Анна Владимирова
Его истинная
4
Коридоры института обычно никогда не пустовали. До сегодняшнего дня.
– Лер, что происходит?
Мне казалось, что все накопленные в отпуске силы сразу же меня и покинули. Конечно, «быть психиком» совсем не значит «быть психом»… Но нервные потрясения я переносила плохо.
– Успокойся, Ань, – друг взял меня за руку, не смотря на угрозу, – они здесь…
Внезапно пространство перед глазами крутанулось и выплюнуло нас возле кабинета Вальдымарыча. Вернее, меня одну.
– Лера! – крикнула я, озираясь, но дверь кабинета распахнулась, и на меня устремился знакомый пронзительный взгляд Магистра.
– Воржева… – Как много было сказано одним словом! Были тут и удивление, и досада, и восхищение. Только чем?
– Зул Вальдемарович… – только и успела пискнуть я, как он меня сцапал и втянул в пустующую приемную.
– Раздевайся…
– ЧТО?! – неожиданно отскочила я от него, как ошпаренная. С некоторых пор эта команда включала внутри режим экстренной эвакуации с места ее получения.
– Дубленку снимай, – сдвинул седые брови мужчина. Вообще, Магистр хоть и был в летах, но представительницы женского пола этого в упор не видели. Всегда одетый с иголочки, аккуратно стриженый, с короткой бородой, которая даже мне нравилась, хотя я была ярой противницей модного веяния их отращивать. И даже морщинки вокруг его глаз были лишь атрибутом харизмы, но никак не возраста.
– Где Лера? – проблеяла я, подчиняясь.
– В безопасности, – коротко ответил шеф. – А теперь слушай меня внимательно… – Вообще, я рассчитывала, что слушать из нас двоих будут меня. – Сейчас заходишь в мой кабинет и молча садишься на свое обычное место… Молча! Я сам все решу!
– Что происходит? – поперхнулась я воздухом.
– Они здесь.
– Кто?
Вместо ответа Зул Вальдемарович оглядел меня придирчиво с ног до головы и, оставшись довольным, подхватил под руку и повел в кабинет.
– Хорошо выглядишь, молодец… Помни – молчишь.
И он втолкнул меня, по ощущениям, на арену к тиграм. Нет, конечно, его офис был далек от настоящей арены, разве что, может, такой же просторный и круглый. Ни одной стены – сплошная панорама без стыков, словно изогнутое жидкое стекло. А за ним – облака. Настоящее испытание для нервной системы. Я очень долго привыкала…
За большим квадратным столом посредине кабинета сидел незнакомый мужчина и изучал какие-то бумаги. На мое появление хищно сощурился и подобрался, вставая. В нем было метра два роста, серебристо-серый костюм бликовал при движениях. Внешность у мужчины была пугающая: холодные серо-голубые глаза, пронзительный режущий взгляд, острые черты лица. От него хотелось отвернуться, но что-то подсказывало – нельзя.
– Аня, это – Кирилл Карельский, – представил нас Зул, умудряясь на фоне гостя ничуть не проигрывать во внушительности, хотя был ниже и меньше. Кирилл даже не кивнул, промораживая меня взглядом, и я, удивляясь себе сама, отвечала ему таким же. Сколько мы так стояли – не знаю. Только я неожиданно вздернула верхнюю губу, обнажая передние зубы, и в этот момент брови Карельского поползли вверх.
– Кир! – раздалось рычащее позади меня, и я резко выпрямилась.
Я узнала голос. Он впился в спину мельчайшей острой ледяной крошкой, оставив на коже горящий след. Мне показалось, все исчезли… кроме нас. Остались я… и он… Я слышала его медленные шаги и сжималась все больше. Наверное, так приближается судьба, злой рок… А в моем случае – Мирослав Карельский.
5
Он обошел меня сбоку, не удостоив взгляда. Как и брат, он был в костюме, только темнее цветом, сидевшем, как влитой на его мощной фигуре. Мирослав был немногим ниже Кирилла, и я совершенно не могла предположить, кто из них старше.
– Садись, – вывел меня из ступора Зул Вальдемарович, и тут же обратился к братьям, – Анна Воржева, предмет договора.
– Что?! – вскочила я, едва начав присаживаться на стул.
– Почему от нее несет другим мужиком? – повернул голову Мирослав в сторону Магистра, и я словно ударилась взглядом о его непробиваемую маску. Голос был пропитан презрением и неприязнью.
– Какое… ваше… дело? – прорычала я, тяжело дыша. Хотела в нужном месте вставить «собачье», но инстинкты самосохранения возопили на все нутро… правда, все же с опозданием.
Мирослав резко развернулся и наконец удостоил меня взгляда. Нет, он хлестнул меня им наотмашь. Знакомые глаза цвета голубой стали, плотно сжатые губы, … снежинки… Я снова начала куда-то уплывать.
– Анна, сядь! – рявкнул Магистр, заставляя меня вздрогнуть и прийтий в себя.
– Пусть стоит, – властно скомандовал Мирослав и двинулся ко мне. – Дадите мне поговорить с «предметом договора» наедине? Вы же все равно знаете, что я соглашусь на все ваши условия…
Он не спускал с меня взгляда, испепеляя им заживо. И я не выдержала, дрогнув и отводя свой.
– Да, конечно, – кивнул Зул, красноречиво зыркая на меня неодобрительно, но куда там! Кирилл, молчаливо созерцавший действо свысока, вышел вслед за моим боссом, и мы остались одни.
– Тебе не кажется, что то, что между нами было, дает тебе право обращаться ко мне на «ты»? – высокомерно усмехнулся Мирослав, застывая в двух шагах от меня.
– То, что было, дает мне право заявить на тебя в Ведовскую защиту, – огрызнулась я, понимая, что попытка обречена на провал сразу же.
Последовала усмешка.
– Куда бы мне на вас, таких ушлых ведов, заявить… – начал он, обходя меня медленно по кругу. – Или скажешь, не имеешь понятия о том, куда тебя втянули?
– Не имею понятия, о чем ты!
Мир помолчал, замерев за моей спиной. Потом вдруг сделал шаг, разделяющий нас.
– Я закончу то, что начал, Аня… – его рычащий шепот раздался над самым ухом, кожу шеи опалило слишком горячее для человека дыхание. Я замерла, тяжело сглатывая, – Только… никогда не трахал шлюх.
Сама не поняла, как я это сделала. Только осознала себя, стоящей лицом к лицу с ним и горящей ладонью, которой огрела его мгновением назад. Он лишь слегка прикрыл глаза, шумно втягивая воздух, а рука у меня ныла все ярче. Кажется, зарядила отменно. Будет синяк. У меня.
– Обломишься, – не остановилась я на достигнутом, но все же делая шаг назад.
Взгляд Мирослава изменился. В него добавилось непонятное мне довольство и… любопытство. Он, казалось, вообще не заметил моей выходки.
– Значит, и правда не знала ничего… – наклонил по-звериному голову, ожидая. Я задышала чаще, обхватывая себя руками. – Хорошо… – протянул задумчиво. – Можешь быть свободна.
– Что? – мой голос дрожал.
– Можешь быть свободна, – повторил он холодно, – езжай домой, прими ванную и смой с себя запах чужого мужика… – его голос снова стал жестким. – … если его можно назвать… мужиком.
– Не твое дело… – прикрыла я глаза. Да какое он имеет право осуждать Валеру?! Пусть Лера – «безоборотный», зато в тысячу раз… что? Человечней? Так наверняка именно поэтому!
– И, Аня… – Мирослав захватил отвоеванные мной два шага, разделявшие с ним только что. Его рука легла мне на шею, а большой палец – на подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Я прощаю твое поведение сегодня только потому, что ты и вправду не виновата в обстоятельствах, заставивших меня оказаться здесь… – заговорил он, холодно глядя мне в глаза. – Но впредь… перечить мне, перебивать и поднимать на меня руки запрещено. Всегда помни, что ты … – он наклонился ниже и выдохнул в губы, – … моя.
– Шлюха? – презрительно скривила губы.
– Прости за это, я должен был выяснить…
Я дернулась из его рук, и он выпустил.
– Я не собственность! – попятилась к двери.
– Этот контракт, – Мирослав небрежно кивнул в сторону бумаг на столе, – утверждает обратное. Вечером я пришлю за тобой машину.
– Ты же сам говоришь, что я не виновата… – прошептала жалко. Запасы прочности иссякли, накрыло безысходностью.
– У тебя нет выбора… – последнее, что он снизошел мне сообщить, и отвернулся к двери. – Зул!
6
Я вылетела из кабинета Магистра, чуть не сбив его самого.
– Воржева, стоять!
Подняла горящие гневом глаза, замечая боковым зрением стоящего у окна Кирилла. Зверь скосил на меня глаза, прожигая взглядом, и я с трудом подавила желание огрызнуться. Смотрит на меня уже прямо как на свою собственность!
Внутри поднималась буря неконтролируемого негодования. Я им что всем, вещь?!
– Может, еще сидеть, лапу и голос?! – рявкнула я.
– Воржева… – побагровел Зул Вальдемарович. – А ну марш в комнату отдыха! И ждать меня!
Откуда во мне взыграло столько противоречий – понятия не имела. Еще вчера повысить голос на Магистра для меня было чем-то запредельным. Но, наверное, когда ты в один день превращаешься в жертвенного агнца, нужно вовремя разбудить в себе более лютого зверя…
Ни в какую комнату отдыха я не пошла. «Предмет договора»… У меня все сжималось внутри от брезгливости. Ни разу не слышала о том, чтобы ведов продавали в рабство зверям и делали «предметом»! Надо было выбираться…
Запрыгнув в такси, я помчалась домой. Сбросив с себя офисные шмотки, я запрыгнула в молодежные: теплый пуховик, штаны, шапка-носок, распущенные волосы из-под нее. Собрала в рюкзак все необходимое – минимум белья, россыпь амулетов, лекарства, документы и деньги, и кинулась прочь из дома.
Северный округ – не единственный. Пусть здесь все пути к справедливости мне отрезали, но есть же другие! Тот же южный… До него быстрее всего будет добраться. Уже в метро я подумала, что лучше будет воспользоваться поездом. Пусть медленнее, но затеряться проще, ведь железнодорожных вокзалов в Питере несколько.
Я брела по зимним улицам северной столицы и чувствовала себя бездомной. В один день вся моя жизнь покатилась зверю под хвост! И Валере не позвонить – единственной родственной душе! Он с ума сойдет от волнений!
Усевшись в уличное кафе погреться и перекусить, я озаботилась поисками ближайшего по времени билета до Краснодара, а оттуда – уже на автобусах буду добираться в горную часть Карачаево-Черкессии. Я видела представителей южного округа на ежегодных встречах в Москве. На первый взгляд они были более… замкнуты, что ли. Выглядели старомодно, сдержанно, общались просто и дружелюбно. Это и вселяло в меня надежду. Главное – добраться. А там, я думаю, история о «торговле живыми «предметами договора» их заинтересует.
Я вытряхнула из варежки связку камешков-артефактов и, попереберав их, выбрала нужный. Камешек булькнул в чай и с приглушенным стуком лег на дно чашки. Эти артефакты сбивали мой «сигнал» – энергетический след. Магистру не составит труда меня найти, но с таким «чаем» и ему придется попотеть. Вообще мы эти камешки принимали перед выездом на случаи разрыва и дестабилизации эмоциональной оболочки, так меньше шансов, что утянет за ее границу. Но и в моем теперешнем случае пригодятся.
За окном быстро темнело, а в это время суток меня всегда тянуло к теплу и свету. С трудом заставила себя выйти на улицу и взять в руки. Я никогда не была авантюристкой, не срывалась с насиженного места в поисках приключений и новых ощущений. Наоборот. После тяжелой работы хотелось спокойствия: горячую ванную, теплые носки и чашку чая с травами. И чтобы никаких потрясений!
У меня даже отношения были стабильные целых пять лет. Со стабильным молодым человеком. Но они закончились два года назад по моей инициативе. Энергии на кого-то еще у меня не оставалось после работы, но обычному человеку это сложно понять… Саша устал от постоянно безжизненной меня, пытался таскать по врачам, зазывал в отпуска… Но как ему было объяснить, что это мое единственное нормальное состояние и другого никогда не будет? Было больно, но другого выходя я не нашла, решив, что отношения не для меня. Многие психики были одиноки, и никого я этим не удивила.
Я брела вдоль улицы, пытаясь успокоиться и перестать себя жалеть. Начался снегопад… Снег ложился на мои следы, стирая дорогу назад. Все к лучшему… все должно быть, черт возьми, к лучшему!
Вдруг рядом остановился автомобиль. Я не придала этому значения, пока мне, бредущей по тротуару с поникшей головой, не преградил путь кто-то в джинсах и светлых ботинках. Резко вскинув голову, я оказалась лицом к лицу с Мирославом.
7
– Садись в машину, – не стал церемониться зверь, снизойдя до легкого кивка в сторону дороги.
– Я не согласна, – огрызнулась я.
– Обсудим, – отрезал он, но, надо отдать должное, ментальные приказы не давал.
– Что мы обсудим?! – вскричала я. – Сколько раз в неделю ты будешь меня иметь?!!!
Я думала, он меня размажет тут же. В глазах Мирослава отразился пугающий отблеск от фар проехавшего мимо авто, губы дрогнули в хищной полуулыбке.
– Ты себя давно видела? – наклонился он ближе. – Я приказал тебе принять ванную, но вместо этого ты шляешься по городу в виде резидента самой захудалой общаги…
– Вот и прекрасно! – вздернула я подбородок. – Так я пойду?
– До прекрасного тебе – как до Карелии пешком, – он подхватил меня под руку и рванул в сторону машины. – Пойдешь, куда я скажу.
Меня втолкнули в машину и захлопнули двери.
– Домой, – скомандовал зверь, усаживаясь на переднее сиденье, и машина мягко тронулась.
«Домой?» У Мирослава есть дом в Питере? Я обняла свой рюкзак, прижимая его к груди, и нахохлилась, хмуро глядя на стремительно темнеющие улицы за окном. Часть меня продолжала стремиться к прежней жизни. Пусть та мне уже осточертела своим постоянным страхом и эмоциональным истощением, но я к ней привыкла! Но большая часть все же рвалась подальше, и я была с ней солидарна, только нас не спросили.
Мирослав застыл на переднем сиденьи, но у меня от его близости начинало все дрожать внутри. Я чувствовала его, но не могла себе этого объяснить. Мне передавалось его напряжение, я слышала дыхание и знакомый запах зверя и хвойной смолы. Его профиль притягивал взгляд. Свет от фонарей скользил желтыми бликами по острым скулам и жесткому подбородку, бесновался в радужках глаз, делая его взгляд еще более диким, когда он поворачивал голову в сторону водителя. Мое сердце то и дело пропускало удары, сбивая дыхание.
Примерно через час автомобиль свернул с набережной в жилой квартал и остановился у какой-то малоэтажки, только весьма непростой на вид. Карельский вышел сам и открыл дверь с моей стороны, подавая руку:
– Пошли.
Я вылезла наружу, игнорируя его жест и огляделась. Тихий дворик, ухоженная территория… Мирослав провел меня под руку через холл первого этажа к лифту.
– Как ты меня нашел? – меня хватило ровно на пару секунд, чтобы смотреть ему в глаза. А вот ему это ничего не стоило.
– Ты – моя истинная, Аня, – спокойно отозвался он, и мы вышли в коридоре верхнего этажа. – Зул вам не рассказывает о слабостях врагов? – усмехнулся устало.
– Ты говорил, что меня сделали твоей истинной, – не сдавалась я. – Это что, так просто? Трах-тибидох-тибидох, и вы уже подписываете договор о плюшках, что за меня получают?
С «трах» я, конечно, погорячилась, но Мирослав этого не заметил.
– Умница, – только и сказал он, открывая передо мной двери квартиры.
Свет в коридоре загорелся и явил мне совершенно неожиданный интерьер: стены были обиты деревом, им же здесь приятно пахло, под потолком вместо стильных конструкций из гипсокартона были вмонтированы балки… В зале, куда уже прошел Мирослав, горел настоящий камин.
– Иди сюда, – обернулся он ко мне, но я лишь попятилась. – Так и будешь там стоять?
Я усмехнулась и принялась стягивать с себя пуховик. Чувствовала его оценивающий взгляд и пыталась собрать остатки уверенности, но внутри все дрожало. И мне это не нравилось. Наша непонятная связь, похоже, плавила мне мозги!
– Что со мной происходит? – обернулась я.
– Я сказал, сюда иди, – раздраженно прорычал он, не спуская с меня взгляда.
Задержав дыхание, я шагнула в гостиную.
– У меня есть к тебе предложение, – приблизилась к нему и серьезно посмотрела в глаза. Пока мне еще есть, чем думать, нужно было не терять времени.
Он наклонил голову, казалось, врезаясь взглядом мне под кожу. Я даже отшатнулась.
– Пахнешь дымом… сдобой с корицей… бензином… – выдохнул он вдруг с таким восхищением в голосе, что я раскрыла от изумления глаза. – И снегом…
И он шагнул ко мне.
– Н-не трогай… – прошептала я, из последних сил заставляя себя стоять.
– Что за предложение? – напомнил зверь. Он сделал последний шаг, разделявший нас, и оказался спиной к камину. Его глаза горели в темноте, но мои, скорее всего, тоже.
– Снять с меня метку твоей истинной, – голос дрогнул.
Мне показалось даже треск поленьев в камине стих. Мирослав замер, словно оглушенный моими словами. Черты его лица по-звериному заострились, глаза зло сверкнули.
– Снять МЕТКУ?! – вдруг рыкнул он так, что я отскочила к ближайшей стенке.
Дальше Карельский повел себя пугающе и странно. Он заметался по комнате вдоль камина, отшвырнув с дороги журнальный столик так легко, будто тот был из папье маше. Из его груди рвался рык, руки сжимались в кулаки.
– Мирослав, что не так?! – вскричала я.
Зря.
Он резко обернулся на меня и в два шага оказался рядом.
– Истинная?! МЕТКА?! – рявкнул мне в лицо. И вдруг схватил за горло: – Беги, тварь, пока я тебя не разорвал к чертям…
8
Я вылетела на ночной воздух и бросилась к набережной, подворачивая ноги и падая в сугробы, которые за пределами двора этого дома словно и не разгребались вовсе. Родной Питер шугался меня, облаивая бродячими собаками, и возмущался сигналящими авто. Словно от меня рад был избавиться даже он, не говоря уже о Магистре!
А тут вдруг меня… вышвырнули?
Выбравшись на незнакомую набережную, я замерзшими пальцами кое-как вызвала такси, размышляя, продолжать убегать на юг или все же вернуться домой? Сомнения тут же разрешил сам Магистр:
«Домой, Воржева! – казалось, он умудрился рявкнуть на меня даже из смс. – А завтра ко мне в кабинет с утра!»
Действие «камешка» прошло, а обновить его мне было некогда, чем он и воспользовался. Вообще, силы и возможности самого Магистра для меня оставались загадкой. Он, казалось, мог быть везде, в любой ситуации и чужих мыслях, если только хотел. Другое дело, что на такое вмешательство уходило масса энергии, и если он решил так активно вмешиваться в мою жизнь, значит, все происходящее со мной для него имело очень большое значение. Кто бы сомневался! Интересно, что там было в договоре между ним и Карельским?
Уже сидя у себя на любимой кухне, я пыталась согреться, кутаясь в теплый плед и бесконечно подливая себе горячего чая. Колотило откуда-то изнутри, и саван холода, который, казалось, укрывал все плотней, расползался на тонкие нити, опутывая коконом. Странно все это было. Ничего не хотелось… Чувствовала себя подростком, который попугал родителей демонстративным уходом из дома на полдня. Как же глупо!
Лера обрывал телефон, но я ограничилась смс, что со мной все в порядке, и обещала набрать его утром.
Просидев полночи в компании снегопада и любимого маленького светильника на окне, я переползла в холодную кровать. Снег меланхолично засыпал подоконник и столик с птичьими письменами – следами от лапок-веточек – на миниатюрном балконе. К утру будет снова чистый лист…
Не заметила, как провалилась в сон…
… И тут же увязла лапами в снегу. Солнечный свет ударил в глаза, рот наполнился слюной от хитросплетений тонких запахов, щекочущих ноздри. Я насторожила ушки и застыла, вслушиваясь в еле слышные шорохи… Зимний лес наполнял грудь каким-то теплом, мое маленькое сердечко стучало быстро-быстро, еле успевая перекачивать бурлившую от незнакомых эмоций кровь… Я мотнула мохнатой головой, чихнула…
… И села на кровати. Голова болела, в горле стоял непонятный ком, и было чертовски холодно, словно в квартире отключили отопление.
Зеркало не порадовало: лицо бледное, глаза – лихорадочно блестящие. Неужели заболела?
– Зул Вальдемарович, я не приеду сегодня, мне… – начала в трубку без приветствия, но Магистр на мой напор не купился.
– Жду через полчаса! – рявкнул он в ответ, и я сжала зубы, чуть не прикусив язык.
Конечно, я удвоила отведенное мне время на явление пред его светлые очи, хотя исключительно за счет утренних пробок. Собиралась я метеором.
– Совсем сдурела, Анна?! – взревел Магистр, едва я переступила порог его кабинета. – Сбежать думала?!
Босс был, как всегда, стилен и спокоен, идеальная борода даже не колыхнулась, когда он орал на меня.
– Меня не каждый день насилуют оборотни за какие-то договоры, по которым я прохожу «предметом»! – процедила я, раздув ноздри.
Магистр просквозил мимо меня и захлопнул двери кабинета за спиной:
– Аня, я все понимаю, но и ты должна понять… сядь, – он подтолкнул меня к ближайшему стулу и надавил на плечи, вынуждая на него рухнуть. – То, что произошло – случайность…
– А вот Мирослав так не считает, – вставила я.
– Аня, – Зул Вальдемарович сел рядом, – у Мирослава всегда свое мнение, которое он считает единственно правильным, но это не значит, что оно отражает объективную реальность…
– Вы же учили, что ее не существует, – упрямилась я.
– Условно!
– О чем мы все же говорим? – не вытерпела я.
– Мирослав долгие годы был проклят, – заговорил он спокойно, словно с сумасшедшей, – ему было предсказано, что у него никогда не будет истинной пары. Для оборотня это хуже всего, а для правящего – чуть ли не смертный приговор! Такой мужчина не может править после тридцати пяти лет, Мирославу уже тридцать четыре…
Глядя в ярко-синие глаза Магистра, меня вдруг затопила малодушная надежда, что вот он снова мне все объяснит, как делал это уже сотни раз, и я вернусь в свое скрюченное, но такое привычное и почти удобное положение для дальнейшего существования…
– Вам то какое дело? – насупилась я, шмыгая носом. – Мы же с оборотнями в контрах…
– В каких… «контрах»?! – скривился он. – Мы с отцом Мирослава и Кирилла всегда сотрудничали. Зачем нам война? Только недавно старика не стало… И тут вдруг ты.
– Вы что же, думаете, я – настоящая? – сама не верила в то, что говорила.
– Я уверен в этом, – в своей манере ответствовал Зул Вальдемарович, но я знала, что уверен он всегда был только в чем-то своем, ведомом лишь ему.
– В любом случае, это все уже не имеет значения, – откинулась я на спинку стула. – Мирослав меня вчера вышвырнул.
– В смысле? – нахмурился Магистр.
– В прямом, – пожала плечами. – Попросил меня убраться с его глаз.
