Антон Сибиряков
В поисках любви
– У тебя дома. В чертовом окне, которое ты обзываешь своим миром. Она была там! Стояла по ту сторону, – находит тонкую пачку. Щелкает зажигалкой.
– На шестом этаже? – поднимаю взгляд к своим окнам. Но не могу отыскать их в темном небе.
– Хочешь банальностей? Я знала, что ты мне не поверишь. Скажешь – Алька опять набросалась кокаином, и подцепила глюк…
– Да постой ты! Объясни все по-человечески. Это была дочь Волшебника?
Затягивается. Кивает:
– Да. Такая же, как на фотографии… он ведь и тебе ее показывал, правда?
Киваю.
– Я зашла в комнату, включила свет, и сразу увидела ее…как тут не увидишь, когда она так близко? Она стояла по ту сторону окна, в темноте…черт…у меня до сих пор мурашки по коже. И смотрела на меня. Чуть сердце не остановилось.
– Думаешь, она приходила за мной? – страх впивается зубами в шею. – Она говорила?
Уголек сигареты озаряет Сашкино лицо. И еще до того, как услышать ответ, я вижу правду в ее суженых зрачках…
– Она сказала, что ты одна. Сказала… что ты умерла… А потом ударила по стеклу. И оно разбилось, – смотрит на меня испуганными глазами. – Что происходит, Оксан? Разве такое бывает? Разве такое может быть?!
– Я не знаю.
Слова теряют вес. Становятся ненужным балластом в мире без солнца.
– Мне очень страшно, Аль, – Поднимаю взгляд к окнам. Но занавес ночи все также черен и непоколебим. – Почему все это происходит со мной?
– Может, стоит спросить его? Ведь вся эта дрянь, в любом случае, связана с ним.
Она говорит о Волшебнике. Но мне не хочется произносить этого имени. И вдруг я вспоминаю, что не знаю, как его зовут на самом деле. А ведь должна была спросить, раз доверила ему все свои секреты.
– Аль, а как его настоящее имя?
Она выпускает дым из носа. Глядит на меня исподлобья:
– Если б я знала. Это было его условием.
– И ты не узнала?! Но ведь он известный человек, как такое может быть?! Его имя должно…
– Ничего оно не должно. Он известен лишь там, где надо. Мы в эти круги не вхожи, – она молчит, затягиваясь. Бросает окурок под ноги. – С чего бы нам разыскивать его имя? Он помог всем, кто к нему обращался. Я говорила с девчонками. Никаких последствий… До тебя.
– Тут что-то не так. Тебе не кажется это странным? Почему он боится назвать свое имя?
– Конечно, не кажется. Многим девчонкам не было восемнадцати.
– Чертов…урод! – Гнев вырывается из меня, как огонь из лисьей норы, сжигая всех, кто заражен бешенством педофилии.
– Урод? – Сашка искренне удивлена. – Может быть он и колдун, или еще кто, умеющий вызывать духов, но точно не урод. Девочки приходили к нему за помощью с панели. Их сжирали кошмары, они сходили с ума, не знали, как выжить в этом дерьмовом мире! А он помогал им обрести веру и смысл. Вернуться в жизнь. Те, кто не пошел к нему, сейчас лежат в земле, – достает новую сигарету. Выставляет подбородок вперед. – Вот так-то, Оксан. У нас нет денег на такую помощь. Кому мы нужны? Санитарам в диспансере, которые затрахают нас до смерти и доведут до самоубийства?
Зажигалка падает в снег. А вслед за ней летит и переломанная на части сигарета.
– Ты думаешь, нам нужно просто пойти и спросить его о дочери?
– Сначала нужно подняться в квартиру.
Она права. Мы должно попытаться разобраться сами. И если не получится, вместе решить, что делать дальше.
– Часто призраки приходят за помощью. Может все не так страшно?
Сашка протягивает мне руку. Сжимаю ее тонкие пальцы:
– Может быть ты и права, солнце. Пойдем?
– Ага.
Заходим в подъездную дверь, держась за руки. Как подружки-самоубийцы перед последним прыжком. Секунды падения страшнее, чем смерть. Боли не будет. Мы просто закроем глаза и полетим к солнцу.
Провонявший мочой лифт разевает смердящую пасть. Голодный пес, скулящий по хозяевам.
Падаем вверх. Наверное, сейчас все именно так. Плева реальности рвется, и мы проникаем в запретное лоно параллельных миров. Туда, где обитают призраки.
Достаю ключи. На лестничной клетке не горит свет. Кто-то снова выкрутил лампочку, заляпав ее жадностью жирных рук. Держимся друг за друга. В темноте я не сразу попадаю в замочную скважину, но потом длинный ключ входит в нее, царапая металл, и я проворачиваю его, слушая громкие щелчки механизма. Дверь скрипит и надламывается, будто деревянный брус, в котором вместо смолы течет чернота. Сашка толкает ее сильней и перед нами открывается непроглядная темень, из которой веет смертоносным холодом.
Окно. Оно и вправду разбито. А я так надеялась, что Сашка ошиблась.
– Пойдем?
Она шепчет, стараясь не выказать страха, который залил потом ее ладони. Сжимаю ее руку сильней.
– Ты говорила, что включала свет…
– Черт…
Она останавливает меня на самом пороге. Держит, не впуская внутрь.
– Аль?
– Я его не выключала. Она там… Блин. Как страшно…
Должны ли мы бояться, если идем туда? И к чему приведет нас такой страх? Как мы сможем защититься?..
– Стой, Оксан. Подожди…
– Нет! Это всего лишь страх темноты.
Выпускаю ее ладонь и вхожу в квартиру.
Холодно. От страха. И от ночной тьмы, влившейся в квартиру через разбитое окно. От ветра и от снега, которые гасят во мне робкие огоньки смелых шагов. Но если я сбегу, если поддамся страху, куда приведет меня позорное отступление? В диспансер для душевнобольных, о котором говорила Сашка?
Оборачиваюсь. Она не идет за мной. Стоит в дверях, как бездушный манекен, не желающий видеть взрослого мира.
Когда придет время сразиться, будешь ли ты рядом, сестра? Встанешь ли со мной плечом к плечу, когда на нас будут нестись орды врагов?
– Саш?
Никто другой не способен услышать этого зова. И только она. Шепчет в ответ, шаря по стенам руками.
– Я иду. Иду.
Прикрывай мне спину.
Осторожно вхожу в комнату, встречаясь с холодом, кружащим в комнате мокрыми снежинками. Они пытаются втянуть меня в свой мертвый хоровод, но я выдергиваю руку и нащупываю на стене выключатель. Щелкаю по нему пальцами.
И тьма уходит. Неожиданный яркий свет, похожий на сильного рыцаря, вытаскивает меч и сбрасывает врага с шестого этажа, в ночную мглу. Рассматриваю темные пятна на ковре под ногами. Окно, стекло которого разбито. Осколок, рухнувший на подоконник, будто клык ужасного чудовища… По закрытому ноутбуку на стол стекают слезы зимы. А потом я вижу…Господи…
– Аль?
Она заходит в комнату, но я не оборачиваюсь к ней. Смотрю на то, что лежит на столе, среди пятен растаявшего снега.
– Ее здесь нет? – подходит и заглядывает мне за плечо. Прижимается всем телом. – Что там? – Шепчет на ухо.
– Сама посмотри.
Отхожу в сторону, наливаясь яростью. Когда в последний раз я была в таком бешенстве? Не могу припомнить…
По мокрой крышке стола, из опустевшего полиэтиленового пакетика, разметан белый порошок.
– Аль, это кокаин?
Опускает глаза.
– Как ты могла?! Ты так меня напугала…
И все же принцесса нашла своего принца. Пускай на миг, на еле уловимые мгновенья до заката, который сжигал дни, проведенные рядом с ним, как бумагу…она была счастлива. В пепле времен, в красных рассветах, когда проклятие теряло силу, она снова видела его лицо и шла ему навстречу, чтобы жить. Он был для нее всем, глотком спасительного воздуха, перед новым погружением в бездну.
Теперь она была уверена в нем. Как когда-то была уверена, что после первой близости он больше не вернется. Но он был настоящим. Был принцем, скрывающим свое происхождение от жадных глаз, наблюдавших из темноты. Судьба кривым когтем изорвала его жизнь в лохмотья, но в голубых глазах принцесса всегда видела желание вернуться на трон. И пусть сейчас он простой извозчик, погоняющий лошадей, в нем непременно бьется сердце великих предков. И когда-нибудь он поднимется в полный рост, собирая под своим стягом всех выживших людей. И укажет острием меча путь, по которому поведет нас к свободе.
Нет никого сильнее тебя, мой милый друг. Ты единственный, кто сможет противостоять демону. Будущий король, способный вернуть людям солнце.
Мы пойдем за тобой до самого конца.
Я стою у окна, разглядывая в отражении свое обнаженное тело. В зиме скрыт великий художник и никто не сможет сравниться с ней в этом умении. Ей дано так мало красок, но даже с их помощью она превращает мой портрет в великое полотно, подобия которому нет на самой земле. Я вижу, как на белом холсте, вдруг возникают линии моих плеч и овалы бедер, полукружия грудей, манящих к ним прикоснуться. Все это появляется из ниоткуда, как мысли мастера, подвластные только его взору.
Провожу пальцами по шее. И художник тут же фиксирует это движение искрами размытых линий.
Позади меня скрипят половицы. Так незнакомо, как бывает только в чужом доме, который не хочется покидать, но неизбежно придется…
– Оксан?
Ласковые руки скользят по моей талии, и он прижимает меня к себе, бережно и нежно. Так, что я ощущаю себя пойманной в эти объятия навсегда. Чувствую его сильное тело, касающееся моей спины. Оно горячее, словно раскаленный металл, но дарит сейчас лишь теплоту и спокойствие. Умиротворенность… Опускаю ладонь, поглаживая его вспотевшее бедро, и знаю, что сейчас он поцелует меня в шею. Отклоняю голову в сторону, и его сладкие губы оставляют на моей коже влажный след своих прикосновений.
– Да?
– Почему ты не можешь остаться со мной?
Художник за стеклом рисует грустную улыбку. Видит любое изменение моих настроений.
– Я не могу…
Он, несомненно, достоин большего, чем этот шепот. Но я не в силах рассказать ему о своем проклятии. Забравшись на вершину мира, где от меня скрывалось счастье, я вцепилась в него так крепко, как могла. И хотя оно просится на волю, обернувшись красивой птицей, я боюсь его отпускать. Ведь за столько лет без полетов все забывается. И можно упасть. Разбиться…
Он молчит. Но не уходит. А я не знаю, что еще ему сказать. Обмануть? Подарить надежду, которая так призрачна, что даже я не могу почувствовать ее веса? Я никогда не умела врать. И не собираюсь учиться этому сейчас, когда он рядом.
– Влад, все это так сложно. Мне не хочется думать об этом сейчас. Ты здесь. И я просто хочу побыть рядом, не задумываясь о том… что придется уйти.
– Я не смогу помочь?
– Ты и так очень помог. Без тебя мне было так плохо…
Я не позволю тьме причинить ему боль. И пусть он не знает этого, я буду его оберегать. Пока у меня хватит сил. Пока он не вспомнит, что мы уже были вместе, где-то и когда-то, в других галактиках и временах. Мы проживали сотни жизней и в каждой встречались вновь. В этом заключен наш смысл. Для этого мы были рождены. Созданы…
– Я не понимаю.
Он вздыхает, и я успокаиваюсь. Мне снова удалось удержать его. Не рядом, но в себе. Потому что истинная любовь живет только внутри. Мы пропитываем ею свои души.
– Когда-нибудь я расскажу тебе.
Когда вспомню, почему вместе мы проживаем только обрывки жизней. Когда узнаю, что же за причина заставляет нас расставаться снова и снова, сплетая нити страданий в страшный знак бесконечности. Пройдут миллионы лет или всего лишь день, но рано или поздно я пойму. И тогда мы станем свободны.
Полотно закончено. И мы исчезаем из граней рам, проявляясь переплетением линий на белых простынях кровати. Он зажигает во мне огонь, и я сгораю без остатка, подчиняясь его сильным рукам.
Я создана лишь для тебя. И тебе отдана. Бери меня всю. Но если возьмешь – не отпускай. Нет ни зимы, ни скрипов, ни боли. Когда ты внутри, есть только яркий свет, в котором я вижу твое лицо. Я становлюсь тобою. Перерождаюсь, и все секреты мирозданья раскрываются передо мной, словно бутоны проснувшихся цветов. Ты даришь мне любовь, которая и есть бессмертие. Я не видела этого раньше, я не знала. Но твое сердце раскрыло тайну, стонами вырвавшись из моей груди.
Кто ты? Что скрыто в тебе на самом деле? Дай мне разглядеть тебя. Позволь прикоснуться к истине.
Ты вселенная. Луна и солнце, моя планета, на которой я могу дышать. Материк, разделенный линиями рек. Ты вода, которую я пью. И древо жизни, чей сок стекает по моим бедрам, даруя новые всходы земле.
Ты – это я. А значит, ты навсегда останешься рядом. Как бы далеко ни был на самом деле.
– Ты мой.
Он прижимается ко мне щекой. И я закрываю глаза. Больше не ищу любовь. Знаю – она рядом.
Мысли тонут в тишине спокойного океана. И, впервые за долгое время, я засыпаю, не боясь очнуться в холодном подвале. Знаю – мне приснится он. Мой принц, которого я, наконец-то, отыскала во тьме.
Любовь – это выбор. А настоящее счастье – в ее поисках. Найти и потерять. Отпустить навсегда, потому что вечная любовь не умирает. Или же жить вместе с ней, чувствуя, как ее пламя рвется в небеса, становясь неудержимым. Видеть, как в нем сгорают все те, кто был, и кто будет. Забыть о них. И вернуться слишком поздно…
Принцесса останется с принцем так долго, как сможет. Но все равно уйдет. И снова забудет – почему.
Обретая любовь, отдаваясь ей без остатка, мы собираем время горстями, высыпая его в золотую чашу радости. Не отдавая ни секунды тем, кто всю жизнь шел с нами рядом. Тем, кто, не боясь темноты, живущей в наших глазах, держал нас за руку… Наша любовь для них пропасть. Черная бездна, на расстояние которой мы отдаляемся, превращаясь в эгоистов и слепцов.
Любовь – это выбор. Но сделать его порой невозможно. И все же…нам приходится выбирать.
Я отпущу тебя, мой милый друг. Мой король. Я уйду неслышно, чтобы ты не шел за мной следом, обрекая себя на страданья. Ты должен жить, должен помнить, что впереди у тебя сотни великих свершений, от силы которых содрогнутся земные полюса. Ты разрушишь тьму. И когда-нибудь мы снова встретимся. И жизнь эта будет последней, мы проживем ее вместе – от начала и до самого конца. Застыв в памяти людей легендами, покорившими время.
А сейчас мне пора.
Прощай.
Я потеряла счет дням. Сколько я не возвращалась домой? Сколько не стояла у разбитого окна, завешанного пыльной шторой?.. Я не знаю. Но зима умирает, покрывшись темными язвами весенних проплешин. И рано утром, когда мороз все также крепок, где-то под подоконниками шуршат птицы, выдирая из щелей колючую паклю. Они строят гнезда, собираясь задержаться в наших краях, а значит… я не приходила очень давно. И однажды, Сашка просто перестала ждать…
Как же могла любовь обернуться предательством? Неужели всю жизнь я искала то, чего нет?
Ответь мне, Волшебник. Открой горечь правды. Почему ты, кого мы так ненавидели и боялись, был рядом с ней, когда она шагнула в бездну? И почему твоя, но не моя рука ухватила ее в последний момент и долго держала над пропастью не давая упасть? Ты звал на помощь, ты изо всех сил тащил ее вверх, зная, что сам можешь сорваться и погибнуть… Почему?
В белых коридорах больницы, стены которой пропитаны несбывшимися надеждами, стук моих каблуков ранит тишину. И хотя она умоляет меня не делать ей больно, я ускоряю шаг. Бью звуки, словно пустые бутылки, и они разлетаются на сотни острых осколков, пронзающих плоть. Я так боюсь не успеть…
Ни единой живой души там, где жизнь является смыслом существования. Я вижу лишь тишину, которая умирает и возрождается вновь, сворачиваясь под моими ногами древним символом бессмертия. А вокруг – только немые указатели и холод камней. Это – путешествие в глубины себя, возвращение домой по загадочным лабиринтам, затерянным в джунглях. Как я оказалась здесь? Почему иду к алтарю взросления, когда так нуждаюсь в детстве?!
Однако если это единственный путь – веди меня. Не оставляй одну.
За каждой стеной я слышу, как бьется Сашкино сердце. Но все повороты уводят меня не туда. Обрекают на вечное блуждание среди миражей, которые будут ускользать от моих рук за обшарпанные углы прошлого. Я буду гнаться за призрачным силуэтом, но каждый раз, в тупике, понимать, что бежала за собственной тенью…
На лестнице, которая блестит от влаги, сталкиваюсь с молодой медсестрой, спешащей куда-то с кипой бумаг. Хватаю ее за плечо.
Детство кончилось?
– Женщина… – она дергает рукой, и белые листы, с шелестом, летят на ступени.
– Не могу найти реанимацию…
– Что вы себе позволяете?!
– Не могу найти реанимацию. Скажите, где она? Меня там ждут.
– Подниметесь и сразу направо, до упора. Ну вот, все промокло…
Не слушаю. Бегу. По следам прошедших здесь, когда-то, детей. К алтарю, который прячется за стеклянными дверями, скрываясь от взрослых глаз.
Сашка! Я рядом! Не уходи, прошу тебя! Дай мне шанс все исправить!
Толкаю дверную ручку, но коридор пуст. И я останавливаюсь не в силах поверить. Чувствую, как в груди рвутся израненные легкие, затапливая горло слезами. И, как в поясницу вонзаются острые копья туземцев, опустошивших эти земли. Где пирамида, где алтарь, требующий жертв?! Почему я оказалась в доме, который сожжен и разрушен? Здесь все мертвы, и нет ничего, кроме пыли и пепла, смешавшихся в густой туман…
– Аль?
Шепот нашей крови. Зов, который услышит только она… Но ответа нет. И только чьи-то тяжелые шаги приближаются ко мне, не оставляя надежды.
– Аль?
– Оксана…
Окутанный дымом магии, застлавшим мои глаза, он появляется передо мной, как и подобает волшебнику. С великой гордостью и скорбью по погибшим друзьям. Он здесь, в этом странном месте, где круговерть хаоса и обмана сбивает с ног любого ребенка, ожидавшего увидеть в пустоте свое неповторимое величие.
Как мне вынести все это?!
Тишина возрождается, выползая из-под моих ног, но, не смотря на блестящий нож в руках, я боюсь ее убивать. Ведь в ее смерти кроется правда. И если я выпущу ее, то она обрушится на остатки пепелищ, уничтожая последних оставшихся в живых. Всех тех, кто нуждается в помощи, истекая кровью.
Я смотрю Волшебнику в глаза стараясь разглядеть отражение прошлого. И вижу правду такой, какая она есть. Здесь и сейчас.
Когда это произошло, пошел снег. Первый снег за всю историю жаркого континента. Племя головорезов пришло из джунглей, со стороны развалин древних храмов. У них не было лиц, не было глаз и сердец. Они были тьмой и с самого начала готовились убивать. Потому что цепь, сдерживающая их гнев, была разорвана. Мной… Ведь я и Сашка являлись хранительницами этого мира, и пока мы были неразлучны, племя тьмы не могло прорваться сквозь джунгли. Но я ушла. И снегопады заслонили собою солнце. Туземцам нужна была ночь – только в ней они могли увидеть проход в наши земли. И когда боевой клич разнесся над верхушками деревьев, все было кончено. Вторая хранительница предпочла смерть – плену тьмы. И только ярость мага, пришедшего на подмогу, смогла прогнать убийц. Но Алька все равно прыгнула. И он не удержал ее. Не успел… Не смог.
Все это отражается в его глазах, которые видят мир под сотней углов, проживая множество жизней в разных временах и измерениях. В других реальностях и плоскостях, открывших вдруг все тайны мне одной.
Все было так. И было иначе.
Сашка скучала. Винила себя за нашу ссору, произошедшую в тот вечер, когда она приняла кокаиновые сны за реальность. Ненавидела себя за то, что я ушла, за то, что влюбилась и оставила ее наедине с голодной умирающей зимой, в которой девочки тают, будто снег. И дозы наркотиков от этого становились сильней. И однажды она пришла за помощью к Волшебнику, свалившись прямо у него на пороге, измазанная кровью и пеной, вытекающей изо рта. Она задыхалась, пока он вызывал скорую, держа ее за руку. Ее сердце с каждой секундой замедляло бег…
Все было так. И было иначе.
Проклятый ангел бросил вызов Богу. Отомстил ему за то, что тот низверг его на грязную землю. И предпочел жизни – смерть. В последние секунды, шепча кровавыми губами проклятия своему отцу.
Все было именно так. Маленькая девочка сбежала от демонов.
– Оксана?
– Я… Где он?
– Кто?
Я вижу, как Волшебник готовится подхватить меня на руки, если вдруг мои колени подогнутся.
– Алтарь взросления. Где он?
Смотрит на меня в недоумении. Думает, что я сошла с ума. Но это не так. Я знаю, что он существует!
– О чем вы?
Вытираю слезы:
– Я боюсь.
Этот шепот ему. Потому что он знает, что такое страх в белых стенах больницы, когда каждый вопрос, словно шаг по тонкому канату, натянутому на смертельной высоте.
– Помните, заходить в палату нельзя. Пойдемте… – протягивает мне ладонь, и я беру его за руку. Как волшебника. Как отца. Как любовника, которым он никогда не был, но непременно станет…
Он ведет меня через разрушенные пирамиды, по коридорам больницы, и я вижу, сквозь вновь выступившие слезы, как миры пересекаются, проникая друг в друга.
О, Господи! Это так красиво! Миллионы частиц вращаются вокруг тысячи солнц, силой неимоверного притяжения создавая бесчисленное количество планет. И на каждой мы проживаем разные жизни, умирая и снова рождаясь, превращаясь в золотую пыль звезд, которой только предстоит начать свой путь. Радужные цвета, которым я не могу подобрать названия, сменяют друг друга в чреве матери-вселенной, отражаясь в биллионах наших глаз истиной сотворения мира… Точки опоры. Линии соприкосновения. Все науки летят крахом от этих знаний. И я сдаюсь. Останавливаюсь, возвращаясь туда, где нужней всего.
Мы рядом. Волшебник приоткрывает дверь палаты.
– Алтарь… – Шепчу, но вряд ли он слышит меня. Исчезает, как и было предсказано каждому из нас. Прощание с детством всегда происходит в одиночестве. – Аль…
Она лежит на кушетке. На заросшем плесенью и тиной каменном алтаре. В окружении жертвенных ножей и пульсирующих сердец. Обвитая звуками искусственной жизни, словно лианами, впившимися в бледную кожу. Я смотрю на нее и не могу узнать. Я никогда не видела ее спящей. И не смотря на темные круги под глазами, на побелевшие губы, она очень красива в эти минуты блаженного спокойствия.
– Как много я потеряла, малыш, – Горячие слезы обжигают мои руки, которые я держу у груди, боясь выпустить испуганное сердце. – Как мало видела до этого в тебе…
Я смотрю на нее. Не замечая, как на стенах начинают проявляться имена и цифры, горящие ослепительным, белым светом. Как страшные наскальные рисунки, сделанные детьми, возникают под этими датами, словно обломки потонувших кораблей. Все больше и больше. Повсюду. Везде. Их миллионы и миллиарды внутри пирамиды, не знающей границ. Они пульсируют, будто звезды. И гаснут. Оставляя светящимся только одно имя. И хотя оно очень далеко от меня, на противоположной стороне пирамиды, я протягиваю к нему руку и касаюсь пальцами. Нет времени в этом месте. Нет пространства. На границе мирозданья людям подвластно все.
Провожу пальцами по выемкам букв. Александра.
По цифрам. 6 лет.
Боже…
И как бы мне не хотелось смотреть на рисунок, он сам проникает в меня, даруя жестокую правду, выжигающую кровь.
Он был для тебя всем. Был богом, лицо которого тебе снилось каждую ночь. Ты просыпалась и бежала к нему, боясь, что он встретит рассвет в одиночестве, не поняв красоты, заключенной в его ярком пламени. Милый ребенок, ты и не знала, что в нем жила тьма. Демон, ждущий удобного часа. Все случилось так неожиданно, так быстро, что убежать не было сил. Рай исчез, и в темных коридорах, пахнущих железом, ты встретилась с чудовищем. Оно не знало сострадания. И с этого момента боли не было конца. И если ту, что поселялась внутри живота после каждого изнасилования, ты могла пережить, то ту, что навсегда пропитала ядом твою душу, так и не сумела. У чудовища были друзья, и они приходили к тебе, и закрывались с тобой в ванной, где твоих криков и слез не мог услышать никто, кроме бога. Но и он отвернулся от тебя. И проклятия, разрывающие грудь, навсегда закрыли путь домой.
Обитель демонов, которую ты покинула, сбежав из детства, никогда не переставала существовать в тебе самой.
Я не могу смотреть на это без слез. Без слабости и дрожи в коленях. Рыдаю, сползая по дверному косяку на пыльный пол, ощущая, как руки Волшебника подхватывают меня, не давая упасть. Над рисунком чудовища, ярким светом пульсирует слово, выведенное детской рукой. ПАПА.
Закрываю лицо руками.
Этого не должно быть! Никогда…
Падаю в пустоту.
– Почему… все так?
Голос Волшебника приходит из темноты. Откуда-то сверху, где не горит ни одна звезда, и погибают даже ангелы, оседая пылью на грязных сапогах.
– У каждого своя жертва, Оксана. Все наши пути предопределены.
– Этого не может быть… это нечестно!
– Смерти не будет.
Молчу, чувствуя, как меня трясет от холода и страха. Не вижу ничего, кроме своего падения, ставшего частью дна, которого не суждено достичь.
– Но… кто ты?
– Я был в твоей жизни всегда. Но перерождаясь, ты забывала обо мне. Как забыла сейчас.
Открываю глаза. Вижу над собой чужие лица и слепящий свет. Потолок больницы. И чьи-то руки на своих щеках.
– Не умирай… Дай мне все исправить. Аль…
– Кажется, она очнулась!
Чей-то голос. Далеко. В другой реальности, куда идти слишком поздно. Ведь там меня, больше, никто не ждет.
Я вижу себя. В последние секунды перед тем, как вернуться. Маленькую девочку, стоящую у стены пирамиды, за алтарем взросления, на котором лежит моя жертва. Та, которую я отдам ему, как отдавала всегда. Детство кончится с последним ударом ее разгоряченного сердца.
– Стой! Не надо!
Но девочка пишет. Свое имя и дату. Рисует снег и летящего сквозь него ангела. Каменная пыль засыпает ей руку, но она не останавливается. А я не вижу больше. Плачу в сильных объятиях, вдыхая едкий запах нашатырного спирта. И слышу, как искусственная жизнь превращает сердцебиение в тонкий звук, похожий на красную нить. Крики врачей и топот сотен ног…
Ничего не изменится. Алтарь принял кровь.
Ты полетишь к солнцу, заслонив собою свет. Смерти не будет, Аль. Не бойся.
Из глаз моих текут слезы.
Когда-нибудь мы встретимся вновь. Теперь я знаю это.
Электрические разряды пронзают ее тело, заставляя содрогаться мои плечи. Лампы в коридоре вспыхивают ярким светом, но ангелы никогда не возвращаются к огню. Они знают, как больно можно обжечься.
Вижу Волшебника, опустившегося передо мной на колено. Его грустный взгляд. Он обнимает меня за плечи и помогает подняться. Крепко прижимает к себе.
Я слышала тебя в темноте. Ты больше не будешь один, волшебник. Я останусь с тобой.
– Ее спасут, – он говорит лишние слова. Ему так не идет эта глупая маска ребенка. Чудес не бывает.
Я должна сказать ему это. Я стала взрослой.
– Она не хочет возвращаться. Хочет быть свободной. Не держите ее, пожалуйста…
Он смотрит на меня, не понимая, о ком я говорю. Но имен в этом месте больше нет.
– Вы родственники? – Безразличный голос разъединяет наши объятия. Волшебник кивает.
– Да. Это мы…
– Она умерла. Примите…
– Нет! – я обрываю их, выставляя подбородок вперед. – Она не умерла, – смотрю, как Сашку накрывают простыней. – Она полетела к солнцу.
Взрослые. Что заключено в этом слове? В этом понятии? Принцессу всегда терзали эти вопросы и, пройдя сквозь алтарь, она, наконец-то, поняла. Взрослый тот, кто живет в мире тьмы, не стараясь что-то исправить. Человек, преклонивший колено перед демоном, согласный провести остаток дней без надежды на свет. Существо, потерявшее все, ради бесконечных дней внутри бетонных коробок городов. Взросление – это тюрьма, которая ожидает каждого ребенка, как только он принесет жертву кровавому алтарю. Но в этом жесте и заключен странный смысл нашего существовании – познать неволю, после свободы.
И все же, древняя пирамида не может отнять у нас память. И иногда, спрятавшись от сотен взглядов, мы разворачиваем яркую обертку конфеты, в которой липким, но таким желанным, сохранился остаток леденца под названием «Детство». Это все, что у нас есть, и мы бережно касаемся его языком, чувствуя сладость былых дней. Возвращаясь на доли секунд назад, в свободное от темных законов время.
Но так ли правильно то, что мы сами закрываем себя в клетках взрослых жизней? Ведь проходя сквозь алтарь, мы становимся сильными – и душой, и телом. Но забываем об этом, склонив голову под ударами хлыста. Свобода есть, и пусть она иная, чем в детстве, в ней все также пульсирует свет. Нужно лишь поверить в себя. В каждого из людей. Понять, что мы способны дать отпор темноте.
Я сохранила частичку детства. Я не могла иначе. Ведь мне так надолго пришлось задержаться в нем, что я приняла его за вечную жизнь.
Принцессы должны оставаться свободными. Верить в то, что где-то на земле их принцы собирают армию, готовую разрушить тьму. Потому что, если прекратят верить они, мир исчезнет и планета погрузится во мрак. А демон добьется того, к чему стремился долгие тысячелетия.
Час битвы близок. И пока враг рыщет в поисках последнего луча солнца, за его спиной, смелыми рядами, выстраиваются воины ополчения.
Судьбы переплетаются. И время становится единым, крепкой нитью соединяя сотни параллельных миров, в каждом из которых принцесса становится взрослой. В них существуют свет и тьма, добро и зло, стихии, готовые к последней битве.
Мы должны развеять тьму в себе.
Сжимайте крепче рукоять меча!
Застынет последний момент перед схваткой, и вы увидите то, ради чего бороться.
Смерти не будет. Не бойтесь. Нас в любом случае ожидает свет.
– Вы были счастливы в детстве, Оксана? – Седые глаза Волшебника глядят на меня поверх очков.
Пожимаю плечами:
– Думаю, да. Я до сих пор хочу вернуться домой.
– Почему же вы уехали?
Сеанс психотерапии длится уже целый час, но Волшебнику никак не удается привлечь мое внимание. Все его попытки зацепиться крюками за мою душу, проваливаются в яркую дыру солнечного дня. За окнами его квартиры пылает зеленое лето, в костре которого я пытаюсь согреться. По небу проплывают смешные облака, и я выстраиваю из них воздушные замки. Слышу песнь природы и наслаждаюсь ее сладким голосом, не пытаясь помочь хирургу нащупать своих кровоточащих ран.
Волшебник поправляет ворот просторной рубахи, и я вижу капли пота, блестящие на его морщинистой шее. Увидеть большего сейчас мне не дано.
– Оксана?
– Мм?.. Почему я уехала? – задумываюсь, но ласковые руки неба утягивают меня вверх. К облакам. Не знаю ответа. – Вы же читали мой дневник. В нем я говорила – почему.
Кивает, откидываясь на спинку кресла. Сидит за рабочим столом, словно в тюрьме, из которой его выпустит только смерть. Как только я вошла в кабинет, то сразу почувствовала на себе взгляд его дочери. И хотя ее фотографии нигде нет, я знаю – он не отпустил. Спрятал ее от моих любопытных глаз, чтобы снова оплакивать вечерами. И это тоже тюрьма. Бойцовская клетка для злого пса, имя которому – прошлое.
Мы должны помочь друг другу. Так предначертано свыше. Ты мой отец, а я твоя дочь. Наши судьбы тесно переплелись в прошлых жизнях. В моих венах течет твоя кровь. И так будет всегда…
Солнце выглядывает из-за облака, обнажая людские тени. Провожу пальцами по крышке стола.
– Я погналась за мечтой. За взрослой жизнью, – чувствую, как первый крюк вопросительного знака достигает цели, расковыривая старую рану. – Я была глупым ребенком тогда. И вот, во что все это вылилось.
