Анна Милок
Зверь и я
Не понимая природы своих желаний, львица вернулась к маленькому зверьку и легла рядом с ним. Она вглядывалась в его маленькие черные глазки и фыркала, натыкаясь на забавно топорщенные усы. Принюхавшись, как следует, она уловила знакомый запах. А может это не хорек, а детеныш платья?! Ну, по крайней мере, пахнет похоже. И в отличие от родителя даже на зверя похоже.
«Детенышей обижать нельзя» – пронеслась отчетливая мысль у львицы. Оставлять его одного львице тоже не хотелось, интуитивно она противилась этому шагу. А своей интуиции кошка привыкла доверять. Она ее прежде не подводила. Наверное…
Подхватив аккуратно хорька, насколько это было возможно, учитывая разницу в их габаритах, она засеменила прочь: на поиски своей семьи и быть может, если повезет, на поиски какого-нибудь другого платья, которому можно будет отдать этого детеныша.
По мере удаления львицы от этого места, забытый ею камушек становился все бледнее и бледнее, пока его свечение не погасло вовсе. И дело тут было вовсе не в солнце, продолжавшем освещать и согревать все вплоть до горизонта. Зачарованная жемчужинка быстро истощала свои силы, находясь вдали от вверенного ей живого существа.
Глава 14 – По зову сердца
Львица каталась по сочной зеленой траве, иногда забавно фыркая, когда мелкие травинки норовили попасть ей в нос или щекотали уши. Она была сыта и очень довольна собой, сейчас она нежилась на солнышке, отдыхая после охоты.
Маленькому зверьку она тоже предложила отведать сочного и свежего мяса, посадив его рядом с загнанным ею оленем. Но несмышленыш кушать не стал. Может он травоядный? Что ж, это объясняет, почему он такой маленький. Вот будь у нее маленький львенок, педиатры бы устали хвалить ее за ежемесячное прибавление в весе.
Львица с удивлением покосилась на хорька. С его появлением она постоянно ловила себя на том, что в ее голову то и дело врываются красочным калейдоскопом какие-то странные мысли и образы, которые она никак не могла понять или расшифровать. Они не давали ей покоя и заставляли метаться из стороны в сторону, не зная усталости. Она снова и снова ощущала себя одинокой и потерянной, хотя причину этих чувств понять не могла. Будто бы что-то, ну очень важное для ее кошачьей жизни, было утрачено, но что именно она никак не могла вспомнить. Еще и детеныш этот несмышленый все время молчал и не желал давать ей подсказки. Тихушник маленький, совсем не такой как ее дочка.
Дочка. Хищница почти подпрыгнула от радости, нащупав нить к, как ей показалось, какому-то очень важному воспоминанию. Что за Дочка? Очень странное имя для котеночка. А если у нее есть львенок, то где же он сейчас? Может быть, он уже вырос и покинул прайд? Или это она сама потерялась и теперь просто обязана найти его и свою семью!
Но мысли большой кошки резво скакнули в другое русло, стоило ей только увидеть примостившихся неподалеку куропаток. Она тут же принялась гоняться за ними, больше резвясь, чем охотясь.
За этот день они проделали с хорьком довольно долгий путь, старательно обходя все поселения и людей. Зверь упорно не желал приближаться к ним, отчего-то не доверяя человеческим существам. Но под вечер уставшая львица оказалась как раз у одной из таких маленьких деревушек. Она и не думала подходить к ней близко, если бы чуткий слух не уловил плач и крики о помощи.
Тоненький писклявый голосок совсем еще юной человеческой особи звал на помощь, а львица хоть и попыталась отмахнуться от этого звука, как от назойливой мухи, вынужденно уступила победившим разум инстинктам. Очень быстро хищница преодолела расстояние между ней и маленьким плаксой, как она прозвала невидимый голос, и замерла на месте от увиденного.
Какой-то огромный мужчина, больше смахивающий на жирного борова, тащил волоком за собой мелкого мальчишку, периодически останавливаясь и колотя его лозиной. Этот боров что-то кричал ребенку, от чего его голова еще больше вжималась в хрупкие детские плечики. Пелена гнева, застлавшая сознание львицы, позволяла ей расслышать лишь обрывки фраз, произнесенных этим свином.
«Вор… убить мало… пожалеешь… проучу… оторву руки…»
Человек толкнул ребенка, повалив прямо на грязную дорогу, и начал смеяться над ним. Это стало последней каплей терпения и выдержки хищницы. Это завтра она будет обходить все деревушки стороной, а сегодня просто обязана вмешаться.
Выпрыгнув из своего укрытия, она оказалась аккурат между ребенком и его мучителем. Она оскалила свои клыки и грозно зарычала на обидчика, выпуская свои длинные и острые когти, следя, чтобы это не укрылось от глаз борова. От одного ее только вида у мужчины затряслись все поджилки, и он начал испуганно пятиться назад. Львица вовсе не собиралась нападать на мужчину, она брезговала прикасаться к нему, пропитанному потом и вонью какого-то пойла. Ей вполне было достаточно страха, плескавшегося в его глазах и того, что он оставил ребенка в покое. Стоило ей только рыкнуть погромче и сделать вид, что она готовится к прыжку, как борова, будто водой смыло, только пятки его грязные и мелькали.
Проводив его взглядом, львица обернулась к мальчонке, дрожащему от страха, казалось, еще немного и он разучиться дышать. Медленно она подошла к нему, пряча оскал и втягивая когти, ткнулась мордой в его руки, давая немое разрешение маленькой хрупкой ладошке прикоснуться к себе и быть может погладить в знак благодарности. Лизнув, оторопевшего от такого жеста, мальчишку, она также медленно скрылась в высокой траве за дорогой.
Засыпала сегодня львица с приятными мыслями, ей было и самой радостно от того, что она стала помехой и не дала учинить расправу над ребенком.
«Когтями порву любого, кто обидит ребенка!»
В памяти всплыли эти слова вместе с огнями ночного города сквозь запотевшее окно в маленькой светлой кухоньке. Она была там, стояла перед окном, облокотившись на подоконник и прижимаясь лбом к холодному стеклу.
Большая кошка подскочила на лапы, ее сон испарился в неведомом направлении. Ее котенок в беде! И как только она отыщет обидчика, то разорвет его своими когтями…
Огласив всю округу грозным рыком, львица резво помчалась в известном одной ей направлении, не забыв прихватить с собой и беспомощного хорька. Где-то там ее ребенок в беде, и она обязательно его найдет!
***
Две большие волчицы бежали вдоль утеса, их целью было добраться до лощины внизу, но для этого им предстояло сделать большой крюк, чтобы не разбиться о камни, случайно сорвавшись вниз. Та, что покрупнее, была насыщенно бело-серого окраса с осмысленным мудрым взглядом. Она бежала, не спеша и размеренно, будто бы выверяя каждый свой шаг. Вторая же волчица, наоборот, будто бы сгорала от нетерпения: она то вырывалась вперед, то останавливалась, поджидая свою спутницу, либо и вовсе бежала назад за ней. Шерсть молодой волчицы бурого окраса переливалась на солнце.
Добравшись, наконец, до низины, обе волчицы стали принюхиваться, пытаясь выйти на след. Лишь спустя десять минут, которые для молодой волчицы длились целую вечность, а для второй – пролетели как один миг, они нашли искомое.
Остановившись у камня, на котором лежало скомканное женское платье, обе приняли человеческий облик. Маккензийская оборотница Апони первая потянулась к находке. Она аккуратно приподняла платье, чтобы осмотреть его. Следов крови было совсем немного – это и поражало, но в то же время несказанно радовало обоих. А вот Ивет, казалось, платье практически не заинтересовало. Она что-то высматривала в высокой траве, зорким глазом старая оборотница выхватила в поросли белую бусину жемчуга и подняла ее, держа перед собой на ладони. Она смотрела на нее так, будто бы эта бусина могла рассказать ей намного больше платья, обнаруженного ее молодой товаркой.
– Поверить не могу! Она – оборотень? Как такое возможно? Почему она раньше не обращалась в зверя? Может, она как-то причастна к заговору? – будто на одном дыхании выпалила Апони.
– Не говори ерунды, – резко оборвала ее Ивет. – Кто-кто, а Виктория точно не причастна к закулисной возне в нашем мире. Никто из нас не почувствовал, что она оборотень, думаю, что и для нее самой это стало большим открытием. Скорее всего ее внутренний зверь, зажатый в тисках рационального человеческого сознания, смог одержать верх только перед угрозой смерти. Это ее и спасло.
– Но, судя по запаху, она не волчица… Это хорошо? – обескуражено спросила молодая волчица.
– Это просто замечательно, – улыбнулась своим мыслям Ивет.
Она осторожно, глядя под ноги, ступала по видимым ею отчетливо следам большой кошки, которая была здесь несколько часов ранее. От ее глаз не укрылось ничего: ни примятая трава, ни то, что на правую переднюю лапу львица старалась не наступать, ни пух от плюшевой игрушки, застрявший между тоненькими стебельками.
– Значит, нам надо поторопиться и найти ее как можно скорее, иначе по истечению двух суток она навсегда останется в облике зверя, – спохватилась Апони, готовая в ту же секунду бежать на поиски ушедшей львицы.
– Надо, – согласилась Ивет, и Апони на миг показалось, будто бы сделала она это весьма неохотно. – И Викторию найти надо, и Машу найти надо, и что-то мне подсказывает, что девочке сейчас угрожает куда большая опасность, чем ее матери.
Апони опустила голову, признавая правоту своей более мудрой напарницы.
– Нам стоит вернуться в замок. Наверняка там остались еще вещи маленькой девочки, с их помощью мы сможем запустить еще одно поисковое заклинание.
– Неужели ты думаешь, что ее похитители до сих пор не избавились от следа и запаха. Не настолько же они тупы, хотя это, конечно, было бы нам на руку, – возмутилась молодая оборотница, но Ивет даже глазом не моргнула.
– Я думаю, что нельзя перебивать старших, – невозмутимо ответила она. – Вещи Маши нам нужны вовсе не для того, чтобы искать ее саму. Нет, мы найдем Викторию.
Апони лишь удивленно подняла свои ясные янтарные глаза на волчицу, не понимая, как поиски львицы, могут помочь им в поисках девочки, которая по словам Ивет сейчас гораздо больше нуждается в помощи.
– Она сама приведет нас куда нужно, лучше любых поисковых артефактов. Нет такой матери, которая не нашла бы свое дитя. Ей не нужны ни след, ни запах, ее будет вести материнское сердце.
***
С наступлением темноты Тодор покинул замок. Родные стены давили словно тиски, нахождение здесь стало подобно пытке. Как он может называться альфой, если не уберег ребенка любимой женщины?! Мужчина пока смутно представлял, что ему делать дальше из-за того, что эмоции застилали холодный, всегда трезвый рассудок. Он несся вперед в обличье волка, пока встречный ветер не остудил его гнев и пыл.
Лишь на спокойную голову, вдали от дома, он смог трезво оценить обстановку и поступить так, как следовало, наверное, с самого начала. Он внимательно отследил все перемещения девочки через магический поисковик. Они были хаотичны, но все же Тодору удалось уловить некую закономерность. Каждый раз хаотично передвигаясь порталами вокруг территории логова альфы, одно направление непременно лидировало. Раз за разом, с каждым новым кругом, девочку уносили все дальше на юг, стараясь запутать при этом следы. Решив не терять времени, волк отправился на южное побережье Коруок, надеясь, что его предчувствие его не обманывает. Чем дальше он продвигался на юг, тем больше его вера в эту догадку крепла. Девочка становилась все ближе и ближе к нему.
В южных провинциях царило настоящее лето. Всю землю укрывал мягкий настил из зеленой сочной травы. И хоть цветы спрятали на ночь свои бутоны, их аромат еще отчетливо ощущался в ночном воздухе. От моря, которое по-прежнему было еще далеко, доносился освежающий бриз. И даже сами оборотни здесь жили размеренно и медленно, будто никуда не спешили, так как и природа, окружающая их.
Тодор был очень сильным и выносливым оборотнем, но даже ему спустя сутки почти непрерывной погони потребовалась передышка. Тем более, как показывал магический артефакт, Машины похитители перестали двигаться. А значит, совсем скоро он достигнет цели, а для встречи с ними ему нужно быть подготовленным: отдохнувшим и полным сил.
Мужчина не раз бывал прежде в этих краях, а потому ему без особого труда удалось узнать место, где держали девочку – это небольшой грот почти у самого побережья. Признаться, очень выгодная для них позиция – вход только один и хорошо обозримый. Ему будет трудно подкрасться незамеченным, но нет ничего невозможного.
Ближе к закату Тодор выдвинулся в путь. Чтобы не привлекать лишнего внимания к своему огромному белоснежному зверю, мужчина был в человеческом облике. Он двигался к гроту почти бесшумно, стараясь спрятаться за деревьями, растущими вокруг. Вблизи грота было подозрительно тихо, но, с другой стороны, глупо ждать, что похитители разведут костер и будут петь вокруг него песни.
У входа в грот была небольшая охрана, всего двое оборотней. Они были в человеческом облике, так что Тодор пока никак не мог понять, к какому клану они относятся. Он заранее, на случай встречи с постом охраны выбрал подветренную сторону, чтобы приблизиться к ним незамеченным на максимально близкое расстояние.
Вырубить двоих мужчин не составило альфе никакого труда. Все было слишком легко, подозрительно. Он ощущал живых существ там внутри, но мог лишь уловить, что их гораздо меньше, чем он предполагал. Неужели они думали, что их здесь не найдут или что не найдут так скоро?
Острое зрение Тодора позволяло ему и в темноте обойтись без факелов или светлячков, темные своды пещер ночью были ему видны также отчетливо, как и при полуденном солнце. И первое, что он увидел, западню. Заколка Маши лежала на самом видном месте, а по бокам от нее скалились четыре монстра, лишь отдаленно напоминая волков.
Несомненно, эти звери являлись ими, ужасными волками, но с их собратьями у них было мало схожего. Огромные, в длине около полутора метров, они все равно выглядели пародией на благородного зверя. Маленькое тело, несоразмерно большая голова с огромными клыками. Они обладали губительной силой укуса, такой, какую эти падальщики точно не заслуживали. В их глазах горела ярость, у двух хищников уже капала слюна, предвкушая кровавую бойню. Не оборотни, а чудовища, лишенные своей человеческой сути, своей души.
Сзади послышалось характерное рычание, чудовища медленно окружали его, удивляя своей сообразительностью и тактикой. Тодор понимал, что его единственный шанс на победу, поскорее выбраться из грота. Если ему отрежут путь к отступлению или маневру, ему не жить. В несколько рывков он достиг входа, на ходу оттолкнув одного из волков, готовящихся к смертоносному прыжку.
Обычный полярный волк мог бы мало что противопоставить ужасному, но Тодор не был обычным. Сила альфы вкупе с магическими способностями давали ему шанс на положительный исход из этой передряги. Когда сапоги Тодора уже коснулись кромки воды, на него откуда-то сбоку навалился хищник, пытаясь добраться до шеи своими могучими клыками. Будь Тодор сейчас в облике зверя, у него не было бы шансов увернуться от такой атаки, но человек был более изворотлив. Одной рукой схватив хищника, он впечатал его в валун, отделавшись лишь расцарапанным дублетом, из прорех которого начала сочиться кровь. Ловко орудуя мечом, помогая себе магией, он отражал нападения чудовищ, доступно объясняя, что больше этого делать не стоит. Но те, кто рискнул напасть на альфу, больше этого повторить и не смогли бы при всем желании.
Яростный вой, скулеж и лязг металла заполнили узкую набережную у входа в грот. Последние из зверюг сбежали, поджав хвосты, и только тогда Тодор устало рухнул прямо в воду. Женские всхлипы заставили его подскочить на ноги снова и вернуться в пещеру.
Мужчина торопливо шел вперед, уже не опасаясь ловушек. Он ясно чувствовал, что чудовищ тут больше не осталось. Запах, голос… они были ему знакомы.
Прямо на голом камне лежала связанная Агния, и вид ее был ужасен. Порванное платье, виднеющиеся кровоподтеки, круги под глазами. Тодор тут же метнулся к ней, помогая освободить руки и ноги, и встать с камня, а она, едва увидев его, зарыдала.
– Что ты здесь делаешь? – не мог понять альфа.
– Виктория сбежала на поиски Маши, а меня Ивет отправила за ней, – ее рассказ то и дело прерывался всхлипами. – Я совсем немного не успела, они схватили ее. Но я бы и не справилась со всеми…
Сердце Тодора, казалось, замерло, боясь услышать самое страшное.
– Где она? – спросил он самое главное, не обращая никакого внимания на то, что Агния едва ли не виснет на нем.
– Они увели ее. Говорили что-то про остров сирен, я уверена, что они с Машей там.
– Ты должна отправиться в замок, и не подвергать себя больше опасности.
Агния опустила голову, растирая длинными пальцами слезы.
– Я много раз была на острове, в детстве мы часто плавали туда. Я знаю, где они могут быть. Я могу помочь тебе их найти, – она преданно заглянула в его глаза, и сжала его руку в своих ладонях, выражая поддержку.
Тодору было все равно на эту поддержку. С ней или без нее он должен спасти Вику. Если с Агнией это будет быстрее, значит, пусть будет так!
Глава 15 – Хитрая лиса или Новый враг
Выходя из пещеры, Тодор не устоял от соблазна, поднял заколку девочки и сунул в карман. Он действовал на инстинктах, надеясь, что Ивет сможет тоже отследить его. Действия мужчины не укрылись от глаз наблюдающей за ним Агнии, и она недовольно поджала губы, пока он не видел.
Как бы ни уговаривала его оборотница отдохнуть, переждать хотя бы до рассвета, Тодор упрямо стоял на своем. Даже если им не удастся найти лодку, в чем он сильно сомневался, он готов был плыть сам. Он не позволит никому причинить вред его женщине.
Как и предполагал мужчина, они очень быстро нашли аальбот, эти края были знамениты своим рыболовецким промыслом. Так что аальбот лишь первое рыболовецкое судно, которые им удалось обнаружить на своем пути. Хоть оно и было великовато, около пятнадцати метров в длину, Тодор не желал искать более, да и Агния выглядела очень измотанной, чтобы таскать ее по берегу в поисках лучшего варианта. Тем более, что и этот был неплох: парусная лодка помогла им здорово сэкономить силы, всего то и надо – наколдовать попутный ветерок.
– Зачем тебе эта безделушка? – поинтересовалась Агния, кивнув на маленькую заколку, которую Тод бережно держал в руках.
Мужчина поднял на нее взгляд, понимая, как должно быть нелепо выглядит со стороны и не спеша ответить.
– Можно я посмотрю? – протянула девушка раскрытую ладонь, и Тодор неохотно вложил в нее хрупкую белоснежную заколку-бабочку.
Агния поднялась к бортику, подставляя украшение под лунный свет, чтобы получше рассмотреть.
– Красивая, – наконец сказала она.
Но тут сильный порыв ветра качнул лодку из стороны в сторону, и Агния схватилась за бортик двумя руками, чтобы удержаться от падения в воду. А вот саму заколку постигла эта печальная участь.
– Прости, Тодор, я не хотела! – запричитала красная волчица, заламывая руки и стараясь со всех сил вглядеться в морские волны. Но это было бесполезное занятие, заколка сразу же пошла ко дну.
Мужчина сжал кулаки, понимая, что артефакт теперь безвозвратно потерян. Но стоит ли упрекать Агнию в ненастной погоде? К тому времени, как они причалили к острову, на море разразилась настоящая буря.
Хорошо еще, что остров находился совсем рядом с материком. Можно было даже разглядеть шпили замка Коруок на горизонте.
Сам остров находился в запустении. Некогда красивый райский уголок, полный удивительных прелестниц был едва узнаваемым призраком своего былого величия. Сады и цветники, которых здесь было в огромном количестве, поросли сорняками, тропинки между ними стали едва различимы для путников. Повсюду то и дело попадались обглоданные кости разных животных. От скамеек, беседок и арок остались лишь черные остовы, торчащие из земли. Казалось, будто бы здесь замерло все живое, сама жизнь ушла отсюда вместе с гибелью последней сирены.
Они были удивительными существами, мирными соседями оборотней. Их связывало множество торговых отношений. Но, тем не менее, они жили обособленно и никогда не вмешивались в дела оборотней, проживающих на материке, как и не любили незваных гостей на своей территории. С большой неохотой они пускали к себе чужаков, которые возвращались на материк очарованные богатством и великолепием сирен. Поговаривали, что никто не был в силах позабыть этот остров, побывав на нем хоть раз. Но сейчас он вызывал противоположные эмоции. Хотелось убраться из этого кошмарного местечка, да поскорее!
С трудом переступая высокую траву, то и дело наступая на хрустящие и крошащиеся животные останки, они вдвоем пробирались к руинам, в недалеком прошлом бывшим прекрасным дворцом из ракушечника. Верхние его этажи были разрушены, на одной из башен не было крыши, но самая тяжелая участь постигла главные ворота.
В замке мелькали огни, свидетельствуя о том, что он не пустует. Вот только в нем уже не было очаровательных сирен, ужасное место было под стать заселено ужасными волками. Возле главных ворот мелькали их туши, вдалеке раздавался вой.
– Здесь неподалеку есть неприметный лаз, мы сможем обойти ворота и попасть сразу в замок. Точнее, в то, что от него осталось, – с грустью вздохнула Агния. Наверное, ей, бывшей тут не раз, было особенно тяжело видеть это место в разрухе.
– Веди, – согласился Тодор, не подозревая о подвохе от всегда верной ему соратницы.
Агния не соврала, с восточной стороны замка они действительно отыскали потайной лаз. Этот скрытый ход был очень узким и низким, с поверхности вниз вела, казалось, бесконечная вереница ступенек, от которых веяло сыростью. Стены и свод потайного лаза были сплошь укрыты чем-то липким, неприятным, и это останавливало Тодора и не давало сделать первый шаг.
Нет, мужчина был не из брезгливых, но его интуиция вопила о возможной опасности. Может там тоже ловушка? Они же не знают, куда ведет этот ход, они могут угодить прямиком в лапы к врагу. Стоит еще раз осмотреть замок, быть может, он сможет придумать что-то еще. Должен быть еще какой-то выход из этой беспросветной дерьмовой ситуации.
Агния, видя замешательство Тодора, создала магический светлячок, и первая юркнула в маленький лаз, лишь шурша оборванными по краям нижними юбками. Не желая прослыть трусом, и желая поскорее вытащить оттуда глупую оборотницу, он рванул за ней, надеясь быстро перехватить и вытащить ее наружу из этого злачного места. Едва он сделал несколько шагов вниз по каменным ступеням, которых не пощадило время и влага, как ему стало дурно. Слизь на стенах оказался противной не только на вид, ее едкий отравляющий смрад пробирался внутрь аж до самых костей, выворачивая всего наизнанку. Тут же мелькнула мысль, что он не видит светлячка Агнии, хотя точно помнит, как она его зажигала у входа.
– Тодор, ты здесь? – раздался испуганный голос неподалеку. – Что-то случилось с моей магией, я больше не могу ею воспользоваться.
В голосе Агнии слышались слезы, Тодор попробовал наколдовать простого светлячка, чтобы осветить дорогу, но и его магическая искра погасла с противным пшиком.
– Надо выбираться скорее отсюда, что-то здесь блокирует нашу силу, – произнес Тод и сделал первый шаг в сторону виднеющегося в узком просвете предрассветного неба. Ноги подкашивались от накатившей слабости, но упрямства мужчине было не занимать, и он продолжал двигаться вперед.
– Нет, – раздался почти над самым ухом медоточивый голос, – Нам надо вниз. Разве ты не хочешь спуститься, Тодор? – голос обволакивал его сознание, захлестывал с головой и будто укутывал мягкой и нежной морской пеной.
– Хочу, – произнес после недолгой заминки Тодор, сам не узнавая свой охрипший голос.
– Спускайся вниз, Тодор, – властно сказал голос… нет же, позвал ласково, как самого верного друга, преданного соратника, любимого – именно так казалось Тодору, и он послушно пошел вниз, ведомый сладкими речами, приправленных магией сирен.
На одной из скользких ступеней на самом нижнем пролете мужчина оступился. Короткая вспышка боли в лодыжке отрезвила его, заставляя вынырнуть из омута сладкой патоки слов сирены. Ему нечего здесь делать! Надо срочно убираться отсюда, пока он не угодил в заботливо расставленный капкан, понять бы еще кем.
Но тут его ноздрей коснулся знакомый запах, заставляя вновь потерять рассудок и продолжить свой спуск. В подвальном помещении полном сырости, и той самой зеленой плесени, поглощающей магию, находилась огромная клетка. От чего помещение становилось похожим на заброшенные казематы. В этой клетке, на холодной каменной лавке лежала хрупкая фигура маленькой девочки, охваченная голубоватым сиянием. Сердце Тодора замерло, пропустив несколько ударов, чтобы через секунду пуститься бешеным галопом в попытках вырваться из грудной клетки оборотня. Он подбежал к девочке, стараясь привести ее в чувство.
– Что с ней? – задался вопросом Тод, даже не думая, что сможет получить на него ответ.
– Она погружена в стазис. Просто спит и видит сны: хорошие и не очень, – хищно улыбнулась Агния, меняясь на глазах: из бедной овечки превращаясь в озлобленную химеру.
Тоду казалось, что он впервые видит эту женщину, что стоит напротив. Будто бы всю жизнь до этого у него на глазах были шоры, от которых ему вдруг посчастливилось избавиться.
– Где Виктория? – рыча, двинулся на нее мужчина, грозя скорой расправой, но обнаруживая себя загнанным в ловушку захлопнувшейся клетки, целая стена которой появилась будто из ниоткуда.
– О, твоя человеческая подстилка? Кормит червей в каком-то овраге, – мерзко захихикала пригретая на груди змеюка.
Ослепленный яростью Тодор кинулся на тонкие прутья, желая только одного – вырвать глотку предательнице и убийце. Агния испуганно отскочила от клетки. Но стоило Тодору прикоснуться к прутьям, как по ним будто прошел разряд, а сам мужчина с треском и громким хлопком отлетел назад, неслабо приложившись о каменные плиты. Подвал наполнился мерзким смехом красной волчицы.
– Вы все сдохните, – как безумная повторяла она снова и снова, и не переставала смеяться.
Встав с трудом с каменного пола, альфа подошел к решетке напротив Агнии и взялся за прутья обеими руками, пытаясь разорвать их в клочья. Если бы не эта гадская плесень, поглощающая его магию, ему бы давно это удалось. По прутьям с треском бежали искры, Тодор едва ли не шипел от боли, не убирая рук с прутьев, ставших похожими на каленую сталь.
– Ты не можешь противостоять! Не можешь, не можешь, – испуганно блеяла оборотница, которая в отличие от Тодора была полностью лишена своих сил в этой комнате, ей приходилось довольствоваться только магией сирен, но она мало что могла противопоставить острым когтям и клыкам оборотня.
Агния испуганно заозиралась по сторонам, не находя места для укрытия и боясь за свою жизнь, в случае если Тодор окажется слишком силен. Ни один из оборотней не мог выбраться отсюда, не мог ничего противопоставить ей. Она проверяла… Откуда в этом проклятом волке столько силы?
Тодор разжал руки, не в силах более терпеть боль, и давая себя короткую передышку. В сырой темнице повисло гнетущее молчание, которое разбил скрежет длинных когтей по каменным плитам. Из темноты, будто из ниоткуда, вышел на свет огромный ужасный волк, скаля свою зубатую пасть. Не дойдя до клетки пары метров, ужасный волк обратился в человека, заставив застыть Тодора на месте от удивления, а Агнию заулыбаться, видя в незнакомце своего спасителя. Первый раз на глазах у Тодора эти чудовища принимали человеческий облик, а значит все, что он знал о них прежде – ложь и вымысел.
– Добро пожаловать домой, братец, – высокий темноволосый мужчина в черном камзоле подошел вплотную к клетке, презрительно глядя на Тодора взглядом полным усмешки и превосходства.
***
Ивет в одиночестве прогуливалась по картинной галерее, изможденная обществом других оборотней. Возраст и характер требовали покоя, тишины для размышлений. А подумать действительно было о чем.
Одна за другой потускнели жемчужины с ее браслета: сначала Виктория, но о судьбе новообретенной львицы она сейчас мало печалилась, потом Маши, а это уже было чревато тем, что похитители могли распознать в заколке артефакт, и последним она утратила отклик от Тодора. Она чувствовала, что он жив, но не более того, будто бы что-то не пропускало магию, не давало пробиться друг к другу, как сквозь толщу воды или камня. Нужно было срочно принимать какие-то меры.
Оборотница ходила между портретами в тяжелых рамах, вглядываясь в знакомые силуэты. Видя их молодые лица, оставшиеся такими в вечности, она как никогда ощущала себя дряхлой старухой. Она знала слишком многих из них, кого-то хуже, кого-то лучше, кому-то была соперницей, а кому-то наставницей. Лишь для одной была утешением.
Женщина остановилась напротив изображения девушки с длинными платиновыми локонами, ниспадающими почти до самой поясницы, с мягкими чертами лица и полуулыбкой, горечь которой знала только она одна из ныне живущих. Грех Малике жаловаться на строгость родителей и коварство судьбы, Сильвея была немногим старше, когда Боги решили ее испытать на прочность.
Она росла у нее на глазах, расцветала от года в год, как самый прекрасный цветок. Неудивительно, что альфа, Эрмир, положил на нее глаз, принимая в расчет и ее высокое положение, а значит и силу. Но юркий цветочек хотела жить по-своему, строила планы, и даже успела, глупенькая, влюбиться.
Чужак, незнакомец, заполучил сердце ее маленькой наивной девочки и растворился на горизонте как утренняя дымка в рассветный час. Только она все ждала и верила. Верила, что он придет за ней. Сбегала из дома, крушила все, что подворачивалось под руки и лапы, сражалась за свое право на счастье. Но герой-любовник, видимо, получив все, что хотел, так и не пришел. Никто, кроме старухи Ивет, не слышал горьких слез, пролитых цветочком.
И вот однажды из покоев юной наследницы вместо волчонка, вышла волчица, полная решимости, ярости, хитрости, опыта, лишенная надежды и любви. Эрмир получил, что хотел: Сильвея стала его женой, спутницей и альфой, испытывая к своему супругу лишь уважение, как к мудрому правителю и не более.
Но Ивет знала, что рано или поздно эта защитная скорлупа треснет, выплескивая все горе одинокой женщины, и всегда была рядом. И случилось это намного скорее, чем предполагала сама наставница – Сильвея узнала, что беременна. Вот таким оказался прощальный подарок от любимого мужчины.
Могла ли она бросить ее на растерзание этим хищникам? Определенно нет. А гаденыш Эрмир, которого старуха всегда недолюбливала, не переломился бы, воспитывая и чужого сына.
