такое ощущение, что они перестали быть аккумуляторами твоей энергии (то есть, выдавать энергию по требованию, при большом расходе), а стали напрямую отдавать всю энергию сразу.
Ларион Леонидович посмотрел в мои пустые глаза, улыбнулся, потёр переносицу: -Вы этого в школе не проходили, а меня жизнь носом ткнула. – Он встал, поставил стул на его прежнее место, повернулся ко мне в дверях комнаты. – Если будет у тебя интерес к этой теме – обращайся. Благо времени у тебя будет предостаточно.
Я лежал, смотрел в потолок, разглядывал узоры ковра, вдыхая горький запах дыма сожжённых трав, которым меня окуривал отец Скользкого, когда осматривал мою спину. Так, незаметно сон сморил меня (я в последнее время спал больше, чем годовалый ребёнок).
Когда я проснулся, за окнами было уже темно. На столе горело с десяток свечей и настольная лампа. В свете лампы сидела тётя Маша (мама Скользкого) и вязала.
– Проснулся воин. – Тётя Маша опустела спицы и посмотрела мне в глаза. – Проголодался? Спускайся вниз, там консилиум давно закончился.
– Консилиум? – Я сонно протёр глаза.
– По твоему вопросу собрались. Старые друзья-товарищи. – Тётя Маша сложила вязание на стол, поднялась с кресла. – Пойдём, подкрепишься.
В гостиной за обеденным столом собрались: Скользкий, его отец, Рашид Нургалиевич, Семён Латышев. Я поздоровался со всеми, подошёл к свободному стулу, сел. Скользкий засуетился над содержимым моей тарелки, которая быстро наполнилась салатами, жареной курицей и мясной вырезкой.
– Мы тут посовещались, и я решил, – начал дядя Ларион, – определяем тебя на летние каникулы в мой санаторий. Там под мудрым руководством собранных мной специалистов, думаю, тебя быстро поставят на ноги. Посоветовавшись с твоим отцом, мы решили сообщить твоей матери, что ты на сборах в Крыму. Твои наставники будут посещать тебя, по очереди, смотреть за процессом твоего выздоровления. – Дядя Ларион, усмехнувшись, покосился на Семёна и Рашида Нургалиевича, – Они хоть и сторонники китайской традиционной медицины, но предпочитают всё пощупать своими руками.
– У тебя хорошие костоправы, – Рашид Нургалиевич отодвинулся от стола и смотрел на меня, через свой знаменитый прищур, – У мальчика не только физические травмы.
– И не мешало бы разобраться, какой костолом так над детьми издевается. – Латышев наклонился ко мне поближе, через стол протянул ко мне свою правую руку. – Дай-ка я твой пульс послушаю, падаван.
– А ты не грусти, – дядя Ларион говорил, накладывая себе грибочков, – соскучишься по уединению, мы оставим тебе ключи от дома. В любое время можешь прийти и поплакать здесь в подушку.
– Только наволочку возьми свою, – Скользкий говорил, смотря в потолок, – в моей комнате все вещи мои, любимые.
Санаторий "Ларец" принадлежал отцу Скользкого. Когда он встал на ноги (после падения в горах), ему было жалко выбрасывать уникальное оборудование. Он решил сделать медицинское учреждение по реабилитации и восстановлению спортсменов и просто людей, получивших серьёзные травмы опорно-двигательной системы. В здании бывшего советского санатория он установил привезённое из дома оборудование, потом (после поездки в Китай) санаторий начал обживаться специалистами узкого профиля. Ларион Леонидович собирал людей, знающих, как правильно помочь восстановиться для полноценной жизни человеку, после серьёзных травм позвоночника. Санаторий быстро обрастал персоналом. Здесь все врачи были главными, невзирая на ранги, дипломы. Управлять санаторием дядя Ларион поставил бывшего завхоза, так как считал, что хозяйственник гораздо эффективнее в управлении делами, чем самый хороший доктор. В связи с узкой спецификой заведения, оно было популярно в среде спортсменов, цирковых артистов, силовиков, каскадёров.
Во время первой недели моего нахождения в санатории дни летели быстро, а вечера тянулись бесконечно. Одно радовало, библиотеку при санатории собрали хорошую. Половину библиотеке составляли научные труды по медицине и строению физического тела (начиная с Древней Греции). Часть кресел в читальном зале имели специальную конструкцию для читателей, проходящих реабилитацию опорно-двигательного аппарата. В одном из таких кресел меня и застала Олеся.
Олеся год назад окончила цирковое училище. Во время отработки нового номера воздушной гимнастки она сорвалась с трапеции и повредила спину. Девушка была весёлой и общительной, не считала страшным получить перелом другой. Она, смеясь, рассказывала о своей первой проблеме со спиной, когда во время тренировки на последних курсах училища, у её трапеции лопнул трос, и она повредила спину.
– Представь, висишь на трапеции, начинаешь выполнять упражнение, а тут бац, что-то над твоим ухом громко рвётся. А тебя всю скрючило, разогнуться не можешь, пищишь, сопли, слёзы и, наконец, тебя, в окончании этой сопливо-слюнявые вечности, опускают на арену. Скорая, врачи, шум, гам, белые халаты, запах больницы. Большой дядя в белой шапочке говорит, что не ту ты выбрала профессию девочка, пора выбирать что-то попроще. Мой папа спорить не стал, привёз какого-то китайца, он меня посмотрел, поцокал. Так я оказалась в этом санатории впервые. Здесь много таких же, как я, фанатов естественного движения членами своего тела, не желающих проводить всю жизнь на пятой точке, толкая колёса руками.
– А сейчас ты проходишь новый курс лечения. Из-за корявости рук старого китайца? Или решила отдохнуть? – Пытаюсь шутить я.
– Нет. Это я отрабатывала новый номер, да просчиталась. Корявость рук и неудачное падение. Опять смещение позвонков, опять страшный вердикт докторов.
– Родители как к твоим травмам относятся?
– Папа Толя считает, что цирковой артист без сломанных костей – это нонсенс. Через пот и кровь, боль, переломы приходит понимание твоего места на арене. Если устал, боишься, то или уходишь в обслугу, или покидаешь цирк.
За время, что мы вместе проходили реабилитацию с Олесей, я успел привязаться к этой девушке с её непростой судьбой. Она была из детдома при живых родителях (отец в тюрьме, а мать – алкоголичка). В пятилетнем возрасте их детский дом вывезли в цирк. Олеся с успехом затерялась в здании старого цирка, где в примерочной девочку нашли её будущие родители.
Её стремление к цели – стать артисткой цирка, заставляло меня восхищаться ею, пугало и подстёгивало. Так, она предложила проводить оздоровительные занятия вместе, врачи согласились. Я, мягко говоря, был шокирован её упорством, через какую боль и страдания нужно было проходить молодой, хрупкой девушке каждый день, чтобы в назначенный день вновь вернуться к репетициям собственного номера. По моему мнению, никакие деньги не стоят потраченных Олесей пота, крови и сил. Я не готов был так выкладываться, но приходилось не отставать от Олеси, чтобы не упасть в её глазах (и своих собственных).
– Прости, – сказала Олеся, подсаживаясь за мой стол на ужине, – я загнала тебя в рамки своих требований. Я этого не хотела, но мне было интересно посмотреть, насколько тебя хватит.
– Были какие-то сомнения? – Чуть более энергично ответил я, стараясь скрыть свою усталость и раздражение на себя, так как понимал, что Олеся в чём-то сильнее меня. – Да такой темп был для меня сложен, но сейчас открылось второе дыхание. – Я говорил красивые слова, а сам мечтал скорее добраться до постели.
– С тобой все носятся, как с писаной торбой. Тебя привёз сам хозяин санатория (лично с ним я не знакома), врачи на цыпочках ходят возле твоей палаты. Вот я и решила проверить, что ты за фрукт. – Олеся сняла со своего подноса яблоко и поставила возле моей тарелки. – В знак примирения. Я не помню себя ни принцессой, ни маминой, ни папиной дочкой. Я помню себя в детдоме, потом большая цирковая семья.
– Ты всегда была частью чего-то большого?
– Да. И мне хотелось выделиться по правилам большой семьи, заслужить чьё-то внимание. Поэтому, наверное, я так горю желанием выступит со своим номером, уехать на гастроли, заработать кусок хлеба (как говорит папа Толя).
– А ты как отдыхаешь?
– Ну, в цирке, если у тебя есть свободное время, и уроки (обязанности перед обществом) выполнены, то я бежала смотреть, как репетируют другие, помогала им, представляя себя на их месте, что у меня получится, а чего я не умею.
– Хочу предложить тебе, на выходные, съездит со мной, отдохнуть от «запаха» врачей.
– Не знаю. – Олеся замялась, покраснела. – Мне кроме восстановления после травмы ещё нужно растягиваться и тренировать свой номер.
Я не понял смущения, выступившего на лице Олеси розовым рассветом. Подумал, что я выразился как-то не так и, возможно, был неправильно понят.
– Там сад ухоженный, бассейн, дом почти пустой. Мы мешать никому не будем. – Тут мои слова навели меня на мысль об уединении, от которой я покраснел, засмущался. – Но мы там будем не одни. Там управляющий дядя Паша, первый инструктор дяди Лариона по альпинизму. Ему помогают: старшая дочь Аня и её сын Егор (их я вспомнил по обрывочным всплескам в моей памяти о семнадцатилетние Скользкого, проведённого на вилле Ползуновых).
– Можно девушке подумать? – Усмехнувшись, сказала Олеся, разглядывая мой уже не юношеский румянец. – За завтраком я скажу, готова ли я, заменить свои тренировки на внезапные планы юного «ловеласа».
– Как скажете, госпожа. – Я склонил голову, изображая смирение слуги, скрывая своим жестом ещё больше зардевшееся лицо. – Смиренно буду ждать под вашим балконом и обещаю воздержаться от серенад, но только на одну ночь.
– Так это был ты, каждую ночь? А я думала, у старого пса хвост ломит. Ну, раз ты идёшь на такие жертвы, и я смогу заснуть этим вечером спокойно, то готова пойти тебе навстречу. После завтрака едем кататься
Вечером я позвонил, заказал на 10:00 автомобиль. К полудню следующего дня мы доехали до «виллы». Дядя Паша провёл для меня и Олеси обзорную экскурсию по территории. На Олесю вилла произвела странное впечатление, особенно бассейн, увидев его, Олеся побледнела. Так как в большом доме не было еды, на обед мы попали в дом дяди Паши. Его дочь Аня угощая своими кулинарными изысками, радовалась нашему аппетиту.
– Мои почти ничего не едят. Всё в работе. В кафе местное бегают что ли?
Потом Олеся с Аней куда-то удалились, а я остался с дядей Пашей рассматривать фотографии покорённых вершин. Не на всех версиях в вершинах дядя Паша был сам. Оказалось, что его воспитанники альпинисты, приезжая к нему домой, делились своими успехами, оставляя в подтверждение фотографии. В ближайшие выходные собиралась большая компания перед поездкой куда-то на Памир. Они заранее предупредили дядю Пашу и он уже приготовил новый альбом. За увлекательной беседой об альпинизме, горах, людях, покоривших горы, также выяснилось, что основная профессия дядя Паши – геолог. Для меня был найден альбом со старыми фотографиями его из экспедиций. Когда альбом подходил к концу в комнате появилась Аня и Олеся.
– Ну, чего сидим. – Олеся подсела ко мне и заговорщицки подмигнула. – Егор сказал, вода в бассейне чистая, можно купаться. Пойдём?
– Хорошо. – Я отложил в сторону альбом, встал с кресла. – Сейчас только в свою комнату загляну, натяну костюм Ихтиандра и покажу тебе, как красиво тонуть.
