Антонина Циль
Познакомлюсь с принцем. Не Золушка
Глава 3
Таня повторила свою просьбу. Флора удалилась, испуганно пятясь, но столик со сладким оставила, как заведенная повторяя, что не может оставить амесси без второго завтрака.
Татьяна осталась одна, почти в полной тишине. Отсутствие привычного городского шума несколько напрягало – как будто уши заткнули ватой. Таня подошла к окну и ахнула.
Вид был прекрасен. Замок стоял посреди заснеженного сада. До самого горизонта на фоне вкраплений живописных скал тянулся лес. Между деревьев вилась и уходила вдаль расчищенная дорога.
Когда-то Татьяна мечтала, что ей подарят один день без забот, чтобы не нужно было идти на работу, готовить, прибираться и бегать по магазинам – лежи себе, трескай вкусняшки и читай. Вот и выпал такой денек. И вкусняшки – вон они, благоухают. И чем заняться?
Таня с тоской подумала о сотовом телефоне и электронной книге. В глубине души она все еще надеялась: это ей снится, и она вот-вот очнется от наркоза. А если в своем мире она мертва?
Что ж, надо отвлечься от тягостных мыслей и, например, осмотреть замок. Настроение немного улучшилось, и, несмотря на все прихваченные с собой килограммы, Татьяна взбодрилась и отправилась на прогулку.
Что требуется среднестатистическому перекормленному человеку, чтобы похудеть? Правильно, диета, спорт и физкультура. Пока из имеющихся снарядов в наличии имелись лестница и великолепный пейзаж за окном. Но поскольку в комнате теплой одежды для прогулки Таня найти не смогла (как впрочем и любой другой, способной заменить мерзкое шуршащее платье), оставалась лишь лестница.
Ну что ж, хорошее кардио – самое то. Ножками, ножками, как говорит Онция.
Уже на середине лестницы Таня поняла, как далеко ей до полноценного здорового образа жизни, долгим прогулкам в лесу и хотя бы нормального дыхания. Ноги ныли, колени хрустели, по спине стекал пот. Где-то на горизонте приветственно махал рукой диабет. Нет, так быстро она не сдастся.
Третий этаж был скучным, обыкновенным, словно Таня попала в стилизованный под старину отель: двери, двери, коридор, ковер, тканые обои. Ни тебе оружейных комнат, ни таинственных закоулков. Лишь кое-где на стенах были развешены доспехи, но и то малость ржавые и, кажется, в недокомплекте.
На третьем этаже в глаза бросалась скромность обстановки. Замок здесь выпирал своей древностью из всех щелей: голыми каменными сводами, узкими, заложенными кирпичом бойницами вдоль одной из стен, тягостным полумраком.
Судя по всему, Таня попала на этаж, где жили слуги. Дверей тут было всего пять. Еще одна лестница, деревянная винтовая, на вид весьма шаткая, упиралась в дыру в потолке. По ней, придерживая серое платье, спустилась девушка в чепце служанки. Таня узнала в ней Золушку.
– Амесси? – холодно спросила «сестричка». – Вам нужна помощь? Плохо себя чувствуете? Мне позвать доктора Гриза?
– Не-е-ет, – растерянно проблеяла Таня, судорожно придумывая объяснение. А ведь действительно, какого она забыла на служебном этаже? – Я хотела спросить… где моя одежда? Теплая одежда. Хочу прогуляться. Погода такая замечательная!
Одна бровь на лице Золушки скептически поползла вверх.
– Ваша одежда, амесси, там же, где и всегда – в гардеробной. К сожалению, вы не сможете пойти на прогулку. На улице мороз, а баронесса, как вы знаете, велела оберегать ваше хрупкое здоровье после той ужасной простуды осенью.
Теперь брови наверх поползли у Татьяны. «Хрупкое здоровье»? Это точно о ней? Она прислушалась к ощущениям. Кроме ноющего чувства в желудке никаких признаков хронических недомоганий. Если, конечно, все обитатели замка не сговорились над ней издеваться. Сначала завалили сладостями, теперь не пускают гулять.
– Слушай, – медленно проговорила Таня. – Я задам тебе один вопрос. Не удивляйся, если он покажется тебе… странным. Это розыгрыш? Вы все тут прикалываетесь? На мне очки виртуальной реальности, какая-то новая разработка, с полным погружением? Говорят, японцы что-то такое изобрели, даже запахи ощущаются.
Золушка с каменным лицом смотрела на сводную сестру. И если это было не презрение в уголках ее губ, то что тогда?
– Хорошо, – вздохнула Татьяна. – Забудь. А ты реально на чердаке живешь? А эти… птички и мыши? Нет? Ну ладно, пойду, не провожай, доберусь как-нибудь.
… Таня спустилась на первый этаж и заплутала. Судя по всему, нижние помещения строились гораздо раньше верхних и являлись самой древней частью замка. Площадки и переходы, закоулки и тупики, грубый камень стен – все это было прикрыто гобеленами и позолотой, но именно на первом этаже Татьяна не удивилась бы, попав в древнюю пыточную или комнату с привидениями.
Привидений она так и не встретила, лишь устала и присела на скамью на площадке, от которой веерами расходились лестницы. Одна из них обвивала позолоченную колонну и вела куда-то вниз. Заинтересовавшись, Таня превозмогла тяжесть в ногах и подошла поближе.
Она услышала голоса и склонилась над перилами. Что-то вроде подвала, догадалась Таня. И там… неужели наконец-то библиотека? Где же ей еще быть, как не в самом укромном уголке дома? Тане даже показалось, что она чувствует запах книг.
Она начала осторожно спускаться, боясь запутаться в оборках. Несмотря на середину дня из приоткрытой двери внизу пробовался золотистый свет. За дверью кто-то был. Татьяна узнала голоса баронессы Лю Дэбрэ и Онции.
– Невозможно, невозможно… – бормотала баронесса. – После того, как на овец напал мор, мы можем полагаться лишь на аренду. Еще одно такое засушливое лето – и мы разорены! И при всем при этом фермеры написали вот это! – что-то зашуршало. – Прошение! Видите ли, после весеннего платежа им нечем будет кормить детей! Немыслимая наглость! А обо мне кто-нибудь подумал?! На что мне кормить вас, содержать замок и сад?! Ох, голова идет кругом.
Татьяна тихонько постучалась и вошла. Амесса и сестра Тьяны сидели за столом, заваленным свитками и огромными, похожими на гроссбухи книгами. Таня разглядела в них ряды цифр. Похоже, это и были книги учета доходов и расходов. Окон в комнате не было, в углу жарко полыхал камин. Таня сглотнула слюну, увидев в глубине помещения полки, щедро уставленные книгами. Наверняка в них есть что-то об этом мире: история, культура, традиции…
Онция зыркнула на сестру с досадой, а «матушка» тепло улыбнулась:
– Девочка моя, ты на ногах? Как славно! Флора жаловалась, ты отказалась от еды.
– Я… мне не хотелось.
Баронесса слегка нахмурилась:
– Надеюсь, ты не доведешь дело до обморока… опять? Эти твои… диеты. Мы ведь договорились в прошлый раз? С таким слабым здоровьем никаких диет. Забудь об этих новомодных извращениях! Ты хороша, какая есть. Мы любим тебя именно такой!
Онция скривила губы и добавила:
– И не хотим, чтобы нас публично позорили. Только ты могла хлопнуться в обморок во время шествия королевских гвардейцев!
Шествие? Все-таки какая-никакая светская жизнь тут имеется. Татьяна покопалась в памяти, но ничего там не нашла. Если хозяйка тела в нем еще присутствовала, ее явно задвинуло куда-то глубоко. Таня только надеялась, что вяленая вишенка не стала роковой для настоящей Тьяны.
– Нет, конечно нет! – смиренно сказала она. – Я буду питаться как по часам, обещаю. Мам… матушка, можно мне одеться потеплее и пойти погулять?
Амесса вскинула брови и передернула плечами:
– Ты говоришь глупости, девочка моя. Снаружи страшный мороз, давно такой суровой зимы не выдавалось. Потерпи до весны, пусть потеплеет.
Таня не стала спорить. Капля камень точит. У каждого человека есть слабое место, договориться можно со всеми… ну, почти. Просто нужно найти подход к «родне». А вот споры сейчас – плохая идея. Парочка неправильных фраз… В этом мире имеются дома для умалишенных?
– Можно я посмотрю? – Таня шагнула к столу и развернула к себе один из гроссбухов. – Может, помогу с расчетами?
Она с удовлетворением отметила, что понимает написанное. Ну хоть какой-то бонус ко всей ситуации. В самых сложных компьютерных играх новичку всегда дают полезные бесплатные скиллы.
Так, поставки шерсти тонкорунных овец резко сократились… хм… пять месяцев назад. Сыры… с ними все неплохо, для молодых, понятное дело, не сезон, а вот выдержанные…
– Поможешь? – Онция вытаращила глаза. – Ты?! С чего бы это? На уроках арифметики ты только грызла медовые орехи и таращилась на мессэ учителя! Сколько будет два прибавить два?
Внутри Тани словно вспыхнул огонь – обиды и беспомощности. Ее опять не понимают! Она одна, совсем одна! Никому нет до нее дела, и никогда не было! Все, что у нее есть – это ее Зеркало и еда!
Татьяна пыталась наблюдать за эмоциями отстраненно, понимая, что они принадлежат не ей. Но волна чувств захлестнула ее с головой.
– Милая, – баронесса снова улыбнулась, немного виновато. – Мы тебя любим, но ты же понимаешь…
Тьяна понимала! Она давно все поняла! Когда стараешься привлечь к себе внимание, например, задаешь много наивных детских вопросов, тебе суют коробочку с леденцами. Если ты замечаешь то, что не следует замечать детям, тебя отправляют на кухню, ведь «там тебя ждет кое-что вкусненькое, малышка!». Кушай хорошо, и твой ротик всегда будет занят.
Таня не помнила, как вернулась в свою комнату и уж точно не заметила, как проглотила пять пирожных. Когда она очнулась, во рту таял сладкий сливочный крем, а сахарная пудра инеем присыпала губы. Еда не предаст, она даст тепло и удовольствие, растопит печали и горести. Зачем пытаться быть как все, если это обман? Тьяна не такая, как все, – она неправильная, бракованная. И к чему ей худеть, если ее все равно никто не любит? И не полюбит. Никогда.
… Татьяна проглотила кусочек бисквита и положила пирожное на блюдце, чувствуя себя зомби, бесконтрольно и агрессивно дорвавшимся до свежих мозгов.
Вот тебе и «съемное тело». Море эмоций! Море… отчаяния! Это насколько же ее в детстве считали… помехой? Таня представила себе Тьяну маленькой, соединив обрывки вспышкообразного видения, которое сопровождало пожирание пирожных.
То была живая пухленькая девочка, с жаром познающая мир вокруг, любопытная, добрая, с заливистым смехом. Это к Тьяне, а не к Золушке, прилетали птицы из сада, и суровая барсучиха, живущая в овраге, на закате разрешала поиграть с подросшими барсучатами.
А сколько удовольствия дарили ей розы! По утрам она выбегала в сад с лейкой, чтобы помочь садовнику. Добрый старик позволял срезать цветы для ваз. Тьяна кололась, но терпела, считая царапины разумной платой за красоту. А еще она любила танцевать, взяв в руки тряпичную куклу-принца в маленькой, но такой похожей на настоящую короне…
Был кто-то еще, добрый, с теплыми руками. Эти руки поднимали Тьяну высоко вверх, и она хохотала, жмурясь от яркого солнца. Вспомнить бы еще, кто это был…
– Ну ты, мать, даешь, – медленно проговорила Таня, покачав головой. – Что же они с тобой сделали?
Она запила пирожные остывшим чаем, вытерла рот и просипела:
– Аж тошнит. У меня сейчас по венам течет сплошной сироп. И есть почему-то все равно хочется.
Татьяна поразмыслила и поняла: все так и должно быть – в крови поднялся сахар, его пришибло инсулином, но самому инсулину теперь тоже нужен… сахар. Ну или что-то в этом роде. Замкнутый круг, из которого выбираются немногие. Это свербение внутри… это не голод и не жажда, это последний звоночек. Девочка на грани диабета, не иначе.
– Так, – Таня решительно встала. – Ближайший план: перевариваем всю эту вкуснятину и отправляемся на поиски сбалансированной еды. Токсиков и оппозицию, то есть мамашу и сестрицу, игнорируем. Что там Тьяна еще говорила? Зеркало? Еда и Зеркало – лучшие друзья во дни невзгод и депрессухи.
Таня очень надеялась, что больше не сорвется. Выплеск эмоций Тьяны застал ее врасплох, но предупрежден – значит, вооружен. По крайней мере, девочка жива и никуда не делась. Татьяна решит задачу, сразиться с «боссом» в финале и выйдет из игры. У нее должна быть цель, в противном случае она рискует отчаяться, как Тьяна.
– Еда и Зеркало, – задумчиво повторила Таня, обходя комнату. – ЗЕРКАЛО.
Зеркал в замке уйма. Где найти нужное? Может, вон то настольное, в кружевной костяной раме, подойдет? Вероятно, Тьяна часто смотрелась в него и воображала себя… иной, «правильной».
Таня повертела зеркало в руках, отразившись в нем всеми своими подбородками и припухлостями под глазами после истерики. В этот раз она стойко выдержала встречу со своим новым «я».
Зеркало как зеркало. Легкое, красивое и хрупкое. А еще с секретом: если аккуратно сложить подставку, то получится удобная ручка. Таня со вздохом поставила зеркало на туалетный столик и двинулась по комнате дальше.
– И долго прикажете ждать вашего внимания, амесси? – раздалось за спиной у Тани.
Она вздрогнула и резко обернулась. Голос был мужским, скрипучим и очень недовольным. Туалетный столик оказался залит легким свечением, вполне различимым, несмотря на свет из окна.
Таня осторожно подошла ближе. Будь она в своем мире, поискала бы телефон с голосовым помощником, выскакивающим в самое неподходящее время. Но вместо помощника Татьяна обнаружила… отражение в зеркале. Не свое – надменного мужчины средних лет, напудренного и в высоченном парике, верх которого уходил за край отражения, а лежавшие на груди букли – за низ.
Пудры на эффектном джентльмене, словно сошедшем с картин семнадцатого века, было столько, что лицо казалось театральной маской. Крупная мушка у рта наряду с темными бровями и алыми губами создавала образ вампира, при жизни тяготевшего к крайне нездоровому образу существования.
– Н-да, – вырвалось у слегка шокированной Тани, – Красавчика Браммела* на вас нет!
*Примечание: Красавчик Браммел – английский денди 19 века, которому мужчины обязаны появлением строгого стиля без вычурности.
– Кто таков этот «Красавчик»? – отражение поднесло к глазам золотой лорнет и пронзило собеседницу острым взглядом. – Высокородный мессэ, вэйтэ или дайтэ? И почему его нет?
– Э-э-э, это один очень модный юноша, так сказать… эталон моды. А вы, простите, кто?
Зеркальный франт изменился в лице:
– Как кто, амесси? Вы меня не узнаете? Я дайтэ Труэль, ваш волшебный слуга, живущий в этом прокля… магическом зеркале, маг, сто лет назад заточенный в стекло и амальгаму. Вы больны, амесси? Что с вашей памятью? Я сразу понял, что что-то тут не так, – озабоченно забормотало отражение, заложив руки за спину и принявшись мерить шагами невидимое пространство в глубине зеркала. – Вы не обращались ко мне больше суток, отказались от сладостей, надолго ушли, не предупредив.
Дайтэ Труэль был одет в зеленый камзол с золотой вышивкой, короткие бриджи, белые чулки и туфли на высоком каблуке с блестящими пряжками.
– Прошу прощения, – проговорила Таня, ущипнув себя за руку. – Просто… сегодня какой-то неудачный день.
Да, он беседует с магом, заключенным в зеркало. Но после всего случившегося так даже лучше. По крайней мере, сие есть подтверждение, что в этом мире все-таки имеется настоящее волшебство.
Глава 4
Маг оставался в зеркале и исчезать не спешил. Это обнадеживало.
– Вы плохо выглядите, красавица моя, – сообщил Труэль, взбив локон парика и скучающе закатив глаза. – Очи припухли, плечи опущены. Где ваша стать, амесси? Грация где?
– Вы это ко мне сейчас обращаетесь, обо мне говорите? – с сомнением уточнила Татьяна, на всякий случай оглянувшись.
– О ком же еще, моя прекрасная амесси? – пробубнил маг, отведя взгляд.
Ну тут все было ясно – господин в зеркале бессовестно лгал, заискивая перед хозяйкой. По-видимому, куртуазный ритуал напевания дифирамбов повторялся часто и порядком магу опостылел. Лесть Труэля навела Таню на некоторые мысли.
– И вы мой слуга?
– Разумеется!
– Личный?
– Несомненно!
– И подчиняетесь только мне?
– Лишь вам, амесси.
– И если я прикажу… например, никому не рассказывать о нашем разговоре, вы подчинитесь?
Маг недоуменно пожал плечами:
– Беспрекословно. Да и некому мне о нем рассказывать. Вы же сами знаете: будучи вашим личным подарком, я замкнут на вашей крови и только вашей. Других хозяев у меня не имеется.
Таня решилась на откровенность. В любом случае, вряд ли она сможет найти еще одного надежного «инструктора» по этому миру.
– Дело в том, – проговорила она, тщательно подбирая слова, – что меня заколдовали. Ничегошеньки не помню и вообще, я словно другой человек.
Труэль издал громкое восклицание, его рот сложился в алую букву «о». Если бы не пудра на лице, Таня наверняка разглядела бы, как он побледнел, потому как в глазах мужчины отразился неподдельный ужас.
– Это… это она, – сдавленно произнес маг, схватившись за сердце. – Это Моргата! Злейшая из волшебниц! Я знал, я предсказывал, что рано или поздно Моргата да меня доберется! Черная фея не оставит меня в покое! Но почему она атаковала вас, самое безобидное существо на свете! Как это произошло?
– Подавилась, упала, очнулась – беспамятство, – коротко объяснила Татьяна.
– Беспрецедентное коварство! Вы что-нибудь заметили? Были ли доказательства сотворенного колдовства?
Таня вспомнила про вишенку, но покачала головой. Пусть Труэль думает на таинственную злодейку. Не рассказывать же ему о Кире и ее «проклятии».
– Дайтэ, – вызвав из памяти правильное обращение, напомнила Таня, – вы не учитываете, что я ничего не помню. Кто эти дамы? Моргата… Моргата… звучит неприятно – у меня почему-то не очень хорошие ассоциации с этим именем.
– Да как же им быть хорошими?! – с искренним возмущением воскликнул волшебный слуга. – Ведь это Темная фея заключила меня в зеркало! Не удивлюсь, если она источник всех пакостей, творящихся в королевстве!
– Так, – сказала Татьяна, усевшись на стул. – Вот с этого места поподробнее.
Выяснилось много интересного. В этом мире обитали феи, вполне человекоподобные, причем, как женского, так и мужского пола. Наделенные различными видами магии, они составляли особую, элитную прослойку общества. Стоило родиться ребенку с сильными магическими способностями, как он тут же попадал во внимание Круга, Совета волшебниц при дворе короля Августа.
Юные дарования с самого рождения находились под наблюдением Совета. Их семьи, без оглядки на социальный статус, обеспечивались всем необходимым для комфорта будущей феи, а в возрасте восьми лет дети отправлялись в особые школы.
Получив магическое образование, развив талант, феи покупали лицензию, и с этого момента любой житель королевства мог воспользоваться их услугами.
– То есть фея-крестная есть у всех? – удивилась Татьяна. – Нужно всего-то ее нанять?
– Всего-то, – беззлобно передразнил ее маг. – Это зависит от увесистости кошелька. Опека феи на пару дней, неделю, месяц, на год, на десять лет или навсегда – разница в цене. Феи живут дольше людей, некоторые опекают сразу десять-двадцать человек, не говоря о коротких заказах. Отправляется, к примеру, человек в путешествие – обращается в агентство по подбору фей, и защита в пути ему обеспечена: карету из ямы вытащить, проверить еду на яды, жилье временное соорудить, еды подкинуть.
– Отличный сервис, – восхитилась Татьяна.
Не все феи после обучения становились на путь добра. Имелись и те, кто выбирал темные дорожки. Формально они ничего не нарушали, ведь у магии имеется как светлая, так и сумеречная стороны. Тем не менее перечень услуг, которые могли оказывать темные феи, был строго регламентирован. Это не означало, что сумеречные волшебницы не баловались запретным втайне от Круга, большинство просто старалось не высовываться.
– Как везде, – понимающе кивнула Таня. – Был бы спрос, предложение найдется.
– А вот вам, амесси, и вашим сестрам вообще повезло: вашему покойному батюшке Фердинанду Лю Дэбрэ, королевскому лесничему и ловчему, за заслуги перед Короной были дарованы этот замок, поместье в Антарции с землями, а также пожизненная опека трех фей: Талиссы, Гертруды и Алеоны. Все оплатила казна.
– Значит, у меня тоже есть фея-крестная? – обрадовалась Таня. – Не только у Золушки?
Вопрос озадачил Труэля.
– Бедняжка, – протянул он со вздохом, смахнув несуществующую слезу. – Вместо памяти – дырявое ведро. А откуда, по-вашему, взялся бы я, ваш волшебный слуга? Меня вам подарила Талисса, в день вашего введения в храм. Я говорящее зеркало, ваш маскот.
– Маскот?
– Дар феи.
– А у Онции он какой?
– Откуда мне знать? – Труэль пожал плечами. – На то он и маскот, чтобы о нем знали лишь вы и ваша фея. Только вы меня слышите и видите. Боюсь, за столько лет ваш секрет уже не секрет, уж больно много мы общаемся, однако ни украсть, ни позаимствовать меня на время, ни даже подслушать не может никто.
– Это радует. А как зовут фей моих сестер? Это же не секрет?
– Онцию опекает Гертруда, а Синди – Алеона.
– А матушку?
– Амесса Этелия Лю Дэбрэ получила достаточно благ от Короны, учитывая, что во втором браке мессэ Фердинанда не родилось общих детей. Вы и Онция – дети от первого брака, принесшего Этелии титул и земли. У вашей матушки нет феи.
– От чего умер мой отчим? – поинтересовалась Таня.
– Погиб, – коротко поведал Труэль. – Ваша матушка приняла его дочь, Синди, и заботиться о ней, как о родной.
– Да уж, – фыркнула Татьяна, вспомнив Золушку с щеткой у камина.
– Не делайте скоротечных выводов, – маг осуждающе покачал головой. – Вам не все известно, милая моя.
По тому, насколько быстро Труэль переходил от одной эмоции к другой, Таня заподозрила у него биполярочку. Наличие у мага проблем с психикой нисколько ее не удивило бы. И не до такого доотражаешься, будучи на столетие запертым в зеркале.
Она начала расспрашивать мага о его прошлом. Но Труэль резко замкнулся, помрачнел и принялся рукавом полировать кольца на пальцах. Тогда Татьяна начала задавать вопросы о самой себе. Тут маг разговорился, но также уходил от некоторых тем.
Выяснилось, что Тьяне двадцать два, она средняя сестра в семье. Синди младше ее, а Онци – старше. Онция уже перестарок, Тьяна давно вошла в брачный возраст, Золушка… найдется ли мужчина, желающий взять в жены полуаристократку-полуслужанку? В общем, если бы сестры Лю Дэбрэ выставили свои аккаунты в соцсетях, в их статусах было бы указано: все сложно.
В животе у Тани забурчало. Пирожные канули вглубь пищеварительной системы, а их запах теперь вызывал отвращение. Татьяна прервала беседу с магом и выкатила столик с бисквитами в коридор. Затем она открыла окно, с трудом разобравшись с механизмом рамы, и вдохнула свежий морозный воздух.
Именно в такие дни, если приходились они на выходные, она брала лыжи и отправлялась за город. Иногда к ней присоединялась Кира, и подруги весело проводили время в Болотово, катаясь с горки. Потом они пили чай в кафе на вершине Лось-горы и проветривали легкие от городского смога.
Судя по тому, насколько «трепетно» мать и слуги относились к слабому здоровью средней амесси, лыж у Тьяны не было отродясь. Это досадное недоразумение напрашивалось на исправление, пусть не в самое ближайшее время, но в перспективе пары недель. Уточнив некоторые факты у Труэля, Таня выяснила, что времена года здесь и в ее мире полностью совпадают. Правда, текущий месяц назывался Первохлад. С него начинался новый год.
Следующим шел Сердцеслад. Странное название для холодного и унылого февраля. Но маг пояснил, что оно было связано со вторым по значению (а для незамужних девушек – и первым) праздником зимы – Днем Влюбленных Сердец.
«День Святого Валентина, не иначе», – сопоставила Татьяна. Труэль принялся с воодушевлением расписывать ежегодные балы, на которых заключались «помолвки века», наряды красавиц и их кавалеров. Таня слушала его вполуха. Ей было совсем не до балов, хотя…
Кстати, День Сердец уже скоро, в замке ждут приглашения. Его получит даже Золушка. Однако Синди никогда не ездит на Бал Влюбленных, так уж повелось.
«Несправедливость, – Таня мысленно покачала головой. Несмотря на замкнутость, Золушка ей нравилась. Еще неизвестно, как сама Татьяна относилась бы к сводным сестрам: умной и язвительной – и глуповатой и неуклюжей, вечно прибавлявшей Синди работы.
Бал. Это интересно. Татьяне необходимо срочно сменить гардероб. Это розовое платье не украшает, а делает ее клоунессой.
Она озвучила свое желание вслух.
– Отлично! – воодушевился Труэль. – Я пойду с вами. Просто отразите меня в зеркале гардеробной, и я смогу перемещаться туда в любое время.
Таня пожала плечами и взяла зеркало с собой. Если маг вздумает подглядывать, сие извращение она быстро пресечет. Плавали – знаем.
Пользуясь инструкциями Труэля, Татьяна нашла личную гардеробную прямо напротив своих покоев. Комната… нет, огромный зал, заставленный манекенами и привычного Тане вида рейлами с нарядами… была не заперта. От обилия розового оттенка Таню опять затошнило.
Она поднесла магическое зеркало к одному из зеркал на рамах с колесиками. Отражение немедленно перескочило в новое место. Посреди гардеробной возвышался небольшой подиум, вокруг стояли низкие мягкие пуфы. Для слуг или модисток, когда они шьют новый наряд, догадалась Таня. Она обрадовалась ширме с вешалками, хотя сомневалась, что вообще найдет что-то подходящее для примерки.
Но, прошерстив десятки рейлов, Татьяна наткнулась на синий шерстяной блузон с шароварами, видимо, для верховой езды. Пару ему составил теплый плащ. С обувью было сложнее, но Таня сумела отыскать теплые полуботинки.
Переодевшись, она вышла из-за ширмы. К ее удивлению, Труэль одобрительно всплеснул руками. Ему вообще нравилось сидеть в высоком зеркале и комментировать все просмотренные хозяйкой платья.
Таня скептически рассматривала свое отражение. А ведь девушка весьма мила: у нее большие темные глаза, яркая улыбка, густые ресницы и брови, пухлые губы. Подкорректировать вес – и получится красотка плюс-сайз. Только худеть нужно осторожно и не стремиться к модельной внешности.
Татьяна вернула мага в его обиталище тем же способом – поднеся к большому зеркалу маленькое, и отправилась на прогулку.
… Тонз и Марсак нахально дремали в креслах на первом этаже. Таня тихо, насколько могла, прокользнула мимо них. Она хотела оставить Труэля в своей комнате, но зеркало запротестовало. Дескать, ему тоже до печеночной колики хочется увидеть небо и солнце. Раньше Тьяна никуда его не брала, ее пугало абсолютно все: расспросы, внимание родных к маскоту, и – о ужас! – опасность разбить ценный артефакт.
Заколдованная версия хозяйки нравилась зеркалу куда больше: и к советам прислушивается, и поболтать готова, слухи обсудить, и вдруг начала расспрашивать Труэля о его тайных свойствах. Коими маг радостно поделился. Так вот, артефакт мог превращаться в крошечный амулет на цепочке – зеркальце, обвязанное нитью. Таня видела такие штучки в квартирах поклонников Фэн-шуй.
Перед прогулкой она надела маскот на шею, и теперь, стоя на крыльце замка, расстегнула воротник накидки.
– Вот тебе и снег, и солнце, день чудесный.
Маг расчувствовался. Его всхлипы звучали лишь в голове Тани, голос артефакта не мог больше слышать ни один человек, за исключением феи Талиссы… и, возможно, Моргаты, его создательницы.
Вид на сад был ослепителен. Тускловатое, но вполне заметное на небосводе солнце мягко прорисовывало окрестности замка тенями и бликами. То, что сверху смотрелось как заросли кустарника вдоль дорожки к воротам, оказалось ветками плетущейся розы. И какой розы! Спокойно выдерживающей мороз!
Бутоны свисали внутрь прохода, и Таня прикоснулась к одному из них. Лепестки были мягкими и шелковистыми. Что за удивительный сорт? Сердце Татьяны вдруг затрепетало. Несомненно, у Тьяны имелись какие-то особые воспоминания, связанные с морозоустойчивыми розами.
– Не знаешь, как называется этот сорт? – спросила она у зеркала.
– Нет, – с некоторой заминкой ответил маг.
– А наш замок? – пройдя немного и оглянувшись назад, поинтересовалась Таня.
– Дэбрэ-холл.
– И на том спасибо.
В конце дорожки копошились две фигуры. Подойдя поближе, Татьяна рассмотрела Золушку и очень пожилого мужчины, видимо, садовника, лицо которого показалось ей смутно знакомым. Кажется, оно мелькало в ее голове во время видения.
Золушка и садовник орудовали лопатами для снега, благодаря их усилиям одна сторона дорожки к воротам была очищена до щербленого булыжника.
– Ох, – услышала Таня. Старик оперся на ручку лопаты. – Тяжело. И как ты, дочка, так быстро справляешься?
– А я вам говорила, аман Арамз, – холодным, раздраженным тоном ответила Синди. – Мне ваша помощь ни к чему. Это моя работа, ее поручили мне.
– Ну и ладно, – обиженно прошуршал аман Арамз. – Держи свою лопату.
– В сарай отнесите.
– Давайте я возьму, – предложила Таня.
Арамз охотно передал ей инструмент, шепнув:
– На вас-то она не озлится, но поосторожнее будьте, амесси – сильно не в духе сегодня наша Золушка.
– Я помочь хочу, – пояснила Таня.
Садовник лишь покачал головой. Синди бросила на сестру колючий взгляд, но ничего не сказала. Татьяна радостно замахала лопатой. Выдавать стахановские достижения в уборке снега она не планировала, но небольшой участок дорожки очистила основательно. Щеки горели на морозе, по телу разливалась приятная усталость.
Вспомнились школьные годы. Родной поселок Тани обильно засыпался снегом каждую зиму, и все классы получали график расчистки. Вставать раньше всех и заранее тащиться в школу по холоду и мраку не хотелось, зато как весело было работать рядом с одноклассниками. А еще они соревновались, кто лучше всех слепит снеговика. И успевали же, встречая рассвет в школе.
В общем, ностальгнуло. Все и дальше шло бы хорошо, но когда Золушка увидела идущих по тропинке Тонза и Марсака, безразличие на ее лице сменилось на злобную гримасу.
– Ну вот! Удружила так удружила! И кто тебя просил, дуру?! – выпалила она, топнув на сводную сестру. – Теперь мачеха заявит, что я не сама дорожку очистила!
– Ну и что? – удивилась Таня. – Мы просто пытались помочь.
– Ты что, совсем малохольная или специально навредить пытаешься? От тебя, толстуха, я такого не ожидала!
– Не, нормально! – возмутилась Таня. – За толстуху промолчу, хотя это моветон и бодишейминг, а вот кто тут малахольный, еще доказать нужно. Я б давно из дома сбежала, чем терпеть… унижения.
Золушка прищурилась:
– А ты сама почему не сбегаешь? С тобой тут никто не считается.
– Много ты понимаешь. Ты вообще меня не знаешь.
– А ты не знаешь ни-че-го, что вокруг происходит! Ты тупая, как корова! Толстуха! Гора жира! Тюлениха!
Рука у Тани как-то сама поднялась, и хотя она никогда не была сторонницей силовых решений, ей пришлось признать, что оплеуха вышла знатная. Синди улетела в сугроб, лопата со звоном воссоединилась с дорожкой (Таня отбросила ее подальше, во избежание).
Татьяне одновременно было обидно, весело и… страшно за Золушку. Такой силы в руках она сама не ожидала.
