Анна Пейчева
Императрица online
Глава 8. Императрица на связи
– Во поле, во поле, во поле берёза, хей-йоу! Стояла, да, стояла, стояла! А теперь все вместе!
– Стояла! Хей-йоу!
– Я вас не слышу!
– Хей-йоу-у-у!!! Во поле берёза, берёза, берёза!!!
В чаше стадиона Нью Уэмбли плескалась музыка. Звук заполнил стадион до самых краев. Аудиоволны перехлёстывали через знаменитую арку, проходящую над полем на высоте сто тридцать три метра.
Императрица Всероссийская, Московская, Киевская, Новгородская и прочая, и прочая, подпрыгивала на своём красном сиденье тридцать четвёртого ряда и вместе с сотней тысяч других фанатов самозабвенно выкрикивала "Хей-йоу, белую берёзу заломаю! Кам он!», отбивая ритм знаменитого хита на расписных ложках, которые выдавались каждому зрителю вместе с билетом. Звонкий стук бесчисленных деревяшек оттенял глубокие басы, пронзавшие диафрагму навылет.
Какой шикарный материал для съёмки! Генри покрепче ухватился за камеру.
На гигантских экранах в центре поля царила государыня мировой сцены – певица Бета. Взлетали пшеничные косы, уральским изумрудом отблёскивали глаза, байкальским закатом горели красные петухи на коротком сарафане.
За последние пятнадцать лет Бета ни капельки не изменилась. Не блёкли румяные щёки. Фарфоровый лоб оставался таким же гладким. Пышные волосы не седели. Время было не властно над Бетой.
Потому что даже всесильное, разрушительное время не может состарить голограмму.
Проект "Берегиня Тактильная" – или попросту "Бета" – родился в компьютерных лабораториях компании "Баюн Интернешнл". Фирма сделала себе имя сразу после смерти императора Алексея Николаевича в шестьдесят пятом.
Государь, с рождения страдавший гемофилией, скончался в результате нелепой случайности. Японская делегация накануне преподнесла русскому монарху новинку, последнее изобретение – видеомагнитофон: размером с хороший чемодан, в деревянном корпусе. К устройству прилагалось несколько кассет разной тематики. Скромный Алексей Николаевич, не желая лишний раз беспокоить слуг, как раз взял в руки документальный фильм о Тибете, когда голова у него закружилась, он покачнулся, ударился виском о жёсткий деревянный угол видеомагнитофона – и душа его отправилась занимать место в очереди на реинкарнацию.
Двадцатишестилетний сын Алексея Николаевича, Константин, получивший трон после несчастья, первым делом издал указ об объявлении Всероссийского конкурса на лучший, безопасный дизайн электронной видеотехники. Собственно, с этого исторического указа и началась в стране эпоха бытового комфорта; именно в эти годы развился популярный стиль "русский модерн". Множество компаний представили на конкурс свои идеи, но самым обтекаемым, самым пухлым и самым симпатичным оказался проект "Баюна". На лицевой панели отечественного видеомагнитофона красовался символ фирмы – мордочка чёрного кота.
Грант, полученный от императора, руководство компании потратило с умом – на дальнейшие разработки. К двадцать первому веку "Баюн" захватил весь мир: медиацентры с чёрными усатыми мордочками были в каждом доме. Более того – "Баюну" доверили оборудовать космический корабль для предстоящего полёта на Марс. На компанию работала вся Тобольская губерния.
Поющая голограмма "Берегиня Тактильная" была одним из побочных проектов "Баюна". Штатные маркетологи фирмы выискивали новые, необычные способы рекламы. И придумали такую вот виртуальную певицу. Кстати, технологию тактильной голограммы "Баюн" впоследствии выгодно продал "Владычице морской" для её перстня-разумника.
Облик компьютерной Галатеи был создан на основе самых распространённых предпочтений потенциальной аудитории – светлые волосы, зелёные глаза. На самом деле, Бета поразительно напоминала Екатерину, вдруг осознал Генри.
Репертуар артистки разрабатывала особая программа "Баюна". Программа анализировала верхушки мировых чартов и сочиняла для Беты композиции по мотивам последних хитов. С обязательным добавлением нескольких узнаваемых аккордов и фирменных музыкальных завитушек. В топе уже которой год были русские народные песни.
Никакой магии – точный расчёт. Благодаря которому Берегиня Тактильная вот уже полтора десятка лет собирала полные стадионы уровня Нью Уэмбли.
Перстень на пальце Генри завибрировал – сработал таймер.
– Кейт! Кейт, нам пора! – попытался перекричать толпу англичанин.
– А? – Взгляд у супруги был отсутствующий. Она вся растворилась в музыке.
– Десять вечера! – постучал по перстню Генри. – Завтра трудный день! Ты хотела лечь спать пораньше!
– Нет! Уже не хочу! Вообще не буду спать сегодня! – Екатерина отвернулась от скучного мужа и во всю мощь своих натренированных лёгких завопила: – Бета! Бета! Мы любим тебя! Давай-давай!
Генри обречённо вздохнул, сложил камеру в рюкзак и отобрал у разгорячённой жены деревянные ложки.
– Кейт, будешь не в форме. Народ не поймёт! Пойдём!
Екатерина дёрнула плечом.
– Да ну его, этот народ! Перетопчется! У меня медовый месяц! Дай раз в жизни отдохнуть!
– На пенсии отдохнёшь! – Спорить в таком шуме было тяжело. – Работа на первом месте!
– Ты прямо как мой папенька! – разозлилась Екатерина. – Батюшки! Это же моя любимая песня начинается! – ахнула она, отмахнулась от зануды и стала протискиваться сквозь толпу поближе к сцене. Казак-телохранитель Харитон, дежуривший рядом с императрицей, от волнения покрылся красными пятнами.
– Осторожно! Осторожно! – отчаянно выкрикивал Харитон в спину своей подопечной. – Разойдитесь! Ну разойдитесь же!
Англичане – несгибаемая нация. Так просто они не сдаются. Поэтому Генри снова тяжело вздохнул, пробрался вслед за молодой супругой к сцене и взял её под локоток.
– А ты помнишь, что завтра у тебя официальная встреча с моей бабушкой? – воскликнул он в паузе между песнями. – Королева Великобритании. Самая элегантная женщина в мире.
Этот аргумент спустил Екатерину с музыкальных небес на землю.
– Ох. Точно.
– Вот тебе и «ох»! Пойдём, дорогая.
В столичной подземке все на их группу оборачивались. Сначала Генри подумал, что смотрели на них с Екатериной – трансляция высочайшей свадьбы собрала гигантскую аудиторию, их легко могли узнать. Но потом принц понял, что народ удивлялся экзотичному Харитону. Не каждый день даже в Лондоне, свободном от стереотипов, увидишь впечатляющую форму Собственного Её Императорского Величества Конвоя: длинный синий мундир с золотым кантом и газырями16, чёрная курчавая папаха с красной макушкой, огненная рубаха с воротником-стойком.
– Простите, сэр, – по-английски обратилась к казаку соседка по вагону. Девушка и сама смотрелась оригинально: длинные дреды, серьги до плеч в виде крестов, ярко-розовый кардиган с бахромой и жёлтые ботинки на толстой подошве. Глаза, обведённые синим карандашом, всю дорогу внимательно изучали пассажиров, сидевших напротив: Екатерину в вечных джинсах и толстовке, прикорнувшую на плече у мужа, и непомерно роскошного, как попугай в курятнике, телохранителя. – Простите, где вы купили это милое пальтишко? Мне нужно такое же. Обожаю такие нашивочки! А эполеты – просто чудо!
Казак, которому запрещалось вести разговоры с посторонними, бесстрастно задрал вверх бороду. Генри стало его жалко. Непростой день выдался у Харитона: сначала Екатерина сломя голову носилась по Королевскому манежу, готовя Кирина к скачкам, потом был полный отрыв в пабе с неконтролируемым распитием стаута, затем сумасшедший концерт и, наконец, непредсказуемая поездка в метро.
От звука женского голоса государыня изволила очнуться:
– Это эксклюзивная модель, – прыснула Екатерина. – Выдаётся только тем, кто дорос до двух аршинов и восьми вершков17. В вас есть два аршина и восемь вершков?
– Простите? – не поняла девушка. По-английски слова «аршин» и «вершок» звучали чудно.
– Кейт, – одёрнул супругу Генри.
– А я ничего и не говорю, – задыхаясь от смеха, продолжала Екатерина. – Просто сообщаю, что это милое пальтишко получит только тот, кто поведения и нравственных качеств хороших, и к вредным сектам не принадлежит18. Вы принадлежите к какой-нибудь вредной секте?
Девушка с дредами в замешательстве покачала головой. Похоже, Екатерине удалось её слегка напугать.
– Так, Кейт, – под локоток выводя супругу из вагона, заявил Генри, – я как твой муж тебе просто сообщаю: на метро мы с тобой больше не ездим.
– Но я хотела узнать неформальный Лондон! – обиженно надула губки Екатерина.
– Узнала уже. И неформальный Лондон тебя тоже узнал, к сожалению. Да, и вот ещё что: стаут ты тоже больше не пьёшь.
– Но почему? – громко возмутилась императрица, вызвав на станции эхо. – Я люблю стаут!
– Ты же впервые попробовала его сегодня в пабе!
– Ну и что – вот и полюбила его с первого глотка. Как тебя – с первого взгляда!
– Вообще-то не совсем с первого взгляда ты меня полюбила, – пробормотал куда-то в сторону муж.
– Я люблю тебя, Генри, – дыша на мужа тёмным пивом, прошептала Екатерина. К этому моменту троица уже поднялась на поверхность. – Я люблю тебя, стаут! – заголосила она на всю Кенгсингтон-Хай-Стрит, пугая немногочисленных вечерних прохожих.
– Я ненавижу тебя, стаут, – простонала она на следующее утро, закрывая голову одеялом. – Генри, зачем ты разрешил мне его пить?
– А ты моего разрешения и не спрашивала, – защитился муж. – Хвасталась бармену, что ты российская императрица и можешь творить всё что в голову взбредёт.
– Похоже, мой несчастный организм с этим не согласен, – захныкала Екатерина. – Императрица, а похмелье как у грузчика. И сделать ничего не могу. Генри, мне плохо!
Молодожёны проснулись под пурпурным балдахином в Кенсингтонском дворце – официальной резиденции старшего брата принца. Отдельного особняка младшему внуку королевы не полагалось. Да и не нужен он был бродячему режиссёру-документалисту. Возвращаясь из путешествий, Генри останавливался то у отца, то у Артура. А потом и вовсе обосновался в Зимнем.
Конечно, после модернизированного петербургского дворца лондонский кажется просто допотопным, думал принц, плескаясь в потрескавшейся ванне на львиных ножках. Это как спуститься с трапа космического корабля и оказаться в пиршественном зале феодального замка. Кажется, ничего здесь не изменилось со времён короля Вильгельма Третьего Оранского. Именно эти интерьеры наверняка видел ещё Пётр Первый, как-то посетивший Кенсингтонский дворец с дружеским визитом.
Повсюду позолота, фрески – но никакого тебе тёплого пола. Никаких тебе разумных ламп, освещающих именно ту часть комнаты, в которой ты находишься. Никакой тебе разумной системы отопления, подчиняющейся мановению палочки-выручалочки.
– Почему так холодно? Не хочу вставать! – канючила императрица, кутаясь в одеяло и перекатываясь на другой край старинной широкой кровати.
– Дорогая, пора ехать на завтрак в Букингем, – напомнил Генри. – Бабуля любит пунктуальность.
– О нет, только не завтрак!
Кое-как вытащив супругу из-под ветхого балдахина, принц посадил её в викторианское кресло, расшитое лилиями, и принялся рыться в низеньком шкафу из красного дерева.
– Что ты собиралась сегодня надеть на встречу с бабушкой?
– Какая разница, это же твоя бабушка, – безразлично пожала плечами Екатерина. – Она и так меня полюбит.
Генри в очередной раз вздохнул. Выглядела его молодая жена сегодня далеко не на сто баллов. В лучшем случае – баллов на семь-девять из ста. Спутанные волосы, опухшее лицо, глазки-щёлочки. «Жаль, не взяли с собой разумное зеркало!» – расстроился Генри. «Оно бы хоть подсказало, что делать!».
– Это не просто моя бабушка, а королева Великобритании, – отозвался он, перебирая вешалки в шкафу. – А ты императрица России. Да что тут у тебя, одни футболки и толстовки, что ли? Штанов жокейских целая коллекция, а платья ни одного.
Екатерина привычным движением надела на указательный палец левой руки перстень, вставила в правое ухо бежевую фасолину-гарнитуру, застегнула тактильный браслет на правом запястье и с трудом поднялась из кресла.
– Нет, одно вроде бы должно быть.
В Букингемский дворец вбежали буквально за минуту до аудиенции.
– Скорей, скорей, ребята! Её величество вот-вот выйдет! – торопила молодёжь личный секретарь королевы. С пухленькой деятельной Дженни Смит принц познакомил свою супругу в день приезда. Екатерина сразу попала под её добродушное очарование. Ещё бы – неслучайно именно Дженни была поверенной Генри во всех делах, от личных до юридических. – Кейт, детка, что это у тебя в волосах? Ох, несчастье моё!
Миссис Смит быстро вынула пару пёрышек из не слишком аккуратной причёски Екатерины (подушки в Кенсингтонском дворце были тоже винтажными), подколола шпильками выбившиеся русые пряди, поправила императрице загнувшийся подол классического чёрного платья, припудрила её покрасневший нос, – и всё это за тридцать секунд.
– Ну, идите, тыковки мои! – и подтолкнула молодёжь к дверям в личные покои королевы.
Малая столовая, как всегда, была украшена букетами. Розы, розы, розы всех оттенков стояли в настольных и напольных вазах. Свежесрезанные цветы источали невероятный, кружащий голову аромат.
Хотя вполне возможно, что голова у Генри кружилась от волнения. Не так уж часто он виделся с бабулей. Что, если Кейт ей не понравится? Ведь придворные порядки в строгой Англии весьма отличаются от демократичных российских. Обычаи, как и интерьеры, не менялись здесь веками. Единственной новинкой в покоях бабушки был небольшой аквариум с рыбкой – точно такую Генри видел в шпионском блокбастере "В поисках рыбы с золотой чешуей".
Дверь из спальни королевы открылась. В столовую вошла она. Его венценосная бабушка.
– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась королева. Одета, как обычно, безукоризненно и ярко: розовый костюм, жемчужные серьги, серо-голубая тушь. Бабуля выделялась в любом коллективе.
– Ваше Величество, – поклонились оба принца одновременно.
Екатерина присела в книксене. Генри с облегчением выдохнул. Он до последнего боялся: а вдруг Кейт решит, что негоже императрице приседать перед королевой? Статусы же у них равные. Но, видимо, Кейт пришла сюда именно в качестве молодой жены внука, а не государыни самой большой страны мира.
– Бабушка, позвольте представить вам мою супругу Екатерину, – откашлявшись, произнёс Генри.
– Рада встрече, – королева окинула невестку внимательным взглядом и прибавила: – Ваше величество. Поздравляю с вступлением на российский престол и свадьбой.
– Благодарю, ваше величество, – снова присела Екатерина. – Зовите меня просто Кейт.
– Прошу за стол.
На овальном столе, покрытом белой скатертью (не самобранкой) гостей ждали фарфоровые чашечки с личным вензелем королевы, фарфоровые же чайничек с молочником, апельсиновый сок и яйца всмятку. Камеристка разлила всем чай с молоком.
– Сегодня прохладно, не правда ли, Кейт? – начала традиционный английский разговор бабушка, подцепляя жидкий желток серебряной ложечкой.
Генри с опаской посмотрел на жену. Он знал, к чему может привести навязчивый запах варёных яиц с похмелья.
Однако Екатерина держалась великолепно. Спина прямая, взгляд ясный. Словно на экзамене в Смольном институте благородных девиц. Вот что значит романовская кровь! Императрица сумела за считанные мгновения взять себя в руки.
– О да, прохладно, ваше величество, – Екатерина пригубила чай, изящно отставив в сторону мизинчик. – Хотя у меня на родине сейчас значительно холоднее. Первый месяц весны в Петербурге ничем не лучше первого месяца зимы. А у вас совсем снега нет!
– Снега нет, но, кажется, будет дождь, – продолжала королева, пробуя апельсиновый сок. – Как вы полагаете, Кейт?
Невестка улыбнулась.
– Весьма вероятно, ваше величество.
– Однако дождь хорош для посадок, не так ли, Генри?
– Безусловно, бабушка, – ответил принц, оторвавшись от недоеденного яйца.
Атмосфера за овальным столом несколько разрядилась. Генри чуточку успокоился. Пока всё шло хорошо.
– Как вы проводите время в Англии, Кейт? – снова обратилась к русской гостье королева. Генри сжался. Только не рассказывай про стаут! Только не это!
– О, я готовлю свою лошадь к Аскоту, ваше величество, – с достоинством ответила Екатерина. – Благодарю, что предоставили место в Королевской конюшне.
Услышав слово «лошадь», бабуля преобразилась. Кейт попала в точку. Королева Великобритании любила верховую езду. Не просто любила – ей комфортнее было в седле, чем в самом уютном кресле.
– Какой породы ваша лошадь, Кейт? – воодушевлённо расспрашивала бабушка. Голубые глаза сверкали.
– Русская верховая, или, по-другому, Орлово-Ростопчинская. Их ещё в восемнадцатом веке русский граф начал разводить.
– А масть?
– Шоколадная! – Кейт могла рассуждать на эту тему часами. Оседлала, как говорится, любимого конька. – Цвет горького, почти чёрного шоколада. Забавный факт, ваше величество: масть моей лошади – это единственный шоколад, на который у меня нет аллергии.
Королева посмеялась шутке. Генри обрадовался.
– Обязательно поставлю на вашу победу несколько фунтов в Аскоте, Кейт, – пообещала бабушка. – Как зовут вашу замечательную лошадь?
– Кирин, Ваше величество. В честь японского мифического коня, яростного защитника справедливости и закона, – пояснила Екатерина.
– Интересное имя, – задумалась бабуля. – Однако, если я не ошибаюсь, японский Кирин был достаточно агрессивным существом. Смотрите, Кейт, как бы он не похитил вас у вашего народа.
Екатерина заметно растерялась.
– О, ну, я забочусь о своём народе.
– Не меньше, чем о Кирине? – проницательно посмотрела на неё королева и тут же перевела тему: – Кстати, у вас блестящий английский, Кейт.
– Благодарю, ваше величество…
В Кенсингтонский дворец вернулись в смешанных чувствах. Уже на выходе из Букингема их догнала Дженни и передала конверт от бабушки. Внутри молодожёны обнаружили пожелтевшую газетную вырезку. Статья, датированная летом пятьдесят третьего, была посвящена первому году правления молодой королевы Великобритании и начиналась словами: «Никому не известно, что творится у неё на душе. Желает ли она вырваться из душного Букингемского дворца и стать одной из обычных женщин? Или она намерена с честью нести свою корону, достойно исполняя свои обязанности?».
– Почему-то мне стыдно, – призналась Екатерина, обессиленно падая на кровать. – Или это похмелье всё ещё продолжается?
– Может, и похмелье – все запасы стаута во вчерашнем пабе ты приговорила к смертной казни, – прикинул Генри.
– Думаешь, я ей понравилась? – Екатерина привстала на локтях.
– Бабушке? Честно, не знаю. У Дженни потом спрошу.
Генри расстегнул рюкзак и начал раскладывать на мозаичном столике профессиональное съёмочное оборудование.
– А камера тебе зачем? – прищурилась Екатерина.
– Как это зачем? У тебя через десять минут онлайн-приём подданных. Я должен снять ваше общение для своей документалки.
– Достали они, эти подданные. – Екатерина со злостью кинула в стену подушку. – Жить не дают! Тошнит уже от них!
– Это от стаута тебя тошнит, – не преминул заметить Генри, раскрывая штатив.
Екатерина в буквальном смысле зарычала, как маленький рассерженный львёнок.
– Добрый день, Семён, – совсем другим, рабочим тоном приветствовала она своего виртуального собеседника спустя несколько минут.
Общение государыни с обер-камергером и просителями организовали «Владычица морская» совместно с «Баюном». Императрица устроилась в Кенсингтонском дворце с лэптопом, и её изображение по Интерсетке передавалось прямиком в библиотеку Зимнего. И «рыбный» лэптоп, и «кошачий» экран, разумеется, были оборудованы мини-камерами.
– Ваш’величество, ваш’величество! – появилось знакомое барашкообразное лицо на мониторе лэптопа. – Здравствуйте, ваш’величество! Уж как мы соскучились по вам!
– Спокойно, Семён, – поморщилась императрица. – Не успели ещё соскучиться, неделю назад всего уехала.
– Успели, успели, – не согласился Столыпин. – Мы тут с Мелиссой Карловной без вас просто разрываемся!
– Не жалуйся, работа у вас такая, разрываться, – назидательно сказала Екатерина. – Ну кто там у меня на приём записан сегодня?
– Председатель правления Русско-Балтийского завода уже ждёт за дверью.
– Вот как? Начальник моего бывшего начальника? Любопытно. Давай-ка его сюда.
Руководитель завода Владимир Михайлович Шидловский зашёл в библиотеку за тысячи километров от Кенсингтона и встал перед экраном. Мрачное лицо его в мини-камеру поместилось, а вот гигантские бакенбарды, похожие на приклеенные к щекам бобровые хвосты, вываливались из кадра.
– Здравия желаю, ваше величество, – буркнул Шидловский.
– Да-да, приветствую, Владимир Михалыч, – небрежно отозвалась Екатерина, откидываясь на мягкую спинку кресла. – Что у вас стряслось?
– Ничего хорошего, – так же угрюмо ответил Шидловский, шевеля своими бакенбардами. «Как ему летом-то в них жарко!» – подумал Генри, который и сам частенько ходил с рыжей щетиной, но чтобы такие мочалки на лице отрастить! – Пузырёв нам в спину дышит, вот что стряслось.
– Кто? Пузырёв? С его «пузырями»? Не смешите, Владимир Михалыч! – расхохоталась Екатерина. – Даже рядовой оператор колл-центра, коим я отработала несколько лет, знает, что «пузыри» и на одной парковке-то с «русско-балтами» не достойны стоять!
– Вы это знаете, я это знаю, а покупатели знают только то, что им рассказали по телевизору, – рубанул воздух ладонью Шидловский. – А по телевизору проклятому им рассказали про чудо-трансмиссию в новых дешёвых «пузырях». Якобы она и с горки спустит, и из болота вытащит, и чуть ли не на Марс отправит. Враньё, естественно, но Пузырёв состояние в рекламу вложил, съёмки заказал на Шепскинской киностудии, Бета саундтрек озвучила. Вот народ и бросился за этими корытами.
– Погодите, Владимир Михалыч! – подняла руку Екатерина. – Почему же вы не запустите в ответ рекламу летающих «русско-балтов»?! Они, конечно, тоже до Марса не дотянут, но тропосферу вполне готовы покорить!
Она дотронулась до тактильного браслета. Папенька немедленно отреагировал: браслет завибрировал в ответ.
– Потому что испытания Николая Константиновича ещё не закончены, – устало объяснил председатель правления. – Пока не имеем права рекламировать эту модель.
– А от меня-то вы чего хотите?
– Правление делегировало меня с просьбой, – загудел Шидловский из своих бакенбардов. – Посетите наш завод, и как можно скорее! После официальных визитов вашего батюшки наши продажи всегда резко взмывали вверх. Как его «Фодиатор».
– Нет уж, Владимир Михалыч, – наотрез отказалась Екатерина и даже выпрямилась в кресле. – Я на ваш завод больше ни ногой. По крайней мере, в ближайшие годы. Не хочется возвращаться на бывшую работу. Выкручивайтесь сами.
– Ваше величество, но у нас там есть на что посмотреть! – уговаривал Шидловский, беспокойно дёргая бакенбардами. – У нас прогрессивное производство. В некоторых цехах все конвейеры заменены на трёхмерные принтеры!
– Что вы говорите? Связь прерывается! – слукавила императрица, делая вид, что не слышит собеседника. Между тем, звук был кристально чистым. «Владычица» и «Баюн» до халтуры не опускались. Генри укоризненно покачал головой. – Всё, до свидания, Владимир Михалыч!
После того, как Столыпин выпроводил негодующего руководителя завода, в библиотеку ввалились сразу четверо московских купцов. Впрочем, нынешние купцы были совершенно не похожи на своих древнерусских собратьев. Вместо жарких шапок – дорогие стрижки, вместо тяжёлых кафтанов – тёмные костюмы от Лидваля, с такими тонкими галстуками, что ими, наверное, можно было резать хлеб. Подтянутые фигуры вместо вторых подбородков и обвисших животов. Принадлежность посетителей к купцовой гильдии города Москвы выдавали только небольшие значки из платины, приколотые к лацканам.
– Ваше величество, мы к вам с необычной просьбой, – заговорил самый поджарый купец, глава гильдии.
– Что, небось столицу обратно в Москву хотите перенести? – пошутила Екатерина и едва не вывалилась из кресла вместе с лэптопом, услышав:
– Вообще-то да.
Затем последовало бурное обсуждение «необычной просьбы». Купцы, предвкушающие огромный наплыв туристов и другие сулящие прибыль привилегии в связи с переносом столицы, настаивали на том, что именно сейчас Москва просто обязана взять звание главного города империи. Такого благоприятного момента не было сотни лет, восклицали они.
– Какого ещё благоприятного момента? – с подозрением спросила Екатерина.
– Так у нас тут вовсю готовится настоящая, по всем правилам, как при Иване Грозном, коронация! Ангел Головастиков возвращает былое величие Москвы!
– Чем там у вас занимается Ангел, мне всё равно, лично я буду короноваться в Петербурге, – отрезала Екатерина.
Купцы ещё некоторое время потрепыхались, в завуалированной форме предлагая бартер: звание столицы в обмен на пожизненную доставку бесплатных продуктов к императорскому двору. Но Екатерина была непреклонна.
После купцов в библиотеку заглянула Мелисса, но тема на повестке дня осталась той же.
– Катарина, а ведь эта вредоносная программа, «Венчание на царство», меня очень беспокоит, – Мелисса подошла поближе к экрану. Генри всегда восхищался её стилем: сегодня премьер-министр была в умопомрачительном бирюзовом комбинезоне. Жаль, что Кейт не приемлет подобную одежду. Супруга, с её ростом и модельной фигурой, смотрелась бы в таком комбинезончике ещё лучше. – Слишком серьёзно у них всё. Кажется, ваши подданные совсем забыли про вашу коронацию, все только и говорят про Ангела и его порфиру. Рейтинги «Елея» растут с каждым выпуском.
– Что ж делать? – философски сказала Екатерина. – Растут рейтинги и пусть растут себе. Императором-то ему всё равно не быть. Пусть хоть каждый день в телевизоре коронуется, Романовым он от этого не станет.
– А как вам такая идейка? – Мелисса заговорщецки понизила голос. – Допустим, совершенно случайно на «Елей» придёт комиссия, выявит какие-нибудь нарушения, приостановит деятельность канала до поры до времени…
– Мелисса Карловна! – возмутилась Екатерина. – Мы с вами не в Швейцарии живём! Никаких административных ресурсов, никаких комиссий!
– Простите, ваше величество, – покаялась Мелисса, отходя от экрана. – Вернулись бы вы поскорее, в самом деле! Народ без вас с ума сходит.
– Небось не сойдёт, – рассеянно сказала Екатерина, отвлекаясь на интенсивно дрожащий тактильный браслет. – Я дистанционно все проблемы решаю. Виртуальная императрица ничуть не хуже реальной. Всё, Мелисса Карловна, мне пора! Две коротких вибрации и одна длинная. Папенька просит позвонить!
