Ася Исай
Измена всему виной

Глава 7

Раз, два, три… галька ныряет в воду. Море сегодня спокойное, в отличие от меня. Оно ластится, подлизываясь к ногам, и тут же нерешительно убегает. На главном пляже уже не протолкнуться, хоть и вода еще очень бодрящая. Поэтому прибежала в свое любимое место, где пряталась иногда в детстве. Здесь, кроме меня и чаек нет ни-ко-го.

Наш разговор с доктором закончился ничем. Я так и не сумела отстоять свое жилище. Как бы горько мне было это признавать – он прав. Без документов я никто. Очень подозрительное никто. И как только сунусь восстанавливать хоть одну бумажку, меня моментально найдут гончие Руслана.

Раз, два, три, четыре… Бульк!

По пути сюда зачем-то решила подсчитать количество накопившихся проблем за последнее время и добавила еще одну. Нервный тик. Говорят, человеку выпадает столько страданий, сколько он сможет вынести. Так вот. Я, кажется, уже готова сдаться. Достигла лимита.

Но время, когда я верила, что придет Руслан, возьмет меня на ручки, все решит в прошлом. Сейчас только один вариант. Бороться со всем против всех и от души. Я до ужаса боюсь его появления здесь, но зачем-то прокручиваю в голове варианты нашей встречи. Он обязательно придет. Обязательно приедет с сотнями роз и будет валяться в ногах, вымаливая прощение. Я обязательно откажусь.

Он будет врать, что это был его злой брат-близнец, его подставили. Или этот секс мог спасти галактику от солнечных вспышек! На худой конец, заколдовала злая ведьма. Он поборол чары, пришел и принес свою победу мне. И я поверю! Все вернется на свои места. Он – любящий. Я – счастливая. Обязательно бы поверила, чтобы все стало как прежде. Заодно и планету заодно спасли.

Или не врать. Он скажет все честно. А я не смогу не простить. Потому что глупое сердце вопреки всему Любит! Оно помнит нежность и ласку. И все еще не понимает, за что ему сделали так больно.

Раз, два, три, четыре, пять… Галька снова тонет, оставляя круги на воде. Море тихо шелестит, пока у меня в душе настоящий шторм. Уничтожающее все на своем пути цунами. Оно пока только набирается сил внутри, но скоро вырвется на волю и кто знает, что от меня останется после. Будь я на месте русалочки, никогда бы не променяла волны и соль моря ни на одного мужика. Пусть сердце остается холодным, но не разбитым.

Раз, два… Загаданное желание никогда не сбудется. Галька исчезает в волнах, будто и не было. Смаргиваю вырвавшиеся на волю слезы. Это все от бликов солнца, играющих в волнах. Самые счастливые люди живут у моря. Они в любой момент могут прийти поздороваться, рассказать ему все тайны, а оно взамен поделится силами. Теперь и я так могу.

Если я хотя бы притворюсь сильной, может, у меня все получится? Пока не представляю, как бороться с мужчиной на территории, которую он считает своей, хотя по факту ему и не принадлежит.

Что там обычно советуют? Разозлиться и переть напролом? Обман и шантаж с Ильей не пройдет. Если бы не знала, кто он, то непременно решила бы, что работает следователем. Так задает вопросы, что выболтаешь все, что спросит. И смотрит. Смотрит так, будто сам может залезть в душу, как в холодильник, и достать оттуда все, что ему необходимо. Но пока его нет…

– Спасибо тебе, – ловлю ладонью пену набегающей волны, прощаясь с морем, и иду заново знакомиться с домом моего детства.

Здесь мне будто навсегда тринадцать. Над центральным магазином красуется выцветшая вывеска “Гастроном”, скрипят все те же качели, на которых меня качала мама, а если спуститься чуть ниже по улице, у ручья есть заброшенная дача.

Когда мне было лет десять, мы с двумя местными подружками, пробегая мимо, заметили заросли алых тюльпанов во весь двор. Они захватили всю лужайку перед домом своими сочными листьями и не собирались уступать сорнякам ни миллиметра. Каждая из нас тогда утащила домой по ароматному букету. Позже, мы находили там еще много сюрпризов и всегда бегали туда прятаться от взрослых.

Туда никто не приезжал много лет. Забор покосился, крыша прогнила и провалилась внутрь дома, повалив стены, которые кто-то любил. Эта же участь могла постигнуть и мой дом, если бы не тетя Маша. Права она. Нет ничего плохого в том, что она пустила пожить доктора. Иначе мои стены постигла бы та же участь.

Хмурый доктор изменил не многое. В заборе дырок не наблюдалось, а цвет был подозрительно свежий. Что там он сделал с крышей, с первого взгляда было непонятно, но он обновил обои, сантехнику, часть мебели. Оставил круглый стол на кухне и бабулино кресло в гостиной. Важные ниточки, которыми привязано сердце к воспоминаниям. Бабуля каждый вечер, сидя в своем роскошном кресле, смотрела телевизор, а днем мама там читала мне книжки.

Каждый завтрак у нас был настоящим ритуалом. Круглый стол у окна, белая скатерть, сервиз с желтыми розами и золотым кантом по кругу. Бабуля не хранила посуду про запас. Она любила разбить кружечку “на счастье”. Солнце заливало комнату, но на столе всегда стояли свечи. Обязательное яйцо в пашотнице и высокий серебряный кофейник, черную лаву, из которого мне нельзя было пить, но запах был умопомрачительный!

Наглый гад сказал, что остальные вещи унес на мансарду. Поднимаюсь в надежде найти хоть какую-то одежду. Выбраться в соседний город я пока не решусь, но и ходить в сарафане, в котором глубокий вдох может закончиться обнаженкой, почему-то не хочется.

Дверь слегка вздулась, открылась с тихим всхлипом облегчения и только после хорошего толчка плечом. Я ожидала увидеть пыльную комнату с горами вещей на полу. Но здесь… Здесь не только стало уютно, но и поселилась самая настоящая сказка.

Огромный, во всю стену, диван, пушистый белый ковер и… Он не просто чинил крышу. Прямо над диваном он сделал огромное окно! В детстве я прожужжала все уши маме с бабулей о таком, но это было непосильно дорого. Падаю на диван, полюбоваться на ожившую мечту и сажусь на какой-то пульт. Окно начинает жужжать, и медленно задвигается черное плотное полотно, скрывая от меня невозможно-синее небо с облачками сладкой ваты. Полотно не просто гасит яркий свет, но и погружает в звездную ночь. Сквозь маленькие дырочки сочатся солнечные лучи, демонстрируя мне звездное небо.

Я на секунду даже перестаю дышать, так захватывающе это выглядит! Хочется смотреть, не отрываясь, и выискивать знакомые созвездия. Но одна мысль, неожиданно проскользнувшая, заставляет меня притормозить с восхищениями и подскочить с дивана.

Не успеваю додумать одну мысль, как мне на глаза попадается кое-что важнее. Чувства раздирают меня своей противоречивостью. Острый нож вонзается в сердце, что-то нежное, на вкус, как забота, укутывает теплом и настоящей любовью. Этот… Илья не просто перенес сюда хозяйские вещи. Он каким-то образом переклеил фотообои с первого этажа сюда…

Моя березовая роща была дома. В ней не хватало правого нижнего угла, но это полная ерунда. Сажусь прямо на пол у стены. Мумми-мама в своем полосатом фартучке и с сумочкой выглядывает из-за березы. Улыбается! Улыбаюсь ей в ответ, но изображение медленно расплывается перед глазами.

– Мамуля… Спасибо, что мне есть куда прийти. Я так скучаю… – слезы капают крупными каплями. Она когда-то мне сказала, что такие – только к счастью или от него. Ох, мама…

Когда я всхлипываю особенно громко, в дверях появляется доктор. Спешно вытираю слезы. Сейчас эта сволочь еще и злорадствовать начнет!

– Ты чего тут? – спрашивает, как всегда хмуро. Молчу. – Смотри, что нашел у порога. – торжественно и с улыбкой достает из-за спины контейнер с красной крышкой.

Когда до меня доходит, что там внутри, визжу так, что пугаю всех птиц на ближайшие пять километров.

Глава 8

Со всей ответственностью заявляю: я не трусиха! Совсем нет.

Просто когда в момент наибольшей уязвимости тебе под нос суют прыгающих мышек-полевок, пусть и в контейнере с крышкой, мозг как-то сам по себе переходит в аварийный режим, активируя сирену. Видимо, чтобы оглушить противника. И мне в принципе это удается. Мыши вжимаются в уголок, офигев от контузии. В их глазах читается искреннее сожаление, что они забрели не только на территорию дома, но и вообще поселка. Понятливые.

Мне тоже достается. Сердце колотится, подгоняя тело в сторону эвакуационного выхода, а вот на морде кареглазого наглеца расцветает ехидная улыбка. Впервые вижу, чтобы эта сволочь улыбалась. Неужели я настолько ему противна, что он меня собирается выкуривать из дома такими примитивными методами? Для чего тогда отправлял на мансарду и создавал видимость перемирия?

– Чего орешь? Они же безобидные. Смотри! – щедро встряхивает контейнер так, что несчастные зверушки делают сальто несколько раз.

– Они безобидные. А вот ты!.. – даже не могу подобрать цензурных слов к его поведению.

Слезы больше не текут. Злость быстро пожирает грусть и ностальгию. Ковер, пять минут назад казавшийся самым мягким в мире, раздражает, потому что пальцы тонут и путаются в его длинном ворсе. Ноги затекли от долгого сидения на полу в одной позе, но я все равно встаю, хоть и не с первого раза, чтобы отобрать у тирана контейнер с бедными мышками.

– Ты это куда собралась? – не сопротивляется и даже не удивляется. Он абсолютно спокоен, но перекрывает мне путь своей ручищей, опустив ее, как шлагбаум.

– Выпустить бедных мышек! – несмотря на свой протест, держу контейнер на вытянутых руках. Мало ли что.

– Вообще-то, я им уже имена дал, – звучит также равнодушно.

– Собирался и дальше мучить?

– Планировал кота накормить.

– Со всеми так поступаешь, кто подбирается к тебе поближе? – подхожу в упор. Провоцирую, но он не ведется. Вглядываюсь в его наглые глаза и пытаюсь там выискать хоть отголоски лжи. Или, наоборот, правды.

И нахожу все. Потому что мы слишком близко. Так близко, что я чувствую его дыхание на щеке и жар тела. Так близко, что он окутывает ароматом кожи с горчинкой цитруса и нагретым на солнце морем. Так близко, что я замечаю крохотные веснушки на его губах и тут же облизываю свои. Искры между нами покалывают кожу. Кажется, будто скоро начнется шторм. Его зрачки расширяются. Он шумно втягивает носом воздух и, кажется, уже готов напасть, но я делаю шаг назад.

Никому из нас это не нужно. Между нами и так слишком сложная ситуация, и не стоит ее ухудшать. Такие ошибки слишком дорого стоят.

– Я смотрю, ты уже разобралась с окном? – кивает на звездное небо на потолке и брошенный на диване пульт, а мне неожиданно становится неловко, что я здесь хозяйничала. В собственном доме! Так вывернуть ситуацию еще нужно постараться.

– Скажи, зачем это все? – он склоняет голову, будто не понимает. Но я объясню. Мне несложно. – Делать ремонт в чужом доме за свой счет, приводить все в порядок, сохранять чужие воспоминания? Или ты просто баб сюда планировал водить?– обвожу пальцем комнату.

– Зачем бы я тогда тебя сюда поселил? – возмущенно приподнимает бровь. – Не было цели кому-то что-то сохранять. Так вышло. Просто показалось, что это идеальное решение для этой комнаты.

Наглец снова начинает улыбаться. Как-то очень шкодно. По-мальчишески. Что-то здесь нечисто, но никак не могу ухватить мысль и понять, что не так.

– Не хватает только кукольного домика и зеленого кресла.

– Оливкового, – отвечаю на автомате и замираю. Что он сейчас сказал? Как он мог узнать? Сердце пропускает удар, заставляя покачнуться.

Я, каждый раз, приезжая сюда, мечтала ночевать именно на мансарде. Но бабуля не разрешала, говорила, что слишком сыро и спать здесь можно будет только после капитального ремонта. Тогда я в дневнике нарисовала то, как примерно вижу эту комнату. Мама с бабулей дизайн-проект не одобрили, в основном из-за бюджета, но в целом было очень похоже на то, что я вижу сейчас перед своими глазами.

– С крышей недоработочка вышла. Я рисовала полностью прозрачную, – шепчу онемевшими губами. Их приходится даже потрогать, чтобы удостовериться, что я и правда что-то сказала, а не слишком громко подумала. – Ты… Ты!..

– Что я? – перехватывает руку, которой пытаюсь его отлупить, и заводит ее мне за спину. Запах моря на закате усиливается, забивается в легкие и кружит голову.

Между нами только ткань его шершавой льняной рубашки. Пуговицы на моем сарафане не выдержали напряжения от слишком частого дыхания и расстегнулись чуть больше положенного, открывая белое кружево бюстгальтера. Мы оба смотрим глаза в глаза и не решаемся сделать шаг. Ни в пропасть, ни к ненависти.

Стоим. Дышим друг другом, и никаких слов, будто больше и не существует вовсе. Только неровное дыхание и слишком нежное прикосновение к запястью.

От поцелуя нас спасает только стук в дверь. Смаргиваю наваждение и, обойдя Илью, ссыпаюсь вниз по лестнице. Открываю не глядя. Адреналин все еще бушует в крови, и я забываю об осторожности.

Как только открываю дверь, на меня нападает ураган по имени Натаха. Одна из моих лучших подруг детства, с которой я проводила здесь лето. Именно с ней однажды мы чуть не подожгли сарай с сеном, играясь лупой, и собирали тюльпаны на заброшенной даче.

– Махлина! И правда ты! – она бросается мне на шею, а я бессознательно прижимаю к себе контейнер с мышами и леденею, увидев перед домом огромную черную машину.

Как давно она тут стоит? Почему именно перед моим домом? Как Руслан так быстро меня нашел?!