Ася Исай
Измена всему виной

Глава 4

Глава 5

В кабинете тихо жужжит кондиционер, нагоняя прохладу. После выжигающего все живое солнца на улице хочется выдохнуть, но на меня очень возмущено смотрит наглец, захвативший, мое жилище. В этот раз хотя бы одет. Белая футболка плотно облегает каждую мышцу, любит он покрасоваться. А вот халат забыт на спинке стула.

– А это снова ты, Вася-Василиса. Да тебя не узнать! – отрывается от бумаг, и, оглядывая меня, задерживается в декольте. Бросаю взгляд туда же. Теть Маша дала мне свой старый сарафан, чтобы я не упарилась в джинсах. Он оказался тесноват в груди, пуговицы так и норовили выпрыгнуть из петелек. Мальчик-беспризорник превратился в нежную девочку в белом платьице, в незабудках, да. Но он совсем не об этом. – Постучала, прежде чем войти. Поразительные перемены.

– Что-то не припомню, чтобы мы переходили с вами на “ты”, – складываю руки на груди, но делаю только хуже. Самая верхняя пуговичка сдается первой.

– Как можно “вы” после всего, что между нами было? – говорит очень низким голосом, с царапающими до мурашек нотками. – Ты, – произносит с нажимом.– Прыгнула ко мне в кровать, даже имени не спросив. Еще и мурчала как кошка, пока я тебя…

– К счастью, ничего "вы меня"! И может напомнить, кто тут живет в чужом доме?! – у меня нет козырей. Я достаю единственную карту, которая у меня вообще есть. Он тяжело вздыхает, закрывает тетрадь, лежащую перед собой, и отодвигает в сторонку. Трет бровь большим пальцем, на котором красуется колечко.

– Ты поговорила с Марией Михайловной. Уже точно знаешь, что у меня есть права там находиться. В отличие от тебя. Я так и не видел документов, кроме ностальгических воспоминаний.

– Документы сгорели. В прошлой жизни, – тут мне ответить и вовсе нечего. Документов у меня не предвидится.

Если я куда-нибудь обращусь их восстанавливать, меня тут же найдут, и неизвестно, что может случиться. Даже думать не хочу, что там было после моего побега. Руслан наверняка поставил всех на уши. Было бы неплохо полистать новости, но он не дурак искать меня в открытую.

– Тогда не вижу повода для дальнейшего общения. Только поэтому приходила? Если ты по делу, – обводит кабинет рукой. – То прием начнется через полчаса. Можешь в коридоре подождать, – снова принимается разгребать завалы бумаг на столе, делая вид, что меня не существует.

– Послушай, – принимаю его правила игры. Нам нужно как-то договариваться. Повоевать еще успеем. – Этот дом, единственное, что у меня осталось. Не только от мамы. Вообще. У теть Маши был повод его сдать. Я ее понимаю. Но мне просто некуда больше идти. Так что придется решать, как быть. А приходила я на работу устраиваться. Но вижу, – показываю на стол, заваленный бумажками. – Ты справляешься и один. – разворачиваюсь, чтобы выйти, но меня останавливает крайне удивленный голос.

– Ты училась в меде? – его брови взлетают так высоко, что еще немного, и побьют все рекорды человеческих способностей.

– А непохоже? – хлопаю глазами.

Неужели по внешности можно определять профессию? Никогда бы про него не сказала, что он врач. Вот горячий сантехник… Кажется, он замечает, что я готова высказать предположения о его предназначении, и снова бьет в больное место.

– Документов у тебя, опять-таки, нет, – разводит руками.

– Нет. Зато есть знания после университета и года ординатуры. Думаю, коленки мазать зеленкой и мерить давление квалификации достаточно.

– И как я тебя, такую предприимчивую, оформлю?

– Никак. Но тебе же нужна помощь? Тут основной контингент – дети на каникулах и пожилые на пенсии. Если вторых ты очаровал, то с первыми явно общий язык найти не можешь, – бью наугад, но судя по мученическому выражению лица пациента, попадаю в самую мякотку.

– Испытательный срок – месяц. Мне нужно понять, ты правда что-то умеешь или из образования у тебя только медицинские сериалы. У нас тут волчанки не бывает, – хмурится. Он очень недоволен, особенно моим настроением. А я и так изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку! – На зарплату сильно не рассчитывай. Должность полуволонтерская, – предупреждает, но и тут не получается меня задеть.

– Когда можно начинать?

Денег достаточно на первое время. Главное для меня – не растерять навыки и знания. А получить новый опыт, особенно работы с детьми, будет совсем великолепно. Я всегда хотела стать педиатром. И ни один темноволосый наглец не сможет мне испортить настроение!

– Завтра. Только сначала приведи волосы в порядок. Ты своим леопардом всем давление поднимать будешь, – на лице не дрогнул ни один мускул, но издевается же, гад!

Цвету своих волос я ужаснулась еще утром. В ванной у тети Маши шикарное освещение и большое зеркало. Очень удобно рассматривать себя со всех сторон, ну и оценить результат спешной покраски. Руслан любит блондинок, и мои русые, почти рыжие на солнце волосы, пришлось высветлить до пепельного блонда. Самая недорогая краска, и мои нервные пальцы явно не пошли на пользу измученным волосам. Я снова стала не только рыжей, но и немного пятнистой. Локоны, свободные от утюжков и выпрямлений, подпрыгнули в кудри. Казалось пятнистость затеряется, но нет…

– Что будем делать с домом? – задаю действительно важный вопрос.

Глава 6

Илья

– Илья Андреевич, но как же… – в трубке слышится всхлип, а у меня заканчивается терпение.

– Никак. Это не мой профиль, – отрезаю, но, видимо, говорю недостаточно холодно, раз женщина продолжает свой плач.

– Но Зинка…

– Зинка – морская свинка. А я не ветеринар. Если у вас дома будет рожать кто-то человеческой породы, тогда и зовите. А пока, всего доброго. – отбрасываю телефон так, что он скользит по столу, с трудом удерживаясь на краю, и тру переносицу.

Обычный день, обычного врача в деревне. В первый день работы я совершил огромнейшую ошибку, подлатав лапу после пореза алабаю местного председателя. Подобных оплошностей больше не было, но новость разлетелась быстрее ветра. Так бывает только в деревне. До сих пор каждый верит, что я обязательно помогу с живностью. Козы, лошади, коровы, свинки… морские. Как-то дети притащили ящерицу с банке с просьбой пришить хвост. Удивляться я перестал давно. Каждый раз отказываю, и все равно каждый день сюрпризы.

Слышу всхлип уже не в трубке, а у себя в кабинете. Ах да. Вася-Василиса. Зараза мелкая. Поднимаю глаза и вижу, что она не плачет, а отчаянно давится смехом. Щеки покраснели, глаза лучатся светом, хоть и опухшие от слез.

Вчера очень хотел спросить, есть ли у нее уже паспорт. В своей толстовке безразмерной, точно на мелкого тощего подростка похожа. При этом грозная такая, ужас просто. Сразу и не поймешь, откуда в такой мелочи столько гонора.

Встреча наша вышла слишком необычной. Чересчур. Меня мучил один из тех сладких кошмаров, где Мари снова была со мной. Молодая, звонкая, моя Мари. Обычно неуловимая, она неожиданно оказалась в моих руках и была слишком реальной. Пахла персиками, солнцем и нашим бесконечным летом. Теплая кожа струилась шелком под пальцами. Впалый животик покрылся мурашками, как только я царапнул его кольцом. Тут что-то царапнуло и меня. Что-то не так. Неправильно. Не сходится. Не бьется. Но счастье в моих руках было чистым наваждением. Отзывчивым. Ласковым. Моя Ма-р-ри…

Но все закончилось криком, вспышкой света и странной девчонкой, вооружившейся кабачком. И, черт, как же ей повезло, что я был слишком поглощен видением, и не достал макаров, охранявший мой сон под подушкой.

– Что будем делать с домом? – решается задать вопрос и пытается прикрыть грудь, что вот-вот выпрыгнет из декольте. Вот так точно на подростка непохожа.

– Давай будем честны, – отрываюсь, чтобы не смущать девочку. – В деревне нет свободных домов. Гостиниц пока тоже не построили. В сезон здесь жилья не найти, сама знаешь. – уголки ее губ ползут вниз, хмурит брови и готовится к атаке. Неужели ожидала, что я скажу, что к вечеру соберу шмотки и съеду? – Я тебя не выгоняю. Но мне тоже нужно где-то жить. Придется потерпеть пару месяцев. А пока честно поделим территорию и не будем друг другу мешать жить. Как тебе идея?

– Отстой. Знаешь, я…

– Я понимаю, что это твой дом. Но сейчас ситуация такая, что выбора другого нет. И не будет.

– Да я полицию вызову!

– Вызывай. У меня договор с Марией Михайловной. Все честно. Есть чеки оплаты.

– Но она не имела права!

– А вот с этим и будет разбираться полиция. Пока поднимут документы, пока проверят несуществующие твои, как раз лето и закончится, – развожу руками. Она молчит, терзая пухлую губу, не зная, что ответить. Возвращаюсь к журналу, пока она укладывает в своей головке новую реальность.

– Так и быть, можешь занять мансарду. Там большой удобный диван, шикарное окно в небо, даже есть свой санузел. Тебе понравится. – рассказываю, чтобы угомонить ее мечущиеся мысли. Василиса с трудом фокусирует взгляд на мне.

– Не лучше ли тебе туда переехать? Так вкусно рекламируешь.

– Нет. Я мужчина, я сильнее. Мне нужно занимать стратегически важную позицию. Вдруг опять кто-то решит вломиться?

– А ты снова сладко спишь… – язвит мелкая зараза. Но я не поведусь.

– Наверху, кстати, все хозяйские вещи. Тебе может что-то понадобиться.

– Так ты мне предлагаешь ночевать в кладовке, пока ты будешь нежиться один в огромной кровати? – бровки взлетают вверх, делая ее совсем кукольной.

– Ты снова хочешь ко мне в кровать? – придвигаюсь ближе, говорю низким голосом. И вот тут-то она сдувается. Неожиданно исчезают острые зубки, и передо мной снова нежная, испуганная девочка.

– Не дождешься! – неловко отбивает подачу и направляется к выходу. Все? Переговоры окончены? Когда она берется за ручку двери, задаю вопрос, который меня мучил еще со вчера.

– Как ты вошла в дом, кстати?

– Ключ под козырьком. Мы с мамой как-то приехали сюрпризом, а бабули нет дома. Как назло пошел ливень с градом. Мы простояли под крохотным козырьком два часа. Промерзли до костей, заболели обе. С тех пор там и спрятан ключ. Чтобы в любой ситуации можно было попасть домой, – рассказывает открыто, ничего не скрывая. Неужели она любому может вот так запросто выболтать все тайны? Что за дурочка наивная!

Рассказывает и уходит, тихо за собой прикрыв дверь. Что-то нечисто за отсутствием ее документов и ночным пришествием, после стольких лет отсутствия. Но пока мне не настолько интересно, чтобы влезть в это с головой. Да и работа не дает задуматься, а зря.

Вечером, придя домой, я нахожу девчонку сидящей на полу мансарды и всю в слезах.