Артем Шишов
Теряя контроль
Сейчас я одна, никого нет рядом – вот что самое страшное. Это мой главный страх и повод быть рядом с людьми.
Убрав кровавый и разрезанный рукав, я со спокойствием в душе посмотрела на свои раны, которые причинила сама себе. Они не вызывали отвращение или боль, совершенно ничего.
«Дай контроль» – гласила вырезанная надпись на руке.
Та Челси, которая пришла ко мне из параллельного мира повлияла на весь процесс самоповреждения. Эта девушка даже в такой ситуации потребовала от меня контроль над телом.
«Иная» Челси никуда не ушла и не отступила от своих желаний. Она просто замолчала.
Голос в темноте
Одинокая Челси 16 лет
17 мая другая реальность
Громкие, впивающиеся в голову звуки разбудили меня. Я вздрогнула, ведь что-то приближалось ко мне. Благодаря звукам мне удалось распознать в них поезд. На далеком расстоянии он не настолько громкий, но когда в нескольких метрах от тебя – заставляет вздрагивать.
Где он?
Мою голову закрывал мост, длиной в сто метров. Я лежала на грязной и сырой земле. Но эти факты не раскрывали природу моего присутствия здесь.
Рядом со мной послышался смех и звук фольги. Те люди, которые были поблизости, наверняка знали, что я делаю под мостом и почему здесь нахожусь.
– Ты так вздрогнула, что я сам испугался, – сказал знакомый мне, когда то голос, отзывающийся в глубинах моего сознания и воспоминаний, что медленно угасают.
Брайан смотрел на меня издевательским взглядом. Во мне он не видел ничего, кроме отвращения. Мое мнение о себе было схоже с его, во мне действительно нет ничего хорошего.
– Неужели действие закончилось? – широко улыбнулся его товарищ, с которым мы лишь недавно познакомились.
– На, дуй, – Брайан протянул мне что-то похожее на ингалятор. Оба этих устройства были схожи по своей сути, только то, что мне протянули, после вздоха дарило экстаз.
– У вас нет ничего пожестче? – мне хотелось более сильного наркотика, который заставит позабыть обо всех проблемах. Только это способно ненадолго подарить мне удовольствие.
Моя жизнь это череда из провалов памяти, мне сложно что-либо вспомнить из произошедшего. Мне не понять того почему я оказалась здесь, под мостом и рядом с парнями.
– Есть и более сильный наркотик. Но я не введу тебе его за даром, – улыбался парень.
– Что, чего ты хочешь?! – я вскочила к парню, всю усталость как рукой сняло. Но чтобы чувствовать себя живой, требовалась доза.
– Я буду пользоваться твоим телом, как захочу, – крайне ехидно улыбался Брайан, мой одноклассник.
Требования старого знакомого были серьезными и жестокими. Если их принять, то я смогу получать действительно «хороший» наркотик. Когда школа окончится, и моя жизнь будет проходить в колледже, мне больше не пригодится это.
Моя жизнь будет куда лучше, ее не потребуется «поддерживать».
– Хорошо, я согласна, – кивала я. – Но только если ты будешь регулярно вкалывать дозу.
– Хах, она знает себе цену, – улыбался товарищ Брайана рядом с нами под действием наркотика.
– Помолчи лучше и под руку не говори! – вышел из себя парень.
Достав из рюкзака все необходимые вещи, он сначала растопил наркотик и залил в медицинский шприц. Игла была измотанной, использованной около десятка раз.
– Ты СПИДом болеешь? – серьезно спросил Брайан у товарища, протирая иглу.
– Не-а, не должен, – лежал тот на земле в непонятной позе. Его иногда мотало и дергало.
Сам друг имел непонятные, перекошенные черты лица. Этот парень опытный торчок, которого любили учителя и поражались его умению учиться. Призер на олимпиадах по физике, самый хороший и приличный ученик незамеченный в хулиганстве. У него было все, но одновременно ничего.
Кто знает, что если бы он давал себе немного спуску? Уделял больше внимания себе как личности, не зубрил и не пытался разобраться в ненужной формуле. Может быть, тогда он и не был бы таким прилежным, но был живым, знающим как принести себе удовольствие без наркоты и прочей грязи.
Наши судьбы с ним противоположны. Я всегда ничего не учила, обращая внимание лишь на себя, на родных и близких мне родственников. Судьба распорядилась иначе, когда решила проверить меня на прочность. Иногда я жалею себя и надеюсь, что в небе действительно есть бог, мужчина который наделил меня мрачной историей, чтобы подвезти к счастливому концу. Лишь это долгое время держало меня от наркотиков и связей с Брайаном. Но без надежды, нет и стремления стать лучше.
Друга Брайана я давно поняла…
В поисках угодить всем, сделать все в лучшем виде он переступал через себя, делал это через силу и благодаря родителям, которые повторяли одно и то же «надо». Может быть, большие запреты рождают большие желания, а когда ты начинаешь вкушать «легкую» жизнь через края, велик риск увязнуть в ней.
Этот друг, жертва общества и навязанных ею законов.
Я в отличие от него, просто не могу получать удовольствие от жизни. Эту «радость», мне «удалось» найти в наркотиках, но оно мимолетное, слишком быстрое. Хочется все больше и больше, чтобы пребывать в этом дольше и дольше.
– Показывай вену, – сказал Брайан, держа шприц. Будь мой мозг таким, как раньше, все мои размышления и выводы пришли бы за пару секунд. Но сейчас, находясь с этими парнями и скрываясь под мостом, мои мысли растягиваются на несколько минут.
Иногда я могу чувствовать себя овощем.
Закатив рукав левой рукой, я показала ее Брайану. Некоторые области имели темный, бледный оттенок. Рука стала такой после принятия наркотиков. Раньше я обращала на нее внимание, боясь, что окружающие и близкие поймут мое отношение к наркотикам. Но начав носить кофты с длинными рукавами, я забыла о проблемах.
– Посвети, нихера не видно.
– Хорошо, – быстро достав телефон и включив фонарик, мне поскорее хотелось использовать дозу.
– Ее все равно не видно, – спокойно ответил он. – Похоже, придется несколько раз ввести иглу, чтобы попасть.
– Хоть сто, давай уже быстрее! – умоляла я.
Друг Брайана наблюдал за происходящим с кривой улыбкой и пустыми глазами, его эмоции менялись от минуты к минуте. Иногда, кажется, он вот-вот заплачет, но через пару секунд широко улыбается.
– Ай! – почувствовала промах иглы. – Я думала ты опытный!
– Если бы сказала раньше о своем желании, не вдыхал бы заранее, у меня руки как у алкаша трясутся, – оправдывался Брайан. Ему не приходилось переживать обо мне, о том, что он может просто так причинить боль. У него нет и капли сочувствия ко мне.
Спустя несколько промахов по вене, он смог попасть куда надо. Дергая шприц, он еле как ввел его содержимое. Руку покалывало, складывалось ощущение, что кровь разносит наркотик по всему телу. Действие началось спустя полминуты, когда он попал в мозг.
Наконец расслабившись, «ломка» отступила и дала мне передохнуть. Брайан закурил и убрал все необходимые вещи. Сейчас я наравне с его другом лежала на земле. Нас двоих перекатывало от одной стороне к другой. Между нами все это время сидел Брайан и курил в тишине. Его глаза стремились к другому концу моста, иногда они поглядывали на нас с презрением.
– Как я оказался здесь среди этих отбросов? – фыркнул Брайан и бросил бычок на сырую землю.
Все это время мой одноклассник единственный сидел на картонке. Его друг и я лежали на обычной земле. Думаю, Брайан получает такое же удовольствие насмехаясь над нами, как я получаю удовольствие от кайфа.
***
Поздно ночью я проснулась в окружении тишины, вокруг никого не было. Брайан и его друг торчок оставили меня здесь. Тащить наркоманку по улице города не самая лучшая затея.
С больной спиной и уставшим, будто высосанным телом я пробиралась к своему дому. Улицы находились в кромешной тьме, а мой путь казался вечным. Спустя некоторое время я оказалась перед домом с облезлой краской и заросшим газоном. Каждый член нашей семьи время от времени желает, наконец, его постричь, но в последний момент это желание куда-то уходит.
Еле как открыв старую дверь, она отворилась и показала ненавистное, богом забытое место. Этот дом зарастал плесенью, мусором и ужасными запахами. Совсем скоро здесь будет невозможно жить. Пару лет назад я испугалась сколопендры на своей подушке, сейчас это воспринимается в порядке вещей.
Потому что других проблем по горло…
Каждый мой шаг до раковины отзывался скрипучей древесиной. Пройдя в уборную, я включила свет и закрыла за собой дверь. Яркая лампочка в моменте ослепила меня, но рука закрыла глаза.
В отражении была заметна девушка с грязным лицом, разводами от косметики. Заметно, что жизнь ее сильно потрепала, настолько же сильно, как и она себя. Самобичевание у меня в крови, а заниженная самооценка верный спутник.
С помощью ледяной воды из под крана мне удалось умыться. Это было далеко не самое приятное занятие, но именно оно быстро привело меня в чувства.
После каждой дозы я могу чувствовать невиданный прилив сил и очень яркие эмоции. Однако после этого наступает внутреннее затишье, пустота, что пожирает изнутри. Мысли о самоубийстве в этот момент велики как никогда. После двух лет с мыслями о смерти, к ним можно привыкнуть. В таком случае смерть больше не пугает.
Скрипучий пол привел меня на кухню, где холодное молоко утолило жажду. Чувство голода отсутствовало вторые сутки, поэтому я наконец-то ушла спать.
Пройдя мимо тихой комнаты родителей, я закрыла за собой дверь и плюхнулась на кровать. Различия между матрасом и холодной землей были колоссальными. Мое тело как кисель начало расплываться по кровати, желая отдохнуть.
Остаток ночи меня не покидали мысли о моем существовании. Каждое размышление приводило к бессмысленности собственной жизни и еще большем желании погасить это чувство наркотиками.
Тишина вокруг меня поймала в свои сети. Мысли о собственной слабости никогда не покидают. Обычно я борюсь с этой тишиной благодаря изучению шумных людей или слушанием музыки. Но сейчас лишь я одна в этом мире, который захватила тишина.
Почему я бегу от этой тишины?
Желаю спрятаться и не признавать бессмысленность собственной жизни. Благодаря этому живется несколько лучше. Каждый раз, стараясь привыкнуть к одиночеству, я терплю крах и ужасные чувства.
Неужели это будет вечно?
Мне остается бороться только наркотиками.
Бессонная ночь и отчаянное желание уснуть длилось до тех пор, пока не стало слышно движение в области коридора. Кто-то приближался к моей комнате, вероятно отец или мать.
Продолжая лежать в одежде, я уставилась красными и уставшими глазами на входную дверь. Свет из окна позволял видеть единственный проход в мою комнату.
Шаги остановились прямо у двери, чье-то ухо медленно прислонилось и начало слушать. Так продолжалось пару минут, пока кто-то не открыл дверь и не заглянул в комнату.
Широкие глаза матери, не моргая, внимательно смотрели мне в лицо на протяжении минуты. Они хотели что-то от меня, искали какую-либо важную информацию обо мне. Самое главное они уже нашли – я не сплю. Мама через некоторое время, точно также, не моргая закрыла дверь и больше не интересовалась мной.
Маленькая дырка в стене для подглядывания вела в комнату родителей. Еще один, но другой глаз наблюдал за мной. Цвет глаза и его разрез напомнили мне отца.
Схватив карандаш в руки, я медленно подошла к дырке и смотрящему глазу. Быстро просунув карандаш и поранив глаз, он больше не интересовался мной. Наступил рассвет, а значит вместе с ним ненавистный мне школьный день.
Желая скорее узнать время, я посмотрела на механические часы, что висели напротив кровати. Стрелки часов замерли на десяти часов вечера. Они замерли точно также как и моя жизнь. Но положение не спасет одна единственная батарейка.
Когда время подходило к выходу из дома, я переоделась и пришла на кухню. В помещении мама спокойно готовилась выезжать на работу, а отец пил кофе, читая газету.
– Доброе утро, – широко улыбалась, мама увидела меня.
– Доброе… – в памяти всплыла ночь, во время которой мама с безумными глазами пялилась на меня.
Мужчина убрал газету и показал свое лицо. На левом глазу красовалась белая повязка, она скрывала какие-либо повреждения или различные заболевания.
– Привет, пап, – поздоровалась я.
– Доброе утро, – мужчина смотрел на меня со всей серьезностью. Это неудивительно, ведь судя по всему, я ранила его глаз, когда он подглядывал за мной в отверстие.
– Что с глазом? – поинтересовалась я.
– Красный и слезиться, сегодня поеду к врачу, – папа с громким шелестом раскрыл газету и допил свой утренний кофе.
Если отец действительно наблюдал за мной, значит, должна была остаться маленькая дырочка в стене. Это единственное доказательство того, что я не сошла сума, что наркотики не создавали тех иллюзий.
В спешке я вернулась в свою комнату и отчаянно старалась найти отверстие. Но его нигде не было, будто ночью его успели заделать. Скорее всего папа не подглядывал за мной, а ситуация с его глазом простое совпадение, одно на миллион.
Значит ли это, что мне показалось?
Наркотики, утомление и ужасный сон спровоцировали те мрачные и страшные иллюзии?
Во мне нет полной уверенности, что это были простые иллюзии. Мои отбитые родители действительно могли наблюдать за мной на протяжении ночи. Из-за их странностей и опеки, я долгое время мечтаю съехать как можно дальше. Ну а пока у меня нет возможности этого сделать музыка спасает меня от внешнего мира. Благодаря своей гитаре я могу само выражаться. Этот инструмент можно с уверенностью назвать моей первой любовью.
По пути на меня то и дело смотрели ученики разных возрастов и классов. Они изучали одежду, мою походку и поведение. Чужаков, не таких как все принимают за врагов. К этому чувству одиночества я уже привыкла, когда люди сторонятся тебя.
Над пригородом возник смог, происходящее вгоняло меня в депрессию. Даже природ намекала мне на то, что делать здесь нечего, кроме как ежедневно страдать.
Холодный и долгий путь продолжался в школе, которая была настолько же прохладной. Когда ты единственный идешь по коридорам, обходя крупные и шумные компании, понимаешь, что ты никому не нужен, здесь тебе нет места.
Сегодня я впервые пришла в школу спустя недели прогулов. Все это время я проводила с Брайаном и различными веществами. Они хотя бы ускоряли время, в отличие от вечного школьного дня.
– Смотри, кто пришел, – прозвучал голос Сони в конце класса. Девочка разговаривала с Хьюи, веселым и общительным парнем. Этого хватали, чтобы вызвать у меня отвращение.
– Говорят, она завалит все экзамены. Скорее всего, она единственная кто останется на второй год, – тихо хихикали одноклассники.
Опасаясь встретиться с чьим-то взглядом, я смотрела себе в ноги. Если бы у меня была возможность раствориться, провалиться сквозь землю – воспользовалась бы ею.
– Не вижу в ней ничего плохого, – говорил какой-то одноклассник.
– В раздевалке я видела ее руку… – сплетничала Соня. – Ее вены исколоты и имеют черный оттенок.
– Ты хочешь сказать, что она наркоманка? – неожиданно продолжил разговор Брайан.
– Такое действительно может быть? – одноклассник начал быстро менять мнение обо мне. Если пару секунд назад оно было нейтральным, то сейчас падало с высокой скоростью.
– Скорее всего, да, если хочешь узнать, закати ей рукав прямо сейчас, – уверяла Соня. Брайан оставался спокоен и делал вид, будто не знаком со мной, что он не тот человек, который подсадил меня на наркотики.
– Она может быть опасна, я бы не подходил к ней. Брайан, ты знаком с ней? – тот самый одноклассник начал бояться меня.
– Делать мне нечего… – Брайан дал понять, что я его никак не волную.
Руки и ноги начали непроизвольно дрожать. Подслушивая их разговор за моей спиной, я чувствовала капли пота на своей спине. Такими темпами слух о моем отношении к наркотикам разойдется по всей школе!
С другой стороны разве кого-то волнует тихая и незаметная неудачница посещающая уроки раз в две недели?
– Она отличный пример того, как не стоит опускаться в жизни, – злобно смеялся Хьюи.
Брайан поддерживал их насмешки в мою сторону. Странно было ожидать поддержку с его стороны, ведь он никогда не раскроет своих связей со мной. Если расскажет, что пользуется мной как вещью, куском мяса, его не погладят по головке.
Следующие несколько уроков я проводила с пустым взглядом. Пейзаж не была ничем примечателен, задний двор школы не меняется уже несколько лет. Пустое пространство, на которое не хватает денег, чтобы заполнить турникетами и хорошим газоном.
Наша школа полный аутсайдер среди других школ, Западной и Южной. Мы не отличаемся ни в спорте, ни в творчестве. Даже упор на учебу не оправдал ожиданий, ведь учащиеся тупые отморозки. Каждого кто ходит по этажам Северной школы не заботит политика, история, кажется, будто они также пусты, как и я.
Хьюи, Соня, Брайан, – все эти ученики похожи на меня. Однако каждый из них отчаянно пытается найти худшего, того, на кого можно вылить собственные неудачи и ошибки.
Не сложно догадаться, что благодаря мне, другие ученики поднимают свою самооценку и «значимость» среди других учеников. Хотя на самом деле все они в равной степени тупые куски дерьма.
Все в том же окне я обратила внимание на человека в черной одежде. Худой, бледный, его волосы скрывали лицо. Идя по территории вдоль забора школы, он неожиданно остановился, пока я пристально наблюдала за ним. Его голова медленно уставилась на меня. Разница между мной и им составляет около двухсот метров, а урок проводится на третьем этаже школы. Будь он простым человеком, неизвестный бы не увидел моего взгляда. Однако сейчас мы смотрели друг другу в глаза, совсем как на ладони.
Что же он хочет?
Мне отчаянно хотелось верить, что он пойдет дальше по свои делам, не обратит внимания на простую ученицу самой худшей школы в мире.
Когда солнце скрылось за облаками и образовалась тень на заднем дворе школы, человек в черном быстро перелез через забор. Что-то пугало его в свете, он не пробегал по освещенным местам.
Направляясь в школу и продолжая следить за мной, неизвестный пробежал прямо над моим этажом, желая пройти с заднего входа в школу. Прозвучал громкий удар и последовали приближающиеся звуки, где-то у входа я услышала его отчетливо и от страху закрыла свои уши.
Что он от меня хочет?
Зачем бежит ко мне во время урока?!
Сейчас надо просто успокоиться, мне это кажется. Живые тени, странные звуки, все, что кажется мне непривычным и страшным – иллюзия моей больной головы.
Сейчас со стороны я выглядела еще более безумной, чем обычно, что стало новым поводом для насмешек и разговоров.
***
Вернувшись в класс после обеденного перерыва, который включал в себя дохлых тараканов или испорченную еду, я заметила одну вопиющую странность.
Рядом с Соней сидел тот самый неизвестный в черной одежде. Он смотрел на доску, а челка скрывала его лицо. Девушка бурно разговаривала с ним, жестикулируя и улыбаясь. Но сам парень, будто не слушал ее, она его не интересовала.
Он пришел сюда ради меня?
Начав медленно подходить к молодым людям, я чувствовала, как сковывает мои мышцы, дыхание сбилось, но ноги уверенно продолжали идти. Меня волновал лишь один вопрос:
То, что он делал за окном, правда или очередной вымысел, выбивающий меня из ритма жизни?
– Не знаю, как по мне, он показал себя полым придурком! – рассказывала Соня какую-то историю.
Обратив на меня внимание, девушка перестала рассказывать историю. По ее глазам было видно, она не ожидала от меня столь близкого контакта. Желая послать меня как можно дальше, одноклассница начала говорить.
– Не мешай нам! – не заметив моей реакции своими тупыми глазами, она встала со стула. – Проваливай!
Одноклассница никак не волновала меня, а потому я подошла ближе и потянулась рукой к волосам неизвестного. Через пару секунд мне станет известно его лицо, может быть даже имя. От этого лишь сильнее сковывает мышцы.
– Ты не поняла? – Соня начала выходить из себя.
Двумя пальцами я убрала черную челку. Сначала я увидела идеальный нос, немного большие губы. Через мгновение открылись бледные щеки и заинтересованный взгляд.
Алекс?
Я общалась с этим парнем на протяжении года. Но не так давно он оборвал все связи со мной. Мне хотелось поговорить с ним, но он заблокировал меня в социальных сетях и исчез.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила я, не понимая присутствие ученика из параллельного класса.
– Не трогай его! – одноклассница оттолкнула меня своими тонкими и хилыми руками.
Повалившись на пол, я запомнила взгляд полного безразличия в глазах Алекса. Годы общения, раскрытых тайн и историй медленно покинули мою память. Однако сам парень запомнил каждый наш разговор и продолжал держать его в своей голове.
– Не мешай нам, – первое, что сказал Алекс, спустя долгое время молчания я смогла услышать его голос. Он был пустым и немного разочарованным.
Меня долгое время ничто не волновало, не трогало. Разговоры за спиной были для меня обыденностью, к которой я привыкла. Меня могли оскорблять многими средствами, но мне все было по барабану. Алекс сломал твердую и ледяную стену. Помня, как тогда мне нравилось с ним общаться, и как он обошелся со мной – в горле встал ком.
Безразличие ко всему, что окружало меня, было нарушено. Эмоции впервые за долгое время вырывались из тела, показывая мои слабости окружающим людям.
И все-таки, то, как он вел себя за окном – одна из галлюцинаций. На самом деле он не бежал ко мне, его там и не было вовсе. Мой мозг захотел вспомнить важного человека из прошлого в самый трудный момент жизни. Психика сработала как надо, ведь нанесла еще один сильный удар по самой себе.
– Проваливай, пока можешь, – хитро улыбалась Соня. Где-то на фоне улыбались остальные одноклассники. Помимо них, Алекс также поднял уголки рта.
Чувствуя, что у меня вот-вот начнется паническая атака и нервный срыв, я в спешке встала на ноги и выбежала из класса. Все школьные вещи остались на столе, но я не переживала за них. Школа и обучение давно меня не волнуют.
Направляясь к выходу из школы, мне казалось, что все ученики смотрят на меня. Сотни глаз изучают изгоя школы, про которого ходят ужасные слухи. Я волновала всех людей, кто видел меня, каждый из них оценивал по своему, но сводился к одному мнению – «она неудачница». Мне сложно поспорить с ними.
Вырвавшись из шумных коридоров на улицу, я не чувствовала абсолютно ничего. Свежий ветер не делал мою жизнь легче. Абсолютно ничего не изменилось, мой мозг, как и всегда, просто решил убежать от проблемы.
В школу я больше никогда не вернусь, ей нет места в моей жизни.
***
Пройдя до дома не торопливым шагом и опущенной головой, я открыла старую дверь и прошла в ужасный дом. Мне никогда в нем не нравилось, он не защищает меня от угроз. Возможно, мой сон был бы лучше даже под мостом, нежели в этом гниющем доме.
Многие проблемы и страхи возникли из-за моих родителей. Их регулярные ссоры и безразличие в мою сторону породили любовь к музыке. Когда ты слушаешь мелодию, неважно какую, веселую или грустную, твой мозг перестает чувствовать реальность. Все что окружает его, становится абсолютно неважным. Крики и оскорбления на кухне становятся беззвучными. Помимо внешних звуков, практически пропадает и внутренний шум. Вся душа будто освобождается не только от оков плохой жизни, но и от самой себя.
Домой я вернулась только ради гитары. Сегодня не было планов играть на улице, но я обязана спрятаться от своих проблем. Иначе они меня раздавят.
Инструмент был старым, потрепанным, но от этого его ценность только выше. Во время слез, он дарил мне надежду в будущее. Поистине первая любовь.
Взяв акустическую гитару, я покинула дом и направилась в центр маленького города. Путь мог занять чуть больше часа, но я никуда не спешила и оказалась на месте спустя девяносто минут.
Центр это бурлящее, шумное место, поэтому я предпочитаю играть в переходах.
Мое самое любимое место было свободно и грех им не воспользоваться. Достав гитару из чехла, я быстренько ее настроила и начала играть музыку.
Играя песню, мой мозг не знал, что я буду играть дальше. Мой список песен зависит от настроения, сегодня оно тягучее и мрачное.
Люди проходили и веселились, кто-то смеялся в компаниях и шумно разговаривал. Они чувствуют хорошие эмоции, поэтому я не понимаю их. Этого хватает, чтобы ненавидеть их.
– Не порть людям настроение, – сказал прохожий, имея в виду мою грустную музыку.
Я не должна их веселить.
Они и так все веселые.
Музыка продолжала играть, а мое настроение стало менее тяжелым. Гитару можно сравнить с наркотиком, она тоже бьет дофамином в голову на некоторое время.
Когда думаю о наркотиках, у меня начинается ломка. Будь рядом Брайан, я бы сделала все что угодно, чтобы получить лишнюю дозу.
Время подходило к семи часам вечера. Солнце медленно садилось, вместе с уходящими людьми. Если раньше это был вечный поток, похожий на муравейник, то сейчас переход мог пустовать.
– Смотрите, эта ненормальная играет, – из воздуха появилась Соня, вместе с Хьюи и еще парой подростков.
– Звучит дерьмово, – высказался неизвестный.
– Сыграй что-нибудь посложнее, повеселее, – издеваясь, просила девушка.
– Не хочу, – отказалась я.
– Так и скажи, что играть не умеешь, – Хьюи тоже начал улыбаться.
Компания из четырех человек окружила меня и прижала к холодной стене. Они не позволят мне играть ведь их главная цель сломить меня, удовлетворить свое эго.
– Отстаньте! – пыталась я выбиться их окружения, но ничего не получалось, меня отталкивали обратно.
– А то что, прогонишь нас грустной песенкой? – смеялся кто-то из компании.
Когда мне удалось найти волну самоуспокоения хоть как-то забыть реальность, пришла компания и вернула меня в подавленное настроение. Они добились своего и победили меня.
– Предлагаю прокачать ее гитару, чтобы зазвучала, – злобно предложила Соня.
– Да, хорошая идея, – Хьюи резко схватился за мою гитару.
Вырывая инструмент из рук, он потянул так сильно, что я опустила голову, и ремень сполз с меня. Сейчас гитара была у злых подростков, желающих сломать ее.
– Не надо, прошу! – умоляла я, стараясь отобрать гитару. Меня заставили успокоиться быстрой пощечиной.
Хьюи взялся за грив и поднял гитару, намереваясь сломать ее об каменный пол. Она разобьется в дребезги, ничто ее не спасет. Прямо сейчас я лишусь инструмента, который грел мне сердце в самые темные времена. Без него моя жизнь станет еще более ненужной.
– Давай, настрой ее! – поддерживал Хьюи другой парень.
Одноклассник замахнулся и ударил ее со всей силы об пол перехода. Прозвучал треск дерева и ужасный звук струн. Но внешне гитара не изменилась, она выстояла удар.
– Прекрати! – вновь просила я.
– Крепкая зараза, – высказался Хьюи.
Прозвучал еще один удар, на этот раз он был последним. Корпус и гриф перестали быть единым целым, сейчас их удерживали только натянутые струны. Деревянный корпус разломался на две части, что говорило о смерти инструмента.
– Зачем, твари! – в истерики высказалась я,
– Чтобы знала, что к нам нельзя подходить! – Соня еще раз выдала хлесткую пощечину.
Хьюи бросил сломанную гитару мне в ноги с мерзкой улыбкой. Окружающие проходили мимо, не желая вмешиваться в разборки диких подростков. Компания все это время чувствовала власть, а вместе с ней и удовольствие.
– Нам тут больше нечего делать, – намекал незнакомый парень.
– Удачи в игре, – улыбнулась Соня на прощание.
Я повалилась на колени к сломанному инструменту. Сейчас моя любимая гитара напоминала хлам, отчего мне становилось только больнее. Раньше она была очень красивой и звучащей, а самое главное, она дарила мне хорошие чувства и эмоции.
У меня отняли ее.
В горле образовался ком, я решила не сдерживаться и начала рыдать. Мне не оставалось ничего кроме этого. Незнакомые люди также не замечали меня и проходили мимо, иногда выражая свое недовольство в мой адрес. Мол «не мешай проходить людям».
Не знаю, сколько я просидела на холодном камне рядом с инструментом, который можно было сравнить с мертвым телом лучшего друга, но солнце полностью село. Едва освещаемый переход был окружен тьмой и тишиной.
– Мне жаль, – сказал знакомый голос.
Ко мне подошел Брайан и склонился над моей головой. Он стоял рядом несколько минут, абсолютно спокойный и холодный.
– Знаю, это было твое любимое хобби.
– Не знаешь…
– Я могу облегчить твою боль.
– Наркотой?
Брайан не мог ничего иного предложить. Сейчас он преследовал свои личные цели, продолжая использовать мое тело и выплачивать грязными наркотиками.
– Проваливай, – попросила я мертвым голосом.
– Ты ведь знаешь, я не виноват.
– Иди нахуй отсюда! – сказала более прямо, чувствуя, как злость кипит внутри меня.
Парень через мгновение пропал, будто растворился в воздухе. Я не слышала, как он ушел, но когда подняла голову, то увидела пустоту. Рядом со мной была лишь тишина.
Что если и Брайан плод моего воображения?
Может все это время, он был моим внутренним желанием к наркотикам?
Мой мозг абсолютно потерял грань между иллюзией и реальным миром. Теперь я не верю ни в свое существование, ни в существование его товарища торчка.
Может под мостом я проводила время в одиночестве?
Какой ни был бы ответ, он ничего не изменит. Моя жизнь уже сломана, как и внутренний дух.
Пустота внутри меня наполнила все тело, каждый орган и каждую клеточку организма. Надежда внутри меня ослабла настолько, что ее сожрали не подавившись.
Стараясь найти Брайана, я видела его силуэт тут и там. У него было то, что поможет мне. Эта тень появлялась за углами домов, деревьев и детских площадках. Брайан вел меня в определенное место, будто хотел что-то показать.
В конце концов я дошла до озера, того самого над которым был построен мост. Мы всегда собирались здесь, а значит, Брайан очень близко.
– Брайан! – кричала я. – Брайан!
– Челси, – еле уловимо прозвучал голос.
Он позвал меня из глубины озера, оттуда, где не бывает солнца, где не видно неба и облаков. Но это не остановило меня. Мне хотелось увидеть его, чтобы он передал мне таблетку, хотя бы хоть что-то, что заглушит мою боль.
Чувствуя холодную воду, я продвигалась к центру озера, на манящий голос Брайана. Знаю, он где-то там, но темнота мешает мне его увидеть, поговорить.
– Челси, – продолжал говорить Брайан.
Перестав чувствовать песок и камни, я погрузилась на дно. Мне никогда не приходилось плавать, но мой разум все равно повел меня в воду. Кажется, в моих легких слишком много воды, а судороги от холодной воды схватили мои ноги.
Все прекратилось в один момент.
Иногда, как бы сильно мы не старались, мир не ответит тем же. Жизнь несправедлива, она жестока и уродлива. Рождаясь на этой земле и начиная свои первые шаги, мы поражаемся громадными зданиями, высокими людьми и ребятам постарше.
Спустя время мы перестаем замечать только хорошее и начинаем разочаровываться, приспосабливаться к новой жизни. Так или иначе, но каждый этап нашего развития, это сплошные разочарования и душевные проблемы.
