Антон Андреевич Разумов
Две розы
Мне почти скучно!
Я ничего не делаю!
***
П еред моими почти закрытыми глазами быстро проносятся яркие огни. До уха доносятся звуки трущихся о кафель колёс.
– Пульс падает! Операционная готова?!
– Готова!
– Подготовьте адреналин…
Я полностью закрыл глаза и потерял сознание…
– Открой глаза.
О ткрыв глаза, я увидел безграничное пространство заполненное белым светом.
– Я здесь. – Раздалось сзади.
П озади меня за большим деревянным столом коричневого цвета сидит человек в белом костюме, белой рубашке, алом галстуке и белых туфлях. Он что-то пишет в какой-то большой книге.
– Где я?
– Не важно. Ты мёртв, Андрей. Помнишь аварию?
– Аварию?! Какую аварию?!
– Не помнишь… Смотри сам.
П ередо мной возник экран. Я вижу свою машину, стоящую у себя во дворе: слегка заниженную чёрную девятку с затонироваными окнами. Это я сплю на переднем сиденье?! Падает снег.
– И? Что…
В друг в мою машину на полной скорости врезается грузовик.
– Твою мать! Какого…
– Промотаем немного. Ты не против?
– Куда промотаем?!
– А, на настоящее.
К артинка на экране быстро сменилась на изображение операционной комнаты. Врачи активно пытаются спасти жизнь какого-то парня. Я вглядываюсь и вижу лицо… своё лицо!
– Какого этот парень на меня похож?!
– Это ты. Тебе сейчас пытаются как-то помочь.
– Стопе, стопе! Я же здесь и живой!
– Это пока что. Если бы ты умер, то отправился бы прямо в преисподнюю…
– В ад что ли?! Я же ничего такого не сделал!
– Уверен? Алкоголь, наркотики, избиение людей, ложь, половые связи с различными женщинами… продолжать? – Со стола на пол скатился конец длинного полотна бумаги, исписанного с двух сторон какими-то буквами.
– Да понял я. Ну и чего дальше? Куда в ад идти?
– Не торопись. Ты ещё не умер. Я не хочу, чтобы ты попал в это ужасное место. Я дам тебе ещё один шанс. Сейчас ты очнёшься и если, покаявшись, будешь жить праведной жизнью, то в ад не отправишься.
– Что за чушь! Ты серьёно?!
– Повышайте! Разряд!
– Стойте! Есть пульс… слабый, но есть. Повышается. Нормализуется.
– Хорошо… С реанимацией закончили. Позовите доктора Жукова, подлатает его. Пусть ещё немного поспит, пока не закончим. Сестра…
– Уже делаю. Можете пока отдохнуть, как ни как третью ночь не спите, Виктор Павлович.
– Да я нормально. Полагаюсь на вас.
О чнулся я в больничной палате. Всё тело болит, а в голове крутятся мысли:
– Ну и сон мне приснился! Надо бы врача позвать. – Я нажал на кнопку рядом с кроватью и через несколько секунд в палату вошла молодая медсестра.
– Как вы себя чувствуете, Андрей Павлович?
– Всё болит. Уважаемая, а можно главного врача или какого-нибудь позвать?
– Да, конечно, одну минуту, только проверю ваши показатели.
– Мне сейчас нужен главный врач! Пошевели своими стройными ножками поскорее!
М едсестра с обиженным видом вышла из палаты и вскоре вернулась с седовласым мужчиной в белом халате.
– Доброго вечера или вернее сказать ночи! Как вы себя чувствуете? Ничего не болит?
– Нет, ничего не болит! Когда меня выпишут?
– Ну, ну, не торопите события. Нам надо ещё недельку другую понаблюдать за вами, чтобы, не дай Бог, чего плохо с вами не случилось. Вы же не хотите снова к нам попасть, м?
– Да здоров я, говорю же! Видишь, – Я пошевелил загипсованными ногами, встал на пол и несколько раз подпрыгнул. – целее, чем был!
– И правда… Здорово! – Мужчина широко улыбнулся, хлопнув в ладоши, сказал: – Иногда чудеса случаются! Тогда через три дня вас выпишем. Быстрее никак, система такая!
Д октор развернулся и вышел из палаты. Мы остались с медсестрой вдвоём.
– Я попрошу вас лечь и соблюдать постельный режим, даже если вы здоровы.
– А знаешь, мы могли бы и вдвоём, так сказать, соблюсти постельный режим, а? Что скажешь, красавица?!
– Хмф! – Девушка вышла из палаты и захлопнула за собой дверь.
– Ну и ладно. Всё равно задница больно тощая. – Я лёг на кровать – сверстницу моего деда и крутил в голове тот странный сон. Стабильно пищал кардиомонитор. Под потолком жужжала муха. Вскоре дождь начал тарабанить в окно. – “Сон или не сон? Если всё это было правдой? А если нет? Странно всё это.” Да-а, под наркозом всё приснилось и всё! Я же бухой ещё был – вообще всё объясняет. Чушь значит всё это. Приснилось! Ха-ха-ха-ха.
Ч ерез три дня, как и сказал седовласка, меня выписали из больницы. Все вещи, что были при мне найдены, вернули: ключи от машины, квартиры, семьдесят два рубля… мелочью, пачка сигарет и зажигалка. Выйдя из больницы, я зажёг сигарету, сделал пару затяжек и сразу все сомнения как рукой сняло. Красота!
Н а районе меня встретила братва – удивились, что меня так скоро выписали. Машина моя была убита в хлам. Жалко её, но пришлось бросить где была! Вечерком собрались, как всегда, у меня во дворе, купили пивка, сиг и ржали до часу или двух ночи. Домой припёрся слегка пьяный и, упав на кровать, сразу уснул.
П роснулся я поздним утром от очень приятного чувства… в паху.
– Доброе утро, придурочек! Где ты был?! – Из под одеяла слегка выглядывала какая-то девушка, державшая в руках мой член.
– Какого ты?.. А-а, это ты… Катя?
– Катя?! Кто такая Катя?! Какая Катя?! Из второго, да?! Да пошёл ты, козёл!
Д евушка сбросила с меня одеяло и, встав, выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
– Блин, достала шкура! Каждый раз одно и то же! Вернёшься же, дура!
Д евушка вбежала в комнату и кинула в меня мой же ботинок.
– Чтобы не видела твою пьяную рожу в своём дворе, козёл!
– Да пошла ты, психичка!
Д верь снова хлопнула.
Я ичница и кофе меня окончательно взбодрили. Уже далеко за полдень. Я выполз из своей квартиры на улицу – меня уже ждала братва. Собрав оставшихся пацанов, расселись по машинам и двинули в местный клуб.
П од вечер танцпол был забит молодыми девушками. Уже изрядно выпивший я ввалился в самую гущу. Одна стройная девчонка привлекла моё внимание, и я поплёлся к ней.
– Отвали от меня, урод! – Сказала она только я её коснулся.
– Кто тут урод? Я?! Я ж красавчик! – Слегка пошатнувшись, я пригладил назад волосы.
– Я сейчас охрану позову!
– Какая охрана? Я люблю тет-а-тет. – Я подошёл к ней и схватил за задницу.
О тхватив пощёчину, я взял её за руку и потащил в туалет.
– Какого лешего ты делаешь?! Знаешь кто мой отец?! – Девушка изо всех сил царапалась, пыталась вырваться.
– Заткнись.
Я ударил её по лицу. Что-то вдруг хрустнуло. Больше она не дрыгалась.
П оложив её на раковину задницей к себе, я задрал платье, снял с неё бельё, расстегнул ширинку и, вставив член в её щёлочку, насладился ею на всю катушку. Кончив внутрь, я вышел из клуба и потащился домой спать.
П роснулся я от жуткой тряски и удара головой обо что-то металлическое. Вокруг было темно, а в лицо мне время от времени упиралось что-то жёсткое и резиновое.
– Я в багажнике?! Чего вчера было?! Где ж я уснул?!
М ашина вдруг остановилась, и я снова ударился головой. Раздаются приглушённые звуки тяжёлых шагов. Открывается багажник.
– А, уже проснулся, урод! Как спалось?
З доровый мужик в чёрном костюме стоит надо мной с битой в руках.
– Ты хоть знаешь, кто я?! Я позвоню братве, они тебя в лесу закопают, с собаками не найдут!
– Ха, слыхал, Мих?! Он ещё угрожает!
М ужик ударил рукоятью биты мне в нос (пошла кровь) и, вытащив меня из багажника, бросил на холодную землю. Мы были в каком-то лесу. Сквозь сосны был виден бледный луч заходящего солнца.
– Где мы?!
– А кто бы знал. – Мужик с битой ударил меня ею в челюсть. – Тебе это уже знать не обязательно.
– Слышь, мужик, чего я тебе сделал?!
– Мне ничего, а вот дочке моего босса ты много чего сделал. – Он обошёл меня и ударил битой по коленям.
– Какой дочке?!
– Сань, он ещё идиота будет строить! Прибей его и дело с концом! – Из машины вышел ещё один мужик с битой.
– Не, Мишань, я его ещё помучаю. – Мне снова прилетело битой. На этот раз по спине. Он взял меня за волосы и приподнял голову. – Какой дочке? Той, которую ты убил вчера в клубе, а потом изнасиловал. Помнишь?! – С силой моё лицо встретилось с землёй.
– Не помню такого!
– Не помнит он. Кончай с ним и поехали! А то ещё местные нас заметят.
– Хорошо, хорошо. Сейчас. – Мужик нанёс ещё два удара по спине, один по затылку и три по ногам, после чего сел в машину и уехал.
О т последнего удара я на какое то время потерял сознание. Очнулся уже глубокой ночью. Очень холодно. Лицо всё в застывшей крови, ног я не чувствовал.
– Гады… найду… найду – убью. Чёрт! Похоже, что я не встану… никогда.
Я начал ползти куда-то в лес. От холода стучат оставшиеся зубы. Руки сводит время от времени. Голова неистово болит и пульсирует. Ног я по-прежнему не чувствую.
Р аздался треск сломавшейся ветки.
– Кто здесь?! Вернулись, чтобы добить, падлы?! – Я повернул голову в сторону шума – справа от меня стоял большой пёс – дворняжка – и смотрел на меня, слегка показав оскал. – Чё уставился, псина?! Топай дальше!
И з-за деревьев показались несколько хвостов. К дворняге подошли ещё три… пять… девять собак. Большие, маленькие… все смотрят на меня и скалятся.
– Пошли вон! Кому сказал?! Пошли вон! – Свора не поняла меня и мой дрожащий голос, а наоборот начала подходить всё ближе и ближе.
Я начал кричать, звать на помощь, отмахиваться от них руками. Одна собака схватила меня за руку и начала её грызть, две другие вцепились в ноги. Боль сковала и разрывала всё тело. Вскоре вся свора принялась отрывать от меня кусок за куском!
– Убейте меня!!! Убейте! – Один пёс, будто поняв меня, подошёл и перегрыз мне горло. Кровь фонтаном бырзнула за холодную землю. В глазах начало мутнеть… руки опустились… сердце остановилось…
Я открыл глаза… темно… очень темно. При этом невыносимо жарко, будто меня запихали в духовку. Я стараюсь что-то произнести, я чувствую, что губы двигаются, рот открывается, но звука нет… вообще никаких звуков нет.
– Как же мне скучно! Я ничего не делаю! Они сами обольщаются! Где же веселье?! – Один за другим по обе стороны от меня начали зажигаться почти тлеющие алые огни. Казалось, им не будет конца. Где-то вдалеке они разошлись в разные стороны и, образовав окружность, встретились. Сразу после этого каждый огонёк вспыхнул невыносимо ярким и невыносимо жарким столбом пламени. Вдалеке, в той самой окружности появился пылающий огнём трон, на нём сидело нечто… нечто не поддающееся описанию. Страх сковал всё тело, будто лёд бежал по моим жилам!!! Зубы стучат, а губы трясутся как никогда раньше!!! Это конец?! – Добро пожаловать, как говорится. А ведь тебя предупреждали, но… да, это конец… твой конец! Хахахаха! Слышишь? Ты слышишь эти радостные звуки? Они тебя уже заждались! Ха-ха-ха-ха!!!
К раем уха я услышал будто скрежет костей, зубов! Стоны, яростные крики становятся всё более и более отчётливо слышны и вскоре начал раздирать мои уши и голову! Это невыносимо! Смех существа эхом раздаётся в моей голове! Земля ушла из под ног, и я начал куда-то падать! Это действительно конец… Огни потухли, а смех непрестанно звучит и звучит, и звучит не переставая…
Н ачался новый день. Начался он, как обычно начинается любой другой день ранней весны: небольшие серые тучи, полухолодный пронизывающий ветер, изредка появляющееся солнце, капель, лужи и ручьи. Но было в этом дне кое-что особенное – этот день был воскресеньем! И более того – была Пасха! Помолившись, совершив все утренние процедуры и позавтракав, я оделся и вышел на улицу воодушевлённый. К счастью, сразу как я пришёл на остановку, подъехал и мой автобус. До церкви доехал тоже крайне благополучно. Почти каждый, кого я встретил, приветствовал меня: «Иисус воскрес!». «Во истину воскрес!» – звучало в ответ.
К огда я пришёл в храм, в нём почти никого не было. Поднявшись в зал, я начал расставлять стулья. Вскоре подошли братья и через какое-то время зал был готов принять первых прихожан. А вот и прославление! Я поприветствовал пришедших братьев и сестёр и спустился в цоколь, ожидая общую молитву. Сегодня её вёл эпископ нашей городской епархии. Сильное слово и молитва в единстве ещё более укрепили и воодушевили меня! Мне кажется, я светился!
– Здравствуй. – Поприветствовал я одну сестру, она мне очень нравилась, но…
Я прошёл в зал и занял место. На алтарь вышел старший пастор, за ним – прославление. Она сегодня была на алтаре. Пастор поприветствовал всю церковь, поздравил нас с этим чудесным праздником, все вместе в единстве мы помолились и… начали поклоняться Богу и прославлять Его! Было удивительное Его присутствие! Я закрыл глаза, встал на колени, продолжая петь. Вдруг я почувствовал, что моя голова тяжелеет и заваливается набок. Всё стихло.
О ткрыв глаза, я увидел белую пелену потолка, какой-то назойливый писк отдавал в голову, через ноздри просачивался лёгкий запах спирта и чего-то терпкого, бело-зелёный свет резал край левого глаза.
– Где я? – Тишина. – Где я? – Тишина. – Где…
Раздался звук открывающейся двери. Размеренный шаг приближался ко мне.
