Антон Андреевич Разумов
Две розы
– Гав! – Сзади меня стоял местный сторож – дворняжка.
– Привет, дружок! Сегодня у меня ничего для тебя нет, прости.
– Гав-гав. – Пёс развернулся и, виляя хвостом, ушёл патрулировать территорию.
– Мне бы очень хотелось вернуться, но как всё будет я не знаю. Продолжайте за ней присматривать. Мне бы очень не хотелось, чтобы с ней что-то случилось, а взять с собой я её не могу. Простите, если что-то не так было. Про… не прощаюсь.
О ставив цветы у памятника, я направился к своей цели.
– Я думала ты о себе говорил… а ты ещё и его имел в виду… Дурак… прошу тебя – вернись.
Д ве недели я шёл до границы. Таможенники долго и с интересом расспрашивали меня о цели моего путешествия. Попытались придраться к документам, но все нюансы были улажены ещё до ухода. Спустя шесть часов после прибытия я, наконец, пересёк границу и двинулся дальше. Начались степи. Несмотря на тёплую погоду, ночью довольно холодно, а спрятаться негде – ковыль. Огонь разжигать практически нечем, поэтому приходилось греться только при приготовлении пищи пока горит сухое топливо. Местная фауна относилась ко мне довольно дружелюбно, что не могло не радовать. Люди почти не встречались только пастухи, делившиеся со мной молоком и иногда мясом. Некоторый недостаток пищи, воды, тепла полностью перекрывался одной положительной чертой – природой! Днём колышущийся ковыль и пастушьи стада дарили представление простой физической свободы от всего. Я думаю, Бог представлял Себе всё это так. Ночью, когда над головой всё чисто, а ветер не так сильно обдувает кости, бесконечное небо и вереницы звёзд немного приоткрывают завесу понимания того, кто такой и как велик и прекрасен наш Господь! Отсутствие людей раскрепощает, и молитвы становятся ещё чудеснее и приятнее: иные языки, крики, танцы – всё для Него одного! Это было прекрасное время! Но оно закончилось после того, как я добрался до второй границы. Пограничники двое суток проверяли мои документы и вещи, связывались с посольством, уточняли цель моего визита и так далее. В конце концов, меня под сопровождением конвоя доставили в ближайший крупный город. Там я переночевал, а на утро вновь выдвинулся в сторону Тибета. Путь предстоял долгий и трудный, поэтому, обменяв часть денег на юани, я закупил еды, воды и карту местности. Оставшуюся часть пути пришлось идти по камням и увеличивающимся с каждым шагом горам. Спустя почти неделю я добрался до подножья нужной мне горы. Небо было облачным, и верхушка горы была укутана холодной белизной.
– А вот и гора.
– 你是旅行者吗？ (Ты путешественник?) – Сказал какой-то маленького роста человек, шедший мимо.
– Я не знаю китайский. – Ответил я с надеждой на то, что меня поймут.
-啊，俄罗斯人。 你可能需要在楼上。 我们去度过，否则你会杀人 (А-а, русский. Тебе, наверно, наверх надо. Пойдём провожу, а то убьёшься). – Мужичок сделал знак рукой, чтобы я следовал за ним и направился по протоптанной дорожке вверх.
– Что ж, да будет так.
М ы начали медленно подниматься к вершине горы. Каждые шагов пять дышать становилось всё труднее и труднее. Через полчаса я знаками попросил устроить привал, чтобы отдышаться и пообедать. Почему-то мне показалось, что мой спутник меня понимает. Я попытался завязать разговор:
– Нам ещё долго идти?
-再说些什么。 反正我也不懂他。 在一个小时内我们到达僧侣，我会离开他离开 (Опять что-то говорит. Я всё равно его не понимаю. Через час доберёмся до монахов, им его оставлю и уйду).
– Видимо долго. Тогда надо скорей заканчивать с привалом… Кстати, а куда мы идём?
-愚蠢的俄罗斯人。 快点摆脱他 (Глупый русский. Скорей бы от него отвязаться).
К итаец встал, подал знак рукой «за мной» и пошёл дальше.
– Дальше значит? Ну, пошли.
Е щё около двух часов мы поднимались вверх, затем я вновь попросил устроить привал. Молчавший всё это время проводник, с большой неохотой согласился остановиться. Только мы присели и сняли с себя рюкзаки, к нам, откуда ни возьмись, вышли три человека в очень странной одежде, похожей на одежду шаолиньских монахов.
-这是什么样的人 (Что это за человек)? – Обратился к моему провожатому высокого роста темноволосый монах.
-这个俄罗斯人想爬山。 我去看他。 你可以带着它，否则他的问题困扰着我？ 用俄语说不停的东西 (Этот русский хотел взобраться на гору. Я пошёл его проводить. Можете его забрать с собой, а то он надоел мне своими вопросами? Гурлит что-то на русском без остановки). – Быстро пролепетал мой китаец.
-俄 (китайский)? Ты ведь русский, верно? – Заговорил со мной всё тот же монах, но уже на русском и без акцента.
– Да… как давно я не слышал русскую речь! Ты откуда?!
– Из Сибири я. Красноярск. Давно в Китае? И для чего пришёл?
– Не так давно… Сон у меня был о какой-то горе… Болен раком, думаю, что тут могу исцелиться.
– Ты пришёл по адресу! Пошли с нами.
Р аскланявшись перед провожавшим меня китайцем, поблагодарив и попрощавшись с ним, мы пошли дальше вверх по протоптанной, но изрядно присыпанной снегом тропинке. Пятнадцать минут, и мы были на месте. Пройдя последний поворот, мы вышли к большому вырезанному в горе буддистскому храму. Несмотря на холод, монахи тренировались ушу на внешнем дворе. Внутри храма горели благовония, огни свечей играли на красном дереве. Меня провели в одну из центральных комнат храма. Посреди комнаты в окружении высоких и тонких восковых свечей на чуть более толстых и гораздо более высоких подсвечниках из чёрного дерева сидел небольшого роста монах. Воск медленно капал на пол и мгновенно затвердевал. Судя по всему, монах медитировал.
– Долго же вы шли, товарищ. – Сказал сидевший монах. – Я вас уже заждался.
– Вы меня ждали?
– Конечно. – Монах встал и повернулся к нам лицом. Я ожидал увидеть длинные усы и бороду, но их не было. Старый, но абсолютно лысый монах разрушил мой стереотип. – Оставьте нас, пожалуйста. – Все вышли. – Вы хотите исцелиться?
– От чего исцелиться?
– Не стройте из себя дурака, да и проверять меня не стоит. Я знаю о чём говорю – у вас рак.
– Ладно, ладно. Верю…
– Ну так что? Хотите исцелиться?
– Да, конечно! Вы знаете как?
– Знаю. Наши тренировки помогут вам исцелиться. – Монах начал медленно ходить из стороны в сторону. – Меньше чем через полгода рака у вас не будет, если конечно, будете строго и неукоснительно соблюдать режим.
– А если…
– Никаких «если» или «но». При соблюдении режима, я гарантирую ваше исцеление! – Монах встал посреди круга, подул сильный ветер и свечи потухли. – Если больше у вас вопросов нет, то можете идти прогуляться по нашему храму, отдохнуть и перекусить. – Он повернулся ко мне спиной и сел в ту позу, в которой сидел первоначально.
Я вышел немного опустошённый, изрядно уставший, голодный и с чувством того, что меня обвели вокруг пальца. На выходе меня встретил тот темноволосый русский, который стоял у колонны из красного дерева, опиравшись на неё спиной и скрестив руки на груди. Увидев меня, он оттолкнулся от колонны и подошёл ко мне.
– Как всё прошло?
– Не так всё плохо, как могло бы быть…
– Да брось, у тебя всё на лице написано.
– Серьёзно?.. Ну да, я пришёл сюда, чтобы исцелиться, а когда мне сказали, как это сделать…
– Тебе кажется, что тебя обманули и всё это бред?
– Именно так.
– Пошли со мной.
М ы пошли куда-то вглубь храма, пробираясь зал за залом. В конце концов, мы зашли в большую комнату, у дальней стены которой стояла огромная статуя Будды. Сама комната была пуста и наполнена запахом горько-сладких благовоний.
– Ого! Вот это статуя!
– Хе-хе, у меня была такая же реакция.
– И для чего ты меня сюда привёл?
– Давай присядем. – Мы сели на пол почти в центре комнаты. – Если в двух словах, то я такой же, как ты: искал исцеления, пришёл сюда почти отчаявшийся, сомневался, затем поверил и вот… – Парень ударил себя в грудь. – Я живой и что ещё более важно здоровый.
– Это, конечно, хорошо, но…
– Тут никаких «но» быть не может. Только регулярные тренировки и твёрдая вера тебе помогут избавиться от болезней.
– Я понимаю… но всё равно сложно.
– Погоди. – Монах встал, куда-то ушёл и вернулся с небольшим стальным подносом, на котором стоял низенький глиняный кувшин округлой формы и две маленькие чашечки из керамики. Шаолинь присел рядом со мной и налил что-то из кувшина в обе чашки и протянул одну мне. – Вот, выпей.
– Что это? – Я понюхал содержимое.
– Рисовая водка.
– Нет, спасибо, я не пью.
– Как так?
– Я христианин!
– Это проблема.
– Что именно? То, что я не пью?
– Нет. То, что ты христианин.
– А в чём проблема?
– Понимаешь, мы – буддисты и быть буддистом одно из обязательных условий. Без него от тренировок толку не будет.
– С чего ты взял?
– Были прецеденты. Я знаю о чём говорю… Тебя надо отречься от Христа, если хочешь вернуться здоровым. – Монах встал, оставив поднос на полу, и направился к выходу. – Прости, но я просто обязан сказать учителю о твоей проблеме.
Я остался совершенно один и абсолютно опустошённый. Оставив всё, я пошёл бродить по храму. Я не замечал, как проходил один зал за другим. В конце концов, я вышел к заснеженному обрыву. Мыслей было полно: вспомнил глаза Веры, наполненные жалостью, потраченное время, свою семью, невыносимую боль. Где-то в глубине души я хотел уже вернуться домой, вернуться к церкви, к Вере и что ещё важно – вернуться здоровым… но цена… Спать я лёг с возмущённым состоянием сердца, сон был беспокойным.
Т емно, холодно, сыро… вдалеке забрезжил небольшой лучик света, который постепенно увеличивался… густые белые облака заволокли всё пространство вокруг… мало по малу они начали редеть и предо мной предстали большие горы… на вершине горы покоилось облако, в котором лучи переливались огненным светом… сверху подул сильный ветер, и, начав падать, я стремительно полетел вниз и, достигнув земли, проснулся.
У тром старый монах позвал меня к себе и сказал, что даёт мне два дня на размышления. Всё это время я провёл в своих мыслях и молитве, ожидая ответа, но его не было… я не понимаю почему. Когда время подошло к концу, меня вновь привели к учителю.
– Ну, так и что ты решил?
– Я готов…
– Ты уверен, что готов? Это твоё окончательное решение?
– Да… Я готов…
– Хорошо. Тогда отрекись от своего Бога!
– Я готов отречься… от всего, что есть в этом мире… но от своего Господа я никогда не отрекусь!!! Это моё окончательное решение!
– Хм… что ж, да будет так. У тебя есть шесть часов, чтобы собрать свои вещи и уйти отсюда. Это моё окончательное решение! Можешь идти.
С вои вещи я особо не разбирал, поэтому сразу после встречи с шаолинем, я закинул рюкзак на плечи и неспешно покинул храм по горной тропке, сохранившей следы моего прибытия сюда. Однако после моего ухода ветер с заснеженных вершин замёл всё от посторонних глаз.
Т олько к вечеру я спустился с горы – путь без провожатого оказался длиннее и труднее. Оказавшись у подножья, я присел на большой валун, чтобы передохнуть перед дальней дорогой, перекусить и попить. Только я достал из рюкзака фляжку и поднёс её ко рту, как вдруг увидел и почувствовал, что голова, а за ней и тело, заваливается набок. Я потерял сознание.
– Открой глаза! – Раздался посреди темноты тёплый нежный, но при этом громкий голос. – Не бойся, открой!
Я медленно открыл глаза и увидел стоящего передо мной мужчину лет тридцати в простом одеянии. Я упал на колени:
– Господи!
– Встань, встань, прошу тебя.
Я поднялся на ноги.
– Господи, я умер?!
– Нет, ещё нет.
– Тогда почему я здесь?
– Почему? Скажем так, ты пошёл не туда. Скажи Мне, почему ты усомнился?
– В чём, Господи?!
– Во Мне. В себе. В своих близких.
– О чём Ты? Если о горе…
– Не только о горе. Откровения не было лишь потому, что ты усомнился. Надежда в тебе горит и сейчас, но вера с каждым днём угасала… до сегодняшнего дня. Отбросив абсолютно все сомнения, ты доверился Мне.
– Прости меня, Учитель…
– Я уже давно тебя прости, но есть люди, которые пока что простить тебя не могут.
– Вера?!
– Вера, Вера. Почему ты не взял её с собой? За что и почему извенился?
– Я был почти уверен, что не дойду даже до Тибета. Я думал, что умру. Если бы она пошла со мной, а я бы умер в пути, то, что было бы с ней?
– Сомневающийся, подобен волне ветром подымаемой.
– Но что ещё важней, я решил всё за неё.
– Верно. Ты виноват перед ней.
– Я извинюсь перед ней, когда вернусь.
– А если не вернёшься?
– У Господа нет слов «но» или «если». Я вернусь!
– Молодец! Когда очнёшься, дождись ночи. Когда на небе появится третья звезда, следуй за ней девять дней. Оттуда поверни на юг и иди один день. Затем два дня на запад. Всё понял?
– Да, Господи.
– Не спросишь куда Я тебя направил?
– В землю обетованную.
– Ха, ха, ха! Просыпайся!
Я открыл глаза и оказался лежащим на большой твёрдом камне. Осмотрев вещи и убедившись в том, что всё на месте, я развёл костёр и стал ждать ночи. Когда полностью стемнело, на небе загорелась яркая звёздочка. Где-то через час – вторая, ещё через два – третья. Затушив костёр и уложив вещи в рюкзак, а его, в свою очередь, закинув на спину, я выдвинулся в указанном направлении. Все девять дней я шёл почти без отдыха. К небольшому моему удивлению не хотелось ни спать, ни есть. Воды хватало, что не могло не радовать. По окончании девятого дня я повернул на юг и прошёл ещё сутки. Последние два дня шёл на запад в сторону высокой горы. К концу второго дня пошёл яростный ливень, продлившийся всю ночь. К утру всё заволокло туманом. Когда он рассеялся, я оказался у самого подножья горы. На самой вершине будто покоилось большое густое облако, внутри которого свет, преломляясь, горел красным пламенем.
