Антонина Циль
Познакомлюсь с принцем. Не Золушка
Глава 1
– «… и обняв своего принца, ощутив его мужественный запах и почувствовав каждую мышцу подтянутого, мускулистого тела, она поняла: они будут жить долго и счастливо и ничто не разлучит их, даже смерть. Конец», – Кира всхлипнула и потянулась к коробке с салфетками.
Пока она сморкалась, Татьяна подбирала слова:
– Ну это прям… ну вообще! Ты превзошла саму себя! Так сиропно, что даже мои мозговые центры анализа и критики просто слиплись. Молчу и аплодирую стоя!
– Я знала, что ты так скажешь, предательница, – скорбно прогудела Кира в салфетку. – Тебе не дано понять, на что способна могучая сила любви.
– А тебе дано?
Подруга лишь вздохнула. В отличие от многих авторов романтических историй она писала слезливые любовные романы не ради гонораров, а потому, что ей самой это нравилось. В жизни ей остро недоставало романтики. Парней вокруг Киры крутилось много, но большинство до идеала не дотягивало. Зато персонажи мужского пола в ее книгах представляли воплощение женской мечты: мужественные, сильные, добрые и с принципами.
Надо признать, что гонорары у Киры были немаленькие. И Таня понимала, почему: подруга писала искренне, погружаясь в каждую историю с головой, просиживая часы за компьютером, но с дурацкой улыбкой, то со слезами на глазах.
И еще: на самом деле Тане нравились ее книги, она не пропускала ни одной новинки. А критиковала, потому что любила подтрунивать над Кирой, так сказать, немного ее приземлять. Кира сама звала Таню на «открытые чтения», повторяя, что подруга – «ее лакмусовая бумажка». Если Татьяна говорила «не верю», Кира возвращалась к сцене и начинала ее дорабатывать.
В этот раз Тане было нечего сказать. Книга получилась идеальной: с приключениями, интригами и, конечно, неземной любовью. Главный герой и главная героиня вначале люто друг друга возненавидели, а потом ожидаемо воспылали страстью.
Страстей в книге тоже было достаточно, Кира зачитывала пикантные сцены вслух с розовыми ушами и щеками, но твердо, без компромиссов. К ее чести, «жезлы любви» и «холмики удовольствий» были обыграны умело и не вызывали раздражения. Главные героини стойко держались до свадьбы на одних постных поцелуях, поэтому Кира отыгрывалась на второстепенных персонажах.
И все-таки Таня заметила:
– Слушай, но это предсказуемо. С самого начала было понятно, что принц попал. Она красавица, аристократка, довольно… глупая, если честно. Мужики летят на таких, как мухи на…
– Мухи?!
– Мотыльки! Исключительно мотыльки! Летят на свет души!
– Поправочка: не глупая, а немного легкомысленная. Этот прием позволяет мне придумывать сцены, где герой вызволяет ее из сложных ситуаций, – снисходительно пояснила Кира. – Читатели не любят умных героинь. И я не люблю. Ну что им в такой книге делать? Политические косяки княжеств исправлять? Бизнес продвигать? Не-е-е, пусть о таком мужики пишут, а у нас любовь.
– Ну да, я помню, ты права. Такой барышне, как Луиза, не сложно было обаять героя. А вот будь она некрасива, с лишним весом и вообще, с мозгами? Что бы ей светило? И принц… Ты их видела, тех принцев? Или лысые, или толстые, один вон вообще супругу из замка родового не выпускает, другой позволил жене поссорить его с родней.
Кира махнула рукой:
– Я же не о реальных людях пишу. Раньше принцев было больше, соответственно чисто статистически красавцы среди них попадались чаще. А что касается девушек… Да, признаюсь – в книгах я использую готовый материал, родовитых красавиц. Так проще. Но это не значит, что я не верю в единство душ вопреки обстоятельствам. Спорим, даже дурнушка с лишним весом, но с умом способна преобразиться и завоевать мужчину мечты!
– В идеальных условиях, – возразила Таня.
– Пусть так. Вот тебе идеальные условия: она богата, но некрасива. Умна, потому что с детства любила читать и наблюдать за людьми. У нее… ну скажем… есть проблемы в семье и нереализованность. И она… заедает стресс, весит за сто кило. Но однажды она понимает, что готова измениться. Ради любимого.
– А если он бросит ее раньше, чем она преобразится?
– Вот балда! Тьфу на тебя! Я сейчас не о килограммах, а об отношении к жизни, к себе любимой! Нет, правда, Танюль! Признаёшь, что такое возможно?
– Только в книжках. Нет, вру! Еще в голливудских мелодрамах!
– Тебя не переубедишь!
– Переубедишь! Но только если я испытаю такое лично!
– Ну и черт с тобой, – вздохнула Кира, выключая ноутбук. – Однажды… я верю!… ты тоже преобразишься – любовь тебя изменит и ты перестанешь быть… твердолобой. Желаю от всего сердца найти того самого, ради которого можно бросить вызов судьбе! Пойдем чай пить. С пирожными. Отметим завершение книги.
… Домой Таня вернулась довольно рано, она не любила долгие посиделки. Благодаря тому, что приучиться к самостоятельности ей пришлось еще на первых курсах университета, она хорошо усвоила: под лежачий камень вода не течет.
Однако работа в финансовом консалтинге Таню не очень радовала, давая относительную стабильность. Утро начиналось с котировок и индексов. Обучаясь в университете любимому делу – экономике – Татьяна не представляла, что в реальности такая захватывающая вещь, как фондовый рынок, может оказаться настолько скучной.
Шеф компании любил бросать Таню на амбразуры – успокаивать разгневанных и разочарованных клиентов, по совету агентства инвестировавших в какой-нибудь рискованный бизнес. В силу некоторой своей отстраненности по жизни и «хронической сонливости», как выражался босс, она могла часами разговаривать с посетителями ровным вежливым тоном.
Многие клиенты уходили успокоенными и убежденными, что нужно еще немного подождать – и на их аккаунты дождем хлынут деньги. Иногда так и выходило, активы инвесторов росли, и тогда босс одобрительно говорил, что у Тани «легкая рука». Правда, ее зарплата почему-то от этого не росла.
На самом деле Татьяна не была ни сонной, ни заторможенной. Утро она начинала с йоги или пробежки, в зависимости от настроения, любила подолгу гулять после работы, жалела, что хозяйка квартиры не позволяла завести собаку или хотя бы котика. Шеф Тани удивился бы, заглянув в ее мысли. Да и Кира изумилась бы, узнав, сколько нерастраченного тепла таится в душе лучшей подруги, нудноватой и временами слегка циничной.
Просто в голове Татьяны жили мечты: о собственном деле, маленьком, но интересном, о доме с кучей детишек, любящем муже, поездках и новых друзьях. Таня смотрела бесконечные плейлисты с блогерами, рукодельницами, путешественниками и простыми домохозяйками. Она копила деньги, мечтая, что когда-нибудь уйдет в «свободное плаванье». Осталось только решить, чем она в нем будет заниматься.
Но начинался новый день, индексы падали, графики доходности уныло курсировали вдоль средних показателей, и уставшая, измученная Таня просто ждала окончания рабочего дня, чтобы прогуляться по заснеженному парку и зайти в любимый магазин канцелярских товаров.
… В Татьянин день, который по факту был еще и Таниным днем рождения, Кира с утра осаждала телефон подруги. Планировались вечерние посиделки с бутылочкой легкого вина. Часть покупок Кира взяла на себя в качестве подарка, а с самого утра на счет Тани поступили деньги от мамы, всегда считавшей, что лучший презент – приятная сумма, которую можно не задумываясь потратить на свои давние «хотелки».
После работы, шагая по улицам нарядная с пакетиком сувениров от коллег, Таня чувствовала себя почти счастливой. Она никогда не любила конец января и февраль: праздники миновали, оставив чувство горьковатой разочарованности, город обледенел и зарылся в грязноватые сугробы, во дворах ошметки новогодних гирлянд и засохшие елки.
Лишь именины скрашивали унылые будни, а позже наступал День влюбленных, добавляя хоть немного красок в неприветливый февраль. На Святого Валентина в агентстве обычно устраивали корпоратив с «балом». От настоящего маскарада на нем присутствовали лишь длинные платья у девушек и маски у мужчин.
За месяцы и годы работы сотрудники знали друг друга не только в лицо, но и по другим частям тела, потому эффект таинственности терялся, но Тане все равно нравился такой формат. Даже невзрачный айтишник Коля в черной маске и плаще из проката аниматорских костюмов в полумраке конференц-зала, завешанного надувными сердечками, казался таинственным незнакомцем.
… По дороге в магазин Таня зашла в пункт выдачи и, наконец, забрала свой заказ – перьевую ручку Pierre Carden. Она впервые позволила себе такую дорогую вещь на день рождения.
Канцелярские товары всегда были Таниной слабостью, а в последнее время она начала вести «журнал событий» – личный дневник, строго разделенный на столбцы с разными темами. Роскошный блокнот требовал роскошных решений: шикарной ручки, минималистичного серого текстовыделителя и аккуратных стикеров.
Татьяне не терпелось попасть домой и сделать первую запись в блокноте. Ручка пришла в красивой упаковке, и, надорвав ее прямо в пункте выдачи, Таня осторожно погладила бархатистую коробочку.
Странно, но на самой ручке логотипа бренда не было. И вообще, она больше походила на старинное перо, чем на продукт современной канцелярии. Таня подумала, что к ней по ошибке попала новинка из какой-нибудь винтажной коллекции, еще не представленной на сайте. Ничего против ретро-варианта пера она не имела и решила оставить заказ.
Она поспешила на остановку, стуча каблучками по обледеневшему асфальту. Накануне случилась оттепель, и ледяная каша застыла ямами.
Автобус уже стоял на конечной. Спеша через переход, Таня поскользнулась, упала и вылетела прямо под колеса черного джипа. Свет фар ослепил ее, и, провалившись во тьму, Татьяна почему-то с горечью подумала, что так и не успела опробовать подарок.
… Сначала вернулись ощущения. Странные. Какой-то посторонний предмет – липкий и сладкий – распирал горло, мешая дышать. Таня кашлянула, и «нечто», вылетев из горла, скользнуло в ложбинку груди. Там тоже давило, и Татьяна с досадой подумала, что опять по привычке надела практичный, но тугой бюстгальтер с поролоновыми вставками. Давно пора его выбросить, но жаба душит, да и зимой лучше держать грудь в тепле.
Таня нащупала скользкое и обслюнявленное и поднесла его к лицу, приоткрыв глаза. Вяленая вишня. Она подавилась вяленой вишней. Должно быть, Кира купила сухофрукты к чаю, она такое любит. Стоп! Кира! Посиделки! Автобус! Джип!!!
В голову хлынули воспоминания, а в глаза – свет. Взгляд уперся в потолок, расписанный пухлыми ангелочками. «Больница, – подумала Таня. – Меня сбила машина».
Но для больничной палаты потолок выглядел как-то слишком роскошным. Мозг сразу нашел объяснение: владелец джипа, сбившего Таню, богат, и ее положили в вип-палату. Странно только, что она почему-то лежит на полу, а вокруг звучат приглушенные встревоженные голоса.
Татьяна внимательно прислушалась к ощущениям тела. Горло саднит, спине неудобно, почему-то до боли стянут живот, но в остальном все более-менее привычно. Наверное, сломаны ребра – под грудью все как-то… неподвижно и… раздуто? Отек?
Таня поднесла к глазам руку с вишней в пальцах. Точно, отек. Предплечье пухлое, чуть ли не в два раза толще обычного. На запястье почему-то надет широкий браслет, туго перетянувший руку. Почему его не сняли врачи? И вообще, откуда эта вещь, похожая на золотую?
Звуки вдруг прорвались в прорезавшийся слух. Кто-то визгливо, на одной ноте, повторял:
– Тьяна, доченька! Мессэ, сделайте что-нибудь! Бедняжка умирает! Она вот-вот задохнется! Тонз, Марсак! Поднимите госпожу!
Таню резко подняли с пола и на что-то усадили. Потолочные ангелочки сменились шторными, вышитыми – на занавесках, щедро прикрывающих арочное окно. Богач, сбивший Татьяну, был явным любителем стиля «рококо». Должно быть, он отвез ее домой, а не в больницу.
Татьяна забеспокоилась: последствия аварии налицо, а люди, суетящиеся в огромной… гостиной?… на врачей не похожи. А вдруг она на пороге отека Квинке?
– Все в порядке, амесса Лю Дэбрэ, вашей дочери ничто не угрожает! – произнес дребезжащий мужской голос. Из пальцев Тани извлекли слюнявую вишенку: – Вот, баронесса, предмет беспокойств! Хе-хе.
– Слава богам! – воскликнул тот же визгливый женский голос.
Таня наконец-то сумела немного сфокусировать взгляд на мужчине, нагло забравшем у нее сухофрукт. Тот был странно одет, в подобие длинного халата с золотой вышивкой и парик с буклями, как у судьи.
– Трудно дышать, – сипло пожаловалась ему Татьяна. – Вот тут… живот и грудь. Нужно какое-то лекарство, я сейчас лопну.
– Жрать надо меньше, – тихо и свирепо проскрипел кто-то за спиной Тани. – Перепугала всех, жирная гусыня.
Таня пыталась повертеть головой, чтобы рассмотреть говорящую, но не смогла – шея занемела, несколько подбородков протестующе заскрипели.
– Все хорошо, – успокаивающим тоном, но с некоторой укоризной сказал ей тип в парике. – В следующий раз постарайтесь поглощать пищу не так… быстро, амесси. Особенно десерты.
– Бедняжка, – засюсюкала женщина, которую врач назвал госпожой Лю или… Дю? – Я что-то предчувствовала, когда подали торт! У меня было тревожное предчувствие! И вот! Сбылось!
Это была высокая статная женщина лет сорока. Она с сочувствием глядела на Таню от окна, нервно обмахиваясь кружевным веером. Стоило ли упоминать, что на ней было надето платье с огромными оборками и узким корсажем? «Тоже рококо, – обреченно подумала Таня – полный привет. Меня по ошибке отправили в дурдом?»
Пышная, несмотря на возраст, приподнятая лифом грудь дамы вызывающе колыхалась под острым, злым подбородком. Белый парик с украшением из ярких птичек возвышался на две головы вверх. Видимо, весь персонал хозяина джипа был то ли с прибабахом, то ли с театральным уклоном. Тане остро захотелось в нормальную больницу.
– Золушка! – вдруг рявкнула дама, обернувшись к камину в дальнем углу комнаты. – Где ты, лентяйка?! Немедленно ступай сюда!
«Н-да, – подумала Таня, – день рождения несомненно удался!»
Глава 2
Куча тряпья у камина зашевелилась, и из нее вынырнула хрупкая светловолосая девушка с грязной щеткой в руках.
– Подойди сюда, – процедила ей дама. – Расшнуруй платье Тьяны.
Девушка дернула плечом, но подошла. С узкого личика серьезно смотрели большие серо-голубые глаза, аккуратный маленький носик был гневно вздернут.
– Мачеха? – вежливо спросила девушка, как будто не слышала оклика дамы в высоком парике.
– Золушка, – сквозь зубы бросила та. – Я просила и прошу называть меня матушкой. Что подумает о нас доктор Гриз? Что мы не семья?
Доктор Гриз, судя по сконфуженному лицу, уже давно все подумал и иллюзий не питал. Актриса (или пациент психушки), неохотно, но все же откликавшаяся на прозвище из сказки, подошла к Татьяне со спины и что-то дернула. Платье, больше напоминавшее автомобильный чехол, поддалось и ослабило хватку.
Таня закашлялась и уныло подумала, что представление затянулось. Но больше всего ее беспокоил момент с платьем. Если ее объем – последствие аварии, почему этот ужасный поросячий розовый наряд с рюшками сидит на ней, как родной?
– Спасибо, – пробормотала Таня.
Девица скользнула по ней взглядом, не добрым, не злым – равнодушным, и поправила белокурый завиток на лбу, выбившийся из-под серой косынки. Именно такой Таня и представляла настоящую Золушку – красивой даже в измазанной каминной гарью одежде.
Из-за спины Татьяны появился еще один персонаж «постановки» – высокая худая девица, которая была бы копией дамы в парике, если бы не острые нос, локти и подбородок. Парика на ней не было, но мышиного цвета тонкие пряди были пышно взбиты и подняты над висками. На вершине конструкции из волос красовался очаровательный кораблик с белыми парусами.
Девица показала язык Золушке, вернувшейся к камину. Та, если и заметила, виду не подала, продолжив флегматично орудовать скребком и щеткой. Однако гнев и протест девушки Таня угадывала на расстоянии.
Дама в парике болтала с доктором, восхваляя Небеса, за то, что тот оказался в нужное время в нужном месте, то есть в замке за завтраком, во время которого чуть не погибла обожаемая доченька Тьяна.
Доктор кланялся, уныло поглядывая на дверь. Но там по обе стороны от створок возвышались две крепкие мужские фигуры в ливреях и скромных серых паричках с буклями.
– А ты? – худая девица едва слышно обратилась к Тане, и она узнала голос, назвавший ее жирнухой. – Хоть бы что-нибудь сказала, мямля. Вот убедишься: эта хитрая грязнуля захочет выжить нас из замка раньше положенного. Она уже что-то замышляет. Мама вот тоже предпочитает игнорировать явную опасность! Я что, одна это вижу?
– Что «это»? – вежливо спросила Таня.
Контингент дурдома буйным не казался, но она предпочла бы сейчас тихо пятиться к дверям, как доктор.
– Ну ты и дура! – возмутилась худая девушка. – Я понимаю, глазки жиром заплыли, но не настолько же!
– Слушай, – не выдержав, негромко заговорила Таня. – Может, хватит придуриваться? Да, я оценила. Не знаю, кто меня сюда привез, но я не люблю ролевые игры, особенно отыгрывание вот именно этой конкретной эпохи. Вошколовки всякие, отсутствие нормального белья, чистой воды и туалетов… И мне реально плохо! Мне врач нужен.
– Что ты несешь?! – вытаращив глаза, выпалила девица с корабликом.
– Онция! – строго окликнула ее дама в высоком парике. – Оставь Тьяну в покое! Лучше помоги ей подняться в комнату.
– Пусть Тонз и Марсак ее отведут! – капризно изогнув рот, ответила Онция. – Тьяна не в себе!
– Тем более! Немедленно проводи сестру наверх!
– Ладно, ладно!
Девушка с корабликом негодующее топнула ногой, но все-таки пошла к дверям. Таня поднялась и с трудом двинулась следом. Не только ноги, но и все тело подчинялось плохо. Слуги в ливреях, видимо, те самые Тонз и Марсак, поклонились и раскрыли створки.
Татьяна постаралась сосредоточиться на планировке этого странного места. В ее ближайшие планы входили побег из костюмированного бедлама и поиск нормальной клиники.
Слегка переваливаясь с боку на бок, Таня вышла за Онцией. «Сестричка» шустро топала впереди, шевеля торчащими лопатками. Коридор-галерея из гостиной вывел девушек в холл – целый лабиринт с каменными лестницами, позолоченными дверьми и мраморным полом.
– Ты же не думаешь, что я буду тащиться с тобой наверх? – сказала Онция, обернувшись и указывая на одну из лестниц. – Сама доволочишь свою тушку в комнату. Ножками, ножками.
«Тут явно проводится реалити-шоу с героями, заброшенными в условия семнадцатого-восемнадцатого века, – с облегчением подумала Татьяна. – Нужно объяснить, что я не при делах».
Холл был украшен зеркалами, и, проходя мимо одного из них, Таня замерла. Она готовилась увидеть свое раздутое отражение, но реальность превзошла все ожидания. Из зеркала на нее смотрел… совсем другой человек. Внешне ничто не связывало девушку в отражении с Татьяной, разве что темные волосы, да и то, у пышечки в розовом они были длинными и волнистыми.
Таня вздохнула – у зеркальной девушки заколыхалась грудь. Таня подняла руку – и пампушка повторила ее жест, добавив к нему звук затрещавшего в подмышках платья. Глаза у девушки были карими, а не серыми, зубы крупными и белоснежными, как жемчуг – в этом Таня даже могла ей позавидовать, но фигура в целом… Платье с воланами и кружевом в каждом возможном и невозможном месте превращали и без того полную девицу в многоярусный торт с избытком розового крема.
– Трындец, – растерянно проговорила Татьяна вслух. – Это же… это же просто… сон, да? Мне все это снится.
Онция фыркнула и закатила глаза. В отражении она смотрелась еще худее, и Таня заподозрила, что зеркала в замке стройнят его обитателей. И если они их стройнят…
Таня почувствовала, что отек Квинке уже близок, если не медикаментозный, то нервический. Она была в чужом теле, и сновидением здесь и не пахло!
Рассмотрев лицо сестры, Онция слегка смутилась и все-таки отвела «Тьяну» в ее комнату. Таня ничуть не удивилась, попав в помещение, куда могла бы вместиться все ее съемная квартира.
У стены громоздилась огромная кровать с розовым балдахином, ноги проваливались в пушистый ковер… тоже розовый. Разнообразие в цветовую гамму вносила лишь обивка стульев и кушетки – нежно-сиреневая.
Онция оставила сестру, строго наказав той «воспользоваться нюхательными солями и взять себя, наконец, в руки», и удалилась, высокомерно задрав длинный нос. Таня присела на кровать. Вернее, провалилась в перину под розовым покрывалом. Ее тело оставило в ней огромную вмятину.
– Я с ума схожу, – жалобно прошептала Татьяна. – Это галлюцинации. Или загробная жизнь, за грехи мои тяжкие.
Она задумалась было, какие особо тяжкие преступления довели ее до подобного посмертного кошмара, но ничего не вспомнила. И ведь обжорой же никогда не было, вот что обидно!
Впрочем, на диетах Таня сидела и умные книги по нутрициологии читала, поскольку часто набирала лишний вес в отпуске у мамы с папой (и как его не набрать, с такими-то пирожками и салом папиной засолки?). Потому она могла с уверенностью сказать, что у ее нынешнего «резервуара» сбиты обменные настройки. Жидкость накапливается, метаболизм медленный и все такое.
Мысли как-то деловито направились в сторону темы «как привести это тело в порядок, не быстро, но с максимальной эффективностью». Опомнившись, Таня с громким восклицанием «Да нет же! Не собираюсь я тут задерживаться!» вернулась к вопросу «Как я здесь очутилась?!»
Что-то мелькнуло в голове. Спор с Кирой.
«Вот тебе идеальные условия: она богата, но некрасива. У нее… ну скажем… есть проблемы в семье и нереализованность. И она… заедает стресс, весит за сто кило…»
« – Тебя не переубедишь!
– Переубедишь! Но только если я испытаю такое лично!
– Ну и черт с тобой. Однажды… я верю!… ты тоже преобразишься!»
Таня ахнула, в подробностях вспомнив их пари. Ну Кира, ну…! Неужели Таню сюда поместило авторское воображение подруги?! Неужели это все из-за того спора?!
… Татьяна выбралась из вмятины на постели и заметалась по комнате. Ну как заметалась – начала мерить тяжелыми шагами пространство от кровати до туалетного столика. Лаковый паркет протестующе поскрипывал.
Здравый смысл не позволял окончательно поверить в факт переноса сознания в чужое тело, но альтернативой ему оставались лишь помешательство и… предсмертные видения. Ради собственного успокоения Таня решила выбрать меньшее из зол – область, в которой от нее хоть что-то зависело.
Пришлось признать, что некие тайные (волшебные?!) силы в качестве наглядного (очень наглядного!) урока, тема которого была сформулирована Кирой, перенесли Татьяну в странный, возможно, волшебный мир. Подтверждений присутствия магии пока не имелось, но Тане достаточно было, что здесь живет Золушка, а у нее есть мачеха и сестры.
Получается, Татьяна заняла место одной из сестер. У них похожи имена (совпадение? вряд ли), и условия точь в точь соответствуют тем, что озвучила Кира: проблемы в семье, вес за сто килограмм. Значит, это игра. Испытание.
Какова цель? Таня мучительно задумалась. Там было что-то насчет главного героя сказки. Но в сказке про Золушку это… принц, если не считать короля, отца Золушки и пары мелких персонажей мужского пола!
Эх, нужно было внимательнее относиться к детской литературе! А еще лучше – к оригинальному сюжету «Золушки». Кира, окончившая лингвистический университет и изучавшая оригиналы сказок, рассказывала, что во взрослой версии «Золушки», (сказки, которая вообще не предназначалась для детей, а рассказывалась долгими зимними вечерами у очага, чтобы пощекотать нервы), одной из сестер Золушки отрубили пятку, и окровавленная туфелька соскользнула с ее ноги во время танца.
Таня поежилась. Нет уж. Пусть они тут сами разбираются, кому носить неудобный хрусталь. С другой стороны, в списке задач присутствует принц и, возможно, Татьяне нужно как-то завоевать его сердце. Гарантирует ли это «гейм овер»? Неизвестно. Но вариантов получше пока не наблюдается.
Зеркало в комнате Тьяны впечатляло как шириной, так и честностью. Таня еще раз со вздохом изучила вводные. Задача перед ней стояла трудная во всех отношениях. С такими данными освобождение из альтернативной реальности займет немало времени. И где, позвольте поинтересоваться, ловить этого самого принца? На охоте? В бане? На балу? Что-то балом тут пока и не пахнет, а пахнет… ванилью?
– Амесси! – дородная женщина в кружевном чепце вкатила в комнату столик на колесах. – Вы ведь толком и поесть не успели! Говорила я Жатенье, эта сухая вишня – зло! А она мне: вяленые фрукты, амана Флора, последние… как их… трынденции королевской кухни! Хорошо, что все обошлось, а то старшего племянника моего мальчишка абрикосовой косточкой подавился, еле откачали. Вот вам и трынденции! Перекусите, амесси Тьяна. А на ужин я приготовлю ваши любимые меренги!
Таня медленно опустилась на кушетку. Перекусить? Да у нее от одного только вида яств, предложенных Флорой, челюсти слиплись. Весь столик был заставлен вазочками и многоэтажными блюдами, на которых, надо признать, испускали невероятный аромат эклеры, ягодные тарталетки, бисквитные пирожные и креманки с желе.
– Нет-нет! – испуганно вскрикнула Таня, ибо ее рот наполнился слюной, а воображение нарисовало, как она поедает… нет, пожирает!… фруктовую корзиночку. Вспомнилась собака Павлова. Реакция явно происходила от Тьяны – Таня по жизни сладкое вообще недолюбливала, предпочитая десертам свежие фрукты. – Я ничего не хочу! Унесите! Увезите!
– Но как же, – растерялась Флора. – Вы и без первого завтрака, посчитай, остались, а как без второго до обеда дотянуть-то?
