Арсений Александрович Истомин
Любовь зла
Проснулся он от того, что кто-то стучал в стекло на его двери тихо, монотонно. Лешка открыл глаза и повернул голову в сторону, чтобы посмотрите, кто стучит. Там никого не было, решив, что ему показалось, он потер глаза и посмотрел в лобовое стекло. Сквозь сон, легкую дымку приоткрытых век Алексей увидел два глаза, словно у кошки, отражающие свет фар. Большие как блюдца. Адреналин моментально включил организм в работу. Рука дернулась к ключу зажигания, но его не было в замке. Леша только сейчас сообразил, что фары у него все это время выключены.
– Получается, светиться там нечему. Откуда тогда исходит свет? – думал Алексей, ерзая рукой в поисках ключа. Не успел он сделать хоть что-то, как загадочная пара глаз с ревом проехала мимо него, стараясь не свалиться в придорожную канаву.
– Господи, с такими кошмарами самому невольно в псих учреждение угодить можно – буркнул он, смотря на причудливый квадроцикл. Через пару часов начало светать, лес играл новыми красками в озаряющем его солнце. Роса маленькими капельками блестела на барханах зеленого мха. Только когда более менее стало светло, Алексею удалось нормально заснуть, не просыпаясь.
Будильник сработал в девять сорок пять, любимая мелодия с утра поднимала настроение. Времени вернуться до ворот у Алексея ушло в районе пяти минут, охранник узнал вчерашнего гостя и без промедления открыл проезд. Пока поставил авто на стоянку, не торопясь, добрел до вход Алексей затратил еще пару минут. Скорее всего его могли посадить в приемной и ждать, когда стрелки старых опаздывающих часов покажут десять. На удивление его сразу же провели к Толмачевой, не запросив документов удостоверяющих личность или тому подобного. Все было по простому, по домашнему спокойно. Маленькая медсестричка повела Алексея через пожарную лестницу вниз, дойдя до последнего этажа, она открыла дверь, растворившись в темноте коридора. Щелкнул выключатель, лампы замигали, освещая узкий коридор.
– Просто наверху у нас проходит дезинфекция. Как правило к больным в это время никто не приезжает, вот мы и… – объясняла медсестра.
– Да, не волнуйтесь, все нормально – отвечал Алексей.
– Вот туда, пожалуйста – указала медсестра.
– Да, хорошо – произнес Алексей.
– К дежурному по этажу не забудьте подойти! – прокричала ему вслед женщина.
Алексей оказался в узком белом коридоре с кучей дверей с маленькими окошками. В дальнем углу за столиком развалился, по всей видимости, тот самый дежурный, смотрящий по этажу.
– К кому? – лениво произнес тот, продолжая вальяжно сидеть и грызть семечки.
– К Толмачевой Ольге Александровне – ответила медсестра.
– Родственник? – удивился мужчинка.
– Нет. Я адвокат – сказал Лешка.
– А, понял. Знаю, сам на юридическом четыре годы отучился – улыбнулся охранник.
– Проведете меня к ней? – поинтересовался Алексей, подходя к столу.
– Да, но не рассчитывайте на комнату для переговоров. Она у нас наверху, а вести ее я не собираюсь – ответил мужик.
– Вы же знаете, что по закону… – начал было Алексей. Он из личного опыта и опыта работы знал, что для беседы с адвокатом полагается отельная комната, где обвиняемый может наедине с юристом поговорить тет-а-тет.
– Да, пойми я знаю, знаю. Но не хочу, единственное что я могу, это оставить вас наедине. Она спокойная, прыгать на вас не станет, но вот злить ее не надо. Знаешь сколько здесь смотрящих до меня было? Знаешь нет? А я тебе скажу, трое. И все как один повеселись, стоило им поинтересоваться в грубой форме за что здесь сидит эта, эта… – он медлил.
– Эта чудная, прекрасная девушка – неестественно продолжил он. Дальше мужчина стал говорить полушепотом.
– Я поведу вас к ней, сделаю вид, что закрою на ключ, чтобы рядом не стоять. Когда вы закончите, постучитесь и я подойду, типа открою дверь. Если она будет злится – уходите – прошептал он, тщательно выбирая слова.
Алексей опасался рисующейся перспективы остаться с сумасшедшей один на один в полузакрытой камере. Отступать назад было попросту нельзя, к тому же огонек пламенного журналиста в нем еще не успел погаснуть.
– Пройдемте – ответил Алексей, показывая рукой.
– Не в эту сторону, сейчас – сказал охранник, замешкавшись в ключнице. Он открыл маленькую коробочку в которой было, на удивление, всего лишь два ключа. Первый был подписан как «туалет», второй же не имел надписей, лишь стертый номер камеры, где находилась душевнобольная.
– Она здесь одна? – спросил Алексей.
– Ш-ш-ш-ш, тише, умоляю вас – прошептал мужчина.
– А что такое? – не понял Алексей его.
– Здесь раньше все комнаты были заняты. Вот только они один за одним стали то головой о стену насмерть разбиваться, то на трубах вешаться, то еще чего. Одним словом, извели их всех – стараясь говорить, как можно тише, шептал мужчина.
– Вы считаете, что это она? – спросил его Алексей. Охранник в ответ только кивнул головой.
– Понятно – вздохнул Алексей. Подходя к закрытой комнате, он созрел для последнего вопроса.
– Скажите. Были ли у нее до этого адвокаты? – спросил Алексей. Но охранник ничего не сказал, он лишь открыл дверь камеры и одобрительно кивнул.
– Проходите пожалуйста, приятного время препровождения – сказал он вслух, прикрыл дверь, аккуратно провернув ключ в замочной скважине туда и обратно, дверь по прежнему оставалась открытая. После этого мужчина поспешил вернуться на свою рабочее место, продолжая лузгать свои соленые тыквенные.
Алексей оказался в тамбуре, из которого следовала дверь в маленькую комнату, где на кровати сидела та самая Толмачева.
– Вы позволите? – спросил он, заходя вовнутрь.
– Кто вы? – задала девушка ответный вопрос.
– Я юрист – ответил Алексей, не считая за вранье собственные слова. У него тоже есть познания в юриспруденции. Мало того он часто присутствовал на заседаниях суда, поэтому лжи в его словах, как он думал, не было.
– Проходите – сказала Ольга.
– Добрый день, меня зовут Алексей Николаевич – представился Леша, закрывая дверь.
– Вы не похожи на юриста – сказала она.
– Ольга Александровна… – хотел было исправиться Алексей.
– Но я вижу, что вы были в местах лишения свободы, что случилось? Вы мотали срок? – спросила она, закидывая ногу на ногу.
– В общем-то нет, обвинения в совершении преступления были сняты и меня освободили – ответил Алексей.
– Значит вы так хорошо все подчистили, что вашу вину не смогли доказать? – поинтересовалась девушка, смотря Алексею в глаза. Тот присел на стул возле маленького столика и продолжил.
– Вовсе нет, меня обвиняли в преступлении, которого я не совершал! – возмутился Алексей.
– Она была вашей невестой? – спросила она.
– Подругой – ответил Алексей, стараясь держаться сдержанно. Возможно, и до этого подвала дошла новость о том, как из авто на обочине пропала семья, а в деревне неподалеку произошел пожар, пропавших четыре, найдено – ни одного.
– Здесь есть что-то потустороннее, не так ли? – спросила она.
– Боюсь, да – ответил Леша.
– Вы меня заинтересовали, знаете, журналисты, которые приходили до этого так бесцеремонно пытались вытянуть материал для своих газетенок. На самом деле им нет до вас никакого дела, вы раскрываете душу, которую они могут впоследствии растоптать, как сигаретный окурок – говорила Ольга. Алексей молчал, сидя абсолютно белый. Он не знал, что говорить, в этой ситуации именно он должен был задавать вопросы, а не она ему.
– Извините, просто у меня в последнее время не так много гостей, кому можно было бы излить душу – извинилась она.
– А вам хочется? – удивился Алексей.
– Вы знаете, да. Ха, самой даже интересно, как это получается – рассмеялась она. Алексей каждую минуту удивлялся тому, что видел. Сидеть спокойно на одном месте ему не удавалось, он был словно в одной клетке с тигром, который мог на него накинуться и загрызть до того, как прибежит растерянный охранник.
– Вы хотели задать мне вопрос? – начала было подсказывать Ольга.
– Да, вы знаете. У меня есть целый ряд вопросов, касающихся дела – заговорил Алексей.
– Хорошо, можете задавать – согласилась Ольга.
– Ознакомившись с материалами дела, в голове не укладывалось как, как вам удалось… – он пытался подобрать подходящее выражение.
– Убить пятерых мужчин? – прервала его попытки Ольга.
– Да, именно. Извините, если вопрос показался слишком прямым – сказал Алексей, скрывать свою истинную журналистскую сущность было уже ни к ничему.
– Начнем с того, что на самом деле их было гораздо больше, просто никто не знает, где находятся остальные тела, к тому же лично я их не убивала, если вы это имеете ввиду, они делали все на добровольной основе. Здесь лучше начать с самого начала, чтобы была понятна природа моих действий – сказала женщина.
– Да. Конечно – согласился Алексей, приготовившись слушать и делать заметки.
Начнем с того, что для меня долгое время оставался неизученным вопрос, кто мои настоящие родители. В раннем возрасте они поместили меня в приют, из которого позже меня забрала довольно милая семья. С ними я не думала о прежних родителях, о детском доме. Любой день, который мы проводили вместе был для меня, тогда ребёнка, праздником. В конце концов эта пара меня удочерила, когда я начала на постоянной основе жить у них в квартире. Они дали мне эту фамилию, от нового отца мне досталось отчество… – рассказывала она.
– Значит детство у вас проходило спокойно? – хотел было подытожить Алексей.
– К сожалению, нет. Спустя несколько лет после того, как меня определили в эту семью, я привыкла к родителям, став рефлекторно звать их папа и мама. В одно лето мы собирались поехать в поход с удочками и палатками. Организатором веселье был отец, в то время у него был отпуск. Буквально в какие-то два дня до отъезда мама сообщила, что ей надо не на долго уехать по рабочим моментам. Отца это, конечно, немного расстроило, но ему ничего не оставалось делать, как отпустить ее. По прошествии трех дней она не вернулась домой, на звонки не отвечала, телефон был все время вне зоны доступа. Тогда-то отец побежал в полицию, начали искать. Развернули масштабные поиски, лазили где она только могла находиться.
– Извините, вы сказали вас определили? – переспросил Алексей.
–Да, все верно. До определенного момента я находилась в сиротском приюте. Это был один из детских домов моей области, куда частенько подбрасывали подкидышей. Таким образом в приюте оказалась и я. Моя мать была цыганкой, ушла с табором при первой возможности, им как вы знаете в ночь идти – не привыкать, поэтому едва я родилась и прожила с ними меньше года, как она оставила меня под дверями сиротского, надеясь, что там ее ребенка смогут определить в семью куда лучше цыганской шайки.
– Значит ваши способности передались вам от матери? – спросил Алексей, растирая кончик тетрадного листа.
– По всей видимости, да. О своей прежней матери я ничего не знала. Благо, что она решилась родить, видите ли цыгане очень щепетильны в вопросах смешения крови. Держаться надо было всегда внутри табора, среди своих, иначе могли и прогнать куда подальше. Очевидно, матери первое время удавалось скрывать тот факт, что она понесла от обычного русского мужчины. Однако после родов, когда все стало видно невооруженным глазом… – тут она взяла паузу.
