Анна Кутковская
Голос из прошлого
– Ему платят за то, чтобы он работал, а не прохлаждался, – едко заметила Катя после того, как Кирилл расплатился с беллбоем. – А ты ему еще чаевых отвалил бог знает сколько!
– Этих чаевых тебе не хватит даже на твой ежедневный кофе, – спокойно ответил мужчина, разглядывая территорию отеля, пока они медленно поднимались вверх на стеклянном лифте. – Какой красивый чистый пруд, – внезапно сменил он тему. – Как думаешь, Кать, там можно купаться?
– Сколько раз я просила называть меня Кэт! – раздраженно бросила она своему спутнику. Тот лишь закатил глаза, но ничего не ответил.
Наконец двери лифта распахнулись и пара оказалась в начале длинного коридора. Стены и потолок были обшиты деревом. На полу лежал винного цвета ковер – не слишком толстый, чтобы ноги утопали в нем, но и не слишком тонкий, чтобы не приглушать звук шагов. На стенах висели миниатюрные фонари в скандинавском стиле, один из них болезненно помаргивал. В конце коридора их уже ждал беллбой с багажом.
Забрав чемоданы, Кирилл открыл дверь номера и, галантно поклонившись, пропустил девушку вперед. Не разуваясь, Кэт обошла обе комнаты, заглянула в ванную и уборную, вышла на балкон.
– Теперь твоя душенька довольна? – шутливым тоном спросил ее Кирилл.
– Ну, это не парижский номер, в котором мы останавливались в прошлом году, но для разнообразия пойдет.
– Вот и славно, – молодой человек проигнорировал недовольные нотки в голосе девушки. – Надо чемоданы разобрать и одеться поприличнее – скоро подадут ужин.
Ровно в семь вечера Катя под руку с Кириллом вошли в ресторан. Пианист наигрывал тихую мелодию, скрипки вторили ему нежным эхом. Свет искрился в хрустальной люстре, столовом серебре и высоких бокалах с шампанским. Монотонный гул посетителей плыл над залом и терялся где-то под высоким потолком.
– Добрый вечер, – подошел к ним метрдотель. – Меня зовут Евгений, и сегодня именно я буду вашим проводником в мире деликатесов и изысканных напитков. Ваша фамилия?
– Гронский, – ответил Кир.
– Кирилл и Екатерина?
– Да.
– Ваш столик – номер девять. Я провожу вас.
Метрдотель ловко лавировал между столами, попутно подавая официантам только им понятные знаки. Проводив Кира и Кэт до столика, он заверил их, что скоро им принесут меню.
Сидели молча. Кэт пила минеральную воду и барабанила пальцами по столу, глядя куда-то вдаль. Кирилл вздыхал, сопел и ломал пальцы.
– Ну, говори уже, – нарушила молчание Кэт.
– Что? – посмотрел на нее Кирилл.
– Я же вижу по тебе, что ты хочешь что-то сказать. Будь мужиком – хватит тянуть резину!
– Хм… Да… В общем… Я хотел попросить тебя об одном одолжении. Давай завтра поедем в ближайший лес – мне нужны фотографии для натуры.
Катя, ожидавшая услышать страшное слово «развод», выдохнула с облегчением. Но через несколько секунд ее охватила злоба на Кира за то, что он заставил ее так сильно переживать.
– Делай, что хочешь. Мое слово здесь все равно ничего не значит, – бросила она, резко встала и направилась к бару. Там она быстро пролистала барную карту, что-то сказала бармену и вышла из зала.
Через несколько минут бармен подошел к столику, на его подносе красовалось серебряное ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки, бокал для мартини и блюдце с дольками лимона.
– Отдельно или в общий счет? – спросил он Кирилла.
– В общий, будьте добры.
Бармен кивнул, сделал пометку в блокноте и молча удалился. Через пару минут вернулась Кэт.
– Не много ли? – кивнул Кир на бутылку «Martini Extra Dry».
– Тебе не все равно?
Ужин проходил в молчании. Кир сосредоточенно работал челюстями, Кэт цедила мартини, игнорируя даже лимон.
– Дамы и господа, разрешите представить вам нашу жемчужину – Эмилию, – вкрадчивый бархатный голос конферансье прервал монотонность вечера. На сцену под краткие аплодисменты вышла девушка.
Она была невысокого роста и достаточно полной, однако сшитое по фигуре платье в стиле ретро, красивая укладка и макияж делали ее очень привлекательной. Но, едва она запела, все это перестало иметь хоть какое-то значение. В этой маленькой фигурке прятался настолько чистый, глубокий и красивый голос, что сложно было в это поверить. Ее контральто совсем немного не дотягивало до знаменитой Эдит Пиаф. Глубокий грудной голос с легкой хрипотцой волновал, шевелил волосы на затылке, заставлял кровь бежать по жилам быстрее.
Было видно, что девушка выступает в этом зале давно – она хороша знала акустику помещения и умело пользовалась ею, играя голосом. Она не жеманничала и не переигрывала, а действительно наслаждалась пением, вкладывала в него всю душу и талант, который у нее, несомненно, был.
Кирилл отложил в сторону столовые приборы и весь обратился в слух. Кэт внимательно наблюдала за сценой с презрительной ухмылкой. Когда Эмилия закончила петь, зал взорвался аплодисментами. Кирилл аплодировал вместе с остальными. Конферансье объявил небольшой перерыв, девушка ушла со сцены, а посетители вернулись к своим разговорам и тарелкам. Кэт к этому времени была уже изрядно пьяна.
– Что, на провинциалочек потянуло? – язвительно усмехнулась она, глядя на мужа.
– Прекрати нести чушь.
– Я вижу, как загорелись твои глаза. Только что ты в ней нашел? Она же совершенно безобразная, – голос Кэт становился все громче. – К тому же толстая! Просто жирная! Хрю-хрю, маленькая свинка в блестящем платье.
Люди, сидевшие за соседними столиками, стали оборачиваться. Кир понял, что пора уходить. Взяв Кэт под локоть, он хотел вывести ее из зала, но девушка уже пошла вразнос. С криком: «За все заплачено» она схватила бутылку с остатками алкоголя, перевернув ведерко. Оно звонко ударилось о пол, а подтаявший лед разлетелся в стороны. После этого Катя стала судорожно запихивать в рот дольки лимона, не переставая при этом хрюкать. Кирилл едва ли не силком потащил ее из зала. Проходя мимо метрдотеля, красный от стыда, Кир бросил:
– Пришлите, пожалуйста, счет в номер.
– А вместе со счетом вашу жирную певичку, у моего мужа встал на нее, – гаркнула в лицо метрдотелю Катя, потом громко икнула и издала булькающий звук, который свидетельствовал только об одном – ее сейчас вырвет. Кирилл еще раз извинился и почти волоком потащил жену к лифту.
Поднявшись в номер, он силком засунул Кэт в душ, как она была: в вечернем платье, туфлях и с макияжем. Девушка кричала, упиралась, грозила ему, но поток ледяной воды остудил ее пыл.
– П-пожалуйста, вы-выы-пусти м-меня, мне х-холод-дно, – вода размыла макияж черными полосами, превратила роскошную укладку в спутанную паклю. Кир смотрел на жену с жалостью.
Катя предприняла попытку выбраться из душа, но рука мужа удерживала ее под струей воды. В следующее мгновение девушку скрутило в приступе рвоты. Кэт кашляла, задыхалась, икала, давилась непрожеванными дольками лимона, которые теперь рвались наружу нестройным хороводом… Когда приступ прошел, Кирилл отпустил ее. Пошатываясь, она стянула с себя мокрую одежду, туфли и завернулась в махровое полотенце, протянутое мужем. Уже протрезвевшая, Кэт села на кровать. Но пары алкоголя, видимо, все еще блуждали в ее крови, поэтому она снова пошла в атаку.
– Ты притащил меня в какую-то сельскую глушь, и теперь хочешь, чтобы я таскалась с тобой по лесам в поисках какой-то там натуры! Чем тебе не угодил этот городишко? Рисуй – хоть зарисуйся!
– Послушай меня, дорогая моя, – взъярился Кирилл, – если тебе что-то не нравится, ты можешь прямо сегодня собирать вещи и убираться отсюда к чертовой матери! Мне осточертело твое нытье, но я терпел, ждал, когда ты успокоишься. И я даже не буду напоминать, что ты даже спасибо не сказала за эту поездку, которая, вообще-то, была подарком на твой день рождения.
– Ах так? Значит, теперь ты будешь упрекать меня деньгами? Ты знал, что я не ровня тебе, когда делал мне предложение. Даже мамочка твоя намекала на это и смотрела на меня как на… как на шваль какую-то!
– Когда я делал тебе предложение, ты была другой… – Кир устало махнул рукой, схватил с полки сигареты и вышел, хлопнув дверью. Он шел по тихому коридору. Из-за дверей соседних номеров доносились детский плач и смех, музыка, громкая беседа, звуки любви и ссор. Лифт бесшумно принял его в свои объятия и так же тихо выпустил внизу.
– Могу я Вам чем-нибудь помочь? – обратился к нему портье.
– Нет, все в порядке. Хочу прогуляться.
– Смею напомнить, что двери гостиницы запираются в полночь. Но Вы всегда можете открыть их свои ключом-картой.
– Спасибо, я запомню, – на ходу ответил Кир, шагнул в сумеречный осенний вечер и сразу пожалел, что не захватил с собой куртку.
Закурив, он медленно пошел вперед и свернул на первую попавшуюся тропинку. Спрятанные в траве светильники разбивали газон на круги света и островки темноты. Очень скоро Кирилл оказался у пруда. Гипсовые статуи молча взирали на него своими пустыми невидящими глазами.
На одном из лежаков Кир заметил забытый кем-то плед с эмблемой отеля. Завернувшись в него, он снова закурил и задумался: когда его милая и добрая Катя успела превратиться в озлобленную Кэт? Невеселые эти размышления прервало легкое покашливание. Кир оглянулся и увидел на соседнем лежаке щуплого старика в очках, закутанного в темный то ли халат, то ли плащ.
– Не спится, молодой человек? – участливо поинтересовался он.
– Нет, просто решил прогуляться перед сном, – не отрывая взгляда от пруда ответил Кир.
– Что ж, прогулка – это очень хорошо. Только есть здесь такие места, куда лучше не заглядывать. По крайней мере, так гласят местные легенды.
Кир, не желая продолжать разговор, промычал что-то неопределенное, надеясь, что у старика хватит ума понять, что в его беседе он не заинтересован. Но тот продолжал как ни в чем не бывало.
– Знаете, я, как этнограф, люблю собирать всякие местные легенды. Когда-нибудь я возьмусь и составлю из них огромный сборник. И вот тогда… Впрочем, я отвлекся. Да будет Вам известно, молодой человек, – в голосе старика проскользнули менторские нотки, – в этих лесах на берегу глубокого озера стоит заброшенный замок. Говорят, он очень красив настолько же, насколько и опасен. По преданиям раньше, несколько столетий назад, в нем жил могущественный чернокнижник, который насылал на местных жителей голод, болезни и даже, были тому свидетели, воскрешал мертвецов. Но однажды стены замка рухнули, похоронив под собой своего владельца. В легенде сказано, что стены не выдержали зла, творящегося в нем, и были разрушены божьим перстом.
Кирилла заинтересовал рассказ старика, поэтому он повернулся к нему. Увидев его заинтересованность, старик продолжал:
– На самом деле это был никакой не чернокнижник, как Вы уже догадались, а обыкновенный алхимик. Все эти сказки о насылаемых болезнях и голоде – обычное желание черни найти, прошу простить за грубое выражение, козла отпущения. И то, что замок разрушился, тоже очевидно. Химия на тот момент еще не существовала как наука. И вот наш бедный алхимик, распаленный жаждой познания, смешал в котле не то, что надо. Вуаля – взрыв и обрушение стен.
– А что скажете насчет мертвецов?
– О, тут тоже очень просто. Алхимики были, в первую очередь, учеными. Их интересовал не только философский камень, эликсир бессмертия и золото, как считает большинство людей. Им была присуща тяга к познанию окружающей среды, мира и самого человека. А как еще познать человека, если не с помощью вскрытия? Скорее всего, у него был небольшой анатомический театр, в котором он изучал строение человеческого тела.
– Если он был мирным человеком, почему замок опасен? – спросил Кир.
– Чтобы ответить на этот вопрос, нам снова придется вернуться к легенде, но уже чуть более современной. В ней говорится, что зло, жившее в замке, было погребено вместе с чернокнижником. Но за прошедшие столетия оно выбралось наружу, конечно, не без помощи тех, кто хотел стяжать себе немного славы в определенных кругах, и до сих пор живет в тех местах.
– Бабкины сказки, честное слово, – засмеялся Кирилл.
– Я бы посоветовал быть менее категоричным, молодой человек, – покачала головой старик. – Сказка, как говорится, ложь, да в ней намек. Поэтому не рекомендую Вам искать это место и, пуще того, посещать его. Слышите? Не вздумайте посещать его.
Очки старика блестели красными сполохами, глаза горели каким-то потусторонним безумием. Кирилла будто загипнотизировали – он не отрываясь смотрел на бледное лицо старика, в его большие, все увеличивающиеся глаза. Очень скоро они разрослись настолько, что Кирилл испугался, что утонет в них. Громкий треск перегоревшей лампочки в газонном светильнике выдернул Кира из этого омута. В голове у него звучали слова старика, но вспомнить их он не мог.
– Что ж, молодой человек, время позднее. Старику пора на покой. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – автоматически ответил Кирилл.
Мужчинам мерным шагом направился к отелю, и совсем скоро его поглотила темнота. Часы показывали половину первого ночи, поэтому Кир решил, что ему тоже пора вернуться в номер. За это время тело его настолько затекло и одеревенело, что он кое-как распрямил ноги. Оставив плед на лежаке, он, дрожа от холода, пошел к отелю.
Сквозь стеклянные матовые двери Кир увидел, что свет в холле отеля приглушен, а охранник, если он был, сидел неподвижно или дремал. Кирилл пошарил по карманам и еле слышно выругался: ключ-карта осталась в номере. Не найдя кнопку вызова портье, он решил постучать в дверь, но, едва он до нее дотронулся, та бесшумно открылась. В холле его встретила тишина и полумрак – на звук его шагов не появился ни портье, ни охранник.
– Очень странное понятие безопасности у этих людей, – пробурчал он, вызывая лифт.
Наверху ковер по-прежнему приглушал шаги, лампочку никто не заменил, но что-то было не так. Кирилл медленно пошел вперед. Ноги его утопали в ворсе винного цвета. Идти было тяжело. Посмотрев вниз, он увидел, что ворс доходит ему до щиколоток. Зажмурившись, Кир пошел быстрее. Коридор будто удлинился.
Кирилл снова посмотрел вниз и не поверил своим глазам – мерно колыхающееся бордовое синтетическое море доходило ему до колен. Теперь он пробирался по ковру как по высокой траве. Он ускорил шаг, но этого было мало. Кирилл из последних сил рвался в номер – под защиту… Под защиту кого-то более сильного и могущественного. Наконец, он добрался до двери и принялся что есть сил стучать в нее:
– Катя! Открой!
Щелкнул замок, дверь открылась, и в дверном проеме Кир увидел Катю: бледное лицо, мокрые волосы в песке, глаза подернуты мутной пленкой. Она протянула к нему синюю распухшую руку и простонала:
