Анна Пейчева
Императрица online
Глава 5. Навстречу любви, штрафам и «Буковому безумию»
– Перекусим, Николай Константиныч? Как вы насчёт «Помела»? – Алексей Попович, исполнявший в путешествии функции штурмана, бортмеханика, а также взбадривателя и оптимиста, тыкал пальцем в экран на приборной панели «Фодиатора».
– «Помело»? Я предпочитаю более современные транспортные средства… Да куда ж ты лезешь, шестерёнка глупая?!
Николай Константинович ловко увернулся от столкновения с почтовым квадракоптером. Тёмно-зелёный дрон с золотыми винтами испуганно шарахнулся в другую сторону – бедняга не ожидал встретить препятствие на высоте, специально выделенной для курьерских служб.
– Ой, – прокомментировал инцидент экс-император, – кажется, это я сам куда-то не туда влез. Алёша, ты чем там занимаешься? Трактиры ищешь? А за высотой не уследил!
– Пардон, – извинился Алексей, – готов загладить свою вину в вышеназванном «Помеле», угостив вас любым блюдом по вашему выбору.
– Даже «Буковым безумием»? – усмехнулся Николай Константинович. Как и любой другой житель империи, он отлично знал ассортимент сети трактиров «Омела», которую в народе называли «Помело». «Буковое безумие» – это был самый дорогостоящий пункт в меню. Состоял он из нескольких блюд, съедать которые следовало в строго определённом порядке, для «наилучшего услаждения вкусовых сосочков», как говорилось в рекламе.
Алексей надул щёки и с шумом выпустил воздух.
– Даже «Буковым безумием», – согласился он.
– Тогда снижаемся, – скомандовал Николай Константинович, – рассчитывай траекторию.
– Слушаюсь, мой капитан! – шутливо отдал честь Алексей. – У нас есть пара километров до ближайшего «Помела» – и «Букового безумия», я помню! Для вас, Николай Константиныч, всё что угодно. Если бы не вы – когда бы ещё я отправился в такую приятную поездочку!
Поездочка и правда выдалась на редкость приятной. Пару дней назад они вырвались из пасмурной столицы и пока что бесцельно колесили по заснеженной России, не особо задумываясь над тем, куда ехать. Интуитивно почему-то двигались на юг. Восьмиполосные магистрали с отличным освещением, круговыми развязками и понятными указателями накрывали всю страну наподобие рыболовной сети. Кататься по таким предсказуемым, нетребовательным дорогам – всё равно что медитировать. Путешественники словно поставили свою жизнь на паузу.
С первой минуты поездки Николай Константинович переменился необычайно. Он то и дело смотрелся в зеркало заднего вида «Фодиатора» и удивлялся. Где, где все эти морщины вокруг глаз? Куда, скажите на милость, подевались горькие складки на лбу? На протяжении не менее девяноста километров экс-государь пытался понять, что не так с его губами, и наконец понял: уголки перестали стремиться вниз.
Он нарочно не опускал козырёк в машине – ему нравилось щуриться от лучей легкомысленного, почти уже весеннего солнца. А иногда Николай Константинович переводил ручку переключения передач «Фодиатора» на режим Fly7 – и ненадолго взлетал над дорогой, просто для собственного удовольствия.
Сорокавосьмилетний отставной император чувствовал себя молоденьким царевичем, отправившемся на поиски невесты.
Он будто очнулся от тяжёлого сна, длившегося без малого четверть столетия.
Экс-император всё ждал, когда сердце начнёт подсказывать путь к любимой. Но сердце упорно молчало, и путешественникам приходилось довольствоваться информацией о зарядочных автомобильных станциях и трактирах, которую предоставляло приложение «Клубок-навигатор».
Николай Константинович выбрал свободный от автомобилей ряд и приступил к снижению.
В каплевидных окнах «Фодиатора» показались верхушки деревьев, а потом и шумозащитное ограждение трассы. Шасси – они же колёса – зашуршали по сухому асфальту. Алексей зааплодировал. Пневмоподвеска, разработанная при его участии, снова блестяще отработала приземление. Ещё мгновение назад машина была воздухе – и вот она уже скользит по дороге, как утка по озеру.
Пролетающие мимо водители притормаживали, чтобы посмотреть на чудо инженерной мысли. Не каждый день на восьмиполосную магистраль спускаются с неба аква-авиа-автомобильчики. Серебристо-серый «Фодиатор» напоминал одновременно игрушечный вертолёт, двухместный катер и городской мини.
Николай Константинович услышал, как с мягким щелчком убираются в кожух на крыше складные винты. Впереди показались огромные щиты со стрелками, приглашающие отобедать в «Омеле». Капитан включил правый поворотник. Одновременно на его руке запищал перстень-разумник. Сообщение тут же вывелось на экран «Фодиатора».
– Уже и штраф за нарушение высотного режима прислали, полюбуйся, Алёша! – кивнул на экран Николай Константинович.
Алексей присвистнул.
– Сколько?! Пятнадцать рублей? Ах ты, ёлки!
– Вот тебе и ёлки, – нравоучительно сказал Николай Константинович. – Хоть даже и императорская машина, а всё равно оштрафуют. Пятнадцать рублей! Ощутимый удар по моей пенсии.
– Это что же у вас за пенсия, если не секрет? – с любопытством спросил Алексей. – Во сколько нынче оценивается двадцать три года радения о благе нации?
Экс-император пожал плечами.
– Нет никакого секрета. Двести тридцать рублей.
– По десятке за каждый год радения! Несерьёзно. Крохотульная цифра.
– Не такая уж и крохотульная, – не согласился Николай Константинович, направляя «Фодиатор» к высоким соснам, окружавшим «Омелу». – Почти столько же будут получать семьи колонизаторов Марса! Всего лишь на двадцать рублей у них больше. А они до конца жизни своих детей не увидят. Я-то хотя бы остался со своей дочерью на одной планете.
Он с любовью погладил тактильный браслет. Тот тут же завибрировал в ответ, передавая привет от Кати.
– И всё-таки позвольте оплатить штраф за вас, Николай Константиныч! – предложил Алексей, явно терзаясь угрызениями совести. Светлые брови сошлись на переносице, руки скрестились на богатырской груди. – Я неплохо заработал на продаже патентов ВАЗЗ’у, правда.
– Ладно, Алёша, – благожелательно усмехнулся капитан, паркуясь под вечнозелёными хвойными кронами на расчищенной от снега площадке. – После «Букового безумия» возьму на десерт «Ореховый взрыв», и мы в расчёте!
В трактире, как всегда, было многолюдно и разношёрстно – гимназисты в синих шинелях веселились рядом с солидным предпринимателем в полосатом сюртуке; тут же сосредоточенно налегала на еду команда велосипедистов в обтягивающих костюмах (рядом с «Омелой» располагался крытый спортивный центр); растрёпанный паренёк уставился в экран лэптопа с золотой рыбкой; подтянутая дама тихо разговаривала по перстню-разумнику.
Круглые столики перемежались живыми деревьями декоративных пород. В углу журчал небольшой водопадик, из аудиоколонок раздавался негромкий птичий щебет, под потолком уютно устроились ампельные растения всевозможных видов, за исключением одного – собственно омелы. Каскадный кустарник, давший название сети трактиров, никак не поддавался принудительному выращиванию.
Под цветущей кроной комнатного клёна яростно спорили о политике двое старичков.
– А я говорю, будет!
– А я вам говорю, что нет! Не посмеют!
– Ещё как посмеют!
– Не посмеют! Духу не хватит!
– У испанцев-то? У потомков Кортеса – и духу не хватит? Ха!
– Да их весь мир осудит, не пойдут они на это!
– Весь мир осудит, а дело-то будет сделано! Говорю вам – нападут они на Венесуэлу! Нападут, чтоб мне провалиться! Всё к этому идёт.
– Не посмеют, уверяю вас, не посмеют! Мы в цивилизованном обществе живём, в двадцать первом веке.
– А инстинкты-то, инстинкты первобытные никто не отменял! Прикроются восстановлением исторической справедливости – и нападут! Скажут, Южная Америка всегда была испанской колонией! Скажут, надо вернуть территории истинному владельцу – испанскому королю. Вот увидите! Будет война, ох будет!
– А я вам говорю, что не будет! Не посмеют напасть!
– Ещё как посмеют!
Похоже, бывшего российского государя никто из посетителей трактира не узнал. Да и не удивительно: одет он был неприметно, в серое зимнее пальто и тёмный мягкий картуз – Николай Константинович где-то вычитал, что точно такой же головной убор носил Пётр Александрович Фрезе8, перед которым он преклонялся.
Однако не успели путешественники подойти к стойке обслуживания, оформленной в виде старого пня, как до них донёсся возглас осюртученного предпринимателя:
– Ага! – воскликнул бизнесмен, поднимаясь со своего места. – Глазам своим не верю!
Народ начал оглядываться. Николай Константинович вздохнул. Узнали всё-таки. Телевизор – страшная сила. Значит, намозолил он глаза своим подданным за двадцать три года правления. А ведь так старался не лезть в экран лишний раз!
– Неужто инженер Романов собственной персоной? – продолжил предприниматель, подходя поближе.
– Господин Пузырёв! – удивился Николай Константинович.
Посетители трактира разочарованно вернулись к своим делам. Встреча двух старых знакомых никого не интересовала. Инкогнито экс-государя осталось нераскрытым. Бывшего монарха действительно плохо знали в лицо. И его это радовало.
А вот встреча с представителем конкурирующей фирмы, да ещё и на голодный желудок, давалась тяжело.
– Что это вы делаете за полторы тысячи километров от столицы, любезный? – пристал к Николаю Константиновичу Пузырёв, стряхивая крошки с большого живота. – Зачем вы приехали в Царицын9?
– Так, по личным делам, – сухо ответил Николай Константинович, делая вид, что внимательно изучает меню над стойкой.
– Сто лет его не видел, – отдуваясь после еды, сообщил Пузырёв Алексею, – и стоило нашему заводу представить новую модель трансмиссии, как он тут как тут! Выведываете профессиональные секреты, Николай Константиныч? А?
– Да и я забыл, что ваше предприятие тут рядом, Иван Петрович! – сделал шаг в сторону экс-император. – Не нужны нам ваши секреты!
В разговор вмешался Алексей:
– Послушайте, любезный, – взял он навязчивого Пузырёва под локоток, – вы вообще кто?
– Я, молодой человек, потомственный владелец Русского автомобильного завода Пузырёва, – недовольно ответил собеседник, вырывая руку из лап богатыря. – И ваш визит в наши края мне крайне подозрителен!
– А, так это вы автор печально знаменитых «Пузырей»? Тележки на колёсиках. Больше пятидесяти километров без зарядки проехать не могут.
– Никакие это не тележки, юноша! – обиделся Пузырёв, тряся полными щеками. – А доступные автомобили для малообеспеченных категорий населения. И наша новая трансмиссия выведет их на совершенно другой уровень!
– Расслабьтесь, папаша, – грубовато отозвался Алексей. – Уверен, что ваша трансмиссия – очередной мыльный пузырь. Нас она не интересует. Мы здесь проездом. И, кстати, приехали, а точнее, прилетели, на такой сказочной машине, что вашему заводу вовек её не догнать.
– Сильно в этом сомневаюсь! – фыркнул Пузырёв, забрызгав при этом Николая Константиновича. – Да, и смотрите, господин Романов, если я на ваших «русско-балтах» потом найду хоть намёк на мою трансмиссию – из судов не вылезете!
Конкурент удалился в сторону парковки, и путешественники наконец заказали вожделенное «Буковое безумие» вкупе с «Ореховым взрывом».
Название каждого блюда в меню трактира перекликалось с миром флоры. Дело в том, что основатель сети закусочных исповедовал философию друидов. Поговаривали, что на шестой день луны он выходит в свой заросший сад и срезает золотым серпом ветви омелы, чтобы затем изготовить из них целебное зелье. Также ему приписывали бессмертие – телереклама «Омелы» намекала, что её основатель живёт на этом свете не менее двухсот лет, – и отсутствие в его гардеробе какой бы то ни было обуви.
Посетителям трактиров ужасно нравилась вся эта волшебная аура, но главным образом – отменная еда всегда одинаково высокого качества. Со дня своего открытия в семидесятых «Омела» приносила своему основателю неплохой доход, однако настоящий расцвет сети закусочных начался в восьмидесятых. Именно тогда в Российской империи, а затем и в остальных странах, поднялась волна интереса ко всему экологичному. Всё чаще на выборах стали побеждать «Вольнодумцы», всё больше активистов приходило на акции протеста против меховой и нефтяной промышленности.
После митингов проголодавшиеся активисты отправлялись в ближайшую «Омелу», где получали максимально «зелёную» (во всех смыслах) еду. Им подавался свежий берёзовый сок, подкопченные на ольховых стружках овощи, жареные каштаны, вафли с кленовым сиропом, булочки с корицей – в общем, все варианты блюд с использованием даров деревьев, от плодов до коры. За считанные годы сеть трактиров стала культовой.
Помнится, отец рассказывал Николаю Константиновичу, как в конце восьмидесятых принимал основателя «Омелы» в Зимнем. Тот в самом деле пришёл на приём босиком. И отказался пожимать руку императору в связи с полнолунием.
В двадцать первом веке маркетологи здорово расширили ассортимент «Омелы». В частности, ввели в него мясные блюда. Чтобы не отпугнуть верных посетителей-вегетарианцев, мясоедам построили отдельный зал при каждом трактире. Именно в нём сейчас и разместились Николай Константинович с Алексеем.
– Неприятный тип этот Пузырёв, – сказал Алексей, вгрызаясь в пирог с говядиной под названием «Бук-бык», поданный на буковой доске.
– Мы с ним вместе учились в Политехническом институте, – отозвался Николай Константинович, перемешивая огуречный салат с мелко нарезанными буковыми листьями буковой же ложкой. – Мой курсовой проект тогда победил его работу. Он с тех пор меня не любит.
– Типично, – Алексей отхлебнул сбитня из буковой кружки. – Но при всей своей неприятности господин Пузырёв затронул один важный вопрос. Не хочу на вас давить, мой капитан, но куда мы всё-таки едем?
Николай Константинович задумчиво отрезал от своего «Бук-быка» аккуратный ломтик.
– Знаешь, Алёша, я до последнего надеялся, что интуиция приведёт меня прямо к Василисе. Но, видимо, у таких технарей, как мы с тобой, лучше развито другое полушарие.
Алексей согласно хмыкнул, отправляя в рот ложку салата.
– Пора начинать мыслить логически, – решил Николай Константинович, берясь за морковную лепёшку в форме букового листочка. – Полагаю, солнце знает, где сейчас Василиса.
Младший товарищ оторвался от пирога и скептически поднял левую бровь.
– Вы имеете в виду, как у Пушкина? «Свет наш солнышко! Ты ходишь круглый год по небу, сводишь зиму с тёплою весной, всех нас видишь под собой…»10 – так, что ли? И это вы называете мыслить логически?
Николай Константинович рассмеялся.
– Ну надо же, какое прекрасное знание классики! Налицо университетское образование! Нет, Алёша, не совсем так. Василиса ведь кто?
– Ваша супруга.
– Она актриса, прирождённая актриса! А где у нас кинематографическая Мекка?
– В Шепси! – догадался Алексей.
– Разумеется, – кивнул капитан. – От Царицына до Шепси недалеко. Отправимся на Чёрное море, поспрашиваем там. Отца моего навестим. Если она хоть раз за эти двадцать три года заглядывала на студию, мы это выясним.
– Да никто её там и не вспомнит, – усомнился штурман.
– Нет, мой друг, забыть её невозможно. Поверь, я пытался.
Николай Константинович тщательно вытер руки о полотенце, расшитое буковыми веточками, и достал из-за пазухи заламинированную фотографию.
Прозрачный пластик на ощупь был холодным и твёрдым, а взгляд Василисы на снимке – тёплым и нежным.
– Посмотри, – протянул он карточку товарищу. – Это мы перед свадьбой.
– Красивая пара. Как с журнального разворота, – с уважением прокомментировал Алексей, разглядывая снимок.
– Мы тогда для журнала и фотографировались, – с ностальгией улыбнулся Николай Константинович. – Василиса всегда любила быть в центре внимания. А тут – такой повод. Цесаревич сделал предложение знаменитой кинозвезде! Новость номер один для всего мира.
На старой фотографии застыло счастье. Василиса Прекрасная прижималась к груди цесаревича Николая – с той стороны, где сердце. Он приобнимал её левой рукой. Оба смотрели в камеру, но видели, похоже, только друг друга.
Николай – в слегка великоватой ему рубашке, в «авиаторских» очках (это было ещё до эпохи лазерной коррекции зрения). Серо-зелёные глаза за стёклами кажутся восторженно-удивлёнными. Он никак не мог поверить, что она сказала «да».
И Василиса – воистину прекрасная. Светлые, растрёпанные по моде восьмидесятых волосы, падающая на глаза чёлка. Чуть приоткрытые манящие губы. Полупрозрачная, свободно ниспадающая леопардовая блузка с интересным вырезом. И взгляд, этот взгляд, покоривший миллионы! Задорный и в то же время завлекающий. Редкое сочетание. Василиса и в жизни была такой – весёлой и страстной.
– Как вы познакомились? – спросил Алексей, отдавая снимок и завершая «Буковое безумие», в соответствии с рекомендациями его создателя, козинаком из буковых семян с мёдом.
Николай Константинович спрятал фотографию во внутренний карман и распечатал коробку с «Ореховым взрывом» – высоким шоколадным тортом с фундуком, миндалём и ещё пятью наименованиями орехов.
– Видел такой фильм – «Столица слезам не верит»? Василиса играла в нём главную роль, эдакую очаровательную золушку, которая приехала из глубинки в миленьком платочке, разрисованном ромашками, и устроилась на Русско-Балтийский завод простой сборщицей, а потом стала директором всего предприятия…
– Конечно, я знаю сюжет, это же классика, – нетерпеливо закивал Алексей. – Положите и мне кусочек «Взрыва», пожалуйста… Гран мерси. Так при чём здесь всем известное кино?
– При том, что меня пригласили в качестве консультанта фильма. Я тогда уже работал в инженерном отделе РБЗ и руководство завода поручило мне помочь киношникам. Надо было давать технические советы, следить, чтобы они не наделали глупостей… Я учил Василису правильно держать руки на станке.
– Да, правильно держать руки – это очень важно, – улыбнулся Алексей, откидываясь на внушительную спинку деревянного стула. – Когда работаешь на станке. Или когда обнимаешь цесаревича.
Николай Константинович невольно зарделся.
– Ну, Алёша, ты и сам всё понимаешь. Как может молодой человек удержать себя в руках, взяв за руки такую потрясающую девушку?
– Что ж, Николай Константиныч, может, не случайно мы заговорили об этом именно здесь. – Алексей махнул рукой в сторону выложенной камнем стены, где лунным светом сияли выпуклые буквы названия заведения. – У ваших же предков-скандинавов считалось, что омела – символ любви и мира. Все раздоры она прекращала.
– Не знаю, друг мой, не знаю, – Николай Константинович покачал головой. – Есть и другая шведская легенда. Бальдра, неуязвимого бога весны и света, убили веткой омелы…
Алексей взлохматил свои белокурые волосы.
– У нас, мой капитан, вся весна ещё впереди! Отставить депрессию и богов с дурацкими именами! Успех приходит только к тем, кто в него верит. Я подчёркиваю – к тем, кто в успех верит, а не в Бальдра какого-то.
На выходе из трактира путешественников остановил возбуждённый старичок – предрекатель войны.
– Господа, господа! Позвольте минуточку внимания! Мы тут поспорили с другом, решили спросить у молодёжи. Как вы считаете, нападёт Испания на Венесуэлу или не посмеет?
Алексей хмыкнул и пошёл заводить «Фодиатор», а Николаю Константиновичу воспитание не позволило отмахнуться от пожилого человека:
– Видите ли, сударь, всё намного сложнее. Конкистадоры, по прошествии веков, стали хитрыми. Они могут аннексировать Венесуэлу и без объявления войны. Без малейшего кровопролития. Есть разные политические технологии…
– Ох! Ваше величество! – вдруг дошло до старика. Он даже ухватился за ближайший стул, чтобы не упасть. – Это же вы! Батюшка вы наш! Ваше императорское величество! Вы здесь, в нашем скромном Царицыне? – Тут лицо пенсионера из возбуждённого стало тревожным. – Ох, батюшка! Вы здесь. А кто же в Зимнем остался? Кто же на посту? Кто, если что, остановит зарвавшуюся Испанию?
Глава 6. Очень, очень, очень хочется курить
– Вы смотрите шоу «Воздушный замок». Я Стивен Хокинг. Здравствуйте. Что такое миф? Несбыточная фантазия – или нить Ариадны для талантливых учёных? Сказка – или подсказка? Мы возьмём популярные легенды и рассмотрим их под микроскопом. Мы докажем, что в замшелых преданиях заложены инструкции для потомков. Наша программа даст шанс молодым хулиганам от науки реализовать их нестандартные идеи. Вместе с дерзкими аргонавтами двадцать первого века мы отправимся в захватывающий, полный неожиданных открытый путь – прямо по радуге, не сворачивая. Доберутся ли наши герои до своего золотого руна? А может, вместо этого случайно наткнутся на святой Грааль? Что ж, увидим. А пока представляю вам участников шоу…
Стивен Хокинг был неподражаем в роли ведущего новой программы на «Всемогущем». Просто великолепен, честно говоря. Он обладал какой-то магнетической притягательностью. Профессор Хокинг казался Прометеем, заключённым в стальные оковы инвалидного кресла. В его светлых глазах горел огонь просвещения.
На несколько мгновений Мелисса даже забыла о том, что безумно хочет курить.
– Знаешь, а ведь профессор отказался от двух других телевизионных проектов ради нашего «Воздушного замка», – сказал Левинсон, вставая с белого кожаного дивана, чтобы отворить входную дверь. Ему на перстень только что пришло сообщение о доставке заказа из «Омелы». Несмотря на постоянное участие Мелиссы в кулинарных передачах, готовить она не любила. – Даже свои кембриджские лекции перенёс в петербургский университет до конца шоу.
Мелисса с понимаем кивнула. Она всегда была готова отменить свои дела ради выступления на телевидении, пусть даже и в самой завалящей программке. А уж если сам «Всемогущий» пригласил в прайм-тайм…
– Много ему заплатили? – поинтересовалась Мелисса, усаживаясь за длинный сосновый стол.
– Профессору? О, намного меньше, чем я рассчитывал. Он пришёл в восторг, когда мы к нему обратились. – Левинсон приложил перстень к электронной панели на двери, замок мягко щёлкнул, открываясь. – Я был готов выложить и тысячу рублей, но он согласился на пятьсот. Оказалось, профессор Хокинг давно хотел поработать в самой толерантной стране мира. Ведь только здесь, на родине Храмовых Заповедников, могла родиться идея такого шоу. Сказал, «есть фундаментальная разница между религией, основанной на догмах, и наукой, основанной на наблюдениях и логике. Наука победит, потому что она работает»11. И он хочет быть свидетелем этой победы.
Левинсон распахнул дверь, за которой уже жужжал нетерпеливый дрон-курьер. Квадрокоптер был нагружен зелёными коробочками и украшен небольшой искусственной веткой омелы.
– Ты чего там расселась? – насмешливо обернулся Левинсон. – А под омелой кто будет целоваться? Двухминутное зависание дрона над головой заказчика входит в стоимость доставки.
– Мне уже не восемнадцать, – отозвалась практичная Мелисса. – Целоваться будем после ужина.
Никотиновый голод, сжигавший Мелиссу изнутри, нужно было чем-то перебить. Человеку, бросающему курить, совсем не до романтики.
Левинсон расставил полдюжины фирменных картонок на столе. В особняке вкусно запахло. Сразу стало как-то уютнее.
Креативный директор совсем недавно закончил строительство дома на Большом проспекте Петербургской стороны12, и не успел ещё до конца его отделать. Дом был новомодным, стеклянным – от каменного фундамента до плоской крыши. Какой контраст с замшелыми соседями, родившимися в восемнадцатом веке! И какое безупречное сочетание с ультрасовременной линией вакуумного трамвая, проложенной неподалёку.
В ярко освещённой прозрачной трубе то и дело мелькали бесшумные красные экспрессы. Нежно-голубые прожектора подсвечивали заледеневшую Неву. Суетливые светлячки-электромобильчики карабкались по Тучкову мосту. Тут и там из общего потока выделялись беспилотные (а точнее, безлошадные и безъямщиковые) кареты, полные развесёлых туристов. Развесёлости туристов в немалой степени способствовал горячий сбитень: автоматической установкой «Медовар-14» (по числу добавленных в напиток трав и пряностей) была оборудована каждая туристическая карета.
Румяные от мороза прохожие замедляли возле необычного здания шаг (а владельцы зимних моделей гироскутеров с большими колёсами притормаживали), пытаясь рассмотреть, а что же там внутри. Однако уединение обитателей дома оставалось неприкосновенным: благодаря особому покрытию, стеклянные стены были тёплыми, прочными и главное – непрозрачными со стороны улицы.
Эх, не зря прохожие в отчаянном приступе любопытства прижимали нос к фасаду дома Левинсона! Интерьеры здания ничуть не уступали его затейливому экстерьеру. Креативный директор «Всемогущего» смешал исконно русский, сосново-петушковый стиль с американским стилем прерий. Приземистые, яркие шкафы из «Хохломы» уживались здесь с молочно-белыми креслами из кожи буйвола; в центре простого деревянного стола стояла ухмыляющаяся хеллоуинская тыква; на декоративном, типично американском камине выстроились соломенные куколки в национальных русских нарядах. Но центральное место в столовой, разумеется, занимал медиацентр с гигантским экраном, по которому сейчас показывали первую серию «Воздушного замка».
Мелисса, поглядывая в телевизор, полила горячую гречу еловым повидлом – терпким, с приятной кислинкой, немного напоминающим крыжовник. Левинсон открыл дымящуюся упаковку щей и добавил туда порцию сметаны с измельчёнными грецкими орешками.
– Я так рад, что твой любимец Головастиков хлопнул дверью, – признался креативный директор, орудуя ложкой из дерева грецкого ореха. – Он полон пустоты. Профессор Хокинг словно из другой интеллектуальной Вселенной.
Мелисса недовольно поджала губы, не донеся кашу до рта.
– Он хорош, конечно, но и у Ангела есть своё обаяние. Мы так славно с ним поболтали, когда я пришла к нему на программу, помнишь?
– Конечно, помню, я же сам тебя туда и пристроил, – нетактично отозвался Левинсон. – Сразу как мы начали встречаться.
– Габриэль, ну как тебе не стыдно, – обиделась Мелисса и тут же, без перехода, попросила: – А пристрой меня ещё куда-нибудь, а? Может, приглашённым экспертом в «Воздушный замок»? Я могла бы порассуждать на тему применения этих проектов на государственном уровне. Какую пользу они могут принести стране и всякое такое. А, Габи? Ну что тебе, жалко, что ли?
– Жалко, – кивнул Левинсон. – Очень даже жалко. Рейтинги вниз поползут, если буду злоупотреблять служебным положением.
– Тебе рейтинги что, дороже меня? – с вызовом спросила Мелисса, засыпая мегатонну сахара в свой американо. Раньше ей нравилось дополнять горький кофе сладкой сигаретой, но теперь приходилось заменять никотин калорийными кристаллами.
– Дороже, – невозмутимо согласился бойфренд. – В буквальном смысле. Знаешь, сколько стоит минута рекламы в «Воздушном замке»? Только таким гигантам вроде ВАЗЗа под силу.
Он кивнул в сторону телевизора. На экране крутилась новинка от Волжского альтернативного затейливого завода – разумная скатерть. Самобранка щедро выдавала всевозможные разносолы, от свежеиспечённого хлеба до клубничного чизкейка, и буквально требовала, чтобы её купили. Предлагались модели со встроенной кормушкой для домашних питомцев, а также с музыкальным сопровождением трапезы.
– Тоже мне изобретение! – презрительно фыркнула Мелисса. – Никакой защиты от хакеров. Нет даже аутентификации по отпечатку пальца. Любой может подойти и испортить обед. Система безопасности убогая.
Тут она спохватилась. Не стоило признаваться телевизионщику, что именно она была тем самым неизвестным хакером, взломавшим экспериментальную модель скатерти на шоу «Великая княжна. Live» и перевернувшим прямой эфир с ног на голову.
Левинсон прищурился и отставил картонный стаканчик с кофе в сторону.
– Любой может подойти и испортить обед? Какая знакомая ситуация…
– И ничего не знакомая. Не понимаю, о чём ты говоришь, Габриэль. – Мелисса старательно отводила глаза. Голос предательски срывался. «Нервы стали ни к чёрту», – подумала премьер-министр. Отчаянно хотелось курить.
– Не понимаешь? А вот я, кажется, начал понимать.
Креативный директор внимательно смотрел на Мелиссу. Взгляд был тяжёлым.
– Похоже, ты неплохо знакома со спецификой работы самобранки. Откуда? Скатерть только-только выпустили на рынок.
– Габи, это всё так скучно! – попыталась сменить тему Мелисса. – Давай лучше целоваться, а? Вот смотри, я возьму картонную коробку, тут есть логотип «Омелы»…
– Постой, – Левинсон отнял у Мелиссы глупую коробку и бросил её на стол. – Откуда ты знаешь, что система безопасности у скатерти ненадёжная?
– Чёрт, ладно, – разозлилась Мелисса. В конце концов, она не маленькая девочка, а он ей не отец. Её отец, невозмутимый усатый бюргер, сейчас, наверное, заглядывает в чаны с солодом на их фамильной пивоварне в Германии. – Да, я испортила торжественный обед Катарины с женихами. Влезла в настройки самобранки и перепутала все блюда. Доволен теперь?
Она индифферентно поправила сиреневое трикотажное платье и вскинула подбородок.
– Нет, не доволен. – Левинсон стал похож на буйвола, которому по секрету сообщили, что из него намерены сделать кресло. – По какому праву ты пыталась разрушить мой проект? Моё историческое, эпохальное шоу?
– Габи, ну тебе же понравилось, как я подменила задание для жениха Алексея на другом этапе конкурса. – Мелисса немного испугалась. Она никогда не видела бойфренда таким разъярённым. – Ты сказал, что это великолепная импровизация.
Левинсон одним движением руки смял картонную коробку.
– Сказал. В основном потому, что хотел затащить тебя в постель.
Мелисса не знала, радоваться ли такому сомнительному комплименту. Да и вообще – комплимент ли это.
– Одна проделка – милая шалость, – грозно продолжал Левинсон. – Две – это уже серьёзное вмешательство в работу канала… Погоди. – Креативный директор медленно восстал из-за стола. Тёмные глаза расширились. – А уж не ты ли приложила свои ручки к ложному сигналу пожарной тревоги? Когда мне оборудования залило на тысячи рублей?
Мелисса вжалась в свой сосновый стул. Было по-настоящему страшно. Подумать только, а ведь она полюбила Габриэля именно за его жёсткость и ум – качества, которые он теперь обратил против неё.
– Не ори на меня, Габи, – жалобно произнесла Мелисса. – У меня были на то свои причины. Я виновата, но ведь это всё уже в прошлом. Мне сейчас и так тяжело. Я просто умираю без сигарет!
– Между прочим, зря ты бросаешь курить, – мстительно процедил Левинсон. – Ты мне нравилась курящей. Голос у тебя был низким и сексуальным. Не то что сейчас.
– Ах так?! – возмутилась Мелисса на самой верхней октаве. – Ну и оставайся со своими рейтингами и воздушными замками!
Чёрт. Это уж слишком. Она разводилась с официальными мужьями и из-за меньшего хамства. А тут – какой-то бойфренд. Всего-то полгода вместе. Да она его и не вспомнит на следующий день!
