Антон Павлов
Координатор
Глава 2
На «Заводе стекла» с самого утра вся рабочая общественность многозначительно посматривала в сторону Андрея. Никто не сомневался, что одиннадцатичасовое совещание у генерального директора будет посвящено назначению Андрея на должность начальника цеха логистики.
Без четверти одиннадцать Андрей уселся за длинным столом в директорском кабинете. Рядом рассаживались сотрудники «Завода стекла» все как один чистенькие, опрятные, благоухающие дорогими ароматами. То тут, то там вспыхивали лицемерные улыбки и велись ни к чему не обязывающие разговоры о проблемах производства. Ведь о проблемах можно или говорить, или решать их.
Кто-то интересовался «как семья, как дети», но по глазам интересующегося видно было, что его волнует только его семья и его дети.
Сотрудники выкладывали перед собой мобильники, записные книжки, папки с бумагами. Кое-кто атаковал директорскую кофемашину. По кабинету поплыл запах кофе. Он мигом напомнил заводчанам о покинутых домах. Об уютных постелях и телах супругов. Он напомнил о детях, сонно сидящих сейчас за партами на уроках в школах. О детях, которых они доверили чужим людям, чтобы самим зарабатывать деньги.
Как ученики без учителя в классе, сотрудники «Завода стекла» разговаривали всё громче и громче. Гул, как от пчелиного улья, поднимался к потолку, и его выдувал в морозную реальность улицы кондиционер.
Но вот вошёл Сергей Владимирович Крайнев – генеральный директор «Завода стекла» и гомон стих. Казалось, даже аромат кофе немедленно приглушился, а кондиционер застеснялся и стал работать абсолютно бесшумно…
У Крайнева были каштановые волосы, стоящие ёжиком, и горящий взор глаз, у которых словно бы не было ресниц. Крайнев походил на пожар, втиснутый в дорогой костюм и туфли. Говорил Крайнев пламенно, гонял на автомобиле со скоростью молнии, а в спорах мог и вовсе вспыхнуть и взорваться…
Крайнев хлопнул в ладоши и сказал
– Коллеги, у нас будет новый начальник цеха логистики…
Головы всех без исключения сидевших в кабинете повернулись к Андрею. Крайнев подошёл к двери, толкнул её и сказал
– Войдите Ким Борисович. Я представлю вас…
Андрей сидел, не шелохнувшись. Он смотрел на свои сжатые вместе ладони и видел, что пальцы побелели и мелко подрагивают. Дрожь передалась телу, прошла по животу неприятной судорогой. Андрей сглотнул тугой комок и взял себя в руки, подумав «Да будет воля твоя Господи, но не моя».
Ким вошёл в кабинет. Огромный человек с абсолютно лысой головой. «Мужчина. Лидер. Харизма» – эти слова невольно возникали в сознании смотревших на него людей. Его движения были похожи на стремительный разлив жидкого металла по форме.
Ким обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом.
Он не боялся, что ему не хватит времени. Его нисколько не смущало, что люди здесь абсолютно ему незнакомые. На несколько секунд его взгляд зацепился за Андрея. Ким еле заметно улыбнулся. Так улыбается человек на улице, заприметив жмущуюся к забору знакомую дворнягу.
– Я буду с вами работать. Здравствуйте, – Ким наклонил абсолютный овал головы, показав ямку на затылке.
Некоторые из присутствующих мужчин кивнули, кто-то несмело сказал «добро пожаловать». Ким поднял ладонь вверх, как в нацистском приветствии и голоса смолкли. Крайнев стоял рядом, как зажженная зажигалка, горячо улыбался, и довольно смотрел на Кима. Было видно, что он испытывает то удовольствие, которое получает мать, приводя в дом злого отчима, который наведёт порядок среди непослушных детей.
– У Кима Борисовича – отличный послужной список, – сказал Крайнев. – Последнее его место работы «Металлургический завод». Теперь он решил выбрать наше предприятие… Почему, Ким Борисович, вы это сделали?
– «Завод стекла» молодое динамично развивающееся предприятие. А «Металлургический завод» – вымирающий мамонт. С которого уже обстригли все волосы… – Ким сделал паузу и растянул крупные губы в ухмылке, призывая всех засмеяться.
Несколько женщин издали смешки, похожие на кудахтанье куриц. Ким выделил этих женщин взглядом и отдельно для них улыбнулся и продолжил говорить. – Кроме того, я вижу здесь знакомое лицо…
– Что вы говорите? – удивился Крайнев. По видимому он начинал нервничать, потому что представление нового работника обычно не занимает столько времени.
– Андрей Иванович, а я вас помню, – улыбнулся Ким.
– Вот как? – улыбнулся Крайнев. – Андрей Иванович, поприветствуйте друга и будем начинать работать.
Андрей еле заметно кивнул, как бы подтверждая слова Кима.
– Андрей Иванович мне и порекомендовал ваш завод, – сказал Ким.
– Да, порекомендовал себе на голову, – усмехнулся Крайнев. – Вы ведь заняли его место, Ким Борисович…
– Да вы что? – развёл руками Ким. – Да не может этого быть. Такое совпадение!
Андрей ничего не слышал. Он словно бы сидел под линией ЛЭП, и потрескивание в высоковольтных проводах заполняло всё вокруг.
Он не первый день работал в коллективе, где решения принимаются в последний момент. Он работал с такими руководителями, которые берут за правило введение подчинённых в постоянное заблуждение. Он работал с такими начальниками, которые за день до увольнения работника, зная о грядущем сокращении, давали ответственное поручение и ругали за недобросовестное выполнение. А потом увольняли, якобы найдя причину.
Само по себе назначение другого кандидата на должность начальника цеха логистики, не было для Андрея вообще никакой неожиданностью.
Но назначили Кима. Откуда он, мать его, взялся на «Заводе стекла»? Почему именно сейчас? Ким словно бы материализовался из воздуха, чтобы стать начальником Андрея. Это походило на удар под дых. Это было кем-то запланированной случайностью!
И вдруг Андрей ощутил понимание вселенской взаимосвязи явлений, событий. Это всего лишь очередное испытание его как православного христианина! Вот в чём соль! Вот ответ…
По большому счёту у Андрея ни на работе, ни в личной жизни не было врагов. Со всеми он находился в тёплых приятельских отношениях. Никто не подсиживал его, никто не держал за пазухой кирпича. И Андрей, в свою очередь, уважал и любил всех своих ближних.
Но была ли в том ему награда? Не потому ли жизнь со временем стала превращаться в сладкий сироп, в котором он ощущал себя мухой? Не потому ли случилась эта беда, что в какой-то момент, его духовное развитие остановилось? Он ведь уже воспринимал это назначение, как нечто само собой разумеющееся.
А был ли я примерным христианином? – подумал Андрей. – Был ли я вообще христианином?
Нет. Эпизоды с матерью и Аркашей доказали это.
Что нужно православному, чтобы расти? Испытания, который посылает Бог.
Ким!
Вот он единственный и неповторимый враг в его жизни. Враг с восклицательным знаком! Сильный мощный соперник, который, только вступив в игру, сразу обставил его.
Ким!
Враг, которого нужно полюбить и Господь тогда снизойдёт до Андреевой души и даст такие таинства и такую сладость существования, что прежняя жизнь покажется сидением в зловонном болоте.
Андрей быстро поднялся, скрипнув отодвигаемым стулом, и пошёл навстречу Киму, протягивая руку. Андрей улыбнулся, как только мог широко, так что уголки рта заболели, будто треснув на морозе. Ким протянул ему руку в ответ, улыбаясь не менее широкой улыбкой.
– Добро пожаловать на «Завод стекла», Ким Борисович, – сказал Андрей.
– Вот это благородство. Вот это я понимаю, – восхитился Крайнев и хлопнул в ладоши. Его примеру последовали все и вот уже зазвучали аплодисменты поступку Андрея. – Но что у нас с алюминиевой рамкой? Почему, чёрт возьми, нельзя уложиться в срок с отгрузкой? Что за сверхъестественные силы нам мешают в этом? А, господа начальники цехов и участков?..
Андрей не слышал этих слов. Он рисовал овалы в блокнотике, ставил внутри них точки, полукружия и получались лица. Они все как одно напоминали физиономию Кима. Андрей пару раз взглянул в его сторону, будто бы невзначай, будто бы просто проходя взглядом по всем присутствующим. Ким немедленно встречал его взгляд и улыбался холодной улыбкой и лёгким кивком.
Я всё про тебя знаю, – говорила эта улыбка.
Глава 3
Андрей ехал вечером домой. Мотор несчастной «Дэу» ревел, а иногда и откровенно плакал, захлёбываясь рыданиями поршневых колец. На одном из перекрёстков Андрей так сильно рванул с места, что ему показалось, что шипы из протекторов обсыпали лобовое стекло позади едущей машины.
Так нельзя. Так можно и в аварию попасть!
Андрей съехал с обочины и остановил «Дэу» возле смутно знакомого перелеска. Он вылез и вспомнил, что примерно в этом месте он останавливался после первой встречи с Кимом. Андрей прохрустел снегом и вышел к заводскому отстойнику.
В темноте надвигающихся сумерек, водоём вполне мог сойти за живописное озерцо. Андрей выкурил сигарету, глядя, как отражается в проталинах перевёрнутая улыбка луны.
Он заметил человеческую фигуру на берегу, и та вдруг стремительно стала приближаться к берегу. Андрей даже увидел в воображении репортаж о «найденном на берегу заводского отстойника неопознанном мужчине лет сорока – пятидесяти…» Он бросился к «Дэу», влез в неё и рванул с обочины. Когда он разогнался до шестидесяти, чёрный силуэт, бежавший по берегу, казался уже выдумкой воображения.
Может быть, – думал Андрей, – Может быть это тот самый бомж, щеголявшей в дублёнке Аркаши? Бомж – рыбак поздним вечером вполне может оказаться бомжем убийцей.
Взрыв адреналина в крови вытеснил переживания сегодняшнего дня. Настроение поднялось и в тот момент, когда Андрей ставил машину в гараж, в его сознании даже мелькали мысли, почерпнутые из книг по психологии, лежавших в свободном доступе на рабочем сервере. «Без неудач – нет движения вперёд». Аллилуйя.
Анастасия что называется «цвела и пахла». Катя красовалась в праздничном платье. С самого порога ощущался аромат праздничных кушаний. Андрей, умылся и сел за стол. Он хмуро смотрел на приготовленные Анастасией салаты и огромный творожный торт, который символично назывался «Победитель».
Настя выставила блюда на стол. Андрей положил себе немного самого любимого «Морского коктейля». Аппетит как отшибло. Андрей долго разглядывал креветку, пожевал её и выплюнул на краешек тарелки. Вкус был отвратительный.
– Папочка, ты стал большим боссом? – спросила Катя.
– Ну, не совсем, – Андрей ковырялся в «морском коктейле», пытаясь определить, что же ему так напоминает щупальца осьминога. Думал, думал и понял: собачьи брылья!
– Что-то не так? – спросила Анастасия.
Андрей вздохнул тяжело.
– Да. Меня не назначили начальником. Назначили другого, и я по-прежнему зам. Но салат очень вкусный и я рад, что если бы меня назначили начальником, мы бы от души наелись на ночь, – Андрей усмехнулся.
– Ну, папа, тогда я к себе убегаю… – Катя моментально испарилась из кухни.
Анастасия положила себе селёдки под «шубой» и спросила
– Сильно расстроился?
– Сначала да, теперь уже нет…
– Нет? – изумилась чему-то Анастасия и вдруг горячо сказала. – Только ты можешь претендовать на это место! Кого же всё-таки назначили?
Андрей молчал.
– Евгения Евгеньевича оставили что ли? Старого лентяя?
– Насть, в это сложно поверить, но начальник Аркаши, теперь мой начальник…
– Этот лысый? С кладбища? – изумилась Анастасия. От переполнявших её чувств, она разрушила треугольник «селёдки под шубой», превратив его в картину авангардиста.
– Да, Насть. Руководство посчитало, что он более достоин этой должности, – пожал плечами Андрей.
– Ерунда, – убеждённо сказала Анастасия. – Как, чёрт его дери, он может быть достоин этой должности, если его только взяли? А ты фактически последний год руководил цехом?
– Ну, с начальством не поспоришь…
– То есть, как не поспоришь? – изумилась Анастасия и проткнула вилкой молоки сельди в салате. – Ты что сдался? Ты согласился с этим назначением?
Андрей вспомнил рукопожатие с Кимом.
– Ты думаешь как? – Андрей встал из-за стола и поставил тарелку с недоеденным салатом в мойку. – Думаешь, вот так просто? Берёшь и говоришь начальству: вы сделали не правильно, а делайте правильно! Я самый лучший, я самый хороший…
– А как ещё? – Анастасия тоже повысила голос. – У нас на работе так и было.
– Стоп! – Андрей поднял указательный палец. – Что-то я не заметил твоего карьерного роста, милая моя.
– Я и не хотела расти, – пожала плечами Анастасия. – Я хотела дома сидеть и ничего не делать. А ты работаешь и работаешь… А потом не тебя назначают, а чужака. Как вообще такое совпадение возможно?
– Всякое в жизни бывает, Насть. Разные испытания посылаются… – пробормотал Андрей.
– Испытания? Посылаются? – Анастасия сморщилась, разжевав горькую молоку селёдки. – О чём ты говоришь? Твоё начальство ошиблось.
– Я не хочу обсуждать эти вопросы с тобой, Насть, – сказал Андрей. – Как минимум это бесполезно.
– Сходи к генеральному. Это ведь недоразумение, – сказала Анастасия.
– Не надо мне советовать, что и как делать! – почти крикнул Андрей.
Анастасия как оглушённая положила себе «морского коктейля». От остатков «селёдки под шубой» креветки приобрели кровавый цвет. Андрей помыл тарелку и спокойным голосом произнёс
– Прости…
– Прощаю, – сказала Анастасия. – Слушай, Андрей, такое совпадением с этим лысым… Мне нехорошо как-то на душе.
– Мне тоже, – признался Андрей. – Давай, Насть, пока о моём повышении забудем…
Анастасия промолчала в ответ. Она ничего не забыла. Вспомнила об этом уже в супружеской постели.
Андрей никогда не произносил этого вслух, но, тем не менее, такое имело место быть… Анастасия не только мыла после еды посуду за ним, она ещё всегда, вне зависимости от настроения, удовлетворяла его. Почти всегда это происходило при выключенном свете, в миссионерской позе и довольно приятно для обоих. Но инициатором близости в девяносто процентах случаев выступал Андрей. Было ли это отражением принципа «да убоится жена мужа своего» он не задумывался.
Сегодня Анастасия впервые за многие годы мягко отстранила его стремительные (завтра ведь снова работа и рано вставать) поцелуи в шею и спросила
– Ты подойдёшь к генеральному?
– Настя, не забивай себе голову, – сказал Андрей и продолжил наступательные поцелуи.
– Я буду спать только с начальником цеха логистики, но не с замом, – сказала Анастасия шутливо.
– Не важно, Настя, кем работает твой муж, важно, что у него внутри, – сказал Андрей.
В сорок лет сексуальное желание ещё довольно сильное, но уже становится обидчивым не в меру. Андрей отодвинулся от жены на край кровати. Очень быстро в душе разрасталось, как пожар, раздражение. Он смирял его как мог молитвами, и всё-таки не выдержал. – Это глупо, Настя!
– Я всего лишь хочу, чтобы ты подошёл к генеральному. Скажи, что сделаешь это?
– Ты не вправе требовать от меня!
– Спокойной ночи, – сказала Анастасия и укрылась одеялом.
– Настя, это стечение обстоятельств. Это судьба, если хочешь. Приказы начальства, они как…
– Как божья воля? – высунулась из одеяла Анастасия. – Как веления Господа? Кто тебе это сказал? Подойди к Крайневу и поставь ультиматум: или я, или этот чужак! Кто он такой, чтобы занимать твоё место?
– У Кима приличный опыт, хоть и в металлургии. Он… – Андрей тяжело вздохнул. – Настя, понимаешь, сначала ты думаешь, что ты всё можешь, что ты всесилен. Но происходит событие, которое переворачивает твои планы с ног на голову, и ты понимаешь, что не готов ещё. Полгода, как минимум…
– Спокойной ночи, – Анастасия отвернулась от Андрея.
Андрей вышел из спальни и поднялся в кабинет. Он встал на колени возле изображения Христа и прочитал «Отче наш».
От многократного повторения, текст молитвы звучал скороговоркой: «Отче наш сущий на небесах. Да святится имя твое…» С тем же успехом Андрей мог бы поставить перед собой постер с Гэндальфом в окружении хоббитов, как говорила Катя, и читать «Карл украл у Клары кораллы…».
Андрей встал с коленей и принялся мерить кабинет шагами.
Итак. Что случилось, помимо того, что Настя решила проигнорировать меня как мужа?
Что?
Моё место занял Ким. Так. Оставим пока тот факт, что мы с Кимом знакомы. Что это ужасное совпадение, что он явился именно на «Завод стекла».
Ким занял моё место? Вот так уж и моё? Или в какой-то момент я стал считать себя незаменимым?
Может быть, сам ты никто и звать тебя никак? И заменить тебя даже легче, чем оператора какого-нибудь станка?
У меня есть ценность. Вполне определённая, но разве не стал ли я самодовольным снобом, ожидающим назначения на должность начальника цеха, как нечто само собой разумеющееся? Разве не подвигнет меня приход Кима на то, чтобы совершенствоваться?
Разве не должен ли я благодарить Бога за это?
Разве не в испытаниях суть пути христианина?
Разве должен я трусливо избежать испытаний – поводов к самосовершенствованию, шушукаясь с генеральным директором за спиной Кима, как советует мне Настя?
Разве не стала сейчас Анастасия мне тем «врагом домашним», о которых говорил Иисус?
Разве не посылает мне Господь возможность для исправления гордыни? А жена, наоборот, пытается разжечь её во мне?
Разве не давал мне Господь до этого всё просто так?
Андрей вспомнил, как быстро росла его зарплата, и сменялись должности от рядового диспетчера до заместителя руководителя, – Я не двигал локтями, не подсиживал, не вёл закулисных игр, которые могли бы нарушить мой душевный покой, уничтожить ощущение благости скверной порока и алчбы. И всё приходило ко мне. Я не беспокоился о завтрашнем дне, и Господь одевал и кормил меня…
Потому что я не гордился тем, что имел, а просто работал: честно и самоотверженно. И теперь я буду работать так же, и с Божьей помощью эта должность сама придёт ко мне!
Андрей обрёл душевный покой.
Он встал на колени и прочитал молитвы на сон грядущий. Сексуальное желание прошло окончательно. Он вошёл в спальню и лёг рядом с Анастасией, ощущая себя просветлённым монахом аскетом.
Я победил страсть духовную и плотскую, – горделиво подумал Андрей, засыпая.
Он уже спал и не слышал, как включила Анастасия ночник и в приглушённом свете разглядывала лицо мужа. Проводила длинными пальцами по морщинкам, по седым волоскам на висках, а потом несколько раз долго и нежно поцеловала в губы и прошептала
– Я люблю тебя, Андрей Трофимов…
Глава 4
Хотел ли Андрей выслужиться перед Кимом? Нет. Скорей всего нет, хоть многие уже через неделю под руководством этого харизматичного чужака, уже и смеялись как то не так, и говорили, и смотрели… Они изменились, как меняется оккупированное мирное население, когда в их дома вламываются вооружённые центурионы. Можно ли винить в этом случае мирного человека, для которого главное уберечь своих детей, скарб да живность?
Конечно, нет.
Андрей за эти несколько недель уже обвыкся с той мыслью, что как ни крути, а с Кимом придётся существовать.
Насколько талантливый специалист вырастет из Кима, Андрей не представлял ещё пока. Видно было только, что с людьми этот человек управляется, как опытный дрессировщик с животными. Его слушались! Его начинали любить.
Если бы Андрея спросили, что он чувствовал в те дни на «Заводе стекла» он бы сказал, что ощущал повсюду «любовь»! Не ту любовь, что движет солнца и светила, о которой говорил Данте под конец «Божественной комедии», а та любовь, что ведёт людей на смерть, ради идеала!
Андрей и раньше уже делал большую часть работы за Евгения Евгеньевича Кольцова. Это было привычно. Да и сотрудники не удивлялись, когда видели подпись заместителя вместо подписи начальника.
Ким приехал только под вечер. Андрей сидел в своём кабинете и лениво собирался домой. Такая ленца появляется у трудоголиков, когда большая часть дел переделана, а они ещё медлят, как бы добивая трупы поверженных врагов.
Стул Андрея был повёрнут к двери спинкой. На столе аккуратными стопками лежали бумаги. Как золотостаратель складывает золотые слитки, как банкир – денежные купюры, так бюрократ складывает бумагу.
В приоткрытое окно врывался ароматный вечерний морозец и холодил голову, уставшую от дневной суеты. Андрей почувствовал сквозняк – кто-то вошёл в дверь. Рука его с чашкой кофе дрогнула, и коричневая капля упала на стол, будто капнула кровь из раны чудовища. В любой другой ситуации, Андрей немедленно бы развернулся на стуле и поприветствовал входящего.
Сейчас с ним происходило что-то странное. Ему вспомнились слова из песни Высоцкого «Я не люблю себя, когда я трушу…»
Андрей боялся того, кто вошёл. Того, кто за неделю оброс таким авторитетом, как медведь жиром, что казалось, работает здесь как минимум лет пять.
Андрей боялся Кима. Он боялся повернуться и встретиться с его холодными глазами. Ещё он боялся, что там не Ким, а кто-то другой и этот другой, когда Андрей обернётся, увидит в его глазах страх.
На плечо Андрея легла рука.
Множество мыслей пронеслось у него в голове и под конец всё накрыло великолепное благостное чувство лучшего ученика в классе, в очередной раз сделавшего всё на твёрдую пятёрку. Кого угодно могли наказать, но только не него! Так думал Андрей, а на периферии сознания звучал и звучал хриплый голос Высоцкого «Я не люблю себя, когда я трушу…»
Андрей обернулся, сжимая в руке стакан с казавшимся сейчас спасительно горячим кофе. Спасительным, потому что от Кима, а это был именно он, веяло холодом. Как будто статуя Ленина с центральной площади решила прогуляться по первым морозам, и зайти на «Завод стекла».
Андрей поднял глаза на Кима. Тот возвышался над ним статуей . Он был неподвижен, его глаза, остановились. Выражению лица Кима позавидовал бы вождь индейского племени. Столько строгости и надменности было в нём.
Куда там Андрею! С его-то по-христиански добро – занудливыми выволочками подчинённым! Ким походил сейчас на командующего армией «камикадзе». Ещё немного и он готов был бы отдать приказ: по машинам!
Андрей кашлянул и пробубнил себе под нос
– Здрасьте, Ким Борисович.
– Как дела? – голос Кима был глух. Андрею не нужно было смотреть на его губы, чтобы понять – звук снова будто запаздывает. Андрей даже хотел посмотреть информацию на этот счёт в интернете. Ведь явно, что это какая-то аномалия физиологии.
– Отлично, только никто не завидует, – Андрей кивнул на аккуратные стопки бумаг: накладные, маршрутники, проблемные документы, двойные документы в сейфе. – Всё нормально. Можно сказать, что никто и не заметил вашего отсутствия, Ким Борисович…
– Выслужиться хочешь? – спросил вдруг Ким. Он не менял положения тела в пространстве даже на миллиметр. Изменилась суть: из презрительной и безразличной его поза стала агрессивной и презрительной.
– То есть кто? – спросил Андрей. – Кто хочет выслужиться?
Человек с нормальной самооценкой, услышав вслед «Эй, козёл!» никогда не обернётся.
– Вы, – Ким пожал плечами. Это походило на поднятие двух рычагов с сочленениями в плечевых суставах. – Вы делаете мою работу, Андрей Иванович. И мне это не нравится. Где должностная инструкция «заместителя начальника цеха логистики»?
– Кого? – Андрей не слышал этого термина с того самого момента, когда занял эту должность. – Инструкция?
– У вас, что нет инструкции? – Ким спросил это таким тоном, будто поинтересовался: у вас, что нет головы?
– Нет. Зачем она мне? Я не первый год работаю… – Андрей встал и отошёл от Кима на метр, сложил руки на груди.
– Не первый год работаете, а так и не уяснили круг своих обязанностей. То, за что вам платят деньги, – Ким выплёвывал слова. Ничто сейчас не напоминало о пусть строгом, но довольно жизнерадостном начальнике, которого Андрей видел на «Металлургическом заводе». Какая уж тут жизнерадостность…
– Перестаньте, Ким Борисович, – Андрей взмахнул рукой. – Это, чёрт его дери, смешно. Я семь лет на этом заводе и два года в этой должности. Я…
– Ваш брат десять лет отработал в своей должности, а так ничему и не научился, – сказал Ким. – Распечатайте инструкцию, выучите её и больше никогда не делайте моей работы, даже если меня не будет неделю…
– Но ведь есть интересы производства…
– Пока я ваш начальник, есть только мой интерес…
Андрей был сбит с толку. Хуже всего были предательские голоса внутри: «Ты сам это знал! Ты выполнял всю работу за Кольцова, и тому это нравилось, а Киму не нравится и это его право…».
Это всё было другое. Ким приплёл сюда Аркашу! Да как он смеет?!
– Не обижайтесь, Андрей Иванович, – голос Кима медленно менялся на бархатистый и проникновенный. – Мы с вами знаем, кем был Аркадий. Не хотелось бы, чтобы и вы повторяли его ошибки. Никакого творчества в работе, я не позволю. Есть инструкции, а всё что больше, так то от лукавого. Не мне вам объяснять? Согласны?
– Согласен, – сказал Андрей вслух, а про себя подумал: нет, чёрт его дери, я не согласен!
Но сейчас им владело ещё одно чувство. Оно знакомо пленным. Это чувство можно коротко охарактеризовать, как «всё что угодно, только бы он ушёл скорее!» Ты готов сказать «да» на многие вопросы, лишь бы злой охранник ушёл и прекратил пытки.
Чёрт возьми, какие пытки? О, чём ты, Андрей? – размышлял Андрей, – Ким всего лишь определяет границы своей территории.
Ким, еле заметно кивнув, вышел из кабинета.
Андрей подошёл к окну и стал смотреть на автомобили сотрудников, задержавшихся подобно ему, на работе. Андрей закурил и заметил, что пальцы мелко подрагивают. Ким не сделал ему ничего! Он только стоял со строгой физиономией… Ну может быть в ней было немного презрения…
Господи, как же справедлив ты, – подумалось Андрею, – Вот же язва моя, Господи. Болезненное, болезнетворное самолюбие. Избавься от него и Господь примет тебя и ниспошлёт блага душевные – теплоту и мир.
В груди затеплилось, как свеча, и разгоралось. В сердце, потом в шее и горле затрепетала слеза… Андрей понимал, что ещё немного и заплачет от открывшегося ему осознания собственной неполноценности.
О, какой же я глупец! – думал Андрей, закрывая дверь на замок и доставая коврик «Хоум, свит хоум». Он положил его подальше от окна, опустился на колени и зашептал:
– Господи, спасибо, что послал ко мне этого Кима. Господи, спасибо, что просвещаешь душу мою светом смирения. Прости Господи за злобу на врага моего… Благодарю тебя, отче мой.
По дороге домой, Андрей так явственно видел перед собой Иисуса, прощавшего своих мучителей, что хотелось протянуть ему руку и сказать: Я знаю, что это правда, и что вера твоя истинна!
Вечер и ночь показали, что Анастасия по-прежнему игнорировала Андрея как мужчину. Он пожал плечами, сдержался от колкой реплики и сказал что-то насчёт полезности сублимации сексуальной энергии у мужчин за сорок.
