Артур Мхитарян
Конкурс
– Похоже, последовал совету Самуэля, – заметил Илья.
– Ну да, – согласилась Милена, и с ухмылкой добавила. – Сейчас посмотрим, на что способен мастер любовных романов с примесью эротики.
Сарбандо одобрительно кивнул и сделал жест, разрешая поэту прочитать свои стихи.
Толстяк облизнул тонкие губы и, встряхнув длинные волосы, начал выступление:
Ура! Усердию, упорству,
Ура! Усилию, укладу, уставу,
Уйди! Уныние, уродство,
Уйди! Укоризна, убогость, усталость,
Илья с Миленой переглянулись. На губах обоих заиграла улыбка. Уртар не побрезговал вставить в текст импровизацию Смогова. Что ж, Илье это даже немного подняло самооценку. Янратхим, похоже, не гнушался никакими методами для достижения своей цели. В том числе и советами конкурентов.
Уртар между тем продолжил:
Успешный управленец умеет,
Учить умению учиться,
Учтивый управленец узреет,
Учиться, учиться, учиться,
На лице Сарбандо появилась уже знакомая маска разочарования. Его скучающий вид говорил о том, что он дослушает стихи, но без особого удовольствия. Уртар, конечно же, заметил реакцию правителя. Но перед тем, как он решил прочитать третье четверостишие, до его слуха донёсся едва слышимый ехидный смешок. Толстяк обернулся и увидел в толпе улыбающегося Самуэля.
Янратхим замер, и его глаза сверкнули праведным гневом. В голове что-то щёлкнуло. Он развернулся всем телом к ненавистному коллеге и произнёс:
Уртар устарел? Услышал упрёк,
Ушам услада – утончённый ум,
Улисс – убежал, убёг, утёк
Улисс – уродец, уроженец урн.
Подобные оскорбительные строки стали неожиданностью не только для Самуэля, но и для самого императора. Сарбандо с удивлением воззрился на толстяка. Но мешать не стал. Монарху было интересно, что же будет дальше. Уртар продолжил:
Угу, упырь, узри успех Уртара,
Умею унижать уродов узколобых,
Убью увесистым ударом,
Ушлёпков, увальней убогих.
– Ваше Величество, – раздался из толпы рассерженный голос Самуэля. – Я могу ответить этому нахалу?
– Ответить? – император покосился на Ефима, но тот лишь пожал плечами. На губах императора заиграла озорная улыбка. – Как ответить? Хотите поединок с ним? На кулаках? Это тоже очень интересная древняя забава.
– Нет, – Самуэль покачал головой. – Я не воин. Я писатель. Отплачу этому хаму его же монетой.
– Вы хотите поэтическую схватку. Обмен колкими куплетами?
– Именно так, Ваше Величество.
– Хорошо, – согласился Сарбандо. – Но условие. Вы должны ответить, использую лишь вашу букву «С»? Готовы?
– Да, повелитель.
Баталия
Самуэль поднялся на сцену и смерил конкурента уничтожающим взглядом. В глазах читалось полное отсутствие уважения к сопернику. Он немного постоял в раздумье, и, не спуская глаз с Уртара, сказал:
Сегодня Самуэль сразит скота сатирой,
Сразит супостата смекалкой своею,
Срублю слизняка, словно сучья секирой,
Слова словно сталь, скройся скорее,
Публика восторженно захлопала. Похоже, ей начал нравиться словесный поединок двух писателей. Толстяк, услышав выпад в свою сторону, недовольно поморщился. Но затем на его лице появилась злая ухмылка. Видимо, за пазухой у «поэта» были припрятаны ещё несколько козырей. Уртар с несвойственной ему ловкостью вдруг резко принял боксёрскую стойку. Он начал неуклюже делать маятник, выбрасывая удары по воображаемому противнику:
Уход, удар – Улисс упал,
Ушиб, ущерб, урон,
Увы, Улисс уже устал
Уход – удар, удар – уклон,
Сарбандо присоединился к шумным овациям гостей. Он ощутил себя римским императорам на гладиаторских боях. Ему стало понятно, почему в древности были так популярны ожесточённые схватки на арене. Здесь, конечно, не настоящие поединки, но тоже дуэль, пусть и словесная.
Между тем ответ Самуэля не заставил себя долго ждать:
Самолюбивый сукин сын, слушай сюда
Согласен, сын – сомнительно, сынок,
Старпер, сгори скорее со стыда,
Слюнтяй, стервец, сквалыга, сосунок.
– Обзывалки, – шепнула Милена на ухо Илье. – Мальчики всё же такие мальчики.
Смогов пожал плечами. В принципе, он был с ней согласен. Стихи очень примитивные. Но учитывая, что Самуэль это сочинял на ходу, экспромтом, качество было вполне годным. Да и второе четверостишие Улисса было лучше первого. Видимо, писатель постепенно начинал входить в кураж.
Уртар скривил губы в надменной усмешке, и с пафосным видом сказал:
Упрямый, устарелый, угасающий,
Угрюмый, управляемый, уродливый,
Уступчивый, унылый, умирающий,
Услужливый, удушливый, угодливый.
Толпа тут же взорвалась овациями. Люди готовы были поддержать любую активность, не обращая особое внимание на качество очередного куплета. Четыре строки. Двенадцать слов. Двенадцать прилагательных. Уртар решил сменить угол атаки. Но чем же ответит оппонент?
Самуэль разочарованно покачал головой. Так иногда делают бойцы, пропустившие удар, и не почувствовав в нём особой разрушительной силы.
«Если это твой максимум, жирдяй, – подумал он. – То у тебя большие проблемы».
Ответ мастера хорроров не заставил себя долго ждать:
Сильнее ста смердящих скунсов,
Скабрёзных слухов сеятель, садист,
Сейчас соперник Самуэля сдулся?
Сегодня соло Самуэля, сегодня Самуэль – солист.
Уртар немного поник. Его выражение лица говорило о том, что он явно не ожидал такого отпора. Все заготовки толстяк уже кинул в своего визави, а сочинять на ходу он умел не очень хорошо. Спустя пару минут, он всё же решил ответить, но голос уже не был таким уверенным как в начале выступления:
Уртар – универсал, усёк? Уймись,
Улисс – ублюдок, ухарь, уголовник,
Уртар – учитель, умница. Улисс?
Улисс – ужасный ухажёр, угодник.
– Ммм, – синхронно простонали Илья с Миленой.
Фраза «ужасный ухажёр» резануло слух обоим писателям.
– У него повторы пошли, – сказал Смогов. – Видно, что запасы истощились. Дальше ещё хуже будет, если не соберётся.
Милена лишь молча кивнула.
Самуэль, видимо, тоже уловил, что противника «повело», если говорить языком бокса. Поэт посмотрел на Уртара взглядом хладнокровного убийцы, в котором читалось недвусмысленное послание: «Тебе конец».
Сама свобода – странствие, скитание,
Стыдись сквалыга, скупердяйство – срам,
Сильный самец сегодня – слабое создание,
Средь сотен самых сильных стран.
«Вот оно, – подумал Илья. – Самуэль в прошлом куплете показал, что и сам может обзываться. В новом же он ещё раз продемонстрировал талант мастера импровизаций, не забыв при этом про смысл».
Уртар был в полной растерянности. Выбора особо не было. Либо признать поражение, либо попробовать выдать что-то экспромтом. Янратхим выбрал второе:
– Уртар… утёр, удивил? Умышленно… умею. Умею. Улисс – угнетатель. Уртар… Уртар – усилитель… Ум-м.
Толстяк замолчал. Его пыл иссяк. Он исчерпал себя и все слова на заданную букву, которые бережно хранило ранимое сознание писателя. Уртар выжидающе посмотрел на оппонента. Самуэль был безжалостен:
Сказать сморчку сикельда, соплежуй, слизняк?
Собака, сиволапый свинтус, смерд,
Стихотворение соперника – сквозняк,
Стих Самуэля – словно самый сильный смерч,
Симфония сладкоголосых сочетаний
Смотрите сказители, свихнулся стихоплёт,
Слизь страждет слёзных состраданий
Сэм – сокол, соперник – сбитый самолёт,
На Уртара было жалко смотреть. Его щёки, зарумянившиеся от большой дозы принятого алкоголя, стали пунцово-красными. Толстяк опустил глаза в пол и боялся смотреть на своего противника. Янратхим был побеждён, унижен, раздавлен.
Самуэль поднял руку, показывая, что это ещё не всё, и он способен на большее. Зал замер. Поэт выждал небольшую паузу и снова зачитал:
Улисс – уверенный, ухоженный, учённый,
Успей удрать, удача ускользает, умник,
Уртар – увечный, ушлый, удручённый,
Угомонись, утробы угнетённый узник
– Контрольный выстрел, – констатировал Илья. – Убил врага его же оружием.
Он был поражён ожесточённой схваткой двух поэтов. Кого-то мог удивить восторг от выступления Самуэля. Простые рифмы. Ломаный ритм. Примитивный смысл. Но Илья прекрасно понимал, что сочинять стихи в столь короткий промежуток времени, причём чтобы каждое слово начиналось на одну букву – это не так-то просто. Плюс ко всему давление публики. Самуэль показал себя во всей красе. Теперь Илья понял, что бахвальство Улисса не просто слова. И он на самом деле мог написать текст своего выступления за пятнадцать минут. Проиграть такому незаурядному сопернику было совсем необидно.
– Это было просто великолепно! – Сарбандо поднялся с трона и развёл руки в разные стороны. – Вы оба большие молодцы. Подарили нам незабываемое зрелище. Настоящую битву двух искусных поединщиков. Поздравляю Улисса – Самуэля с победой. На итогах конкурса это, конечно, никак не скажется, но вы заработали пару лишних баллов.
– Ваше Величество, – Самуэль с жалостью посмотрел на Янратхима. – Я всегда за честную схватку. Поэтому скажу вот что. Есть в алфавите несколько букв, на которые довольно легко составить стихи. Моя буква «С» одна из них. Так что я был в более выгодных условиях. Уртару было намного сложнее. Думаю, у нас боевая ничья.
Толстяк поднял взгляд с пола и посмотрел на бывшего соперника. Глаза Уртара были слегка влажными от подступающих слёз, но в них лучилась благодарность.
– Благородно с вашей стороны, Улисс, – Сарбандо одобрительно кивнул поэту. Затем он перевёл взгляд на Янратхима. – Уртар. Не отчаивайтесь. Конечно, правила соревнования были нарушены, но вы показали не дюжую изобретательность и стремление к победе. Так что вы тоже всё ещё имеете шансы на победу. Ефим.
– Да, Ваше Величество, – отозвался старик голосом, который выдавал сильную усталость.
– Сколько у нас ещё букв осталось?
– Две.
– И какие же?
– Мягкий знак и буква «Ы», Ваше Величество, – ответил церемониймейстер и заразительно зевнул.
Ь
Был ли Смогов готов к своему выходу? И да, и нет. Его пугала шумящая толпа зрителей. Страх выступления перед большой публикой присутствовал очень давно. Но с другой стороны, Илью распирало гнетущее чувство неудовлетворения. Ему хотелось выйти и, наконец, выплеснуть на императора и его гостей жгучий коктейль из слов, которые он на скорую руку записывал деревянной палочкой.
– Буква «Мягкий знак», – возвестил зычный голос церемониймейстера о начале нового выступления.
– Давай, Илья, покажи им, – Милена ободряюще похлопала парня по плечу. – Ты, главное, не волнуйся. Дыши ровно. Удачи тебе.
– Ага, – отозвался Смогов. – Удача мне точно понадобится.
Он поднялся с места и начал медленно пробираться к выходу на сцену. Его встречали радостными криками и улыбками. Хотя некоторые люди смотрели с сочувствием и жалостью. Перед тем, как преодолеть последние два метра до сцены, Илья увидел своих новых знакомых: Самуэля и Уртара. Бывшие соперники стояли, обнявшись и весело смеялись над шутками друг друга. Смогов в очередной раз был удивлён. Совсем недавно эти писатели обменивались зарифмованными оскорблениями, бились не на жизнь, а на «смерть». Сейчас же они больше напоминали двух старых приятелей, которые встретились после долгой разлуки. Это наблюдение позитивно сказалось на настрое молодого писателя, и на сцену он вышел уже более спокойным и уверенным.
– Меня зовут Илья Смогов, Ваше Величество.
Сарбандо внимательно посмотрел на юного мастера пера. Императору очень понравилось предыдущее выступление. Хоть регламент и был нарушен, два писателя показали яркий бескомпромиссный поединок. Публика была в восторге, и монарху очень не хотелось, чтобы следующее выступление понизило градус накала.
– Можете начинать, – сказал Сарбандо.
Илья кивнул и сел на пол. Подтянул обе ноги к себе. Согнул в коленях. Правой рукой он обхватил их, а левую вытянул вверх. Получился кривоватый мягкий знак. Затем Смогов поднялся и встретился взглядом с Ефимом. Старик узнал его и подмигнул. Илья наполнил лёгкие непривычным марсианским воздухом и начал читать своё творение:
Есть хмель скрыть грусть, есть плеть сбить спесь,
Смыть кровь – хотеть посеять злость, ложь, месть
Король — успешность, справедливость, крепость,
Правитель — Стойкость, мудрость, смелость,
Повисла тишина. Смогов внутренне съёжился. Он не смог понять, какое впечатление произвели его стихи. Первый куплет он считал самым неудачным. Вначале неплохой ритм и рифмы на созвучие. Но дальше, какая-то мешанина с притянутым за уши детским посылом и нарушением ритмического рисунка. Сомнения разрешил император, на лице которого появилось выражение скуки и разочарования.
Но беды на этом не заканчивались. Илья написал больше пяти четверостиший. Причём каждое с разным стихотворным размером и ритмикой. И сейчас горе-поэту приходилось на ходу как-то скомпоновать эти куплеты в цельное произведение.
– Вы будете читать дальше? – полюбопытствовал император.
– Прошу прощения, Ваше Величество, – дрожащим голосом ответил Смогов и продолжил:
Кисть — длань, жизнь — смерть,
Тишь — брань, высь — твердь,
Гниль — грязь, вкривь — вкось
Глубь — вширь, кисть — кость
Сарбандо вытянул губы в трубочку. Он так всегда делал, когда не знал, как реагировать на что-то необычное.
«Хм, – подумал монарх. – Вроде и справился паренёк. Но всё равно чего-то не хватает. Какое-то нагромождение. Антонимы. Синонимы. Всё зарифмовано. Кое-где даже парные созвучия. Но чего-то не хватает. Смысла. Смысла не хватает. Вот!»
Илье подобно телепату со стажем стало понятно, о чём сейчас думает монарх. Смогов был и сам не в восторге. Он критиковал чужие выступления с умным выражением лица, в то время как его собственный текст был просто ужасен. Но выбора не было. Нужно было читать дальше:
Любить мечтать — увидеть даль,
Мечтать любить — познать печаль,
Хотеть украсть — расстроить мать,
Одаришь Чернь — позоришь знать.
Ефим довольно улыбнулся. Его порадовало, что Илья последовал совету использовать глаголы. Он, конечно, не раскрыл весь потенциал этого приёма, но третий куплет показался старику намного удачнее первых двух. Церемониймейстер поднял глаза на императора и также увидел в них одобрение.
Сарбандо и вправду понравилось четверостишие. Не только смыслом, но и интересной игрой слов в первой двойке. Илья дал императору надежду.
Смерть — Хтонь, скорбь, грусть,
Жизнь – Боль, злость, пусть,
Страсть – Плоть, дурь, связь,
Ложь – Лесть, дичь, грязь,
И снова красноречивое молчание. Илья ощущал, как в воздух вокруг наэлектризовался, а время остановило размеренный бег. Он и сам не верил, что написал эти строки. Они показались ему просто гениальными. Реакция Сарбандо была тому подтверждением. Правитель смотрел остекленевшими глазами в фиолетовое небо, и о чём-то напряжённо думал: « Так коротко. Так лаконично. И всё в точку. А парень молодец. Наверное, он специально усыпил нашу бдительность. Сделал так, чтобы мы расслабились, а потом резко ударил под дых. И сейчас он медленно и неумолимо ведёт нас к катарсису»?
Илья распрямил плечи и приготовился читать последний куплет:
Мораль здесь есть, болезнь, есть хворь,
Любовь есть боль, хоть злись, хоть спорь
Любовь — есть страсть, ешь горечь всласть,
Лишь царь есть – цель, лишь царь — есть власть.
И вновь территорию космопорта наполнили громкие овации благодарных зрителей. Смогов низко поклонился императору. Сарбандо поднялся с трона и жестом приказал всем соблюсти тишину.
– Поздравляю вас, молодой человек, – улыбаясь, произнёс монарх. – Отличная работа. Мне понравилось. Поначалу вы, конечно, заставили понервничать всех. Наверное, и сами понимаете. Первый куплет был почти провальным. Но зато потом… Как бы сказал мой друг Либертен, что называется «расписались». Подмечу последний рефрен: «Лишь царь есть —цель, лишь царь есть — власть». Действительно. Это важный момент. Только власть, сосредоточенная в руках одного человека, способна принести порядок и равновесие в жизнь многочисленных миров галактического союза. И именно наша империя является для всех примером в отношении правильных пропорций демократии и тоталитаризма. Наши соседи уже много столетий не могут выбраться из болота междоусобных войн. Слава Империи!
