Ан Тала
Бог умер, да здравствует Бог

Глава 8. Посол Жатвы

В Торчащем зубе было шумно, душно и оживленно, несмотря на холодную и безмолвную ночь за порогом дома. Ордженцы распивали хмельк, поглощали мясо овец, не щадя живота своего, и громко и нескладно распевали песни, не щадя ушей своих соседей.

– Семейная жизнь – это вам не овец стричь, – пожилая ордженка, по-пьяному растягивая слова, читала Ларфе нравоучения. – Тут особой науки нет. Живи себе и живи.

Ларфа согласно кивала, улыбаясь криво и неестественно, но её собеседница этого совсем не замечала и всё подливала в свой безмерный стакан тягучий, пряный хмельк.

– Мы когда узнали, что ты замуж за Пирта собралась, сначала посочувствовали тебе, – продолжала свой монолог пожилая ордженка, – всё-таки чужой он, да и ордженец всего наполовину, но сейчас мы тебе все завидуем – такого мужа отгрохала! Он тебе и кузнец, и в поле помогает, да и добрый такой, добрее, чем коренные ордженцы. Бабка твоя, Ольфа, по деревне ходит и нос задирает, мол, внучка моя крупную овцу остригла и шерсти с неё на год хватит. Мы сначала плевались с неё, а теперь вторим ей, ведь права Ольфа, баран у тебя породистый!

Дилфо громко хмыкнул, но его никто кроме Ючке не услышал: все были заняты своими бессмысленными сплетнями и нескончаемой пирушкой. Ючке сидела вместе с мальчиком на скамье у беленой стены вдали от основного действа. Девушку местные принимали за ребёнка несмотря на то, что ростом она была с взрослого ордженца, но вот тело её было слишком изящным и тонким, что совсем не соответствовало деревенским понятиям о зрелости. Поэтому Ючке и Дилфо удостоились лишь скамейки в углу и двумя кружками разбавленного хмелька с ломтем серого хлеба. Ючке, получив свою порцию, тут же вручила её мальчику и принялась молча наблюдать за весельем хмельных ордженцев.

– Ну их, этих взрослых, – проговорил Дилфо, прикончив свою небогатую часть всеобщей трапезы. – Пойдём лучше в кузню, пока они нас не замечают, покажу тебе мечи. Пирт мне разрешает в любое время любоваться своими творениями, а вот Ларфа против, говорит, не ордженское это дело мечами увлекаться. Что бы она понимала!

Ючке не ответила. Она послушно поднялась со скамьи и вышла вслед за мальчиком из напаренного десятком ордженцев дома на улицу, где дышалось свободнее, и было намного уютнее, несмотря на промозглый туман, поднявшийся с реки.

– Сюда, тут прямо за домом, – Дилфо юркнул за угол Торчащего зуба, а Ючке двинулась следом за ним, приглушенно хлюпая по траве босыми ногами.

За домом и правда располагалась небольшая кузня, большая часть которой находилась на свежем воздухе под прочным деревянным навесом. За мехами притаилась небольшая коморка-полуземлянка, закрытая на увесистый замок искусной работы из светлого металла, блестящего в темноте.

Дилфо привычным жестом взял замок в руку, нажал на спрятанную в нём кнопку и тот с глухим щелчком открылся.

– Забавная вещица, да? – Дилфо повернул своё радостное лицо к Ючке, наблюдая за её реакцией, но девушка не проявила должного в таких ситуациях удивления. – Пирт специально такой замок сделал. Придёт вор какой-нибудь, будет ключ искать или попытается взломать, а нет, ничегошеньки у него и не выйдет, так как скважина это всего лишь обманка. Настоящий механизм такой причудливый, что, когда Пирт попытался мне объяснить принцип его работы, я совершенно ничего не понял. Но стоит только нажать на маленькую неприметную кнопочку, как этот здоровяк с легкостью открывается. Здорово, правда?

Дилфо не стал дожидаться ответа от Ючке. Он повесил замок на крючок рядом с дверью и, слегка пригнувшись, спустился в коморку, а девушка покорно последовала за ним. В коморке было темно и пахло сырой землёй, но спустя мгновение свет одинокой свечи мигом развеял мрак вокруг: отблески пламени отразились от металлических поверхностей разного рода оружия и ярко осветили небольшое помещение.

– Красота, да? – Дилфо обвел маленькой ладошкой стены, которые покрывал тонкий слой темного металла. Креплениями к нему было прибито несколько десятков мечей, сабель, кинжалов разнообразной формы и цвета. – Нигде в Орджене не найдётся столько оружия. Пирт его на продажу в другие земли делает, в особенности его мечи ценятся в Вайсии и Иргисе, правда, я никогда никого не видел из этих земель, Пирт сам им отвозит заказ.

Дилфо обвел любовным взглядом оружие, которое на разные лады сверкало, когда свет свечи касался их металлических тел.

– Когда-нибудь я бы тоже хотел делать мечи, жаль только Пирт не хочет меня учить, говорит, не ордженское это дело, – понуро проговорил Дилфо. – Но я не унываю! Когда-нибудь я смогу заставить его взять меня в дело. Может, мне даже удастся попробовать в бою своё творение, правда, я не знаю, с кем ордженцам сейчас приходится сражаться, но рано или поздно даже у меня может появиться враг – вот тогда я и покажу всем, как страшен творец, когда пускает в ход своё орудие!

Ючке не обращала внимания на болтовню мальчишки и безучастно бродила вдоль стен, бросая незаинтересованный взгляд на золотые сабли с изогнутыми лезвиями, сияющие красноватыми отблески, и кинжалы из странного материала, что, казалось, впитывал в себя свет. Ючке проходила мимо, не задерживалась надолго перед очередным примером кузнечного мастерства, слушая звонкую болтовню Дилфо, который был только рад, что его не перебивают и дают вволю излить своё счастье.

Но дойдя до одного из углов коморки, Ючке вдруг остановилась и с интересом принялась разглядывать меч, что совершенно не походил, ни по форме, ни по украшениям на своих товарищей.

– А, это мой любимый, – Дилфо заметил заинтересованность Ючке, перестал бесплодно сотрясать землистый воздух коморки и принялся объяснять девушке, которая не понимала его языка, причину своей привязанности. – От этого меча словно исходит сияние, а цвет его такой странный и необычный – никогда прежде ничего подобного не встречал. Пирт говорил, что привёз этот меч из родных краёв, из земель даганцев, что на северо-востоке Юдоли. Потрясающий материал, да? Понятия не имею, из чего сделан это меч, но ощущения, словно вода из реки застыла, и сама приняла такую форму.

Ючке приблизила лицо к тонкому прозрачному лезвию. Оно казалось хрупким, словно стекло, но первое впечатление было обманчивым. Ючке протянула руку к эфесу меча: рукоять его была вырезана из темного матового дерева, а навершие украшала голова зверя с длинной мордой, рядом острых зубов и четырьмя ушами, за которыми притаились два тупых коротких рога.

– Не стоит его трогать, можно пораниться, – предупредил Дилфо, но Ючке не могла услышать его предостережения: язык ордженцев был для неё незнаком и ничем не отличался от звуков клокочущей реки.

Девушка медленно провела пальцами по эфесу, остановилась на навершии, мягко обвела его подушечками пальцев, а затем резко схватила меч за рукоятку и с лязгом вынула его из крепления.

– Стой! Ты чего задумала? – вскрикнул Дилфо. Он попытался подойти к Ючке, но тут же остановился и с опаской уставился на прозрачное и тонкое лезвие. Одного взгляда на меч было достаточно для понимания – лёгкого движения руки Ючке хватит, чтобы жизнь мальчика прервалась в один миг.

Меч удобно расположился в левой ладони девушки. Она плавно провела мечом изогнутую линию в воздухе, не спуская лиловых глаз с лезвия, которое излучало тихий голубоватый свет, но при этом не рассеивало ни на миллиметр окружающий его полумрак.

– Положи на место, Ючке, это не игрушки. А вдруг ты его поломаешь, – Дилфо бесплодно пытался остановить девушку словами, боясь подойти ближе.

Ючке подняла глаза на Дилфо, слегка сощурилась, а затем произнесла мягким, но при этом тягучим и уверенным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ситога абе. Абе литора доганэ, таку занэ абе ситога?

Дилфо не понимал удивляться ему или бояться, поэтому он решил сначала устранить опасность для себя и Ючке от её неосторожных действий с мечом, а после уже подумать над тем, почему девушка решила за один день сказать больше, чем за всё время своего нахождения в Овлесе.

– Ни слова не понимаю, Ючке. Положи меч, – быстро проговорил Дилфо, протянув ладонь к девушке. Свечка в его руках задрожала, и чуть было не потухла.

– Дассюр даган альфиске? – послышался твёрдый мужской голос с порога коморки.

Дилфо резко поднял голову и увидел Пирта. Мужчина стоял, прислонившись к косяку двери, и с интересом взирал на Ючке. Его лицо ничего не выражало, но чёрные глаза ярко сверкали в полумраке.

– Пирт, прости, я не знал, что она захочет взять меч в руки, – попытался оправдаться Дилфо. – Я её предупреждал, но она не слушает. Видимо, батюшка ошибся, и она всё же одержима.

Пирт не обратил никакого внимания на причитания Дилфо. Он продолжал смотреть на Ючке, а та, опустив меч, взирала на него пустым взглядом.

– Ветсар дассюр ки. Дассар ка, – чётко проговорила Ючке.

Дилфо растерянно мотал головой, совсем не понимая, что происходит. Но никто не спешил ничего ему объяснять. Мальчик будто оказался свидетелем чего-то, что ему видеть было не положено.

Пирт, услышав ответ Ючке на свой вопрос, удивленно раскрыл глаза и неспешно спустился в коморку по узким ступеням.

– Дака-дака, – с улыбкой покачал головой Пирт. – Ветсар локаке. Ветсар ютьске, ольсюя бульга зильке ороа. Хоранли цукентаке фесаке дассар.

– Ветсар дака дюльге, нака ветсар фесансе читське, – непреклонно отвечала Ючке. Дилфо заметил, как лицо девушки меняется и на нём возникают эмоции, которых раньше никогда не бывало. Казалось, что перед ними стоял сейчас совсем другой человек: гордый, непреклонный и уверенный в себе. Меч в руках этой хрупкой девушки, её величавая осанка и суровый взгляд совершенно не вязались с угрюмым равнодушием, с которым она ранее бродила за Дилфо, как потерянный ребенок. Такая резкая перемена ошарашила мальчика и сбила с толку, а вот Пирт был спокоен, словно все, что происходило сейчас перед ним, было привычным делом.

– Пирт, о чем вы говорите? Почему ты так хорошо её понимаешь? Ючке тоже даганка? – Дилфо поспешил разрешить назревшие вопросы и развеять туман неведения, что начинал душить его.

– Нет, – возразил Пирт, тепло улыбаясь мальчишке, – Ючке не даганец, но, как мне кажется, он пришёл с другой стороны Великого леса, что зовётся Звёздной Юдолью Смертных.

– Он? Ючке что, парень? – удивлению Дилфо не было конца. Мальчик внимательно осмотрел Ючке, но так и не нашёл у него внешних признаков мужского пола. Впрочем, кроме красоты и видимой хрупкости, женственного в нём тоже было немного.

– Да, – улыбнулся Пирт. – Странно, что ты не понял этого с самого начала, ты ведь столько времени проводил с ним вместе.

– Да как это вообще можно понять?! – всплеснул руками Дилфо. Свеча сильно задрожала и на мгновение в коморке воцарилась темнота. – Все сразу подумали, что он девушка. А я чем хуже? Ты только посмотри на него! Он красивее всех женщин в нашей деревне!

Пирт заливисто засмеялся, и это немного разрядило обстановку. Ючке смотрел на юношу с настороженностью, но руки его заметно расслабились, и меч более не представлял опасности.

Отсмеявшись Пирт пояснил:

– В Звёздной Юдоли очень трудно определить, кто стоит перед тобой: мужчина или женщина, поэтому очень важно вслушиваться в те слова, что тебе говорят, чтобы понять наверняка и не обидеть неосторожным обращением собеседника. В землях даганцев, что граничат с Великим лесом, придерживаются подобного правила, так как там живёт множество беженцев из Звёздной Юдоли Смертных. Даганский язык женщин и мужчин очень отличается друг от друга именно потому, что нам нередко приходилось иметь дело с подзвёздными созданиями.

– Так ты сейчас говорил с ним на даганском? Ючке правда прибыл из Звёздной Юдоли? Он беженец? Как он тут очутился? – вопросил Дилфо. Его глаза загорелись, и он с нетерпением ожидал ответов от Пирта.

Юноша с улыбкой покачал головой:

– Ты спрашиваешь меня о том, чего я не знаю. Но говорили мы на даганском, а это значит, что Ючке бывал в тех местах. Как он тут очутился, не знаю, но мне это и самому интересно, поэтому я непременно это выясню.

– Но почему Ючке сразу не рассказал тебе кто он и откуда? – не унимался Дилфо. – По тебе сразу видно, что ты неместный, что ты даганец. Да и он сам не похож на кого либо, кого мы могли бы встретить в Орджене. Почему вы молчали?

– Если кто-то не хочет о чем-то говорить, то зачем заставлять? – пожал плечами Пирт. – Я прекрасно понимаю, что значит иметь секреты, поэтому не спешу раскрывать тайны других. Рано или поздно мы бы с ним побеседовали, не зря же я позвал вас к себе сегодня.

Пирт заговорщически подмигнул мальчику, и тот разразился новой порцией вопросов:

– Так ты и в самом деле всё знал с самого начала? А Ларфа? Ты ей рассказал о своих догадках?

– Я сразу понял, что Ючке из Звёздной Юдоли: цвет его глаз говорит больше, чем слова. Меня с детства окружали люди подобные ему, так что одного взгляда было достаточно, чтобы понять, откуда он родом. А Ларфа, – Пирт слегка замялся, не зная, как ответить так, чтобы мальчик не обиделся, – она всё сама прекрасно поняла, ведь нередко слышала от меня истории из детства.

Но всё же ответ Пирта не устроил Дилфо. Его глаза потускнели, а лицо скривилось от досады.

– А мне ты никогда не рассказывал о своём прошлом, сколько бы я не просил тебя, – послышался спустя мгновение тихий голос мальчика.

Пирт не знал, что ему ответить, и он предпочёл переключить внимание Дилфо, чтобы не бередить старые раны:

– Но разве тебе не интересно, что происходит в настоящем? Почему бы нам не спросить Ючке обо всём, раз уж он соизволил подать голос? Мы его не отпустим, пока он не даст нам ответы на все вопросы. Как ты на это смотришь?

Пирт с озорством улыбнулся, и Дилфо всё же пришлось признать, что его любопытство сильнее детских обид. Мальчик обернулся к Ючке: тот всё так же держал в руке меч, но в его глазах теперь не было ни равнодушия, ни недоверия – юноша будто знал, о чём говорят те, что стоят перед ним и терпеливо ждал, когда они обрушат на него свои вопросы.

– Итак, ты поможешь мне вытащить из него всю правду? Я без тебя не справлюсь, ведь, кто, как не ты умеет задавать правильные вопросы, – Пирт проговорил это с такой теплотой, что мальчишка сразу растаял и мгновенно позабыл о недавней обиде. Дилфо ехидно ухмыльнулся, а глаза его хитро заблестели.

– Конечно, я помогу! Вы взрослые совершенные неумёхи в допытывании правды. Этот Ючке от нас просто так не отделается!

Заслышав своё имя из уст мальчишки, которое тот произнёс с нетерпением и волнением, Ючке усмехнулся и приподнял изящную чёрную бровь.

– Вот и отлично, – улыбнулся Пирт. – Рад, что ты всё же согласился помочь мне.

– Для начала спроси у него, откуда он родом и как здесь оказался. Затем надо выяснить, что он скрывает и почему молчал так долго. А ещё мне всегда было интересно, почему Ючке ничего не ест и не пьёт. Раз он не кенкан и ни ещё какая-нибудь тварь, то вода и пища ему необходимы, – затараторил Дилфо.

– Ючке так ничего и не ел с утра, когда мы виделись последний раз? – удивленно спросил Пирт.

– Ни крошки, – замотал головой Дилфо. – Даже сейчас на пиру Ючке отдал мне свою порцию.

Пирт ничего на это не ответил, но в его глазах проблеснула настороженность, которая, впрочем, быстро исчезла.

– Ну, хорошо, раз уж мы с тобой обо всём договорились, надо найти место побезопаснее и начать допрос, – Пирт потрепал мальчишку по волосам и обратился к Ючке. – Ситка янсе имке. Миансе.

Пирт протянул руку в сторону Ючке и замер в ожидании. Ючке слегка нахмурился, но всё же передал Пирту меч эфесом вперёд. Пирт схватился за рукоятку, и по всему его телу пробежала колючая дрожь – рукоятка оказалась невероятно холодной.

Глава 9. Беспризорный бог Войны и бездомная богиня Солнца

Жара стояла невыносимая. Солнце, похоже, не собиралось возвращаться на свою привычную траекторию и таращилось на нас во все глаза, или глаз – ничего не понимаю в анатомии огненных сгустков. Не знаю, о чём там думает Бо Юкан и другие верховные боги, но такое поведение солнца для смертных сродни концу света. Боюсь представить, что сейчас чувствуют фанатично верующие селяне и горожане. Они наверняка устроили всеобщее поклонение богам с богатыми жертвоприношениями и подношениями, от которых, впрочем, мало толку, ведь богам ни к чему пища смертных. Вот если бы люди устроили вакханалию или масштабное кровопролитие, или же начали войну – тогда боги были бы благодарны. Но, к сожалению, смертные особым умом не отличаются и идут на такие серьёзные шаги только тогда, когда боги их сами ненавязчиво к ним подталкивают. В итоге боги остаются довольны, но неприятный осадок в таком случае всё же имеется: какой толк в подарке, если ты сам для себя его выпросил.

Мы шли уже несколько часов пешком по пустынной дороге, оставив дохлую клячу мухам и червям. Солнце нещадно палило наши спины и затылки. Я обливался потом, рубаха прилипла к телу, а босые ноги обжигала раскаленная земля. Душно, нечем дышать и безумно хочется пить. Эх, вернуться бы ненадолго в те времена, когда я вспоминал о том, что у меня есть тело только тогда, когда оно требовало подпитки из живой души для дальнейшего существования. А сейчас что – каждое мгновение это бесполезное смертное тело требует к себе пристального внимания, при этом ничего не предлагая взамен. Да, для смертных тело – сосуд для души и сознания, скрепляющий элемент, но для богов, которые этой самой души не имеют, тело лишь бремя, что оставили нам старые, давно почившие боги. Чтоб их всех! Надеюсь, они там мучаются в этом своём вечном забвении.

Я поднял голову и гневно зыркнул на Солнце, ещё один подарок от умерших богов, и мысленно обругал его, на чём свет стоит. Внезапно меня озарило, и я решился задать вопрос той, кто имела непосредственное отношение к этой палящей штуке в небе:

– Слушай, может, отправим сообщение в Юдоль Бессмертных? У тебя ведь ещё остались духовные силы? – спросил я у Ючке, которая плелась где-то позади меня и безмолвствовала всю дорогу. – Они, я уверен, забыли, что эта штука на смертном небе должна двигаться. Нам необходимо вежливо напомнить твоему высокопоставленному отцу, что нарушать привычные правила в мире смертных чревато массовым умопомешательством.

– Что ещё за Юдоль Бессмертных? – не обратила она никакого внимания на мой вопрос. – Так её зовут смертные, нам следует называть её Небесной твердью или на крайний случай – Небесным царством.

– Всё верно, сударыня, – кивнул я, и на мгновение у меня все поплыло перед глазами. Жуть. Не хватало ещё от жары и жажды в обморок грохнуться. – Но сейчас мы смертные и живём в мире смертных, поэтому должны следовать заведенному у них порядку. Привыкай, солнышко, если хочешь прижиться здесь.

Ючке ничего не ответила. Она молча плелась за мной, а до моего слуха доносились лишь её тяжелое дыхание, лязг металла и шарканье ног по пустынной земле.

Неожиданно я вспомнил, что в отличие от меня, одетого в лёгкую крестьянскую рубаху, Ючке была по всем военным правилам закована в парадный доспех солнечных богов. Её смертное тело наверняка уже в нём сварилось, но странное дело – она ни на шаг не отставала от меня, не жаловалась и ни разу не попросила остановки на отдых. Тогда, когда я уже выл от изнеможения, Бо Ючке лишь слегка запыхалась, судя по её дыханию. Она точно в первый раз смертная? Какая-то неправильная богиня, честное слово.

– Слушай, может, тебе стоит снять доспех? В такую жару далеко не уйдёшь в этой громадине, – решил посоветовать я. Обернувшись, я заметил, что Ючке выглядела спокойной, её усталость выдавало лишь нахмуренное выражение лица и капли пота, что обильно текли по лицу. Я, без каких-либо сомнений, выглядел гораздо хуже, чем она, а я, напомню, одет лишь в лёгкую крестьянскую рубаху и уже давно скитаюсь по миру смертных.

– Мне не жарко, – уверенно ответила Ючке, – доспех пропускает воздух и его тяжесть совсем не чувствуется. Да и что ты можешь предложить мне взамен? У тебя есть одежда на смену?

Она подняла на меня глаза и усмехнулась. Вот же! Думаешь, умнее меня и можешь иронизировать? Ещё и тысячи лет не исполнилось, а уже строит из себя умудрённого опытом мудреца. Какая наглость! Хотя, с другой стороны, мне это даже нравилось: общаться с самоуверенными существами намного интереснее, чем с теми, кто раболепно ползает перед тобой, едва заслышав твоё имя. Помню я таких богов, что подхалимничали рядом со мной – омерзительные существа. Но как только я оступился, как только меня обвинили во всевозможных преступлениях, даже в тех, которые я не совершал, эти лебезящие божки тут же переметнулись на другую сторону, твердя какой я отвратительный. С такими, как Ючке, поспокойнее: они сразу смотрят на тебя как на отрепье. Неприятно, конечно, но зато честно.

– Одежды у меня для тебя нет, но можно подыскать что-нибудь по дороге, – произнёс я, когда пауза между её вопросом и моим ответом несколько затянулась. Я притворился, что не заметил иронию в её словах. Если начну её поощрять, она вполне может взять такое обращение в привычку.

– Не стоит утруждаться, – покачала головой богиня, – веди меня сразу к городу, это сейчас гораздо важнее.

– Но нам всё же придётся сделать остановку в ближайшей деревне, по моим расчётам до неё ещё пару часов ходьбы.

– Зачем? – вопросила Ючке.

– Твоему телу необходима вода и пища, не забыла? Нужно будет набрать припасов в дорогу, да и отдохнуть не помешает. Ты ведь только что с небес свалилась, а уже в путь пустилась, устала, наверное? – я, конечно, сказал именно это, но мне, если честно, было всё равно устала она или нет. А вот состояние моего тела меня сильно беспокоило. Если я сейчас свалюсь с ног от усталости и жары прямо посреди дороги, то что обо мне подумает эта новосверженная богиня? Нет, опускаться до такого позора я не намерен, поэтому, прежде чем отправиться в столицу, мне нужно как следует отоспаться и отъесться.

Ючке не стала со мной спорить, и я мысленно поблагодарил её за мою незапятнанную гордость.

Мы продолжили свой путь.

Пейзаж вокруг совершенно не менялся: все кусты казались одинаково чахлыми, холмы одинаково песчаными и каменистыми, а воздух везде был спертым и душным. Да ещё и это солнце, чтоб его! Мне вдруг начало казаться, что я иду, не сдвигаясь с места, словно застыл в одном липком и жарком мгновении без возможности из него вырваться.

Именно поэтому я решил нарушить молчание, чтобы хотя бы словами попытаться сдвинуть с мертвой точки движение своего тела в пространстве:

– Слушай, а всё-таки, что тебе нужно в городе?

А в ответ – тишина, но я не сдавался и продолжал болтать, попусту сотрясая воздух:

– И вообще, уж больно ты целеустремлённа для богини, которая меньше суток назад свалилась с неба. А как же задетая гордость и ярость на всё и вся вокруг? Для бога, которого свергли, более вероятным будет уничтожить остатками духовной энергии подвернувшуюся под руку деревню или город. А некоторые в свое время даже умудрялись насолить особенно ненавистным богам, основательно покуролесив в подчиненных им землях. А ты что? Неужели руки не чешутся сорвать на чем-нибудь свою злобу на весь божественный мир? Если вдруг передумаешь, – обращайся, придумаем, как поэфектнее подгадить твоим врагам. Поверь мне, это весело, если не перестараться, конечно: тогда проблем не оберёшься.

Знаю об этом не понаслышке, есть за мной такие грешки, о которых сейчас вспоминаю с лёгким стыдом. Знатно я в своё время напортачил во владениях бога Воды и бога Веселья, хотя с последним не считается: он сам мне помогал устраивать побоища в своих землях, да ещё и пиры закатывал для меня такие, что моё смертное тело еле выдерживало наплыв всевозможных яств. Но, похоже, Ючке не была заинтересована в подобного рода весельях. Что ж, ей же хуже: она многое упускает.

Солнечная богиня молчала, а я совершенно не ждал от неё никакого ответа, так как привык к её многозначительному безмолвию. Я уже готовил очередную бессмысленную тираду, но она подала голос и огорошила меня тремя словами:

– Мне нужно спрятаться, – просто, как само собой разумеющееся, произнесла она.

– Спрятаться? – я резко остановился прямо посреди дороги и обернулся. Ючке не ожидала такой внезапности и чуть не врезалась в меня, но я вовремя отскочил: сталкиваться с женщинами может быть и приятно, но не тогда, когда на них десятки килограммов солнечного металла.

Я невозмутимо продолжил разглагольствовать, наблюдая за тем, как потихоньку лицо Ючке темнеет и становится похожим на лица её старших братьев – воистину, даже боги не могут избавиться от нежелательной наследственности:

– Ты, конечно, всё неплохо продумала – спрятаться в огромном городе, где каждый лезет туда, куда не следует, и туда, куда следует, проще простого, особенно в таком виде, как у тебя сейчас. Ах да, только не забудь сказать вон той огненной штуке, которая не спускает с нас своего взгляда, о своих планах, может, она отвернется ненадолго, и ты сумеешь затеряться в толпе.

Она громко вздохнула и закатила золотистый глаз:

– Ты слишком много болтаешь.

– Уж прости, мне редко удаётся поболтать на божественном наречии, боюсь утратить навык. Только вот, ты хоть иногда слушай, что я тебе говорю. Я здесь уже не первое столетие, так что знаю: спрятаться в этих краях, особенно от богов – невозможно.

Она хмыкнула и молча пошла вперёд, обогнала меня и, не оборачиваясь, двинулась дальше. Я немного понаблюдал за тем, с какой лёгкостью она поднимается на небольшую каменистую возвышенность, и завистливо присвистнул. Дело ли в оставшихся в ней духовных силах или в том, что она была довольно мускулистой, но при этом невесомой коротышкой – по меркам богов, конечно, для смертных она была выше среднего роста – мне эти оправдания не помогали, я чувствовал себя на её фоне тряпкой и размазнёй, а не бывшим Северным богом Войны.

Мы снова шли в тишине, только теперь поменялись местами. Дорога была прямой и однообразной. Впереди виднелись миражи, обещающие глоток живительной влаги, а на деле ведущие тебя в самое жаркое место полупустыни. Всё в этом месте было против меня: солнце, жара, неразговорчивая незнакомка, которая топала впереди и даже не пыталась быть благодарной мне за то, что я вообще ей помогаю. А ведь мог бы и не помочь, послать её куда подальше и идти по своим делам. Но на её счастье, дел у меня никаких не было, вот уже почти сотню лет, поэтому я с такой лёгкостью сейчас следовал за Ючке. Скука порой вынуждает нас делать то, чего мы бы в здравом уме никогда не решились делать.

Вокруг не было ни души, мы с Ючке не в счёт: как я и упоминал, у богов нет своей души. Тишь кругом, но без благодати. Даже птицы и насекомые попрятались по своим норам: никто в здравом уме не стал бы высовывать нос на улицу в такое пекло. А вот у богов редко ум бывает здравым.

– Не думай, что я лелею бесплодные надежды, так как я в курсе, что здесь мне спрятаться не удастся, – нарушила тишину Ючке, когда я от усталости и жары уже готов был упасть где-нибудь и уснуть. – Я не страдаю излишней глупостью.

– А где тогда? – спросил я. – Солнца нет только в Звёздной Юдоли Смертных. Там тебя уж точно искать будет гораздо труднее.

Она молчала, но уже как-то по-другому, не так, как раньше. Что-то в этой её тишине меня напрягало.

Я остановился и схватил Ючке за руку, покрытую золотом доспеха, – он и вправду не был горячим, даже наоборот, по сравнению с температурой моего тела, он был ледяным.

– Ты спятила? – обратился я к ней, когда она соизволила повернуть ко мне своё лицо, на котором застыла холодная решимость. – Ты что хочешь пересечь Великий лес в смертном обличие? Смерти захотела?

– Ты же как-то пересёк, – она аккуратно выдернула руку и сурово уставилась на меня. – Тебя ведь свергли не сюда. Как-то же ты тут оказался.

– Я другое дело, – покачал я головой. – Мне можно делать что угодно: меня не жалко.

Ючке удивленно вскинула брови, и я поспешил объяснить:

– Если ты, дочь самого Бо Юкана, так глупо помрешь в попытке пересечь Великий лес, то даже не представляешь, что начнётся. А если ещё застанут меня неподалёку от места трагедии, так и я под разнос попаду, – я снова схватил её за руку, привлекая внимание. – Ты должна постараться найти убежище где-нибудь здесь, под солнышком. Разве твои братья тебе помочь не смогут? У них же половина Юдоли под крылышком. Если хочешь, я помогу тебе связаться с ними, я знаю, где находятся их храмы.

Она посмотрела на меня, как на душевнобольного.

– Ты сейчас серьёзно? – она резко выхватила руку и подняла палец к небу. – Если бы там кому-нибудь было дело до моего существования, я бы здесь не оказалась. А если бы и оказалась, то ко мне бы приставили слугу или провожатого, или дали в моё ведение земли, где я бы смогла работать и исправлять свои ошибки. Ты так не считаешь?

Тоже верно. Об этом я как-то не подумал. Боги, которых свергали на короткий срок, обычно и правда коротали сотню другую лет во владениях своей многочисленной родни, изредка выполняя поручения младших богов и выслушивая понукания от старших. Да и в целом жизнь таких богов мало чем отличалась от будних дней в Небесной Тверди. Но вот те, кого ссылали за серьёзные проступки на длительный срок, такие как я, например, лишались такой привилегии. На сколько же лет сослали эту ещё совсем зелёную, ничего не смыслящую в жизни бессмертных богиню?

– Даже несмотря на то, что никому до тебя нет дела, – упорствовал я, – не значит, что нужно идти на верную смерть.

– Я не собираюсь умирать, поэтому мне и нужно в город, – мягко и вкрадчиво проговорила она, словно я был маленьким, глупеньким ребенком. Это кто тут из нас глупый, а? Я хотя бы не лезу в самое пекло, зная, что могу там погибнуть. Ну, по крайней мере, сейчас. То ли дело раньше…

– А как же твоё священное орудие? Разве тебе не нужно его искать? – попытался переубедить её я. – Вдруг оно где-то рядом, мечется в растерянности, вдруг ему страшно и одиноко. Давай для начала поищем его, а потом будем думать над тем, что делать дальше.

– Я не буду его искать, так что перейдём сразу к думам о будущем, – Ючке покачала головой, отвернулась от меня и снова зашагала вперёд.

– Почему? Ты настолько беспечно относишься к своим вещам? – я, с трудом переставляя ноги, двинулся за ней.

– Он не захочет меня видеть, – сухо проговорила она, ускоряя шаг.

Чего? Постойте-постойте. С каких пор бога вообще должны волновать желания его священного орудия? Нет, серьёзно. Кем бы ни было твоё орудие в момент жизни, после смерти оно становится вещью – это всем известный факт. И даже если сейчас у него есть руки и ноги, это ещё не означает, что орудие перестало быть вещью. Вы же не станете относиться со всей серьезностью к стулу или к телеге, если они вдруг заговорят и начнут перемещаться в пространстве на своих двоих? Вот и боги не станут.