Артем Лукьянов
Следы цивилизации. Книга II. Враждебная территория
В поисках ответов
Закат на Парпланде мог стать запоминающимся лишь только для тех, кто прожил тут не один год. Для приезжих и новеньких что восход, что закат светлого газового гиганта Холотерии, заменяющего планете светило, сливались в однообразные и как будто совсем неразличимые сумерки.
Эйли прожила на Парпланде уже почти 3 года. Глядя со стороны головокружительной карьере главкома и, заодно, исполняющего обязанности по сути планетатора мог бы позавидовать любой на ее месте. Однако за все это время проживания тут она чувствовала себя так ужасно и паршиво лишь в 3-ий раз. Все три раза она помнила хорошо. В первом случае – уныние и тоска на нее накатились после первого месяца пребывания на тогда еще полностью независимом Парпланде, куда они прилетели жить с отцом Густавом Хоуми, получив предложение, от которого уже пожилой папа на старости лет просто не смог отказаться. Так уж вышло, что к его преклонным летам финансы семьи Хоуми сильно потрепало. Густав, воспользовавшись советом «хороших знакомых» влез в достаточно крупную финансовую аферу, из-за которой семейный бюджет пострадал больше всего, приказав долго жить. Никакая кафедра в военной академии на Би-Проксиме не спасала положение, потому что долги требовали скорейшей выплаты и грозили конфискацией всего нажитого имущества. Тогда Эйли впервые узнала, кто настоящие друзья, а кто только название.
Второй раз она испытала потрясение, когда в один день погибли Мирэн О-Хара и ее собственный отец. Оба случая оставили на ней некий неизгладимый отпечаток. Возможно, она огрубела и стала слишком черствой.
Сегодняшний день принес ей еще один сюрприз. Кое-что из произошедшего рано утром она смогла вспомнить, но все это были лишь фрагменты. Тяжким грузом на плечи легло осознание некой беспомощности перед чем-то мало понятным и необъяснимым. Единственное, что держало ее на плаву – это ответственность перед людьми, перед коммуной. Эли было страшно, а оттого и скверность настроения и при этом необходимость тянуть на себе груз ответственности, когда буквально ноги не слушаются, а руки просто опускаются.
Норман зашел вскоре. Эйли присутствовала не одна, но в свите двух «Ганранов». Зашедший быстро оценил ситуацию, но остался таким же невозмутимым.
– Знаешь, зачем позвала? – спросила тихо Эйли, всматриваясь в бесконечную даль тяжелого свинцового моря из окна корпуса.
– Вообще-то нет – тихо ответил Норм.
– Трофейная система БИС… О ее запуске и начале тестовой эксплуатации знали только командиры подразделений, включая тебя, Норм.
Он кивнул головой, но все так же уверенно и невозмутимо смотрел ей в глаза, ожидая дальнейших разъяснений.
– В твою смену на КПП в подводном кармане, где располагается интерфейс консоли БИС, осуществлено подключение шпионского модуля по ретрансляции.
Норман кивнул головой и высказался:
– Это легко проверить. Есть список дежурных с моего отряда. Скажи время – я скажу, кто был на посту.
Эйли передала ему дату и время подключения модуля через нейро-линк. Норман почти сразу же выдал ей данные о бойце, бывшем в тот раз на посту.
– Вызови его. Пусть прибудет.
– Хм… Не выйдет У него увольнительная до послезавтра.
– Тогда просто свяжись с ним и отмени отгул – тут же добавила Эйли.
И тут Норман слегка замялся. Эйли заметила, что он что-то скрывает, и строго посмотрела на него в ожидании пояснений.
– Это не только у меня в подразделении, но во всех так же… Есть бойцы, которые, как бы это сказать, не хотят жить в затворе или осаде. Это нормально. Все мы люди… В общем, многие имеют сменные нейро-обручи для… хм… мирной жизни… Думаю, ты понимаешь, о чем я.
Закончив Норм, как бы виновато и из-подо лба, вопросительно посмотрел на главкома. Однако Эйли не понимала, возможно потому что не хотела понимать. Она облокотилась на подоконник окна, чтоб сдержать навалившуюся тяжесть.
– Давно это? – тихо выдавила она из себя.
– Нет. Не очень… Все началось, когда Боло по сути сдался Патрулю и отменил обращение в Терра-Нову по линии Лиги. Для многих это стало отправной точкой. Люди не приняли это и стали вести, как бы, двойную жизнь.
– А ты? А остальные командиры? – уточнила Эл.
– Могу сказать за себя. Я точно нет… Хотя, если честно, подумывал об этом и не раз… Не можем мы просто так выезжать в Топ-Сити. По нейро-обручам нас могут попытаться вычислить преторы. У них зуб на нас, ты ж знаешь…. А если использовать другой нейро-обруч, то прокатывает. В Топ-Сити много приезжих из Альянса, новых людей. Деловая жизнь кипит. Много подработок.
– Подработок!? – еще больше удивилась Эйли.
– Да… Все берут увольнительные, чтоб на 2 – 3 дня пожить насыщенной жизнью, потратить креды или, наоборот, подзаработать… В большом городе нужны не только рабочие дроны, но и умелые руки. У нас же бойцы – умельцы. Сама знаешь.
– Кто из твоих подчиненных был в курсе о БИС? – вернулась к основной теме главком.
Норман отрицательно покачал головой и добавил:
– Никто… Кому бы я рассказал и зачем бы мне это было надо… И, вообще, мы скептически смотрим на саму систему управления боем, Эл… Поговори с Эрлом, он тебе в общих чертах обрисует причины нашего общего недоверия.
Эйли кивнула головой. Не верить Норману вот так вот она не могла, как не старалась. Слишком хорошо его знала. Через многое прошли вместе. Куда больше вопросов она адресовала бы его приятеля Фернану, хотя бы потому, что тот уже побывал в плену у Альянса. Однако общее тяжелое самочувствие того и, вроде как, непричастность к шпионскому модулю не давали ей повода заподозрить его. «Зато Фернан мог запросто разболтать про БИС бойцам Нормана, а те, в свою очередь, продать секрет Альянсу».
– Нет нужды. С Эрлом я уже имела разговор на счет БИС… Скажи, что тебе известно о Фернане? Где его нейро-обруч?
– Ферни совсем плох, мэм. Очень похоже что его отравили где-то в Топ-Сити, чтобы обокрасть… Нередкое явления для наших ребят, которые отдыхают открыто. А он как раз из таких.
– Обращались в службу охраны?
– Конечно. Это уже не первый случай. Но я не питаю иллюзий. Все системы контроля за порядком в Топ-Сити в руках преторианцев.
– Считаешь, они могут быть причастны?
– Даже не сомневаюсь. Еще ни разу по нашему запросу они не установили нападавших, ссылаясь то на слабое покрытие камерами, то на технические неполадки оборудования мониторинга.
Эйли грустно смотрела на Нормана, который все время отводил взгляд в сторону. Она не удержалась и вспылила:
– Почему я только сейчас об этом узнаю!? Разве вы все не должны предоставлять мне сводки о состоянии дел в подразделениях!?
– Простите, мэм… Ничего страшного пока не произошло. Самый тяжелый случай у Толека, но там вы в курсе ситуации. Остальные больше из разряда бытовых что ли.
– А Фернан!? Тоже бытовуха!? … Или вы ждете летального случая!?
– Это наше общее решение, Эл… Вы сейчас и так перегружены работой в связи с отбытием Боло… Мы в курсе, что вы очень мало спите.
Однако Эйли на эти доводы вспылила еще больше:
– Вас не должно волновать, сколько часов я сплю и как отдыхаю! Да лучше я вообще спать не буду, если тут такое творится!
– Мне жаль, мэм.
– Ясно мне все с вами! … Впредь никаких утаек и недомолвок! А с Эрлом я поговорю!
Эйли все еще никак не могла успокоиться. Сложнее всего ей давалось «выдохнуть» в таких вот ситуациях. Она на эмоциях хотела даже объяснить Норману, что пережила очень странную попытку покушения на ее саму, на Эрла на их всех там в космопорте, и в этом оказался как-то замешан или сам Фернан или его пропавший нейро-обруч. Однако не стала, решив, что Норман все же каким-то образом может быть причастен. Всему виной был этот шпионский модуль, который не давал Эйли покоя. Она снова отвернулась к окну и, максимально сдерживая себя, сказала:
– Я очень хочу снова доверять тебе, Норм. Но думаю ты поймешь, если я тебя отстраню от управления подразделением на время расследования… Обещаю все вернуть, если твои парни окажутся не при делах.
– Да, мэм. Я все понимаю… Могу идти?
– Можешь. Но не покидай Нектаун на это время.
Однако пообщаться с бойцом Нормана ей не довелось. Прибывшая офицер ОВБ Патруля, ссылаясь на Конвенцию, настояла на немедленной явке всех управляющих на планете, как со стороны местных, так и со стороны Альянса, для встречи в космопорте.
Рубикон
Если кто-то думает, что он тут самый умный, хочу разочаровать. В Звездном Патруле лучшая в Галактике, отлаженная и настроенная машина внутренних расследований и оперативная система принятия решений. Редкое нераскрытое дело зависает более, чем на недельный цикл. Наша жизнь буквально пронизана сенсорами, камерами и датчиками, опутана ими словно сетью. Невозможно совершить противоправное действие и остаться незамеченным. Преступника найдут даже быстрее, чем он может себе вообразить.
(Из речи перед курсантами Высшей Академии Патруля на Фомальгаутах.
Чайка Стовато. Следователь ОВБ Сектора Ориона.
2542`)
Расследование
Средний 140-тысячетонный звездный крейсер «Оберон» класса «Утренняя звезда» материализовался в Евклидом пространстве из яркой вспышки света. Угловатые формы и наличие огромных «коробок» с 35-ю колодцами фотонных ракет с каждой стороны выдавали в нем возраст. «Оберон» был из той самой первой серии «Утренних звезд» с не до конца сформированной энергетической концепцией. Скорость корабля, подавляемая образовавшейся кратковременной гравитационной воронкой, очень быстро упала и через непродолжительное время совсем сошла на «нет». Его появления тут в системе Альфа Гастергауза в области высокой орбиты планеты-гиганта Холотерии не стало сюрпризом ни для Альянса, ни для местных, потому что и те, и другие были своевременно, согласно Конвенции, поставлены в известность.
Петр Удалых был разбужен ИИ в камере гибернизации. Его пробуждение проходило вполне обычно для подобного искусственного «сна». Симбионт, получив сигнал из-вне, коротким но точным высокочастотным импульсом запустил почти остановившееся на неполные 3 суточных цикла сердце. По сосудам разлилось тепло. Разогретая кровь быстро пробудила его и привела в сознание. Петр был гибридом и пользовался этим, как он сам считал, по максимуму. И хоть полет с «Элеона» на скоростном «Обероне» занял всего лишь 3 неполных суточных цикла, проводить все это время в «4-х стенах», Петр считал излишним делом, если можно просто отключиться и проснуться по прилету. Кроме него на борту крейсера присутствовали: бывшая глава ОВБ Сектора Персея, сестра покойного Джомара, Айра Фалех, и офицер того же ОВБ, но Центрального Сектора – синт Веск Хантер.
Обоих попутчиков Петр считал ненужными тут. Айру он знал давно. Их связывала общая история, вроде как давно потухшие чувства. Синта Веска Петр знал на много хуже, но знать не особо хотел в силу его искусственности. Сам он был далеко за 40 с короткими слегка кучерявыми темными волосами, выразительными светло-серыми глазами и с каким либо отсутствием модной на просторах Альянса бородки с косичками и бакенбардами. Все эти модные тенденции проходили мимо него и совершенно никак, никаким образом не цепляли достаточно опытного капитана крейсер а в звании звездного майора 1-го класса. Петр был одиночкой по жизни. Сослуживцы описали бы его кратко, как человека скупого на слова, на чувства, на эмоции. Зато крейсер свой он получил за вполне конкретные заслуги, хотя многие из его сослуживцев давно опустили руки и ушли за штат.
Петр был капитаном с «плавающей командой». Однако слово «плавающей» тут было не в смысле, что корабль с экипажем бороздит океаны, а в том значении, что команда у него сегодня одна, а завтра другая. Постоянным, а не «плавающим», на «Обероне» был только сам Петр Удалых.
На мостике его уже ждали остальные члены экипажа. Прямо в центре каюты стояла Айра с черными, как космос тут вокруг, короткими жидкими прибранными в хвостик сзади волосами, строгим ровным идеально симметричным лицом, на котором, казалось, не шевелился ни один мускул. Лишь только пара ее глубоких темно-карих широких глаз, с кругами вокруг словно у неспящей, бегали по проекционному экрану, анализируя поток информации на нем. Их старшее поколение выдавала именно эта вот привычку получать и впитывать информацию, используя для этого соответствующие органы. Баловаться нейро-линком врачи не рекомендовали, но всячески советовали воздерживаться от частых нейро-коммуникаций. Айра, как и сам Петр, была немолода, но выглядела, как и все офицеры Патруля прилично моложе своих лет. Она была гибридом и так же провела эти 3 цикла в гибернизации. В ковше-кресле помощника капитана сидел синт Веск, описание которого можно уложить в пару фраз – лысая блестящая голова и разноцветные, живущие своей жизнью глаза. Именно они выдавали в нем существо искусственное, но не лишенное сознания и осознания.
Петр, вошел на мостик с большой закрытой чашкой какого-то напитка в руке. В отличии от большинства товарищей по цеху пить, как и есть, он предпочитал нечто не популярное, не массовое.
Ни Айра, ни Веск внешне никак не отреагировали на его появления. Но тут скорее было не неуважение к капитану корабля, а глубокая погруженность в процесс. Уже по прилету вся глубина трагедии с КСП предстала во всей своей красе многочисленным сенсорам. Вдобавок, пока Петр после пробуждения от гибернизации приводил себя в порядок и ходил в кают-компанию, его напарник-синт обеспокоился отправкой дронов к месту трагедии, в то время как сам крейсер лишь неспешно приближался, оставаясь все еще на безопасном расстоянии. Все произошедшее с КСП уже лишь только по вводным данным, поступившим на «Элеон», свидетельствовало о возможном теракте, а значит приближаться и тем более стыковываться с объектом было категорически запрещено во избежание возможной ловушки.
Петр неспешно вошел на мостик и остановился в паре шагах за спиной Айры. На ее приталенном серебристом комбинезоне все так же присутствовали черные весьма заметные полоски траура, на которые капитан сразу нехотя обратил внимание. «Уже 2 месячных цикла прошло! Сколько можно траурничать!?». Петр отхлебнул из чашки. В тишине каюты это прозвучало слишком заметно, но его подобное не волновало нисколько. Петр был у себя «дома», а значит мог и «пошалить».
– Нашли что-нибудь примечательное? – спросил он вслух своим весьма низким голосом, чтоб сгладить громкое употребления жидкости.
– Есть странности – подал голос синт.
– Детонация произошла в ангаре, что косвенно подтверждает предположение о теракте, – добавила Айра, перебив и не дав синту закончить его медлительную речь, – но автоматическая система безопасности проигнорировала разгерметизацию, по сути приговорив всю станцию с командой из 5-и человек.
Синтов с Центрального Сектора недолюбливали и на «Элеоне», и на «Аламахе». Виной тому была субординация. Офицеры-синты из Радужного Кластера обладали весьма широкими, а, главное, особыми полномочиями, перекрывая таковые у своих местных коллег. А на «Элеоне», вдобавок, они не так давно весьма «удачно» и продуктивно провели инспекцию и сейчас наводили порядок, участвуя почти во всех более-менее значимых событиях. А уж комиссия по расследованиям громкого теракта на КСП и на поверхности планеты, никак не могла быть собрана и организована без участия синта из Центрального ОВБ. Петр знал, что самоутверждения за счет вот таких вот, казалось, незначительных подколов и перебиваний «несекущих фишку» синтов, были нормой среди живых офицеров Патруля, но сам он никогда так не делал. Но не потому, что уважал синтов, а просто не хотел и считал такое дело низким и недостойным офицера.
Глаза Петра сфокусировались на левой стороне экрана где вдали виднелось пятнышко станции Альянса «Махаттан-Джарус».
– Уже послали запрос Альянсу? – снова спросил он.
– Сделали сразу же, но они сослались на технические работы и проблемы с внешними сенсорами и антеннами связи – пояснил синт.
Петр улыбнулся и кивнул головой. «Как это удобно! Уверен, наши преторианские друзья знают, куда больше, чем говорят! Ну, ничего, всегда есть другой способ!».
– А что с центром на Парпланде? – снова спросил он, заметив соответствующие материалы на экране во всплывшем окне объемного изображения КСП и ее окружения.
– Нашли записи. Я отправляюсь на планету, чтобы собрать все улики – произнесла Айра, поворачиваясь в сторону Петра и готовясь пойти вон из каюты. – И не надо так предвзято смотреть на мой траур!
Петр пожал плечами и отхлебнул из стакана.
– Он тебе, по сути, никто. Глава Сектора, который пропустил почти все заседания.
– Это не принижает его заслуг! – резко ответила Айра.
– Конечно. Только, как ты можешь траурничать по тому, кого видела раз десять за всю свою сознательную жизнь?
– А это не твое дело. Я буду носить эти черные полоски, пока виновные в его гибели не будут найдены и не понесут наказание.
Петр ухмыльнулся, но не грубо или специально, а скорее на автомате.
– Боюсь, что и всей твоей жизни не хватит дождаться этого. У аламахских всё расследование свелось к выяснению отношений с Терра-Новой.
– Соглашусь с Петром – вмешался синт. – Центральный Сектор так же обеспокоен странностями в расследовании нападения на «Горизонт» и гибели его экипажа вместе с Брайсом Хантером.
Уже возле выхода из каюты Айра остановилась, обернулась и с некой толикой грусти сказала:
– Лучше бы вместо обеспокоенности надавили на них, как следует!
– На данном этапе это невозможно, потому что все согласно Конвенции и протоколам – тут же пояснил на полном серьезе синт.
– А, вот, интересно, – внезапно «закинул удочку» Петр, косясь на покидающую мостик Айру, – не связан ли твой траур с перетряской в руководстве Сектором, а?
Айра резко остановилась. Петр улыбнулся. «И как я сразу не догадался! Гибель Джомара – печальное событие, но лишь прикрытие!». Она, не оборачиваясь бросила, что-то невразумительно и ускорила темп.
– Не соглашусь с Петром. Это никакая не перетряска, а самая обычная инспекция. Снятие с должности, как Айры, так и Тэрии – мера хоть и вынужденная, но, мы надеемся, временная – снова пояснил синт.
«Ага-ага. Белые и пушистые. Не мы такие, но жизнь такая… Развели коррупцию в бабском болоте, а теперь у них, видите ли, траур». Вслух Петр ничего не сказал, но проводил Айру, косым взглядом. Она просто тихо и гордо покинула мостик, направившись к ангару. Петр снова отхлебнул из большой термо-кружки свой напиток. «Ну, что ж. А я, пожалуй, отправлюсь поковыряться в обломках». Он посмотрел на невозмутимо сидящего на прежнем месте Веска Хантера и, зачем-то подмигнув ему, отправился к выходу следом.
Догонять по коридору Айру он не хотел, оно само так вышло. Теперь же он плелся за ней с ее скоростью, думая о том, обогнать ли ему ее или и дальше делать вид, что он все еще скучает по старым добрым временам. «И, все таки, она прехорошенькая! Особенно сзади, когда идет и молчит!».
– Ты что-то хотел? – прервала она его приятную мысль своей через нейро-линк.
– От тебя ничего. Хочу слетать на КСП поизучать, потрогать – спокойно пояснил Петр.
– Туда уже вылетели дроны. Просто дождись их отчета… Этот синт Веск тут на борту не просто так. Он готовит доклад и собирает данные на всех, включая тебя и меня… Мой тебе совет по старой… хм… дружбе: не занимайся ребячеством.
– Спасибо за совет, но нет… Я собираюсь заняться тем, что люблю больше всего.
– Вот ты всегда был такой упрямый! Я ж тебе, как лучше, хочу! … Да пойми ты, сейчас на «Элеоне» мы ничего не решаем, а решают синты с Арктура!
– Оно и понятно. Все потому что вы уже нарешались и дорешались.
– Пошел ты!
Она ускорила шаг и вошла в лифт первой, специально закрыв дверь перед ним. В итоге Петру пришлось еще немного подождать, чтобы отправиться к ангару на нижнюю палубу.
Петр любил открытый космос. Именно тут он ощущал себя по настоящему свободным. А когда имелась еще и веская, как минимум для него самого, причина выйти туда, то грех было не воспользоваться. Его даже не смутил «всевидящий» Веск, который со скоростью квантового компьютера перегонял через себя огромные массивы разнообразной информации по делу, ради которого они сюда прибыли. По факту же, как они появились тут, кейса нарисовалось сразу 2, и одно непонятнее и загадочнее другого. Петр, например, был почти уверен, что они оба связаны, а, вот, синту Веску Хантеру, чтобы согласиться с этим, приходилось изучать и анализировать все, что было доступно на данный момент. И, однако же, Петр не питал к синтам того презрения, которым «болели» если не все, то многие, что на «Аламахе», что на «Элеоне», что на других крупных станциях-столицах Звездного Патруля. Возможно, это связано еще и с тем, что самого Петра, как и этих самых синтов, остальные офицеры недолюбливали. Было за что. Петр и сам знал за что. Он не считал нужным умалчивать то, что было на виду, даже если это касалось чего-то такого деликатного, как гибель главы Сектора со всем, ну или почти всем экипажем на крейсере «Горизонт». Петр уважал Джомара и прекрасно знал, какие подковерные игры велись за его спиной, о чем ни раз сообщал. Но особенностью почившего лидера была беззаветная любовь к странствиям. Один только его экипаж повидал столько всего, что хватило бы на целое поколение. Вот, поэтому и к «звоночкам» Петра Джомар так же прислушивался лишь в пол уха, искренне полагая, что его «хитро-сделанная» сестра сама все разрулит. Лицемерие же тот чуял за версту. Его бы и рады были задвинуть куда подальше, но звёздный майор 1-го класса Петр Удалых был хорошо известен даже за пределами Сектора, как весьма талантливый и опытный следопыт по части загадочных и заковыристых дел, в количестве которых на бескрайних просторах Альянса никогда не было недостатка. О чем он действительно сожалел, так это о том, что не смог разгадать в Тэрии Прокси коварной авантюристки, которая так изящно и тонко сплела узор непогрешимости Звездного Поиска. Правды ради Петр никогда в ту сторону и не заглядывал, считая сикеров ребятками не от мира сего. Теперь же, когда многое всплыло благодаря вмешательству Арктура, он даже больше зауважал бездушных синтов, в то время как весь «Элеон» проникся неким почти потусторонним, хоть и тщательно скрываемым отвращением к ним.
Картинка, представшая перед очищенным и детализированным электронным взором капитана крейсера, не производила никакого эффекта. Все это Петр видел уже и не раз. На лицо был классический пример разгерметизации одного из модулей станции с игнорированием ИИ возникшей проблемы. «Типичная диверсия. Осталось понять, кто, как и с какой целью». Найденные блоки с авто-записями развед-дрон прямо на его глазах тащил на корабль. Петр никогда не торопился погрузиться в цифры и записи самописцев. В них, по его мнению, скрывалась ложь, которая ждала своего часа, чтобы выйти наружу и сбить всех с пути. Звучала это дико и даже абсурдно, но Петр так не считал, и на то у него были веские причины, полученные многолетним опытом подобных расследований.
Тем временем он проплыл вдоль пустого выпотрошенного ангара, затем коридора-перехода и оказался сначала на мостике. Однако там было так много дронов-исследователей, что он не задержался, а поплыл дальше, минуя кают компанию и личные жилые блоки, по причине их звенящей пустоты. След от останков разбитых дронов охраны привел его прямиком в блок-изолятор для нарушителей и преступников. Внутренние двери были открыты, что указывало на то, что дроны-исследователи здесь уже побывали. Петра сразу привлекла эта локация своими многочисленными следами разрушений. По всюду виднелись отметины прошедшего боя. «Экипаж станции не сдался. Совсем молодые, а поди ты какие смелые… Эх! Жаль парней! Достойная смена была бы!». Обнаружил он еще большие останки тех, с кем вступили в бой защитники. То тут, то там, повсюду, виднелись оплавленные части охранных дронов Патруля. Петр подплыл к одному из них и отсканировал номер. Он вздохнул. Ему не понравилось то, что он узнал. Желая найти опровержения своим собственным недобрым догадкам он проверил еще один оплавленный «труп» дрона, но и тот оказался «своим». Перестрелка все больше смахивала на некий сюрреализм. Была надежда, что дроны-исследователи, которые рыскали тут за час до него, нашли что-то отличное, что-то более «приятное». Петр даже отвлекся на коммуникатор, запросив данные у машин, но к своему окончательному разочарованию ничего нового не узнал. Дроны-исследователи отрапортовали о 4-х найденных трупах со следами поражения энергетическим оружием.
– Ну, хотя бы ответ на вопрос «как» у нас уже имеется – грустно произнес он самому себе.
Собственный черв-симбионт предложил не останавливаться на достигнутом и проверить еще раз ангар. Взрыв шаттла класса «Мотыль», прибывший с космопорта Парпланда, уж больно как-то не ложился на выводы, сделанные им от изучения перестрелки. Дело определённо переставало быть типичным и классическим.
Ангары новых станций или кораблей Петр не любил, потому что в них всегда было слишком мало следов. КСП «Парпланд» не стала исключением. Останки взорванного «Мотыля» говорили лишь об одном, что шаттл хотели грубо но гарантированно уничтожить. Многочисленные следы присутствия гексо-метило-пластида намекали именно на это. «Взрывчатка стопроцентного уничтожения. Дешево и надежно, но…». На этом «но» Петр и остановился. По опыту он знал прекрасно, когда собираются взрывать станцию через заминированный шаттл, то используют нейтронную взрывчатку. Это гарантировало максимальный урон не только кораблю, но и ближайшему окружению. Тут же на КСП все выглядело уж слишком неправдоподобно, слишком «на тоненького». «А если бы ИИ использовал другой док для швартовки в ангаре? Например вон тот, что ближе ко входу внутрь. Силы взрыва могло бы и не хватить для пробития внешней и внутренней броне-плит шлюзовой секции, а тогда и разгерметизации не случилось бы». Петр не поленился и дал работу своему ИИ просчитать уровень поражения, если бы шаттл находился ближе ко внутренним секциям. Тот быстро произвел расчеты и лишь подтвердил его догадку, дополнив только, что в таком случае в радиус поражения попал бы и сам мостик. Это было ясно и без уточнения со стороны ИИ. Стены внутри станции никогда не бронировались, как наружные. «Взрыв гексо-метило-пластида разгулялся бы на славу! Может именно в этом и была задумка!?». Петр снова погрузился в размышления, осматривая безынтересными глазами содержимое ангара. Внезапно его привлекло отсутствие каких либо даже самых маленьких обломков «Буревестника», на котором прибыла сюда сама вахтенная команда бывших курсантов. «Ну не выдуло же его разгерметизацией отсюда полностью!». Казалось очевидным, что все содержимое ангара должно было быть повреждено. Однако обломки говорили о том, что данный ангар в момент взрыва был пуст или почти пуст, кроме самого виновника «Мотыля». Звено «Стрижей» из-за их малых размеров Петр в расчет не брал. Да и брать там было нечего. Часть мелких частей все еще оставалась в разбитом ангаре, остальные же останки космолетов прямо сейчас активно вылавливали где-то снаружи дроны. Самым приятным из некоторых его предположений было то, что часть команды вырвалась и успела покинуть станцию до взрыва. Об этом красноречиво говорило отсутствие следов одного из членов команды среди найденных тел. При всем при этом Петра весьма расстроило то, что сигнал СОС о ЧП так и не был отправлен. У него почти сразу же возникли нехорошие мысли насчет связи недостающего тела и неотправленного сигнала.
Закончив с ангаром Петр запросил отчет о состоянии оборудования. И тут его ждал еще один очень неприятный сюрприз. Все системы и модули станции внезапно оказались в уничтоженном, сожжённом дотла состоянии. Словно некто проник внутрь, чтобы максимально повредить все внутренние системы станции. Нечто подобное могло быть при внешней атаке на КСП, но никак не при диверсии. Петр снова задумался. «Взорвать шаттл в ангаре с риском для себя, потратить уйму времени, чтобы вывести из строя все модули, перепрошить охранных дронов, чтобы они уничтожили экипаж!? Что за безумный план!?». Однако Петр знал, что безумные планы бывают только в нейро-операх. В реальной жизни безумность плана всегда соответствует банальному непониманию мотивов преступников, их изначального замысла и реализации.
Не удовлетворившись предварительным отчетом дронов Петр с грустью неспешно окинул взглядом посеченные и изогнутые взрывной волной и осколками стены ангара и поплыл к выходу. «Видимо придется дождаться остальных кусочков паззла! Не подведи, Айра!».
Возвращаться на мостик своего крейсера Петр не спешил. Он раздумывал над тем, что уже имелось у него на руках. Паровой душ хорошо помогал в этом деле. Маленькое замкнутое пространство как бы изолировало его от внешнего мира, ограждало от ненужных отвлечений. Кроме всего неплохо было бы и подкрепиться. Мысль о еде пришла, когда он вспомнил опустошенную столовую на КСП. Как и во всех других отсеках, содержимое было хаотично разбросанно, плавало в безвоздушном пространстве и частично выброшено в космос. Если бы там и пряталось что-то живое, оно непременно погибло бы. И тут он сам поймал себя на чём-то очень необычном. «Стоп-стоп! А разве это не наши дроны их открыли!? Ну конечно же нет! Дроны не стали бы нарушать герметичность, не обеспечив предварительно нужное давление в месте захода, чтобы не навредить содержимому!». Петр активировал нейро-обруч и вернулся к записям дронов. Действительно, те не использовали шлюзовые «пузыри» для проникновения в изолированные секции станции, потому что все внутренние двери были открыты, и вся станция оказалась полностью разгерметизированной. Теперь он снова вспомнил перестрелку в изоляторе. Там тоже отсек был открыт, и содержимое, в том числе и останки дронов, частично были выброшены наружу. «Ерунда какая-то! Зачем ИИ станции открыл все двери, вместо того, чтобы, наоборот, изолировать!? Без черного ящика ногу сломать можно!». Петр закончил умываться и направился в сторону кают-компании. Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.
Айра не стала задерживаться в космопорте Парпланда и вернулась уже вскоре, спустя несколько часов. Петр знал, что она ни за что на свете не останется там, где ее траур терялся бы на фоне сумерек и мрака самой планеты. А унылый Парпланд как раз весьма соответствовал такому описанию. Он прекрасно знал подобный тип людей, и еще больше саму Айру. Траур ее был скорее вызван непринятием действительности, происходящей на «Элеоне». Петр все это видел и был несказанно рад, что не был там рядом и не вляпался во все эти темные дела даже косвенно.
Айра вошла на мостик резко и стремительно. На ее лице читалось весьма странное выражение, будто она увидела то, что не вписывалось в ее картину мира.
