Anne Dar
Сталь
Глава 8.
Во-первых, выстрел Тристана случайно пришёлся прямо в сердце того, что прежде было Барнабасом. Во-вторых, мы не можем сделать вывода, что именно попадание в сердце убило чудовище, потому как перед этим я нанесла ему два серьёзных ножевых удара и перерезала ему глотку. В-третьих, до безумия дикое желание человека выжить при любых условиях, как оказалось, может толкать его на жестокие поступки. Я поддалась уговорам Тристана. Пусть ему это и далось тяжело, но я поддалась.
Он закрыл выход на террасу, принёс мне мою одежду из спальни. Я быстро ополоснулась под душем практически ледяной водой, переоделась и… Снова уцепилась за свою жизнь мёртвой хваткой, как всего десять минут назад за мои бёдра цеплялся Барнабас Литтл. На бёдрах остались кровоподтёки, обещающие серьёзные синяки…
После холодного душа меня словно накрыло полотно благоразумия. Я никак не могла объяснить себе своё спокойствие и неожиданно вставший у руля моего разума здравый смысл, но факт оставался фактом – я начала мыслить гораздо трезвее, чем это было до столкновения с Барнабасом. Возможно, я наконец поняла, что происходящее правда. Человечество умирает.
Пистолет я оставила Тристану. На тот случай, если со мной начнёт происходить что-то неладное. Я настояла на выстреле в сердце, не требуя от него контрольного в голову – патроны необходимо беречь, и осознание этого у меня было уже сейчас. Да и зачем лишняя психологическая травма? Убить меня – это уже слишком, но после ещё тратить время на то, чтобы смотреть, не оживёт ли мой труп и, если всё-таки оживёт, повторно сразить его пулей в лоб, это было бы чересчур. Сработает – сработает, нет – пусть он об этом так и не узнает. Пусть уезжает и всё… Дальше будь что будет. Над вариантом суицида я ещё раз подумаю – может быть у меня могло бы получиться, чтобы парню после не жить с этой психологической травмой. Пусть даже если ему самому жить останется недолго.
– Вы чего так долго? – Спиро стоял возле машины с широко распахнутыми глазами.
– Нашёл одежду для девчонки? – благоразумно решил отвлечь брата Тристан, но у него не получилось.
– Да, нашёл и уже укомплектовал… Почему вы так долго? Я слышал крики и звук, похожий на выстрел… Теона, ты переоделась? – Спиро осматривал мои новые джинсы и не соответствующую моменту футболку с умеренным декольте так, словно на них был написан ответ на интересующий его вопрос.
– Тебе ведь было сказано сидеть в машине, – специально жёстко начала говорить я, чтобы ещё раз попытаться избежать нежелательных объяснений. – Первый и последний раз тебе говорю: слушайся старших. Что бы тебе ни сказала я… – на секунду я замялась, думая, стоит ли упоминать Тристана, который сам ещё по сути является ребёнком, я всё же добавила. – И что бы тебе ни сказал Тристан – делай чётко. Сказано сесть в машину и ждать в ней – садись и жди. Понятно?
– Понятно, – парень заметно потух, что мне сейчас от него и нужно было.
– Замечательно, клади это в багажник, – я протянула ему сумку с едой, которую успел собрать Тристан, и пока Спиро отходил к багажнику, открыла пассажирскую дверь. Клэр сидела пристегнутой посередине заднего сиденья. Справа от неё возвышался набитый до отказа рюкзак Тристана, в руках девочка держала рыжее существо, о котором я уже успела забыть. А ведь и это тоже проблема: вода, еда, туалет… У меня не было ни переноски для животных, ни детского кресла для поездки. А если животное буйное? Если котёнок испугается и во время поездки забьётся под педали, что тогда?
– Клэр, смотри, что тебе оставила твоя мама, – наигранно улыбаясь, я протянула девочке плетёную корзинку с кексами, прикрытую салфеткой с рисунком по мотивам сказок братьев Гримм.
– Мамины кексы… – с подозрением посмотрела на корзинку девочка.
Что ж, это откровенно не та реакция, на которую я рассчитывала. И всё же я должна выдавить из малышки правильную реакцию, если хочу добиться плодотворного или хотя бы терпимого сотрудничества с ней в ближайшее время.
– Да, это мамины кексы, Клэр. Она оставила их тебе, ты ведь завтракала? – я наклонилась к девочке и поправила её платьице, отметив, что это, пожалуй, не самая практичная одежда, как и её открытые сандалии.
– Да, я съела всю кашу, – всё ещё с подозрением смотрела на меня девочка.
Что ж, по-видимому мне придётся привыкать к этому тону и взгляду. Со временем он, может быть, пройдёт или усугубится. А может быть не успеет ни пройти, ни усугубиться, потому что наши жизни пройдут быстрее.
– Вот видишь, всю кашу! За это твоя мама оставила тебе целую корзинку кексов. Ты ведь любишь мамины кексы, правда?
– Люблю… – тон девочки смягчался, она начинала терять бдительность. – Я люблю шоколадные, Лолелея любит с цукатами, а Флоленс с изюмом…
– Вот, смотри, тут целых три шоколадных, – я сняла салфетку с корзинки. – Твои любимые… – с этими словами я, очевидно совершенно неожиданно для девочки, начала забирать из её рук котёнка, взамен подсовывая ей корзинку со сладостями. Вовремя заметив мгновенно выступившие на её глазах слёзы и отметив хватку, с которой она вцепилась в животное, я поняла, что лучше бы я этого даже не начинала – только за считанные секунды все свои достижения разбила в пух и прах. Но я была хитрее этой девчонки.
– Подожди же, я не отбираю его у тебя, – якобы наивно усмехнулась я. Конечно же я обманывала её – на самом деле я хотела оставить котёнка в гараже, с парой-тройкой открытых консервов наедине. И, наверное, даже с открытой форточкой, чтобы со временем он смог выбраться на улицу и уйти отсюда куда-нибудь подальше. Научился бы ловить мышей и охотиться на мелких птиц. – Смотри, – я достала из корзинки льняной мешочек, в который были аккуратно уложены кексы, и, отложив его на панель за сиденьем, протянула корзинку обратно девочке. – Клади своего друга сюда, это станет для него отличным домиком.
Девочка, ещё секунду назад находящаяся на грани слёз, мгновенно просияла в лице и собственноручно опустила испуганного котёнка в корзинку, где он сразу же прижался ко дну, всем своим видом явно показывая мне, что не собирается вылазить из своего новообретенного убежища и бросаться мне под педали. Что ж, если я не хочу пугать девочку, пока что придётся оставить этого зверя при себе.
– А твой котёнок тоже сегодня съел всю кашку на завтрак? – сквозь зубы улыбнулась я.
– Нет, что ты, он не ест кашку! – безмятежно усмехнулась девочка – как раз та реакция, на которую я рассчитывала с самого начала этого беспощадного диалога. – Он кушает специальный колм.
– А ты его сегодня уже кормила этим специальным кормом?
– Угу, – девочка кивнула белокурой головкой, не отрывая своего ясноокого взгляда от прижавшегося ко дну корзинки котёнка.
– Ну и замечательно, – с облегчением выдохнула я. И зверь с голоду в ближайшее время не собирается помирать, и девчонка, видимо, не особенно-то и капризная попалась. Могло быть и хуже. Наверное.
– Спиро, садись с ней рядом и не спускай с кота глаз, – выпрямившись и взявшись за дверцу, я махнула парню головой, указывая ему на его место.
– Может быть всё-таки останемся и дождёмся возвращения родителей? Мы можем закрыться в доме и переждать.
– Спиро, что я тебе минутой ранее говорила о вопросах послушания?
– Но куда мы поедем, Теона? Куда?! – у мальчика тоже сдавали нервы. Я должна была это учитывать. Учитывать то, что здесь все пострадавшие – не я единственная. Учитывать, что они – дети, а я – взрослая. Учитывать всё и всех… Им по этому поводу париться не нужно. Им вообще по многим поводам не нужно париться. А мне нужно. Больше всех нужно.
Ясные глаза мальчика призывали меня к ответу. Тяжело выдохнув, я случайно встретилась взглядом с Тристаном, уже ожидающим нас на переднем пассажирском сиденье. Ему тоже хотелось знать, куда именно мы собираемся отправиться. Им необходимо было знать конкретное место, конкретную точку на карте, а не то, которое я обозначила как: “Куда угодно, только чтобы подальше от этого города”.
– Мы поедем к моим родителям, – наконец выпалила я под прессом давления детских глаз, сама не ожидая от себя подобного ответа. Но он, как уже в следующую секунду я поняла, оказался максимально и отрезвляюще логичным.
– К дедушке и бабушке? – глаза Спиро округлились до предела. – Мы поедем в Швецию? Но… Это ведь далеко!
– Да, мы поедем в Швецию. И это не так уж и далеко – всего семь часов езды.
Замешательство сменилось уверенностью, стоило мне только определиться с конкретной точкой на карте. Очевидно, парни не были так же воодушевлены вынесенным мной вердиктом, как была воодушевлена им я. Каждый из них по-своему переваривал услышанную информацию: Спиро был явно удивлён, а Тристан, судя по всему, решил просто довериться моему выбору. Я же была удовлетворена и даже в какой-то мере довольна своим решением. И как я сразу об этом не подумала? Родители – вот та точка, которая должна стать целью моей жизни в ближайшие часы.
О том же, что родительское гнездо может оказаться для нас не спасительным оазисом, а опасным островом, жителей которого также придётся спасать, я даже не задумывалась. Я хотела думать и думала, что то, что происходит здесь, в Норвегии, не происходит в Швеции: Швеция – это другая страна, другие люди, другая территория. В конце концов, это другой мир: мир моих родителей, тёплого молока перед сном и горячих оладий на завтрак. Там мы точно сможем отсидеться и даже отъесться на маминых пирогах. Как давно она не видела внуков? Хотя, вроде бы они виделись в начале лета…
Мои мысли о скорой встрече с родителями прервал странный звук. Скрежет железа…
Кто-то скрёбся в ворота гаража.
Кто-то достаточно высокий, чтобы затемнять своей тенью боковое окно. Это был не человек. Это были люди. Их определённо точно было несколько и они определённо точно скреблись о гаражные ворота вместо того, чтобы, как обычные люди, воспользоваться звонком или кулаком, чтобы дать знать о своём приходе. Их что-то привлекло… Неужели наши голоса? Но откуда такая патологическая настойчивость? Что им нужно?..
Спиро как ветром сдуло в машину. Я же, наблюдая за тем, как людские силуэты движутся за мутным матовым окном, замерла, словно завороженная представлением пугающего театра теней. Лишь заметив, как Спиро садится впритык к Клэр, чтобы в нужный момент прикрыть ей глаза ладонью – лишь бы он сам не забывал вовремя закрывать глаза! – я пришла в себя.
– Сыграем в прятки, – серьёзным, совершенно не подходящим для игры голосом произнесла я, посмотрев на Клэр, вдруг напрочь забывшую про котёнка в корзинке и теперь всецело поглощающую меня своим пронизывающим детским взглядом. – Пусть Спиро закрывает тебе глаза ладошкой всегда, когда этого будут требовать правила игры, понятно?
В ответ девочка утвердительно кивнула головой. Она снова боялась. Всё-таки все старания уберечь детей от страхов и самой от них уберечься будут всякий раз разбиваться о то, что нас ждёт за пределами этих стен, в новой реальности, критических масштабов которой мы всё ещё не знаем и только лишь можем подозревать. Нужно с этим смириться. Лучше сразу, чем поздно.
– Замечательно, – для самой себя вслух произнесла я, наконец определив, с чем именно я могу справиться, а что никак не будет зависеть от моих стараний. – Спиро, – я одарила племянника максимально серьёзным взглядом, на который только была способна. – Закрывай свои глаза всегда, когда сможешь, понятно? Лучше закрой их прямо сейчас. Пригнитесь оба и не открывайте глаза, пока я не разрешу вам этого сделать, – в упор заглядывая в светлые глаза любимого племянника, я знала, что он меня слышит, и потому ещё сильнее хотела быть услышанной. – Тебе это не нужно, ясно? Не увидь этого… Чтобы тебе это никогда не мерещилось в твоей жизни и не снилось по ночам. Не увидь этого.
Глава 9.
Можно было бы и подождать. Сначала я планировала сделать именно так, но спустя всего минуту напряжённого ожидания поняла, что ждать я не буду. Время могло подвести нас в любой момент: если я заражена и симптомы ещё просто не дали о себе красноречиво знать, значит мне стоит хотя бы попытаться успеть перевезти детей через норвежско-шведскую границу. Мне жизненно необходимо успеть сделать для них максимум из того, что я ещё могу сделать, пока нахожусь в здравом уме, поэтому тактика выжидания для меня не могла являться оптимальным вариантом. Необходимо было двигаться. Движение – это жизнь. По Аристотелю.
Провернув ключ зажигания в замке, я встретилась взглядом с сидящим сбоку Тристаном. Я кивнула ему, словно подпольно сообщая о начале судьбоносных скачек, и в ответ он ответил мне тем же жестом.
– Спиро, Клэр, закрывайте глаза… И не открывайте до тех пор, пока я вам не разрешу этого сделать, – мой голос прозвучал не так уверенно, как мне этого хотелось бы. Может быть потому, что обращаясь к детям я была всецело погружена в мысли о том, что все двери и окна в доме мы оставили запертыми, и, если Рэймонд и Кармелита всё-таки окажутся здесь, они смогут найти дом нетронутым, пусть мне и придётся сдать в осаду целый гараж.
Нажав кнопку на брелке от связки гаражных ключей, я почти почувствовала, как сработавший коротким звуковым щелчком клик, оповещающий о сработавшем нажатии, кольнул кончик моего большого пальца, дерзнувшего осмелиться на столь опасное телодвижение.
Ворота начали медленно ползти вверх. Они открылись лишь на пару сантиметров, а я уже могла рассмотреть ноги поджидающих нас снаружи людей.
Посчитав количество пар ног, торчащих из-под поднимающихся ворот, я поняла, что их пятеро. Впрочем, уже через несколько секунд я так же быстро поняла, что могла обойтись и без этого бессмысленного подсчёта – в момент, когда все пятеро упали на колени и, не дожидаясь открытия ворот, начали пролезать под них.
– Теона… – вжавшись в своё сиденье, Тристан схватился за дверной подлокотник.
– Тихо-тихо… – напряжённо прошептала я, наблюдая за подходящими к нашей машине полулюдьми. Ворота всё ещё не поднялись на достаточную высоту. – Мы заблокированы… Всё под контролем… Не открывайте глаза, Спиро и Клэр, – почти беззвучно шептала я.
Позже, анализируя первый день, я осознáю, почему я с самого начала не просила закрывать глаза Тристана. Я не делала этого даже не потому, что он всё равно бы не послушался меня. Я не делала это потому, что уже тогда ставила все свои фишки на него: если со мной что-нибудь случится, именно он должен будет взять на себя весь груз ответственности. К наступлению подобного момента он должен был быть готов и защититься, и защитить. Я осознавала и принимала высокую вероятность своей гибели уже тогда.
Все пятеро пролезших под воротами существ ещё несколько часов назад – целую вечность назад – были соседями Рэймонда и Кармелиты. Двое из них были хозяевами того самого древнего пса по кличке Инглинг, который каждое утро с завидной старческой настойчивостью облаивал рассвет. Ещё двое совсем недавно были новоиспечёнными молодожёнами, живущими сбоку от Литтлов, и ещё один прежде жил в самом начале улицы, он любил совершать утренние пробежки. Именно любитель пробежек сейчас вёл себя агрессивнее остальных: пока явившаяся без приглашения компания бывших соседей медленно окружала машину с разных сторон, он уверенно вре́зался в бампер коленями и, нагнувшись вперёд, нещадно ударил по капоту своими сильными ладонями. То ли отозвавшееся от удара и повисшее под высоким потолком гаража эхо, то ли нечто иное, но что-то привело всех остальных его спутников в смятение: женщины закричали и начали буквально рвать на себе волосы, в то время как мужчины начали издавать гортанные звуки, напоминающие искажённое звериное рычание.
Я не была уверена в том, что высоты не до конца поднятых ворот хватит, но ждать, когда одно из этих существ додумается сорвать со стены висящий в опасной близости к нашей машине огнетушитель, мне в эту минуту хотелось меньше всего на свете. Поэтому я аккуратно нажала на педаль газа. Совершенно не обращая внимания на то, что самое агрессивное из всей компании существо всё ещё гладило наш капот своими конвульсивно трясущимися руками.
– Теона… – Тристан ещё больше вжался в своё кресло, наблюдая за тем, как я начинаю вывозить существо из гаража верхом на нашем капоте.
– Всё в порядке, – заметив, что движение автомобиля привело остальных существ в истерию, я резко надавила на педаль газа и, выехав из гаража, резко затормозила. Существо слетело с капота на газон. – Не бойся их давить. Бойся того, что если не раздавишь ты – раздавят тебя, – смотря в зеркало заднего вида и видя, как четверо оставшихся позади существ выбегают из гаража с душераздирающими воплями, явно желая нагнать нас, я снова уверенно нажала на педаль газа. Я совершенно осознанно вывернула руль слегка вправо, с расчётом на то, чтобы не переехать распластавшееся на газоне существо полностью – не хотела лишний раз рисковать автомобилем, – но чтобы непременно наехать на него частично.
Даже в герметично закрытом салоне хруст прозвучал безжалостно отчётливо, одновременно с прыжком, как будто результат попадания в глубокую яму… И ни единого звука после. Потому что чудовище, лишенное головы, не способно издавать никаких звуков.
“Не бойся их давить. Бойся того, что если не раздавишь ты – раздавят тебя”, – на сей раз я осознавала, что начинаю натаскивать Тристана параллельно со своим собственным обучением. И хотя я подбирала слова так, чтобы не травмировать сидящего на заднем сиденье Спиро, я знала, что он тоже понимает, что именно я говорю, что делаю и что способна буду сделать, если от меня это понадобится. Этой способности я хотела бы ожидать и от них, поэтому, если это понадобится, я добьюсь её от них. Сломаю детскую психику и даже их носы, но добьюсь. Чтобы они смогли выжить.
Глава 10.
Ехать через город было бы чистой воды безумием. Тем более с учётом того, что на ближайшую трассу, ведущую к Шведской границе, можно было выехать с дороги, лежащей практически за нашим домом. Поэтому я повернула направо.
Так я неосознанно начала череду принятия решений в цепи выборов, которые я зачастую не буду даже осознавать.
Проезжая мимо дома Литтлов, я старательно смотрела на асфальт прямо перед собой, чтобы случайно не увидеть лежащее посреди соседского газона разорванное детское тело и торчащие из теперь уже несуразно ухоженного дома белоснежные конечности другого ребёнка, когда-то танцующего балет. Я упрямо смотрела вперёд, чтобы случайно не увидеть искорёженное тело Мередит. Ведь его искорёжила я…
Мы промчались мимо дома Литтлов и мимо своего дома на непозволительной для городской черты скорости. Не сбавляя скорость, а лишь наращивая, в конце улицы я повернула ещё раз направо и, спустя двести метров, наконец увидела заветную табличку с перечёркнутыми буквами, сложенными в красноречивое слово “Грюннстайн”.
Оказавшись за чертой ещё не до конца проснувшегося, но уже смертельно поражённого города, я почувствовала лишь незначительное облегчение. В этот момент я ещё не понимала, что чувство постоянного напряжения с этого утра будет считаться моей персональной нормой.
– Уже можно открывать глаза? – вдруг раздался сзади напряжённый голос Спиро.
– Можно, – тяжело выдохнула я, подсознательно желая выдохнуть из лёгких всё накопившееся в моём нутре напряжение, но метод выдоха не сработал. Странно, но почему-то как будто стало только хуже.
– Это ведь зомби? – отстегнув ремень безопасности, Спиро протиснулся между передними сиденьями.
– Не говори ерунды, – отозвался на слова брата Тристан, за что я была ему искренне благодарна – сейчас мне совсем не хотелось разговаривать, тем более объяснять детям, что именно происходит, и тем более обсуждать с ними происходящее. Я сама ничего не понимала. И, что очень естественно для взрослых особей, не хотела этого признавать, тем более перед детьми. Тем временем Тристан продолжал. – Зомби едят мозги, а эти… Эти, похоже, просто едят людей.
– Разве это не одно и то же?
– По-моему, нет, – пожал плечами Тристан. – Хотя фиг разберёшь. Вроде как и то, и другое каннибализм.
– А кто такие зомби и каннибалисты? – с заднего сиденья раздался звонкий девичий голосок.
Повернув голову вправо и встретившись взглядом с парнями, я, спустя несколько секунд, произнесла невозмутимым тоном:
– Ну что, договорились? Давайте теперь, объясняйте ей по-очереди.
– Она всё равно рано или поздно всё узнает, – гулко выдохнул Тристан.
– Вот как? И каким же образом? И от кого? Может быть ты ей всё расскажешь? Объяснишь ей сам?
– Ладно-ладно, я понял, – поднял руки вверх старший. – Больше никакого трёпа. Будем фильтровать, прежде чем что-то говорить при Клэр, понятно, мелкий? – он щёлкнул брата пальцами по голове.
– Да куда уж понятнее… – поморщился от полученного щелчка Спиро.
– Что-то случилось с мобильной связью, – выдавила я, смотря на свой мобильный телефон, отказывающийся выполнять исходящий вызов.
– У нас тоже, – тоже заглянул в мой телефон Тристан. – Я раз двадцать пытался набрать родителей – исходящий невозможен.
– Но как же мы с ними свяжемся и предупредим?.. – Спиро замер, оборвав свой вопрос удивлённым возгласом. – Ничего себе! А это ещё что такое?!
Я тоже это видела. Заметила на несколько секунд раньше Спиро. Горящие обломки самолёта были разбросаны по скошенному пшеничному полю. Хотя огня было мало, мощь зрелищности, мягко говоря, была устрашающей. Чёрный дым с разных частей поля поднимался ровными столбами копоти к голубому небу и расползался по нему, словно чернила по идеально чистой промокашке, и приблизительно в километре от ближайшего к нам осколка полыхал яркий огненный факел.
– Это русский самолёт, – в напряжении я не заметила, как до боли прикусила нижнюю губу. Как я могла забыть об этом?! Рухнувший самолёт по направлению трассы Р1! Если обломки окажутся на дороге и мы не сможем проехать – нам придётся возвращаться назад, а это кощунственная трата времени!
– Это случилось из-за того, что творится в городе? – Тристан посмотрел на меня в упор.
– Нет… Навряд ли. Самолёт рухнул в пять утра, ещё до того как…
Я так и не договорила свою мысль, отчётливо рассмотрев впереди то, чего я опасалась сейчас больше всего – обломки самолёта действительно валялись посреди дороги таким образом, что, кажется, их невозможно будет объехать.
И всё равно я не остановилась, не развернулась и не направилась назад в Грюннстайн. Я решила оценить препятствие вблизи: со стороны осколки не кажутся крупными – вдруг я смогу оттащить их на обочину на достаточное расстояние, чтобы автомобиль смог проехать?..
Остановившись в метре от самого крупного осколка – продолговатого куска порванного железа, не внушающего никакого воодушевления, я замерла на несколько секунд, думая, что же на самом деле будет лучшим решением: выйти из машины и попытаться оттащить осколок хотя бы на полметра вбок или остаться в машине, развернуть её и вернуться в город, чтобы проехать по его центральной улице, которая, скорее всего, уже кишит заражёнными людьми.
Странно, но не мысль о толпе заражённых заставила меня выбрать вариант с попыткой оттащить обломок в сторону, а осознание того, что если я поверну назад, тогда мне придётся снова проехать мимо дома Литтлов.
Я начала смотреть по сторонам, в попытке рассмотреть признаки жизни. Здесь явно должны были быть люди, о чём буквально кричали распахнутые нараспашку двери пустой кареты скорой помощи, беззвучно мигающей своей синей сереной, несколько брошенных на обочине автомобилей и оградительная жёлтая лента, которой, судя по всему, пытались, но так до конца и не оградили один из самых больших обломков самолёта – его хвост.
До сих пор я никогда в жизни не видела обломков самолётов. Этот был небольшим – в своё время я летала на самолётах, которые превышали в размерах этот как минимум в два раза, – но его полыхающие и искорёженные обломки придавали его образу настоящий гигантизм. Стальной гигант, разбившегося от тяжести собственного веса. Как эти тонны железа вообще способны отрываться от земли?..
– Я сейчас выйду из машины, – уверенно начала я, в течение минутной заминки так и не рассмотрев в округе никаких признаков хоть какой-нибудь жизни: враждебной или дружелюбной. – Я попытаюсь оттащить эту штуку в сторону, чтобы не поворачивать назад. Вы все сидите в машине и смотрите по сторонам. Если что-то заметите – кричите через приоткрытое окно, но из машины не выходите ни при каких условиях…
– Я хочу тебе помочь! – Спиро, как обыкновенный малолетний мальчишка, опередил своего брата в сопротивлении.
– Спиро, ты смотришь за Клэр! – обернувшись назад, резко оборвала я, уверенным напором пытаясь за короткий промежуток времени отрезвить обоих парней. Словно мне сейчас только детских выходок не хватало для усложнения ситуации! – Что бы и когда я ни делала, я хочу знать, что ты всегда присматриваешь за ней. Тебе понятно?
– Понятно.
– Что тебе понятно, Спиро?
– Что присматривать за Клэр – это самая ответственная часть, – парень откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди и совсем не по-мужски, а откровенно по-детски надул губы. Клэр смотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами.
Мысленно я ухмыльнулась тому, как дети, в частности мальчики, могут накручивать ценность своих задач и поступков. Однако конкретно в этой ситуации мне эта способность моего ещё неоперившегося племянника была на руку.
Оставив ключ зажигания в замке, я посмотрела на Тристана, изначально желающего, но в результате так и не отстегнувшего свой ремень безопасности. Замечательно. Может быть хотя бы с этим парнем у меня не возникнет серьёзных проблем.
– Будь начеку, – оставив разборки со Спиро позади, с псевдооблегчением выдохнула я, почему-то будучи уверенной в том, что после моего резкого диалога с младшим, с Тристаном спорить мне не придётся. – Если начнёт происходить что-то неладное, дайте знать сигналом или голосом.
Не дождавшись от насупившегося парня ответа, я ещё раз посмотрела во все зеркала заднего вида и, убедившись, что всё “чисто” в условиях тотального разгрома, открыла свою дверь, и шагнула на плавящийся от высокой температуры асфальт – крыло самолёта горело слишком близко к дороге.
В нос сразу же ударила едкая смесь запахов гари: жжёное железо, резина и плоть. Человеческая плоть. Не знаю откуда, но я сразу поняла происхождение этого страшного зловония, от которого волосы на моём теле стремились встать дыбом, и из-за этого меня снова затошнило. “Из-за запаха… Это из-за запаха…”, – мгновенно начала убеждать себя я, не желая верить в то, что моя тошнота может быть напрямую связана с заражением. Однако в тошноту, как не признак заражения, было сложно поверить, даже с учётом того, что себя пыталась убедить я, а когда я этим занималась, у меня, обычно, всегда получалось достичь сотрудничества с собственным разумом. У меня всегда был сильный желудок. Достаточно сильный, чтобы трижды в жизни опробовать роупджампинг, регулярно заниматься альпинизмом и десяток раз только за прошедший год взять штурмом одиночный парапланеризм. Меня не может просто так тошнить…
Посмотрев на хвост самолёта, лежащий почти впритык к обочине, я ещё раз осмотрелась. Горящих обломков было очень много, а день обещал быть жарким, даром что безветренным. Прошло уже больше двух часов с момента свершившейся катастрофы. За два часа пожарники могли бы справиться со своей работой трижды, но, судя по лежащему в кювете пожарному автокрану, у них были весомые причины не справиться…
“Сколько здесь карет скорой помощи? Пять? И как минимум дюжина хаотично разбросанных по полю пожарных машин… Но нет людей… Где все люди?”, – хотела бы я об этом не думать, но не могла. Ни единой души там, где действительно должно было быть массовое скопление душ. Живых и неживых. Но ни тех, ни других здесь не наблюдалось.
Осторожно взявшись за край лежащего на проезжей части куска железа и убедившись в том, что его температура меня не обожжёт, я сразу же поняла, что это будет сложно, но неосознанно приободрилась от мысли о том, что, по-видимому, поставленная передо мной задача всё же не невозможна. Объехать обломок по обочине точно не получится – здесь она вся засыпана осколками, способными порезать шины в ошмётки, – но если отодвинуть в сторону этот кусок…
Я сдвинула его не меньше чем на десять сантиметров – необходим был минимум метр – когда дверь автомобиля хлопнула. Обернувшись не без испуга – мысль о том, что кто-то из детей что-то заметил, мгновенно зазвенела в ушах колокольным боем, – я увидела Тристана и с облегчением выдохнула, хотя на ходу и начинала злиться даже несмотря на то, что я изначально понимала, что в итоге парень себя именно так и поведёт.
– Я ведь сказала ждать в машине, – сквозь сжатые зубы выдавила я, не прекращая по сантиметру сдвигать железо в необходимую мне сторону.
– Одна ты не справишься… – вовремя словив на себе мой недовольный взгляд, парень решил поспешить исправиться. – Ну или справишься, только времени потратишь больше, чем если я тебе помогу.
С этими словами он взялся за осколок справа от того места, за которое его держала я, после чего железо неожиданно быстро, с откровенно неприятным для перепонок скрежетом начало царапать асфальт по направлению к обочине. Спустя минуту непрерывного толкания вперёд чего-то, что ещё совсем недавно было частью русского самолёта, мы остановились, и я оценила ширину открывшегося проезда.
– Пролезем, – упершись руками в бока и тяжело дыша, удовлетворённым тоном констатировала я.
Без помощи Тристана я бы и вправду не справилась с этим железом даже за десять минут. Парень действительно очень сильно помог в поспешном решении этого вопроса – неужели в нём действительно так много силы? – но я не хотела этого признавать вслух, чтобы случайно не вызвать нежелательное эхо в будущем: ослушался один раз и в итоге противодействие мне было одобрено мной же, значит можно повторить непослушание во второй раз. Нет, лучше промолчать, чем лишний раз похвалить.
Не успела я додумать мудрую мысль о дозировке похвалы, как Тристан решительно доказал мне правдивость моих доводов, ко всему прочему на будущее остерегая меня хвалить людей даже мысленно.
Сначала я услышала отчётливо и громко произнесённое слово: “Помогите!”, – и только после увидела человеческую руку, торчащую из-под кучи обломков того, что когда-то было самолётом.
– Там человек! – вскрикнул Тристан, и в этот же момент я упустила его. Я не успела отреагировать, а ведь должна была ещё до того, как парень успел бы произнести хоть звук, произвести хотя бы малейшее телодвижение.
– Тристан! Стой! – сорвавшись с места, я побежала вслед за мальчишкой, но он, к моему большому удивлению, оказался быстрее меня на малых дистанциях – а ведь меня однажды не смог обогнать олимпийский чемпион, правда он получил своё золото за длинную дистанцию, и всё же… – Тристан! Нет!
