Анна Милок
Зверь и я
Глава 9 – Тет-а-тет
– А ну не вертись, а то проткну булавкой, – пригрозила Ивет, заставляя крутиться меня вокруг своей оси перед большим зеркалом в пол.
Видимо, старушка, которой боги подарили лишь одних сыновей, решила отыграться на мне по полной. За последний час мы перемеряли три наряда, и четыре раза меняли мою прическу. Даже моей малышке это быстро надоело, и она с Захари умчалась играть с детьми под присмотром Дамира, и наверняка ошивающейся где-то поблизости Малики.
– Это уже не ужин, а бал маскарад какой-то, – вздохнула я, подневольная кукла, в руках своего костюмера и парикмахера.
– Я мудрее, мне виднее, – нараспев сказала женщина, в отличии от меня пребывавшая в прекрасном настроении.
Ивет щелкнула пальцами и мои волосы опали вниз послушной волной, придирчиво осмотрев полученный результат, оборотница щелкнула пальцами еще раз и несколько верхних локонов заплелись в замысловатую кружевную сеть. Только после этого Ивет довольно цокнула языком.
В прошлом году нам удалось с Машулей вырваться на море, пусть и ненадолго. И там, на набережной, мы не удержались с ней и сделали красивую фотографию у кареты в прокатных платьях. Мне казалось, что то платье из далеких летних воспоминаний было самым красивым, глядя в зеркало я понимала, как заблуждалась. Оно и в подметки не годилось тому, в которое сейчас одета была я.
Серый велюр, с едва видимым блеском, обтягивал грудь и талию, лишенную корсета. Да воздастся слава местным богам и моему ворчливому кутюрье за последнее! Пышный подол из струящегося сатина и такие же длинные рукава, расшитые нежными розовыми бутонами в обрамлении зеленых побегов. И пока одна часть меня готова была прыгать от счастья, вторая скрипела зубами, придираясь ко всему подряд.
Неужели он не понимает, под какой удар ставит нас с Машей?!
Когда он подошел к нам на полигоне, ни одна участница не присела в реверансе перед ним, восемь пар уставших замученных глаз выжидающе смотрели на альфу. И я ожидала чего угодно, поздравления с пройденным испытанием в конце концов, но чего я точно не рассчитывала услышать, так это приглашения на ужин. Хорошо ему, ведь все косые взгляды достались мне, а не его спешно удаляющейся спине.
Я совсем не понимала, в какую игру втягивает меня Тодор, я слишком далека от дворцовых интриг, наверное, поэтому меня иногда накрывает ощущение, что я словно марионетка в чужих руках.
– Вот теперь ты готова! Уверена, он потеряет от тебя голову, – сказала Ивет с какими-то рычащими нотками в голосе, скрестив руки на груди.
Я еще раз взглянула в зеркало. Да, на такую женщину точно бы оборачивались вслед – спасибо моей компаньонке за старания. Жаль, что под слоем будничных проблем и тревог этой красотки не стало и видно. А что, если он разглядел? Может я правда ему понравилась?
***
Тодор прохаживался по небольшой гостиной рядом со столиком накрытым на двоих, но стоило лишь почуять нежный аромат лесной земляники, он замер как вкопанный, разглядывая закрытую дверь. За дубовым полотном переминалась с ноги на ногу сладкоежка, не решаясь войти.
“Ну, уж волоком тащить к себе женщину я точно не стану, первый шаг, дорогая, придется сделать самой”.
Стоило лишь немного напрячь слух, как мужчина слышал шелест ткани от поднимающейся в волнении груди, стук ее сердца. Надеялся, что она не боится его. Снова. Пару мгновений и ее ноготки полоснули дверь, как будто котенок просится в комнату, а через секунду раздался стук.
– Открыто, – сказал Тодор, стараясь придать голосу больше невозмутимости.
Все его сомнения по поводу правильности решения вытеснила собой вошедшая женщина. Он читал на ее лице неловкость, смущение, и даже робость, она была такая живая! Оборотницы, превосходящие ее и по силе, и по сноровке, обладающие магией, меркли в свете ее живой мимики и говорящей улыбки. Разве ей место в его жестоком мире? Нет, она заслуживает большего: любить и быть любимой.
Хотел бы и он того же? Безусловно. И глядя на нее, он понимал, даже скорее чувствовал, что неосознанно лишает себя чего-то очень важного. Поэтому он ни капли не жалел сейчас о своем выборе и об этом вечере.
Он же альфа, он руководит всеми волчьими кланами, значит сможет обуздать глупые флюиды и эмоции. Он лишь попробует хоть разок, хоть представит, каково это быть обычным человеком или оборотнем, существом, чье сердце вольно поступать как хочет, а не как должно.
– Проходи, – тепло улыбнулся Тодор своей гостье.
Виктория шагнула через порог и сделала несколько несмелых шагов в его сторону, но наступив на длинный рукав, кто их вообще придумал такими, споткнулась. От встречи с паркетом ее спасла только молниеносная реакция альфы, успевшего быстро подхватить девушку. И теперь прижимая ее хрупкую фигуру к себе и помогая встать на ноги, он вдруг подумал, что не так уж и плохи эти рукава. Можно даже длиннее сделать!
–Спасибо, – покраснела Виктория. – Я совсем не привыкла к вашей одежде.
– А что носят в твоем мире? – хотелось отвлечь сладкоежку, но и на самом деле было интересно. Даже бегло взглянул на свое отражение в глянце стола: обычные брюки, рубашка, жилет. Может ей что-то не нравится?
– Ну, в нашем мире девушки не носят такие платья, – ответила Виктория, присаживаясь на предложенный стул. – Мы предпочитаем более комфортную одежду, более открытую.
Тодор бегло осмотрел ее наряд и непозволительно долго задержался на декольте. Неужели она носит еще более откровенные платья?
– Я привыкла к платьям до колен, они гораздо удобнее, – разрушила она все его фантазии следующей фразой. Но он был этому даже рад, хотя бы потому, что ему ужасно не хотелось думать, что она разгуливает в нарядах, услужливо подсказанных его воображением. О, нет, в таких надо не разгуливать.
– Может вина? – мужчина старался быть гостеприимным хозяином, а еще старался не выдать маленькую тайну, что у него такой романтический ужин впервые.
– Да, немного, – отозвалась девушка, обнимая себя руками.
“Неужели ей холодно? Но ведь еще далеко до суровых морозов, и все здешние оборотни чувствуют себя комфортно при такой температуре”, подумал альфа и тут же мысленно хлопнул себя по лбу, и, наяву щелкнув пальцами, зажег в камине огонь. Виктория благодарно взглянула на него зелеными, как весенний луг, глазами.
– И что бы ты надела на ужин, будь мы в твоем мире? – пытался он разговорить свою гостью.
– Не знаю, – его вопрос заставил ее ненадолго задуматься. – Я очень долго никуда не выбиралась, – наконец улыбнулась она.
– Почему?
– У меня же есть Маша, – она пожала плечами, будто сказала какую-то прописную истину, но альфа эту истину пока никак постичь не мог.
– И что?
– В моем мире мужчины, как правило, предвзято относятся к женщинам, у которых уже есть дети, – ее слова заставили Тодора опешить.
– Но разве ребенок не показатель, что ты крепка и можешь принести здоровое потомство?
– Может лучше выпьем? – перевела разговор Виктория, который судя по всему стал не очень-то ей приятен.
Они наслаждались терпким напитком и сладко-кислыми лесными ягодами, которые альфа придвинул ближе к Виктории. Сладкоежка благодарно улыбнулась, раскрывая за его спиной крылья, будто он не тарелку подвинул, а дракона убил.
Она перебирала ягоды, выбирая самые сочные, облизывала пальцы, наверняка, даже не подозревая о том, насколько она сейчас пленительно прекрасна. Ее задумчивый взгляд, до этого блуждающий по комнате, остановился на Тодоре.
– Хотел бы я знать, о чем ты сейчас думаешь, – не удержался он.
– Я думаю, что это очаровательный вечер, – хоть она и говорила серьезно, уголки ее губ приподнялись в улыбке. – А читать чужие мысли некрасиво!
Альфа лишь усмехнулся на ее выпад: к сожалению, логово оборотней не то место, где стоит задумываться о том, что красиво, а что нет.
– Может быть потанцуем?
Ее брови взлетели вверх, а глаза широко открылись от удивления. А он старался поймать каждую эмоцию, не упустить ни одно движение или жест. Все они были слишком новы для мужчины, который потратил свою короткую юность на то, чтобы завоевать и удержать престол, а не наслаждаться свободой. Ее рука почти утонула в его ладони, когда она встала ему навстречу, но тут же ее лицо исказила гримаса боли.
Будто подгоняемые невидимым некто в голову ворвались воспоминания о сегодняшнем утре. Уставшая, потрепанная, с засохшей кровью на ноге, действующей на него как дурман, она все равно не сказала ни слова, ни упрека. Тодор заставил себя уйти, не зная, чего ожидать от вспышки гнева, готовой вырваться наружу. Его соплеменники и, что еще ужаснее, соплеменницы, гибнут сотнями на войне, а в мирное время они устраивают забавы, где калечат женщин. Зверь внутри выл, человек снаружи скрежетал зубами.
– Позволь, помочь, – стоило только ей сделать шаг, как он подхватил ее под руку, чтобы помочь опуститься в мягкое кресло, стоящее неподалеку.
“Вот же хорош: зная, что у нее травмирована нога, предложить танцевать! Хорошо еще, что не побегать под луной”.
– Тодор, может не стоит, – она попыталась отказаться от помощи и испуганно вжалась в спинку кресла, стоило ему только взяться за подол ее платья. С чего вдруг такая скромность? Сама же сказала, что все женщины в их мире носят платья до колен, а ему большего-то и не надо. – Я попрошу Ивет, она поможет.
– Не сможет. Только полярные волки обладают целебной силой. – Тодор врал, причем безбожно, надеясь, что правду она никогда не узнает. Но отступать было уже поздно, его ладонь крепко схватила тонкую женскую щиколотку.
Держа аккуратно ее ногу, мужчина приподнял сатиновый подол, который она тут же подхватила и скомкала на коленях. Переместив свою руку по бархатной коже вверх к икре, вторую он занес над раной на голени. На нежной коже виднелись небольшие ссадины и неглубокие порезы – раны не страшные, но точно доставляющие дискомфорт.
Альфа чувствовал, что она каким-то образом уже обработала рану, но как ни старался не мог понять, чем. Запах был не знаком, и даже казался чужеродным. Конечно, слюна волка была бы гораздо целебнее любых магических манипуляций, но пострадавшая это вряд ли бы одобрила. Вместе с искрами магии он старался передать ей тепло, чтобы ускорить регенерацию тканей. Пусть и не заживет как на волке, но станет гораздо терпимей.
Он продолжал слегка поглаживать ее голень, согревая, хотя, признаться честно, в этом уже не было никакой нужды. Но отпускать не хотелось, не смотря на всю абсурдность ситуации, предводитель всех волков продолжал сидеть у ног обычной женщины.
Виктория сидела в кресле, отведя от него взгляд, но по тому, как по ее щекам расползался румянец, он знал, что ей доставляют удовольствие его прикосновения. Стоило Тодору случайно коснуться ее колена, как она вспорхнула с кресла перепуганной пташкой, и он тут же поднялся следом. Как раз вовремя. Пташка, едва не потеряв равновесие, схватилась за лацкан его жилета и замерла.
Впервые она находилась так близко ко нему, что он мог вдохнуть аромат ее волос, даже не прибегая к волчьему чутью. От нее веяло теплом и негой.
– Теперь я могу танцевать, – улыбнулась Виктория, глядя мужчине прямо в глаза, как рискнула бы далеко не каждая волчица.
“Она, правда, его больше не боится или же не понимает опасности смотреть волку в глаза?”
Исполняя желание своей гостьи, он плавно закружил ее по гостиной. С каждым кругом ее улыбка становилась все шире, а в глазах вместе с ними плясали смешинки.
– Тод, ты забыл про музыку, – сказала она, старательно сдерживая смех.
Они остановились посреди комнаты, где он силился понять, что она ему сказала, но будто бы был оглушен тем, как она назвала его, сократив его имя. Необычно, так не назовут посторонние. И правда, они же танцевали без музыки.
– Хотела бы, я знать, о чем ты сейчас думаешь, – улыбаясь, вернула сладкоежка вопрос застывшему мужчине. Она не спешила вырываться из его объятий и это радовало, но вот как ответить на ее вопрос, если он впервые ни о чем не думал, а просто наслаждался моментом.
Она была так близко, что можно было почувствовать ее ягодное дыхание. Губы соблазнительно приоткрыты, что хотелось поцеловать.
– Теперь тебе будет непросто проходить отбор. Этот ужин заставит твоих соперниц быть настороже, – выдал он первое, что пришло в его голову.
Не говорить же ей, что сейчас он думал только о том, чтобы ее поцеловать. Она прерывисто вздохнула и облизала свои губы, сломав последний барьер в его голове. Тодор наклонился к ней, чтобы распробовать ее мягкие губы на вкус. Почти достигнув желанной цели, он прикрыл глаза, и тут же его оглушила своей внезапностью звонкая пощечина.
В ее зеленых глазах больше не стало смешинок и веселья, их заменили ярость и, похоже, обида. Пользуясь его замешательством, она легко вывернулась из мужских рук. Круто развернувшись на каблуках, и опрокинув длинным шлейфом рукава бутылку с вином, она выбежала из гостиной на прощание громко хлопнув дверью.
Тодор остался в комнате совершенно один. Тишину нарушал лишь плеск вина, которое они успели только пригубить, а остальное же содержимое бутыли разливалось красной ручьем по паркету.
***
Я бежала по пустынным в этот час коридорам, не разбирая дороги. Гонимая обидой и разочарованием вперед, я никак не могла остановиться или даже спокойно осмотреться. И, конечно, как следствие, я заблудилась.
Теперь я шла по мрачному замку спокойным шагом, стараясь разобраться, в какой его части я хотя бы нахожусь. А я еще дрожала перед ним, как осиновый лист, стыдоба, может, стоило сразу с порога дать по наглой морде. Шла к нему с таким волнением, будто бы на первое свидание в жизни.
Вспомнив наш первый танец и то, как ловко он без помощи рук застегнул мое платье, в голову закралась шальная мысль, а сможет ли он проделать тоже самое в обратном порядке, от чего я заволновалась и затряслась еще больше. Но он был нежен, чертовски нежен и внимателен, пока сам, волк блохастый, все не испортил!
На глаза попалась знакомая дверь, здесь мы были с Ивет, и, если мне не изменяет память, то эта дверь ведет в картинную галерею в хозяйском крыле замка. И хоть я знала, как отсюда добраться до своей комнаты, руки сами потянулись к дверным ручкам. Я снова прохаживалась между бывшими вожаками, альфами, вглядываясь в их лица и силясь найти хоть на одном из них улыбку. Все сплошь суровые, будто бы даже жестокие, угрюмые и хмурые, а иногда печальные…
Сейчас, не торопясь, я дошла до самого последнего портрета, где были изображены родители Захари и одного невыносимого волка. Стоило признать, что у Захари с родителями было куда больше общего, чем у старшего сына. Разве, что оба унаследовали голубые глаза, потрясающе яркого и насыщенного оттенка, как и у их мамы.
Женщина на портрете была удивительно красивой, белокурой и голубоглазой, неудивительно, что она выиграла отбор. На месте вожака, я бы закончила отбор в первый же день, едва увидев ее. Она смотрела прямо, едва приподняв уголки губ, но даже это сложно было назвать улыбкой. Почему она такая печальная? Что могло тяготить такую красивую королеву? Ее король очень статный и вполне симпатичный мужчина. Наверняка, он ее очень любил, раз так крепко прижимает к себе на картине.
Обняв себя за плечи холодными руками, я завидовала королеве, которую так бережно обнимают. На что я рассчитывала, когда шла на ужин с вожаком? Услышать, что нравлюсь ему? Глупая мечтательница надумала себе невесть что. Ему нужен только его королевский отбор, а я всего лишь средство – расшевелить остальных участниц с помощью ревности. Я могла погибнуть сегодня, а он, выходит, считает, что отбор вяло проходит. Использует и отправит домой, а сам будет жить дальше со своей избранницей.
Настроение затерялось где-то далеко внизу, еще больше ухнув вниз после осознания того, что Тодор в общем-то ни в чем и не виноват. Он не обещал мне ничего, я сама придумала себе сказку и обиделась на то, что все пошло не по моему сценарию. Мужчина с первой нашей встречи дал понять, что у него совсем другие планы и я в них не вписываюсь. Я временная гостья в этом замке. От этого стало еще обиднее.
Вдруг поток моего самобичевания прервал легкий перезвон, как маленький колокольчик. Я повертела головой, но ничего не обнаружила. Звук повторился еще раз, но теперь пришло и четкое понимание, что это такое. Это охранные чары! Кто-то сейчас пытается войти в нашу с Машей спальню. А вдруг там Маша одна? Я быстро ринулась прочь из картинной галереи туда, где, может быть, моя дочурка была в опасности.
Очень быстро достигнув цели, я почти вломилась в собственные покои. К счастью, ни Маши, ни кого-либо другого из детей тут не было. Зато здесь обнаружилось кое-что поинтереснее.
Рядом с моей кроватью на полу сидела Агния и копошилась в моей тумбочке, переворачивая все там вверх дном. Интересно, что она хотела там найти? Страха перед волчицей у меня никакого не было. Я чувствовала только усталость и раздражение. Последнее было вызвано тем, что, кажется, все в этом замке считают себя умнее меня, и красная волчица оказалось тому не исключение.
Облокотившись о дверной косяк, я настойчиво покашляла, пытаясь обратить на себя ее внимание. Агния тут же быстро спохватилась и встала с колен. Если бы взглядом можно было испепелять, я бы уже валялась горсткой пепла на полу. Трудно было не догадаться откуда ноги растут у ее ненависти ко мне, быстро же зашевелились мои соперницы. Все верно рассчитал Тодор.
– Что тебе нужно? – устало спросила я, скрестив руки на груди. Я не надеялась на какой-то вразумительный ответ, но Агнию будто прорвало.
– Ты ведьма! Ты околдовала его! – сыпались из неё надуманные обвинения в мой адрес. – Я выведу тебя на чистую воду! Признавайся, ты хочешь обольстить его или отравить? – на этих словах Агния нещадно потрошила мою аптечку.
– Что это за колдовское зелье? – спросила оборотница, держа перед собой раскрытую ладонь.
– Это просто витамины, – пожала плечами я.
– Вита… что? – переспросила меня Агния.
– Витамины, – повторила я. – Они улучшают здоровье, прибавляют сил.
– Я так и знала, что ты сжульничала на испытаниях.
– Это неправда, – устало ответила я, у меня не было никаких сил спорить с упрямой волчицей.
– Ты лжёшь! – истерично взвизгнула она. – Теперь у меня есть доказательства и тебе не отвертеться, я всё расскажу Тодору и он выгонит тебя из замка взашей.
Она выскочила из комнаты, но я ее угроз совсем не боялась. Она не станет говорить ничего Тодору, а если вдруг и скажет, то только после того, как сама опробует чудо-средство по обольщению. Тут же подтверждая мои слова из коридора донесся кашель в купе с рвотными позывами, я лишь усмехнулась на это. Стыдно перед волчицей мне абсолютно не было, в отличие от нее я не лгала. Витамины действительно укрепляют здоровье, а вот рыбий жир, пусть даже и в таблетках, совать в рот целыми жменями тот еще подвиг. Ну хоть кому-то он пригодился! Я так и не смогла заставить Машу пить его …
Глава 10 – Волчий детектор
Новый день принес с собой новый этап ненавистного отбора. Даже дня передышки невестам не дали, хотя, быть может, никто кроме меня в этом самом дне и не нуждался. Что уж говорить, если даже старушка Ивет была полна сил и бодрости, я же была морально разбита.
Если бы знала, какое зрелище меня ждёт в обеденной зале, лучше бы вообще пропустила завтрак. Во главе стола, как обычно, сидел Тодор, а рядом с ним, умостившись едва ли не у него на коленях, сидела Агния. Она весело щебетала, заглядывая в глаза ему как преданная собачонка. Тодор подбадривал обольстительницу своей ослепительной улыбкой. Неужели рыбий жир помог?!
– Ну, и что ждет нас сегодня? – хмуро спросила я у Ивет и Малики, которые на правах местных аборигенов были прекрасно ознакомлены с порядком проведения отбора невест для короля. – Говорите, не стесняйтесь. Может немейского льва одолеть нужно или лернейскую гидру?
Малика смотрела на меня непонимающим ничего взглядом, а Ивет не смогла сдержать своей улыбки.
– Дело осталось за малым, Виктория. Осталось пережить лишь магическое сканирование и бал, на котором и объявят будущую жену вожака.
– Сканирование? – удивилась я, не представляя, откуда в этом магическом мире взялось это чудо копировальной техники.
– Это особая процедура, когда магический кристалл помогает считать искренность помыслов невесты. С его помощью участница показывает один день из своей жизни, как правило, самый лучший. Кристалл подкупить невозможно, таким образом, это еще помогает избежать и бахвальства среди соперниц.
«Замечательно», подумала я. «Для счастья не хватало только лоботомии с применением детектора».
Залезут мне в голову, да ещё и основательно там пока покопаются.
– И кто же будет следить за правильным ходом этого испытания? – спросила я у Ивет, знающую всю подноготную отбора. Мне почему-то представилась большая коллегия магов, одетых в черные балахоны, с волшебными палочками наперевес.
– Следить, уж точно, никто не будет, – ответила оборотница. – Мы чтим личное пространство и права на свои маленькие тайны. Так что, все твои секреты достанутся лишь твоему будущему супругу.
– Забавно, особенно то, что невест десять, а предполагаемый супруг всего один, – хмыкнула я.
Даже тот факт, что лишь один Тодор будет видеть мои мысли, меня не очень-то успокоил. Честно говоря, сейчас я бы предпочла даже коллегию магов в черных балахонах вместо него одного. Вдруг во время этой волшебной экзекуции он узнает о моей симпатии к нему?
Неведомым мне образом всех участниц отбора разделили на две группы. И все, что я смогла выведать у своего вестника так это то, что я во второй группе и мне проходить сканирование придется во второй половине дня. Ни кто со мной вместе будет проходить испытание, ни каким образом происходила жеребьевка, Захари не удосужился запомнить, так сильно спешил к своей маленькой подружке в лице Машеньки. Какой спрос с беззаботного ребенка, пусть и сумевшего затащить меня в свой мир?
От нечего делать прогуливалась с детьми по замку и заглянула в детские комнаты. Множество ребятни разного возраста играли в просторной гостиной, старшие брали шефство над младшими. Здесь были и несколько взрослых оборотниц, скорее следящих за порядком, чем играющих с малышней.
Несколько раз мимо нашей компании проносилась хохочущая Малика, из чего можно было сделать только один вывод. Рыжая бестия тоже попала во вторую группу участниц сегодняшнего сканирования.
– Как это обычно проходит? – Захари задумчиво почесал нос на мой вопрос.
– Не знаю точно. Но во время допросов тоже используют такой кристалл, подозреваемый и дознаватель одновременно кладут руки на него и… и все.
Допросы? Ну, точно детектор! Так и виделась картинка, как я сижу за огромным черным столом, а напротив Тодор светит мне в лицо лампой, ослепляя и дезориентируя.
«Признавайся, Виктория, насколько чисты твои помыслы стать моей супругой?!», вопрошал у меня воображаемый альфа в форме чекиста.
А старушка Ивет, замотанная в смирительную рубашку, на заднем плане убедительно повторяла, что нас всех потом обязательно вылечат.
– Мамуль, ты спишь? – раздался тоненький голосок в самое ушко.
– Да, зайчик, задремала, – я попыталась разлепить глаза и не жмуриться на яркое полуденное солнышко.
– Вика, скоро будет испытание, – присел на лавочку рядом со мной маленький волчонок. – Можно мы еще погуляем в парке?
– Только если за вами двумя присмотрит кто-то старший.
Маленький волчонок обиженно насупился на мои слова, подрывающие его авторитет и статус в глазах маленькой боевой подруги.
– Ладно, мы пойдем в детскую, – сделали мне одолжение дети.
Перехватив возле жилых этажей Малику, я увязалась за ней. Благодаря Захари я даже не знала, где именно будет проходить новый этап отбора. Лишь бы не в сырых и темных казематах, как в моем дневном кошмаре.
К счастью, Малика привела меня в обычную комнату, вероятно кабинет судя по мебели. Много стеллажей и полок с книгами, два стола, один из которых был завален картами и свитками, несколько небольших кожаных диванчиков. На последних и сидели пришедшие раньше нас участницы. Малика без долгих раздумий плюхнулась, другим словом и не назвать, на диванчик рядом с Ивет. От чего старушка, чей покой так бесцеремонно побеспокоили, недовольно поджала губы. Я же осталась стоять на пороге, пытаясь выбрать из двух зол меньшее.
Оставшиеся два свободных места были либо рядом с Истэкой, либо с Апони. И ту, и другую я небезосновательно побаивалась. Апони сидела на диване, поджав под себя свои босые ноги, и безучастно разглядывала интерьер кабинета. Ее взгляд блуждал по мебели и картинам, нигде не останавливаясь и не задерживаясь. Истэка сидела, широко расставив ноги, и небольшим ножом чистила ногти. Даже если сейчас она достанет дротики и начнет бросать их в чей-нибудь портрет, я совершенно не удивлюсь. Испугаюсь, но не удивлюсь.
– Чтобы пройти испытание, нужно, как минимум, зайти в кабинет, – раздался приятный мужской баритон позади меня, и от этого бархатного голоса по спине побежали мурашки. Тодор взялся за дверную ручку, приглашая меня войти в комнату. – Не заставляй соперниц ждать.
Ну вот, как будто снова потоптался по больной мозоли. Сейчас я тебе покажу свой день, братец-волк, самый худший покажу, чтобы ты со мной в этой каше поварился. Быстро юркнув мимо него в кабинет, я заняла свободное место рядом с девушкой-койотом от чего та удивленно приподняла бровь.
– Милые девушки, давайте покончим с этим как можно быстрее, – устало произнес мужчина, снимая купол с журнального столика и открывая нашим глазам невзрачный голубой камешек в серебряной оправе. Только сейчас я заметила круги под глазами альфы и хмурый осунувшийся вид, наверное, это не просто – десять раз подряд нырнуть в чьи-то мысли.
Первой на амбразуру, ожидаемо, полезла Истэка.
– Я покажу свою лучшую охоту, – многозначительно улыбнувшись, сказала она. А я впервые порадовалась, что это зрелище предназначено только для них с Тодором. Мне даже представить страшно, какой должна выглядеть лучшая охота этой воинственной оборотницы.
– Я покажу лучший день в моей жизни, день, когда слабые были отомщены, – заинтриговали меня слова Апони, но не смогли перевесить чашу весов в сторону положительного отношения к ней. Перед глазами стояла каждый раз картинка, как она убивает десяток мужчин и женщин, стоило только взглянуть на нее.
Малика смущенно улыбнувшись, молча схватилась за кристалл. Их «сеанс» был самым коротким, но только после увиденного от Малики, Тодор впервые улыбнулся, подмигнув рыжей бестии.
– Нет в жизни плохих и хороших дней. Суди сам, – даже не намекнула старушка на свой выбор. Да, Ивет, наверняка, есть что рассказать молодому альфе. Хотелось бы мне взглянуть на ее лучший день.
Тодор проводил хмурым взглядом Ивет на ее место и взглянул на меня. Наверное, мне показалось, но на короткий миг, его холодный взгляд будто оттаял и повеял теплом и надеждой. Что ж, жених наш дорогой, чему быть, того не миновать.
Будто на ватных ногах я подошла к Тодору. Вблизи стало ещё больше заметно, как тяжело ему самому дается это испытание. Но я от намеченного отступать не намеревалась. Я никогда не охотилась, никогда не мстила, но вот дерьмовых дней у меня в жизни было хоть отбавляй. Сейчас, стоя рядом с журнальным столиком, где находился кристалл, я поражалась, как мои предшественницы могли так быстро определиться с выбором. Может, они и к этому испытанию готовились всю жизнь? Я недоверчиво коснулась пальчиками кристалла, перебирая в уме все возможные варианты.
Однажды, когда мне едва стукнуло восемнадцать, я припозднилась с университета. Возвращалась домой с остановки по тёмной, мало освещенной улице, когда услышала сзади торопливые шаги. Невольно я тоже ускорилась, и также поступил и мой преследователь. На улице не было ни души, кто мог бы помочь молодой девушке. В какой-то момент я перешла на бег, рваное дыхание ринувшегося за мной мужчины заставляло мое сердце биться в бешеном ритме. На ходу я старалась достать ключи из своих карманов.
Не знаю, что спасло меня в тот вечер: везение или железная дверь, которая стала препятствие между нами. Но даже заскочив в свой спасительный подъезд, я боялась остановиться. Не доверяя медлительному лифту, я бегом рванула наверх по лестнице. Лишь заперев за собой дверь в квартиру, я смогла расслабиться и выдохнуть спокойно.
Но сейчас, спустя много лет, это воспоминание уже перестало быть таким пугающим, эмоции притупились, а страх перед неизвестным мужчиной исчез. Наоборот, это был день, когда мне повезло, когда мне удалось убежать от маньяка или похитителя. День, когда я смогла сохранить свою жизнь, хороший день.
Я напрягла память, пытаясь вспомнить день, когда мне было плохо или быть может было больно.
При мысли о боли в голову, как назло, не приходило на ум ничего кроме схваток. Попытки разродиться самостоятельно не принесли успеха, белая плитка операционной и хирургическая лампа-«ромашка». Фразы хирурга, брошенные помощнику: «Подержи кишки» и «Зачем обрезал нитку?». Господи, как же это было страшно. Как страшно было поднять голову и увидеть в отражении светильника свой разрезанный живот. Утробный плач ребенка, будто из-под воды. Но весь этот страх и боль испарились, едва кричащий сверток положили мне на грудь. Разве это худший день? Нет, он был прекрасен! И черт с ними, с этими кишками, обрезанной ниткой, и шрамом, оставшимся на всю жизнь.
Но боль же может быть и не только физической!
Когда Маше было всего лишь две недели, мы с ней угодили в больницу, но не это было самое страшное, а рядовое УЗИ и рядовой врач бесстрастным тоном сообщающий мне о кисте в головном мозге моего единственного маленького ребенка. Слезы лились из глаз нескончаемым потоком, я не смыкала глаз у маленькой кроватки моей малышки, во всем винила себя. Лишь спустя какое-то время я узнала, что этот диагноз обычное дело в наши дни, а спустя год киста исчезла так же внезапно, как и появилась. Но что я только не пережила за этот долгий год… Это был самый счастливый день, который заставил померкнуть все переживания, сделал их такими незначительными.
Когда муж ушел к другой женщине и нам пришлось вдвоем выживать на крошечное пособие, наступили тяжелые дни. Во многом мы остались на плаву лишь благодаря помощи соседей и знакомых, особенно нашей сердобольной соседки бабушки Тани. Приходилось заниматься репетиторством прямо с маленькой Машенькой на руках. Но я научилась смотреть на эту ситуацию совсем под другим углом: мы избавились от человека, который считал нас балластом в своей жизни, а это уже неплохо. Это были сложные дни, но не худшие. Даже же тогда я знала, что принесет мне завтрашний день, старалась заранее предугадать возможные проблемы и способы их решения.
