Артем Шишов
Теряя контроль
Брайан переменился во взгляде, он тоже понимал, что со мной что-то произошло. Мои слова и настроение переменились как по щелчку пальца. «Другая» Челси решила помочь мне. Моему языку не хватило бы духу, чтобы так говорить с одноклассником.
– Подумай хорошенько, прежде чем приглашать меня к себе, – поставил точку мой голос.
К нам подошла девушка моего роста и с темными волосами. Соня поняла, что наш диалог далеко не самый приятный, а потому решила вмешаться.
– Привет Челси, – обеспокоенно поздоровалась Соня.
– Доброе утро, – в этот раз сказала уже я, полностью чувствуя свой контроль над словами.
– У вас что-то происходит? – девушка уставилась на Брайана.
Одноклассник поморщился, будто не желал видеть Соню рядом с собой. Он чувствовал отвращение. Их отношения были неприятными, а регулярные перепалки на уроках возникали все чаще и чаще.
– Тебя я услышал. Не хочешь как хочешь. Поищу помощи у другого человека, – появление Сони заставило Брайана уйти от разговора.
Я решила не прощаться с ним, чувствуя отвращение.
Людей приходило все больше и больше, а когда время подошло к отъезду, мы сели в автобус. Мест хватило всем, мы с Соней сели рядом друг с другом. Подруга достала книгу и продолжила читать роман, я же просто смотрела в окно.
Если бы не помощь «иной» Челси, я бы согласилась встретиться с Брайаном наедине?
Мне сложно сказать «нет» человеку и я сделала бы так, чтобы не обидеть собеседника.
Алекс точно был бы не рад этому.
Мои глаза заметили, что Соня уже долгое время не переворачивает страницу. Помня скорость чтения подруги, это было неестественно для нее. За такое время она уже прочитала бы минимум пять страниц.
Но вместо перелистывания, Соня вложила закладку и убрала книгу.
– О чем вы разговаривали с Брайаном? – было очевидно, что подруга долго думала, как начать разговор со мной. Поэтому она и не перелистывала страницы, делала вид, будто читает.
– Да так, ни о чем, – не желала я обсуждать эту тему.
Если хоть кто-то услышит о том, что Брайан звал меня к себе домой, это может повлиять на мои отношения с Алексом. Ревнивый парень будет подозревать меня, обозлится на своего друга еще больше, что внесет разлад в его футбольную команду.
Нет точной уверенности, что именно хотел Брайан. А значит, не следует пускать слухи. Это будет очень глупо, тем более я уверена, что одноклассник больше не станет приставать ко мне.
– Точно? – переспросила подруга.
– Ага… желтая машина, – надеясь хоть как-то сменить тему, я ударила свою подругу по плечу.
– Где? Когда?
Желтая машина одна из наших старых игр с Соней. Этот цвет автомобиля очень сложно встретить в нашем пригороде. Если такой случай подворачивается, то тот, кто заметил машину, ударяет собеседника в плечо. Нет точных правил с какой силой будет удар. Но мы с Соней лишь легонько пихали друг друга.
– Мы уже проехали.
– Как жаль, – Соня действительно хотела увидеть машину, которую я выдумала.
– Зато в следующий раз будешь внимательней.
– Да как тут быть внимательней, когда столько мыслей и идей приходит в голову? – Соня поправила каре.
Книга, которую недавно начала читать девушка, понравилась ей и она открывала ее даже на уроках.
– О чем книжка?
– Да так… – засмущавшись, Соня поспешила убрать книгу в портфель.
– Опять романтика? – смеялась я.
– Нет, пост-апокалипсис после ядерной войны между двух крупнейших государств, – выдумывала она на ходу.
– Да-да-да, так я и поверила.
– Не хочешь, не верь, – сдалась Соня и отвернулась от меня.
Прошло несколько минут, и горизонт за окном автобуса сменился. Вместо улиц, домов и автомобилей показалась школа, которая разительно отличалась от нашей своим внешним видом.
– Приехали, – высказала Соня.
Остановившись рядом со школой, сборы прошли недолго и мы начали медленно выходить. По просьбе подруги мы сначала подождали когда автобус опустеет. В отличие от Брайана с его товарищами, которые пробили себе дорогу к выходу.
Наконец выйдя из автобуса, я почувствовала свободу. Меня не сковывали кресла и границы транспорта. Сейчас была свобода, небо над головой и свежий воздух.
– Идем по парам. Челси и Соня, вы замыкаете, – сказал нам учитель информатики и мы пошли в школу.
Северная школа, в которой мы учились, была построена буквой «П», то есть был внутренний двор помимо внешнего. Западная же школа походила на университет. Отличиями от нашей школы были четыре этажа вместо трех и прямоугольная форма. Внутреннего двора не было, но были просторные помещения для различных событий и мероприятий.
– Помнишь, как в прошлом году там нашли пару пьяных учеников? – неожиданно вспомнила Соня.
– Было такое, в этой школе совсем другие ученики. Здесь себя ведут совсем иначе.
– Это уж точно.
– Как думаешь, это хорошо? – спросила я у подруги, следуя за парой впереди нас.
– Я заметила, что здешние ученики более свободные и открытые люди. Они отлично подходят для дружбы. Также в отличие от наших, они более творческие.
– Само собой, школа ведь отличается своим гуманитарным уклоном.
В то время когда мы изучали математику и другие точные науки, здесь уделяли большое внимание литературе, истории и даже психологии. Возможно, эта школа могла больше мне подойти, ведь я гуманитарий, но творческой личностью меня сложно назвать.
– Было бы интересно там поучиться некоторое время. Лучше понять, как там все устроено, – размышляла Соня.
Поднявшись по ступенькам, мы прошли в саму школу. Коридоры разительно не отличались от наших, те же шкафчики, скамейки и доска с различными новостями.
Но ощущалось здесь все несколько иначе. Будто она была более просторной и психологически свободной. Цвета были не настолько холодными, двери, как и стены, могли быть с узорами и разными цветами.
– У вас есть еще свободное время, можете походить, но через двадцать минут приходите на второй этаж в восточной части, – предупредил учитель и ушел. Сопровождающий нашего класса сам участвовал и организовывал выставку.
В Западной школе была встреча выпускных классов, поэтому помимо наших учеников, я узнавала нашу параллель. Все незнакомые лица, скорее всего – были из западной школы.
Учеников Южной школы я также могла узнать, ведь посещала игры Алекса по футболу. Самым известным учеником их сборной по футболу был Рид. Маленький и проворный нападающий, самый главный враг Алекса, которого он опасается.
Многие тактики нашей сборной школы по защите, были предназначены именно против Рида.
– Это ведь капитан Южной сборной? – спросила меня Соня.
– Да, его зовут Рид.
Прямо сейчас спортсмен сидел на лавочке и, скучавши, смотрел по сторонам. Было ясно, что культурные мероприятия, поэзия и живопись не интересовали его. Гул толпы, крики и адреналин на поле – были совсем иным делом. Именно адреналин подкупал его в спорте.
– Пойдем, глянем здешнюю столовую, – позвала меня Соня и взяла за запястье руки.
Людей в школе было очень много. Они толпились, а поведение «приезжих» учеников было легко отличить. Южные и Северные никого не пропускали, они рвались вперед, туда, где как можно меньше людей и больше места. Западные же, вели себя спокойно и сдержанно по отношению к «приезжим». Никаких драк или толчков с их стороны не было, были, конечно, отдельные кадры, но куда же без них.
Западная школа отличается своим воспитанием учеников, их культурой и спокойной душой. Взгляд стремящийся показать свой внутренний мир – это про учеников Западной школы.
Северная и Южная как были более злыми и без культурными, так и остались. Эти различия подкупали и нравились мне, это действительно заметная разница между школами.
Завернув на пару углов, мы с Соней так и не смогли найти столовую. Здешняя планировка отличалась от нашей, это здание казалось нам большим лабиринтом.
– Ты хоть в чем-нибудь разобралась? – спросила я у подруги.
– Только в том, что ничего не понимаю, – забавно ответила Соня. – Я помню, что видела ее на первом этаже в прошлом году.
Наше волнение и опущенные руки для поисков столовой, показались Хьюи проблемой, поэтому парень подошел к нам, буквально выйдя из толпы учеников.
– Вам нужна помощь? – спросил новенький класса, практически не волнуясь.
– Да, ты знаешь, где столовая? – последовал вопрос Сони.
– Конечно, вам надо в западную часть, вы сейчас в восточной части школы, – парень немного улыбнулся, это была чистая эмоция, как у ангела.
Мы с Соней переглянулись и решили что Хьюи прав, ведь поблизости точно не могло быть столовой. Послушавшись одноклассника, направились в другую часть, где было куда меньше учеников. Здесь не проводилась выставка. Большая часть учеников находилась в западной части.
– Кажется, не обманул, ты только посмотри! – воскликнула я, когда увидела столовую.
Помещение было соединено со вторым этажом школы, недалеко от нас проходила специальная лестница для удобства. Панорамные окна выходили на территорию школы, которая пестрила ярким солнцем и красивым видом природы.
– Здесь и пейзажи красивые, – удивилась подруга.
– Знаешь что самое смешное?
– Что же?
– Что Хьюи, будучи не здешним, из другого города, знал эту школу лучше, чем мы, – пошутила я. – Он или экстрасенс, или куда умнее нас с тобой вместе взятых.
– А еще, может быть, когда он изучал в какую школу поступить, запомнил планировку Западного учреждения.
Хьюи был действительно умнее, но не меня с Соней, а просто меня. Девушка дала самый логичный вывод.
Столы были круглой формы, в отличие от наших прямоугольных. Это была не только разница между математиками и гуманитариями, но и особенностями воспитания школы. Круглые столы лучше подходят, чтобы видеть каждого собеседника и обсуждать актуальную тему. Но практичности в этом мало, прямоугольник и квадрат как были самыми удобными и компактными, так и остались.
Но это далеко не повод критиковать столовую.
Уверена, ученики довольны такими столами. Лишняя морока администрации не должна их волновать.
– Ты посмотри, они занимают столы не только ради трапезы, – удивилась Соня.
Посмеявшись от слова «трапеза», я обратила внимание на смысл фразы. Некоторые ученики занимали для себя отдельные столы и включали ноутбуки. Это походило на сходку программистов или будущих киберспортсменов.
– Даже интересно стало, что они там делают? – Соня решила сократить дистанцию, я же пошла позади нее.
Ученики нашего возраста занимались своими делами за ноутбуками. Кто-то играл с одноклассниками в тактическую игру по сети, кому-то надо было доделать проект или эссе. Были даже те, кто смотрел видео или общался с кем-то через микрофон.
– Мне завидно, почему у нас такого нет? – немного разочаровалась Соня.
– Лучше пойдем, глянем, какая здесь еда.
– Тебе лишь бы поесть, – невинно пошутила та.
Вдоль стены вовсю работала кухня. Сегодня приехали классы из других школ, это дополнительная нагрузка на поваров. Однако на витрине был заметен дефицит еды.
– Девочки, вы ведь из другой школы? – подошла к нам повариха и затараторила.
– Да, можно что-нибудь купить? – поинтересовалась я.
– В ближайший час не получится. Поэтому подходите позже, – предупредила женщина и продолжила работу в спешном темпе.
– Видно не судьба, – Соня направилась к выходу.
Самую интересную часть школы мы изучили, а заодно вспомнили планировку и местных учеников.
Решив, что нам здесь делать больше нечего, мы вернулись в восточную часть, которая еще больше заполнилась людьми. Ученики разных школ, которые при этом были друзьями, общались громко, поэтому в школе царил гул.
– Минуточку внимания, – в конце коридора, который вел на выставку работ, заговорила дама среднего возраста. На ней не было строгого костюма, но присутствовала серьезность.
Где-то из толпы кто-то шепотом спросил:
– Это ваш директор?
– Да, мы ее очень любим. Она за эти два года сделала больше, чем наш прошлый директор за восемь лет.
Сказанное об этой даме вызывало только уважение. По женщине можно было понять, она профессионал своего дела. Хорошие отношения с учениками, построенные на взаимоуважении, также говорили о качествах педагога.
Умение общаться с подростками, какими бы гадами и идиотами они не были – верх педагогического мастерства.
– Мы рады приветствовать старшеклассников из Северной и Южной школы. Перед тем как мероприятие начнется, просим соблюдать дисциплину и не мешать выступающим ученикам. Портить художественные работы также запрещено, – спокойно говорила директор. – Мы знаем, что все ученики здесь хорошие, поэтому надеемся на ваше благоразумие.
После объявления открыли двери в два больших зала. В них будут свои творческие работы, каждая из которых привлечет автору внимание и первую аудиторию.
Неплохой способ чтобы тебя заметили – подумала я.
– Пойдем первым делом картины посмотрим, – теряя терпение, Соня схватила меня за рукав и мы пошли позади учеников, которые также решили пройти в первый зал.
Помещение было выполнено в белом цвете, что привлекало внимание к живописи. Действительно складывалось чувство пребывания на серьезной и богатой выставке.
– Хм, вот это интересная, – остановились мы с подругой.
Девушка пристально изучала холст. На работе преобладали холодные, темные оттенки. Одинокий дом среди острых ветвей деревьев, которые норовят выкалить глаз любому путнику. Свет, который пробивается через окно сквозь мрак, оказался единственным лучом во тьме. Там уют и безопасность, а любое другое место путь к гибели.
– Есть в ней что-то живое, – улыбнулась Соня. – Этот дом, этот густой лес. Подобную картину я где-то уже видела.
– Тебе видней, – непонимающе ответила я.
Ну как можно понимать хоть что-то в этих картинах? Рисунок красивый, но чувств никаких не вызывает. Он бы вызвал эмоций лишь в том случае, если бы там было что-то мерзкое.
– Девушки, как вам работа? – спросил у нас ученик спокойным тоном.
– Классная, но что-то напоминает, – задумчиво ответила моя лучшая подруга.
– Ну, пейзаж то простой. Однако его выполнение отличается от любой другой работы, – улыбаясь, произнес парень.
– А ты автор? – догадалась я.
– Он самый, – улыбнулся парень и положил руку на сердце.
Сразу видно, он ученик этой школы. Приветливый, творческий и вежливый, его поведение притягивает. От этого парня не хочется бежать, даже Соня разговаривала с ним без всяких стеснений. Правду говорят, что творческий человек, будто писатель, музыкант или художник – выделяется из толпы своим поведением.
– Тебе нравится рисовать? – спросила я глупый вопрос, желая продвинуть диалог.
– Само собой, – улыбнулся парень, понимая глупость вопроса. – Девочки, вы с какой школы?
– С Северной, – не отводя глаз от холста ответила Соня.
– У меня там есть хороший знакомый.
В зал зашел самый противоречивый ученик нашего класса. Сегодня утром он хотел договориться со мной о встрече, зная, что у меня уже есть парень. Я еще могу понять, если он не знал его. Но Алекс один из его друзей, что вводит меня в ступор. Смотря на работы других учеников, Брайан не слишком много уделял им внимания.
Что в этом интересного? – висел вопрос в голове парня.
Так или иначе, но Брайан дошел до нас. Я старалась не смотреть на него, Соня была поглощена холстом, а автор картины хотел завоевать внимание к своей персоне.
– Как тебе вот эта? – спокойно спросил автор.
Брайан быстро осмотрел внешний вид ученика, его черную водолазку и узкие джинсы. Потом с такой же высокой скоростью его глаза взглянули на висевший холст.
– Ну, она как минимум красивая, – с критикующим тоном ответил мой одноклассник.
– А что тебе нравится? Качество, оттенки, может быть атмосфера работы? – выпытывал он отзыв.
Тем временем Соня в неспешном темпе продолжила идти вдоль зала, проходя мимо свисающих холстов на ниточке. Она также не замечала имен авторов, кто корпел над ними. В ней царила надежда, что хотя бы еще одна картина заинтересует ее.
Оставшись наедине с парнями, пусть и не специально, мне стало некомфортно.
– Отстань от меня, мне не так интересно, – Брайан решил закончить разговор с автором.
Парень в водолазке, все это время держащий спину прямо слегка дернулся. Ладонь одной из рук сжалась в кулак, а на виске выступила вена. Такую злость вызвало неуважение. Но драки никакой не было, зал, как был тих и мил, так и остался.
– Лучше бы дома время провел, – промямлил Брайан.
– А зачем тогда приехал? – поинтересовалась я.
– Повеселиться, а не терпеть скуку смертную.
– Может во втором зале тебе больше понравиться, – предложила я.
– А что там? Пойдем вместе посмотрим.
Вспомнив, как он проявлял ко мне внимание, я отстранилась и не решилась с ним никуда идти. Лучше вместо этого грамотно его отшить.
– Чему посвящен второй зал? – спросила я у парня в водолазке.
– В нем ученики читают стихи на сцене, – вена у парня перестала выступать, он успокоился. – В основном все стихи они сами сочинили. Послушайте, уделите им время.
Направившись в сторону Сони, Брайан проводил меня взглядом и вышел из зала. Скорее всего, он все это время искал меня, а найдя не нашел ответной реакции и ушел.
– Тебя еще что-то заинтересовало? – поспешила я к Соне.
– Угу, эта тоже необычная, – Соне не хватало цилиндра и монокля, чтобы быть критиком, чувствующим все нотки произведения.
Глаз подруги зацепился за картину, в которой также преобладали холодные оттенки, темные цвета. Различие было лишь в локации картины и чувств, которые улавливала Соня.
– Как будто, автор показал наши потаенные секреты, страхи и переживания, которые мы так усердно скрываем, – Соня хотела разгадать этот непонятный клубок.
– А что здесь, ничего не понимаю, – мои глаза усердно бегали по полотну, пытаясь понять локацию.
– Корни, влага и слои разного цвета, тебе это ничего не напоминает? – Соня неожиданно взглянула на меня.
– Это… под землей?
– Да, картина посвящена тому, что скрыто, вернее тщательно зарыто под землей.
Есть ли что-нибудь такое, что я сама прячу не только от других людей, но и от самой себя? Можно ли назвать «другую» Челси тем самым секретом? Стоит ли о ней рассказывать?
Лучше подержу язык за зубами.
– Хочешь узнать, почему мы первым делом пришли именно в этот зал, посвященный живописи? – Соня буквально сияла, я не помню ее настолько улыбчивой.
Ее широкая улыбка удивила меня и ввела в ступор. Вопросы и недопонимания лезли в голову, поэтому я просто молчала, не зная, что сказать.
– Давай я тебе покажу, – схватив меня за руку, подруга вновь повела меня куда-то, в этот раз это был конец зала.
Проходя мимо висевших картин, авторов которым было интересно мнение и чувства других, мы оказались в том самом месте, благодаря которому Соня светилась как рождественская елка.
– Как тебе эта картина? – спросила девушка, напоминая мне того самого художника в водолазке.
– Ну, мне надо подумать…
На картине также преобладали холодные цвета (да сколько можно уже?), но в этот раз фон был ярко-синего цвета. По центру располагалась немного повернутая набок голова девушки. Шея, скулы, волосы и глаза были нарисованы небрежно, будто автор совсем и не старался выводить края, а скорее наоборот.
Он показал свой внутренний мир.
Грустный взгляд девушки. Глаза были черными, но излучали тревогу и при этом мнимое спокойствие. В общем, как я и говорила ранее – живопись непонятна для меня.
– Она интереснее всех прочих, – сухо сказала я, а затем решила добавить. – Стиль оригинален, не похоже на ни одну другую работу.
Соня, которая все это время стояла, прикрыв табличку с именем автора, изумленно меня слушала, ловя каждое слово, дыхание и запинку. Меня это пугало и удивляло.
– А теперь посмотри на табличку, – Соня сделала маленький шажочек в сторону, открывая имя автора.
На табличке темными буквами и строгим шрифтом были написаны имя и фамилия моей подруги. Теперь мне стало понятно, почему Соня изучала все эти картины, почему привела меня именно в этот зал и светилась от радости, показывая свою работу.
– Не могла и подумать, что ты можешь так красиво рисовать! – я набросилась на подругу и начала ее обнимать, чуть не сшибив таблички вместе с висящими картинами.
Будь здесь авторы, они бы бросились на нас с кулаками.
– Да, спасибо, мне приятно, – Соня виновато и скромно улыбнулась, опустив глаза.
Любой художник хочет что-то показать на своей картине. Есть мысль и образ мира, который царит в душе творца. Что если этот мир не хороший для Сони? Возможно, она критикует мир в своей картине. Во мне разгорелось желание обдумать и понять замысел подруги.
Силуэт девушки, выполненный черным цветом, с самого начала дал понять, что Соня нарисовала саму себя. Длина волос, шея и изгибы лица, все это походило на подругу. Синий мир, который казался чем-то опасным заходил за края девушки, он поглощал ее.
Это хотела показаться Соня?
– Пойдем, послушаем поэзию. В отличие от этого тихого места, там повеселей, – подруга была довольна моей реакцией, а ничье другое мнение о ее работе, не волновало девушку.
– Давай, – задумчиво и таинственно произнесла я, продолжая размышлять над картиной.
Выходя из зала, с нами попрощался красивый и интеллигентный парень в водолазке:
– Удачи вам!
В коридоре было все также много людей, но уже значительно меньше чем раньше. У каждого была своя компания, одиночек среди них не было, а если и были, то они читали стихи.
Аккуратно взглянув во второй зал, я заметила сцену, на которой уже стоял ровесник. Парень читал свои стихи и желал понравиться людям. Кто-то слушал, сидя за стульями, а кто-то перешептывался.
– Пойдем? – спросила Соня.
– Да, недолго послушаем.
Прикрыв за собой дверь в зал, мы прошли мимо учеников школы. Посередине зала была парочка свободных мест, и мы последовали именно к ним.
Поутру муза требует яйцо,
Я разобью его ради нее,
Об сердце и влюбленные глаза свои,
Что гаснут без нее.
Парень продолжал читать стихи, которые огромное количество раз читал перед зеркалом. Он волнуется, но старается держать себя в руках и жестикулировать.
Сев в самом центре зала, нам открывались все люди и уголки зала, что были в помещении. Само собой все было приближено к реальному театру. Этот зал как раз и используется для выступлений перед публикой. Разница с театром лишь в размахе, но качество погружения в атмосферу и культурный мир – на высшем уровне.
– Знаешь, что мне нравится? – шепотом говорила Соня, ее речь приглушалась выступающим парнем.
– Помещение? – предположила я.
– Нет, хотя оно тоже неплохое. Судя по стихам, авторов никто не ущемлял, они написали так, как хотели.
– Какие-то правила точно были, – предположила я.
– Скорее всего, отсутствие мата и пошлости. Это самые базовые правила перед несовершеннолетней публикой.
– Много кто из сверстников уже лишился девственности, – шепнула я подруге.
Соня дернулась и испугалась. Вся эта тема пошлости из ее любимых книг не представлялась ей возможной в реальной жизни. А если она и была, то являлась запретной и к любви не имела никакого отношения.
– Однажды я прибью твоего Алекса.
– А я и не про себя, – улыбнулась я, издеваясь над девушкой. – Не могу сказать, занимались ли мы «этим», или все же нет. Потом как-нибудь расскажу. Лучше обрати внимание на людей.
– Ты про то, что сюда никто не пришел со своей половинкой? – проявила наблюдательность Соня.
Любой парень не придет на такое мероприятие со своей девушкой. В зале, на публике, его сверстники проявляли и показывали свои творческие навыки. Многие работы очень хорошие. Это опасность, вдруг девушка заинтересуется кем-то из выступающих? Поэтому все парочки сейчас были либо в первом зале или в коридорах школы. Самое лучшее место, когда все ученики стягиваются на мероприятие, это коридор. В нем пусто, никто не тревожит. Можно целоваться сколько влезет.
Жаль Алекс заболел.
Надо будет в скором времени навестить его, «иная» Челси сходит с ума, не видя «моего» парня. Если мы с ней по сути своей одинаковые люди, хоть и немного разные личности, Алекс может быть «нашим» парнем?
Ну, уж нет, он может быть парнем только одной девушки.
А если двух сразу – то я прибью его.
– Кажется, он закончил, – подумала Соня.
Сделав пару шагов к самому краю сцены, ученик поклонился под аплодисменты. Мы также присоединились и начали хлопать. Большинство из присутствующих аплодировало. Некоторые ученики (фанаты или друзья) встали со своих мест.
Легкое покраснение, смущение и медленный, но уверенный уход со сцены. Следом за ним последовал другой парень. Черная одежда, волосы, частично скрывающие лицо, одинокий и мертвый взгляд.
Это был Хьюи.
Взглянув на Соню, которая слегка приоткрыла рот и глаза, можно было понять, что она в шоке. Никто из нас не ожидал выступления одноклассника. Прошлые годы мало кто из «наших» выходил на сцену. Однако у нашей школы, таких было больше чем у Южной.
Кто-то из парней на заднем ряду начал разговаривать. Их тема для разговора была явно щепетильной, ведь каждый в зале мог услышать их голос. Это значит, они будут мешать выступлению Хьюи.
Попросить, чтобы они помолчали?
Боюсь ссориться, кто-нибудь другой более подкованный в таких делах разберется. Но никто ничего не делал, тогда ситуацию в свои руки взяла Соня.
– Помолчите, пожалуйста, дайте человеку выступить! – с повышенным голосом сказала подруга.
Ученики Южной школы не решились сказать что-либо девушке, поэтому послушно закрыли рты и уставились на Хьюи. Парень на сцене заметил поступок Сони и еле заметно улыбнулся, глаза его стали более живыми.
– Молодец, – шепнула я на ушко подруге.
Новенький нашей школы подошел ближе к концу сцены и осмотрел зал. На одно мгновение он удивился размахам публики, но не подал виду. До этого ему не приходилось читать свое творчество перед людьми.
Набрав воздуха, Хьюи начал читать свой стих.
Пришла чудесная весна
Встречает белым лепестком она
Высоким взглядом в небеса
К Глубоким чувствам рвет она
Когда мы слушали выступление, я заметила волнение Сони. Моя подруга переживала за Хьюи, будто была там, на сцене, а множество глаз смотрели только на нее.
Муза заставила любить весну
В столь одинокую пору
Ее теплая улыбка
Во снах трогает как пытка
Это было нечто личное, глубокое для самого Хьюи. Парень перестал волноваться и начала ходить по залу, теперь все слушали его. Он приковал внимание людей к выступлению.
Мечтая о судьбе
Все вспоминаю о тебе
Я раб этих мгновений
И их горьких побуждений
Хьюи переживал, не находил себе места, думая о прошлой жизни. Его далекая любовь все еще волнует сердце. Одиночество, горе, вот что я чувствовала благодаря парню.
Запомнил ту весну из-за тебя
Только радостью живя
Но теперь спустя года
Не привыкну никогда.
Выступление с каждым четверостишием набирало темп. Хьюи читал все эмоциональнее, живее, ведь сам погрузился в свои чувства. Заканчивая стих, он сбавил темп и выдержал короткую паузу, прежде чем высказать последнюю строку.
Зал некоторое время не знал что делать. Кто-то даже спросил «надо ведь хлопать?». Слушатели, проникаясь стихотворением, ушли глубоко в себя, а вернулись спустя полминуты.
Зал ожидаемо, взорвался аплодисментами.
В мертвых глазах Хьюи на миллисекунду вспыхнуло удивление. Но парень решил спрятать все эмоции и медленно поклонился. Его жесты были размашисты и уверенны. Скрестил ноги, левую руку он завернул за спину, а правую вытянул в сторону.
Сколько времени он потратил на такой красивый и уверенный поклон?
Некоторые девушки начали обсуждать парня, которого никогда не видели. Загадочность вкупе с красотой души образовали термоядерное комбо. Сейчас о Хьюи думали все в зале. За мгновение он завоевал их души и ушел без спросу, когда все требовали добавки.
Это был успех.
– Пойдем, поговорим с Хьюи, – Соня неожиданно встала и позвала меня с собой.
– Давай, – неуверенно ответила я и последовала за подругой.
Хьюи изменился в моих глазах. Теперь это не просто одиночка, боящийся общения, а человек высокой души и скорее всего очень горькой судьбы. Мне еще надо немного времени, чтобы привыкнуть к этому.
Проходя через ряд к выходу из зала, Соня повторяла одно и то же «Простите, извините». Мы ушли до выступления следующего человека, так что никого не отвлекли.
– Здесь есть что-то типо гримерки? – уточнила я у подруги.
– Наверное, обычно оно позади сцены, поэтому подождем в коридоре. Когда мы заходили в зал живописи, все поэты прошли через центральные двери, минуя залы.
– Ну, подождем, – выдохнула я, волнуясь, перед тем как встретиться с «новым» Хьюи.
Через пару минут двери отворились, мы ожидаемо притихли, думая увидеть Хьюи, но это был другой парень. Расслабившись, мы поняли, что новенький шел позади него. В глазах Хьюи царил испуг, что-то волновало и не давало ему покоя.
– Спасибо, – кратко поблагодарил Хьюи.
В голову новенького не могла придти и мысль о помощи ему в зале. Соня своим жестом заткнула парней из другой школы, это сильно тронуло начинающего поэта.
– Не за что, – улыбнулась и поскромничала моя подруга.
Молчание нависло между нами. Соня не знала, как начать диалог, чтобы не показаться фанаткой Хьюи, а сам парень хотел было уходить.
– Классно выступил, нам понравилось, – сказала я Хьюи, еще раз удивив его.
Любая фраза, которая относилась к новенькому, он воспринимал с опаской. Мало кто с ним хотел водить дружбу, потому в его душе рождалось удивление.
– Благодарю, – Хьюи потешно и медленно поклонился.
Мимо нас в этот момент прошел Брайан. Парень старался не смотреть в нашу сторону, делая вид, что его ничто не трогает и не задевает. Однако глаза выдавали напряжение и неуверенность в себе. Хьюи напротив не побоялся осмотреть одноклассника, с которым были ужасные отношения.
– Мне вот что интересно, как такие творческие люди как вы, придумываете свое искусство? – удивлялась я, смотря на художницу и поэта.
– Наверное, главное дать волю в моменте. Искусство это эмоции, которые важно вылить куда-либо, – ответила Соня, уловив неуверенность и сжатость Хьюи.
– А ты как думаешь? – поинтересовалась я у парня, стараясь найти общий язык.
– Я согласен с твоей подругой. Кстати, а чем ты занимаешься? – сменил тему парень, переведя ее на Соню.
Каждая попытка сблизиться с парнем терпит поражение. Он напоминает высокий, но далекий маяк, окруженный глубокой водой. К нему невозможно подойти, хотя его видно за многие километры.
– Рисую живопись. Ну, знаешь, делюсь своими чувствами, – Соня из-за скромности не знала, как объяснить.
– Да… чувства надо куда-нибудь изливать, – парень улыбнулся, понимая свою собеседницу. Но глаза его не улыбались, скорее напротив, они были готовы встать на мокрое место. Никогда ранее не видела такого выражения лица. Оно ранее встречалось мне, но так мимолетно, что даже не заметно. Хьюи прямо сейчас кричал нам – «Если бы не то, что произошло, мне бы не пришлось писать стихи!».
– Кстати, хочешь взглянуть на работу Сони? – предложила я.
