Астрид Шольте
Исчезающая в бездне
Глава седьмая
Лор
Счетчик еще не запущен
Понедельник, 11:50
За десять минут до оживления
Одного взгляда Темпесты Алерин хватило, чтобы я захотел немедленно сбежать обратно в Аквариум.
Она следила за каждым моим движением проницательным и строгим взглядом. Я почувствовал, что снова стал видимым, а я так отвык от этого за неполных два года своего заточения. Разумеется, ко мне приходил Рэй, но эта девушка рассматривала меня очень пристально.
Ее глаза хоть и были теплого коричневого цвета, почему-то не излучали теплоты. Я заметил узкий подбородок и плотно сжатые губы. Девушка была худой, с выпирающими ключицами и заостренными скулами. Смуглая кожа потемнела от постоянной жизни на воде, а ее волосы были цвета темного неба без звезд. Она была одной из самых красивых девушек, которых я когда-либо видел. В прежней жизни, до той трагедии, я бы непременно пригласил ее на свидание.
Я не знал, как обычно ведут себя клиенты, но в ее поведении было нечто странное. Я увидел, что внутри нее полыхает пожар, причину которого я не понимал.
Зря я в это ввязался, меня непременно разоблачат. Она узнает, что я не смотритель.
А может, я просто забыл, как общаться с другими людьми, не считая Рэя. Забыл, что чувствуешь, когда на тебя смотрят и пожимают тебе руку. Я чуть было не отдернул ее, ощутив крепкое рукопожатие. Затем она увидела мой эхопорт. По шоку, отразившемуся на ее лице, я понял, что она знает о том, что он напрямую связан с оживлением ее сестры. Но откуда? По ней не скажешь, что она уже проходила всю эту процедуру.
Потом она взяла себя в руки и сделала вид, будто ее ничто не волнует. Как будто это не ей предстояло вскоре увидеть умершую сестру. В ее взгляде чувствовалось напряжение, но было видно, что она скрывает свои эмоции. Возможно, она стеснялась плакать перед незнакомцем? Но я не заметил горя в ее глазах, на самом деле… по ее виду нельзя было ничего понять. Но ведь должна же она что-то чувствовать. Никто не в состоянии справиться с горем без страха, не принимая его близко к сердцу.
– Она уже очнулась? – спросила Темпеста. Ее реакция отличалась от той, о которой предупреждал Рэй. Я ожидал слезы, радость, мандраж, но не то, что увидел у нее.
Она была чересчур спокойной и сдержанной, и это меня здорово пугало.
– Да, – ответил я и покрутил запястьем, чтобы немного ослабить ремешок. Эхопорт был закреплен словно якорь. Я не хотел смотреть на экран, не хотел видеть два синих кружка, зная, что они означают. – Элизия скоро будет здесь.
Я нажал на кнопку, расположенную на панели, и дверь открылась. Мы вошли в палату, предназначенную для оживших пациентов. Посередине стояла узкая кровать, в окне на дальней стене было окно с видами океана вместо скал, в которые были встроены стены станции. Именно это увидела бы Элизия Алерин, если бы очнулась на Эквиноксе после несчастного случая. Жестокая уловка, так же как и вся эта операция.
Я не горел желанием в этом участвовать, но при этом мои глаза с жадностью разглядывали комнату – мне было приятно увидеть что-то, помимо темного и сырого Аквариума.
Темпеста молча оглядывала комнату, спрятав руки за спину.
Почему она не проронила ни слова?
Я достал цифровой планшет из заднего кармана и быстро пробежался глазами по информации о ее сестре, чтобы занять чем-то время.
УМЕРШАЯ: ЭЛИЗИЯ АЛЕРИН
ВОЗРАСТ: СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
МАТЬ: МИНДА, УМЕРЛА
ОТЕЦ: ДЕРЕН, УМЕР
БРАТЬЯ И СЕСТРЫ: ТЕМПЕСТА, МЛАДШЕ НА ДВА ГОДА
ПРИЧИНА СМЕРТИ: УТОНУЛА, СПАСАТЕЛЬНЫЙ КАТЕР ДОСТАЛ ЕЕ ИЗ ВОДЫ. СКОРЕЕ ВСЕГО, ЕЕ ЛОДКА НАКАНУНЕ НОЧЬЮ ПОПАЛА В ШТОРМ.
СОСТОЯНИЕ ТЕЛА ПОСЛЕ СМЕРТИ:
ХОРОШЕЕ ТЕЛО ПОМЕЩЕНО В РЕЗЕРВУАР СПУСТЯ ШЕСТЬ ЧАСОВ ПОСЛЕ СМЕРТИ
МОЖНО ОЖИВИТЬ
Кроме того, там были десятки фотографий Элизии. После смерти, с пустыми глазами. Каштановые волосы раскинуты по плечам, белая кожа, синие губы.
Я выключил планшет, чтобы Темпеста не увидела.
Нарушив молчание, я указал на серебряный поднос и сказал:
– Здесь еда для твоей сестры, когда она проголодается. Если тебе что-то понадобится, просто нажми на кнопку у двери, и я открою ее снаружи.
– Хорошо, – сказала она еле слышно.
Эхопорт зажужжал, посылая импульс по всей моей руке. Я взглянул на дверь в соседнюю комнату, ведущую в то крыло, где оживляли пациентов. Лампа над ней вместо красного стала желтой.
– Твоя сестра скоро появится, – сказал я. Лицо Темпесты побледнело. Я впервые увидел, что она волнуется, и сделал шаг вперед. – Все будет хорошо.
Она метнулась прочь от меня, как испуганная рыбка.
– Я справлюсь.
Мне нужно было идти, но я не хотел оставлять ее одну в такой ситуации.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – начал было я, но она меня не слушала, а неотрывно смотрела на желтую лампу.
– Что так долго? – спросила она.
– Она будет здесь через несколько секунд. – Я хотел задержаться на случай, если ей понадобится помощь, но Рэй оставил четкие инструкции: нужно выйти до того, как появится пациент. Чтобы скрыть правду.
Мои ноги не двигались. Вероятно, из-за того, что запах в этой комнате напомнил мне о том, как я в последний раз виделся с Каленом два года назад?
Я постарался забыть вид его безжизненного тела и сосредоточился на Темпесте. Она смотрела перед собой стеклянным взглядом, не мигая.
– Здесь туалет, – сказал я, указав на узкую дверь в углу. – Если захочешь поговорить, я буду снаружи. Оставляю тебя одну.
– Одну?
Она хотела, чтобы я остался?
– Я имел в виду, наедине с сестрой.
Она плотно сжала губы и повернулась к двери.
– Когда Элизия появится, – произнес я и заметил, как Темпеста вздрогнула, услышав имя сестры, – запустится обратный отсчет. – Я указал на часы, висящие на стене. – Мы уведем ее за несколько минут до окончания двадцати четырех часов. – Ей не придется снова увидеть сестру мертвой.
Я наконец-то смог сделать шаг в сторону комнаты ожидания.
– Удачи, Темпеста.
Она на секунду оторвала взгляд от лампочки и мельком посмотрела на меня.
Я подумал, что мне еще долго будет видеться ее лицо, даже после того, как она уедет.
Глава восьмая
Темпеста
Счетчик запущен: осталось 24 часа
Понедельник, полдень
С каждой минутой у меня в ушах нарастал гул, который затем превратился в звук, напоминающий шум океана. Это было последнее, что Элизия слышала перед смертью.
Элизия.
Моя единственная сестра, которая учила меня погружаться на глубину. Сестра, которая пела мне колыбельные, чтобы я могла уснуть, когда стены нашей квартиры сотрясались от грозы. Сестра, наполнившая мою жизнь смыслом после смерти родителей.
Но при этом она скрыла от меня правду, обманула меня. Я должна была увидеться с ней в последний раз и услышать, как она скажет следующие слова:
Это я виновата в смерти мамы и папы.
Я старалась подавить в себе все эмоции. Я сильная и справлюсь с этой задачей. Я сделала все, чтобы это произошло. Провела много дней на дне, ища что-то стоящее в затонувшем городе. Выживала, как могла, одна.
Прочь сомнения, Темпе. Соберись. Вспомни, зачем ты пришла. Вспомни, сколько боли она тебе принесла. Ты заслуживаешь того, чтобы узнать правду.
У меня задрожали ноги, и, чем больше я старалась унять дрожь, тем сильнее они тряслись. Я впилась ногтями в ладони.
Я справлюсь.
Свет лампы сменился с желтого на зеленый.
Моя сестра уже здесь, и она жива.
Я ждала, но ничего не происходило. Затем я услышала щелчок за спиной и обернулась. Часы на стене начали обратный отсчет. А значит…
– Привет, Темпе.
В дверях стояла моя сестра.
Она выглядела точно так, как в тот день, когда утонула. С розовыми губами и румянцем на смуглых щеках, ее блестящие каштановые волосы волнами спускались на спину. Она выглядела не просто живой, у нее был по-настоящему цветущий вид. Невозможно было представить ее иначе, как живой. Казалось, что прошедшие два года были просто кошмарным сном.
– Привет, Элизия! – сказала я дрогнувшим голосом.
– Надеюсь, я тебя не сильно напугала? – спросила она, шагнув мне навстречу.
Воскреснув из мертвых? Да нет, что в этом может быть страшного?
Я сделала несколько глубоких вдохов. Нужно держать себя в руках. Все, что я столько лет планировала, наконец-то сбылось. Я должна подавить в себе эмоции. Это не моя сестра, то есть она не настоящая сестра. Иначе ничего не выйдет.
– Тебе рассказали, что произошло? – спросила я.
На ее лице отразилось недоумение. Она посмотрела на светло-голубую рубашку, которая была на ней, и покрутила больничный браслет.
– Врач сказал, что мой катер потерпел крушение два дня назад, и с тех пор я пребывала в искусственной коме.
– Ты утонула.
Она закашлялась, будто бы вспомнив, как вода наполнила ее легкие. Возможно, так оно и было. У меня сердце сжалось от жалости к ней.
– Почти, – поправила она меня, улыбнувшись.
– Да, – поспешила исправиться я, – ты чуть не утонула.
Она подошла к кровати и взобралась на нее.
– У меня в голове будто туман. – Она нервно постучала пальцами по лбу. – Но врач сказал, что это последствия комы. Не считая этого, я чувствую себя хорошо.
– Отлично.
– А у тебя все в порядке? – Она подтянула колени к груди и натянула рубашку на ноги. – У тебя какой-то странный взгляд.
– Я так испугалась за тебя.
– Еще бы! – Она поднесла руку ко лбу. – Ты, наверное, пришла в ужас, решив, что теперь останешься одна. Прости меня.
– Да, конечно, я была потрясена. – Я знала, что это звучит высокопарно, но не могла с ходу придумать, как вести себя естественно, не выдавая своих намерений.
Уже можно спросить про маму с папой? Быть может, я управлюсь за несколько минут, зачем мне целые сутки? Почему я не могу вымолвить ни слова?
Элизия прикрыла глаза. Так даже лучше. Теперь, когда она на меня не смотрит, мне будет проще врать.
– Жаль, что я ничего не помню, – сказала она вполголоса. – Что со мной произошло?
– Два дня назад ты куда-то поплыла вечером на катере, а затем его нашли перевернутым. – Правду говорить легче всего.
Она резко распахнула зеленые глаза цвета свежей листвы, как у моего растения.
– Что я делала на катере одна?
Это был вопрос на миллион. Я вспомнила слова Нессандры о том, что воспоминания Элизии могут быть отрывочными. Я надеялась, что, кроме этого, она ничего не забыла.
– Как меня нашли? Хранители никогда не ищут пропавшие суда. – В ее глазах мелькнул страх. Она все знает. Нет. Это невозможно.
Я сделала глубокий вдох и начала рассказывать заранее приготовленную историю.
– Рядом проплывал катер с людьми. – Несмотря на то, что по ночам плавать опасно, это не значит, что люди не могли пойти на риск. В конце концов, огненные рыбки светились только при лунном свете, как призраки, спрятавшиеся под толщей воды. Одна крупная рыбина могла накормить десяток людей. А значит, риск был оправдан. Особенно в свете последних проблем на Эквиноксе. – Они-то тебя и нашли.
На самом деле спустя несколько часов ее тело обнаружил спасательный катер с Палиндромены.
– Тебе крупно повезло! – продолжила я с улыбкой. Надеюсь, это выглядело естественно.
– Ох! – Она перестала хмуриться. – Они меня реанимировали?
Я кивнула и отвела глаза, не в силах выдержать ее взгляд. В комнате было жарко, слишком жарко. Я пожалела, что окно ненастоящее и его нельзя открыть. Мне было душно в костюме для погружений, надетом под платье. Тонкие резиновые пластины не пропускали воздух.
– О чем ты задумалась? – в ее голосе послышалось волнение.
Я должна лучше стараться, чтобы убедить ее в том, что она жива и останется живой. Если она что-то заподозрит, я потеряю свое преимущество.
Я виновато улыбнулась.
– Ты же знаешь, я терпеть не могу больничный запах. А ты вся им пропахла.
Она звонко рассмеялась.
– Иди сюда, малышка Темпе.
Я застонала, услышав это прозвище.
– Я уже не маленькая, – буркнула я и придвинулась к ней. На самом деле последний раз я была ниже Элизии в двенадцать лет. А затем переросла ее на пять сантиметров, этим мы отличались друг от друга. Если присмотреться поближе, можно было заметить и другие различия между нами. Я была похожа на отца, кареглазого, черноволосого, с более длинным носом, а Элизия унаследовала мамины глаза и пухлые щеки.
Я присела к ней на кровать и вытянула руку, пытаясь унять дрожь в пальцах. Прошло два года с тех пор, как я ее видела. Два года с тех пор, как я последний дотрагивалась до нее. Я не знала, чего ожидать.
Когда ее теплые пальцы коснулись моей руки, я судорожно выдохнула.
– Не волнуйся, – сказала она со слезами на глазах, – теперь я всегда буду рядом, в отличие от мамы и папы. – Зря она это сказала.
Ведь она уже меня покинула. И самое страшное, что она даже не знала об этом.
При этом сестра выглядела и пахла так же, как и прежде, и создавалось ощущение, что ничего не изменилось. Мне стало обидно, я бы предпочла, чтобы в ней что-то поменялось, мне было бы проще. Тогда я бы не чувствовала, что мое сердце вот-вот разорвется.
Вспомни, что она тебя обманула. Из-за нее ты осталась совсем одна.
– Скорее бы выйти отсюда, – сказала она со вздохом и пошевелила ногами. – Ты не одна ненавидишь больницы. – Когда я училась погружаться на дно, то частенько оказывалась в больнице на Эквиноксе, а Элизия оставалась там со мной. На Палиндромене здорово постарались, соорудив палату почти точь-в-точь, как на нашем рифе. – Скорее бы вернуться домой! – воскликнула она. – Я хочу пойти сегодня вечером на танцы.
Я не смогла удержаться и представила, как Элизия вернется на Эквинокс и увидит, что жизнь не стоит на месте. Ее лучший друг, Даон, уже нашел другую подружку. Ее комната опустела, а вещи проданы за сущие пустяки. Танцевальный кружок ведет ее помощница, а я… уже не та, что прежде. Не из-за того, что она умерла, а из-за того, что, один раз услышав правду, я уже не смогла ее забыть.
Прошло всего четыре месяца после ее смерти, и Даон поделился со мной секретом, который Элизия хранила до самой смерти. Она вышла в океан в ту ночь, когда погибли родители. И это она виновата в том, что они погибли. После этого я не только по-другому стала воспринимать ее смерть, это бросило тень на все воспоминания о ней. На смену горю пришла ярость, и на протяжении нескольких лет она сжигала меня изнутри, пока там не осталось ничего, кроме пепла.
Когда-то я бы все отдала, чтобы провести еще хоть немного времени с сестрой. А теперь я жаждала лишь одного – узнать правду.
– Где Даон? – спросила она, будто прочтя мои мысли. – Я думала, он тоже здесь.
Я пожала плечами:
– Занят на работе, ты же его знаешь.
Она улыбнулась, и мое сердце дрогнуло. Он был дорог ей, но не в этом смысле. Она никогда не говорила ему о своих чувствах, боясь, что он перестанет с ней дружить.
Мне так хотелось, чтобы она сказала ему все, как есть, но кто я такая, чтобы ей советовать? Я надеялась, что рано или поздно она сама ему признается, но потом она умерла.
Сестра сжала мне руку.
– Спасибо, что навестила меня.
Я с трудом сдерживала смех, понимая всю абсурдность ситуации. Она оказалась здесь только благодаря мне.
Как в такой ситуации себя вели другие люди? Как они могли смотреть на умерших близких, которые внезапно вновь ожили? Как им удавалось двадцать четыре часа притворяться, что они пришли их навестить, а потом придут в другой день, который никогда не наступит?
Они не давали им спать, чтобы не пропустить ни одной секунды? Но ведь тогда пациенты бы все поняли? Или же они смотрели, как их родные спят, надеясь и желая, чтобы каждый упущенный момент каким-то образом продлился в будущем, но этому не суждено было сбыться?
Я поняла, что должна продолжать ее обманывать, чтобы не терять драгоценного времени.
Когда-то Элизия была для меня самым дорогим человеком, и, несмотря на то, что мое сердце очерствело за два года, я не была готова к такому повороту. Я не думала, что мне захочется быть рядом с ней, держать ее за руку, ведь она была прежней. Той самой Элизией, моей старшей сестрой, а в последние несколько лет еще и моим опекуном.
Я взглянула на наши соединенные руки. Моя была темнее, чем ее, после двух дополнительных лет, проведенных в океане. Я тут же отпустила ее руку, а свою спрятала в одеяле, чтобы она ничего не заметила.
– Я чуть не потеряла тебя! – сказала я дрожащим голосом, и здесь мне не пришлось притворяться – я слишком живо помнила тот момент, когда мне сообщили о ее смерти. Ровно две недели я не могла встать с постели. Даон каждый день приносил мне еду, говоря, чтобы я не сдавалась, ведь Элизия хотела, чтобы я была сильной.
– Прости меня, – сказала Элизия печальным голосом. – Не надо было мне выходить в океан, я совсем не помню, что я делала эти два дня. – Мне было жаль, что она ничего не может вспомнить. Оказавшись с ней рядом, я бы хотела узнать, зачем она это сделала. Рискнула отправиться ночью на катере и поплатилась за это жизнью.
– Как мама с папой, – сказала я.
– Что? – Она резко вскинула голову. – Нет, здесь совсем другой случай.
– Как ты можешь так говорить? – Я внимательно изучала ее лицо в поисках ответа. – Ты знаешь, зачем они сели в лодку той ночью, когда погибли? – Я решила остановиться и посмотреть, заглотнет ли она наживку. – А говорила, что не знаешь!
Она отвернулась.
– Я не знаю. – Врунья.
– Ты утверждала, что узнала об их смерти на следующее утро, когда мы проснулись и обнаружили, что их нет, – я перевела дыхание, – но ты меня обманула. Ты была с ними на катере. Не смей это отрицать!
– Что ты такое говоришь? – Ее мягкий нежный голос стал жестким и настороженным. Она походила на маму, когда та сердилась.
– Даон раскрыл мне твой маленький секрет. – Я наклонилась к ней поближе, чтобы высказать ей все, что хотела. – Ты была в ту ночь с ними на катере, а вернулась домой одна.
Обвинение повисло над нами, как сорванная мачта, готовая упасть и убить нас обеих. Меня трясло от гнева, но Элизия оставалась спокойной. И холодной, как смерть.
Я нарушила молчание.
– Это ты виновата в их смерти!
– Нет! – Она решительно покачала головой. – Все было совсем не так.
– Так расскажи мне!
Я думала, что после моих слов она наконец-то даст волю чувствам и поспешит рассказать мне обо всех тайнах, которые она столько лет хранила, чтобы потом забрать их с собой в могилу. Поначалу она не проронила ни слова. А затем в ее глазах появился испуг, и она уставилась прямо на меня. Я поняла, что попалась.
– Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? – спросила она, вскинув брови. – Ведь прошло столько лет.
– Даон все мне рассказал, пока ты была… в коме. Он сообщил, что ты виделась с ними в ту ночь и что они погибли из-за тебя.
Было видно, как напряглись ее плечи и поднялись вверх. Она задышала часто-часто.
– Почему ты решила спросить об этом именно сейчас? – повторила она свой вопрос и начала оглядывать комнату, как будто избегая моего взгляда.
– Потому что, – ответила я тихим голосом, – мне нужно точно знать, что с ними произошло. Почему ты рассказала все Даону, а не мне, своей сестре! Это же и мои родители!
Она посмотрела прямо на меня:
– Какой сегодня день, Темпе?
Я почувствовала, что мы обе затаили дыхание. Между нами повисла тишина. Мы обе понимали, что грядет кульминация. Мы с ней будто оказались на гребне волны, готовые рухнуть вниз. Настал момент истины.
Она поняла, что мертва. А значит, я лишилась всех козырей.
Глава девятая
Лор
Счетчик запущен: осталось 23 часа 30 минут
Понедельник, 12:30
Каждая минута, проведенная мной за пределами Аквариума, словно маленькая иголка, впивалась мне под кожу. Поначалу я решил, что у меня аллергия на дневной свет, проникающий через стеклянный потолок. Но затем я понял, что это от волнения.
Я никогда не испытывал тревоги, даже проводя целые дни на высоте несколько тысяч метров над ломаной береговой линией и держась на скале только за счет своих рук и ног. Спокойствие и уверенность были непременными условиями выживания в горах. Сегодня же я чувствовал жар и волнение, у меня по рукам бегали мурашки. Я надеялся, что не упаду в обморок.
Я начал делать дыхательные упражнения, которые выучил за время скалолазания. Благодаря им мои руки постепенно перестали трястись, и ощущение впившихся иголок начало ослабевать.
Я не умру. По крайней мере, не сегодня.
Прошло полчаса, и мои глаза привыкли к солнечному свету, будто бы прошло всего лишь несколько дней, а не лет с тех пор, как я в последний раз был на солнце. Я вспомнил, как спустя всего день на открытом воздухе на моих плечах и руках высыпали веснушки. Вспомнил, как мышцы болели от напряжения, когда я взбирался на вершину скалы.
Затем я задерживался там как можно дольше, ведь оттуда мир казался куда интереснее того острова, к которому я был привязан. Забавно, что в итоге я выбрал жизнь под землей. Я никогда не любил океан и волны, бушующие вокруг нашего острова, но при этом мечтал однажды посмотреть весь мир или то, что от него осталось. Я хотел посетить Вереницу островов, на которых проходили вечеринки. Они находились вне зоны досягаемости и влияния Палиндромены. Или увидеть Блуждающие рифы на западе, которые никогда не бросали якорь, а постоянно передвигались по океану в поисках еды, пытаясь выиграть время.
Я хотел побывать там, где не был никто из моей семьи. Хотел стать свободным.
Но этому не суждено сбыться.
За два прошедших года мои веснушки почти все стерлись, в отличие от воспоминаний о Калене и моем последнем восхождении.
Я пробовал читать, но из-за волнения никак не мог сосредоточиться на выцветших от времени словах в книге.
Я расправил плечи – не привык сидеть в одном положении столько времени. Мне нравилось бродить по Аквариуму и смотреть на лица мертвецов в резервуарах.
Из других комнат ожидания не было слышно какого-либо шума. Чем занимались смотрители все это время? Может, подобно Рэю, они старались найти как можно больше информации о жизни и смерти на своих планшетах? Или же тратили время впустую, не понимая, насколько драгоценна жизнь?
Как бы ни старался, я не мог с ходу забыть лицо Темпесты. А праздное времяпрепровождение лишь усугубляло ситуацию. Теперь я понимал, почему Рэй так часто ко мне приходил. Это не самая увлекательная работа.
Я глубоко вздохнул. Зато здесь в воздухе не пахло химикатами. Люди, страдающие от заболеваний дыхательных путей, пытались устроиться сюда на работу в надежде, что чистый воздух облегчит их состояние. Желающих попасть на Палиндромену было великое множество, а они отбирали только тех, кто отлично справился со вступительным экзаменом, как Рэй.
– Никто не мешает мне снабжать остров рагаром, – как-то раз заявил он. Сам я ни разу не пробовал напиток, сделанный из забродивших водорослей, но говорят, он пользовался спросом. На самом деле Рэй преуменьшал свои умственные способности, ведь он несколько месяцев изучал тему восстановления отмерших клеток и нервов, пока ему не предложили пройти подготовку и стать смотрителем.
Притом что Рэй мог рассчитывать на стабильное будущее на Палиндромене, оно было ему не нужно. Он мечтал об океане и хотел пойти по стопам отца, продолжив традицию предков. Он не мог обойтись без воды, утверждая, что в таком случае он жив лишь наполовину.
Учеба на смотрителя стала временным решением, позволив ему заработать денег и при этом поучиться у лучших в мире врачей и ученых. Этот маленький зазнайка был невероятным оптимистом, но иногда это оборачивалось против него. Он все еще надеялся вернуться к прежней жизни и сегодня сделал первый шаг в этом направлении. Я возлагал большие надежды на этого врача и на то, что он подберет для него план восстановления.
От нечего делать я стал барабанить пальцами по экрану эхопорта, размышляя о своем собственном будущем. Я знал, что лучше всего уехать с Палиндромены, подыскать себе новое местечко, где никто меня не знает, и больше никогда сюда не возвращаться. Но я не мог этого сделать. Какое право я имею осуществлять свои мечты, лишив Калена возможности жить. Я считал, что этим оскверню память о нем и зачеркну свою вину в его смерти. Несмотря на то, что мне не удастся вечно отсиживаться в подвале, я не смогу покинуть остров.
Если бы мне оставалось всего двадцать четыре часа на этом свете, что бы я изменил? Что бы я мог изменить?
Неважно, все равно я никуда отсюда не уеду. Мне не светит другая жизнь. Придется довольствоваться работой и ежедневными визитами Рэя. Этого должно быть достаточно, по большей части.
И все же я немного завидовал клиентам, которые сидели в этих комнатах. Они находились здесь из-за любви или страсти, а может быть, от боли. А я уже забыл, что означают эти слова.
Цифровой планшет, лежащий у меня на коленях, издал сигнал, и его экран активировался.
– Скажи, что ты не напортачил. – Сообщение от Рэйлана.
Я тихонько рассмеялся.
– Как прошла встреча с врачом? – спросил я его.
Пришлось подождать несколько минут, прежде чем он ответил.
– Она симпатичная, как раз в твоем вкусе. Приезжай на Эквинокс. Как твоя клиентка?
Я глубоко вздохнул. Значит, встреча прошла не очень хорошо. Жаль.
– Тоже симпатичная.
Можно не пытаться ничего выведать. Пока Рэй не захочет, из него слова не вытянешь. В этом мы с ним похожи.
– Отлично, – ответил он. – Двадцать четыре часа пролетят незаметно!
К сожалению, я не разделял его оптимизм.
– Уже плывешь обратно? – спросил я его.
– Чуть позже, – быстро ответил он. – Я решил навестить семью, пока я здесь. Могу задержаться, ты же знаешь мою маму.
Я был бы рад оказаться рядом, чтобы его поддержать. Мама, конечно, очень его любила, но постоянно ругала за то, что он их оставил. Она не могла понять, почему он хочет работать на Палиндромене. И не разделяла его мечты о том, чтобы залечить раны и вернуться на рыбацкое судно. Она считала, что семья важнее всего.
– Справишься, дружище? – спросил Рэй.
Сначала я хотел рассказать ему о странном поведении Темпесты, но решил все же не беспокоить его понапрасну. Скорее всего, я просто слишком серьезно все воспринимаю. Я же не знаю эту девушку, и что для нее является странным, а что нормой.
– Справлюсь, – ответил я.
