Анна Константинова
Привет, Яга!
Глава 7. Живая вода
Васенька – очень необычный юноша. Очень рада, что сумела его найти. Он быстро учится и скоро станет для меня настоящим помощником. Жаль только, что он никогда не улыбается и не смеется.
(Запись из дневника предыдущей Яги, июнь 1942 года)
Мечты все-таки иногда сбываются, даже мои! Наверное, это была награда за то, что я так смело пошла сама в универ и разобралась с проблемами. Помучиться на самом деле стоило, так как теперь я хотя бы впервые за последнее время не ощущала дальнего, тянущего беспокойства по поводу пропущенной учебы.
Теперь я с чистой совестью сидела у камина, утонув в огромном кресле. На полу разложился настоящий пасьянс из разрозненных старых листочков. Желтовато-серые, почти рассыпавшиеся, и белые, абсолютно новые, исписанные чернилами разных цветов, – вместе они напоминали оригинальный дизайнерский коврик.
Книга готова была поделиться старыми секретами, но я никак не могла сосредоточиться, поэтому просто выкладывала разноцветные узоры из старинных манускриптов и разглядывала их. Мечты-то сбылись, но мысли не хотели собираться.
Мы с Василием должны были, наконец, поговорить. Он пообещал это, уходя по своим загадочным делам. У меня к моему новому миру накопилась куча вопросов: почему именно я сюда попала, куда делась та, прежняя Яга, и почему со мной всякие перевертыши учатся? Вопросы как будто висели вокруг и не давали покоя. Может быть, когда я все узнаю, то перестану чувствовать себя как кукла, украденная с полки магазина.
Я уже почти прижала своего помощника в угол, когда тот вдруг вспомнил о срочных делах и исчез в неизвестном направлении. Пообещал, правда, что обязательно все расскажет вечером. Теперь приходилось сидеть одной и оглядываться на дверь каждую минуту. Солнце заходило, сосны за окнами отбрасывали длинные тени, их стволы пламенели малиновыми свечками. Скоро стемнеет, и я, кажется, умру от ожидания.
Наконец на крыльце раздались шаги, и в дверь постучали. Я вскочила, но открывать не торопилась. Это был точно не Василий – чувствовалось, что за дверью находится кто-то чужой. Он стоял странно тихо. Обычно люди топчутся и сопят, а этого я почти не слышала. Неизвестный посетитель постучал еще раз, громче и настойчивей. Придется все-таки открывать и самой с ним разговаривать!
Подобравшись к двери, я резко ее распахнула. Гость стоял, улыбаясь. Моя ответная улыбка вышла очень уж кривой от неожиданности.
– Привет! – сказал новенький из университета.
Парень, который все утро пытался знакомиться, потом проследил за мной… за нами! Такое вообще разве возможно с зачарованными дорожками?
– Ты за мной следил? – спросила я вместо приветствия.
Его улыбка стала еще более широкой, хотя, кажется, это было невозможно.
– Ну да! А что? – абсолютно спокойно ответил нежданный гость. – А ты здорово здесь устроилась, вот это хоромы в лесу!
Я с удивлением оглянулась на свой домик. Он у меня, конечно, миленький, но на «хоромы» вряд ли тянет.
– Ладно, пока! – Я попыталась закрыть дверь, но это не удалось. Рука гостя уже крепко держала дверную ручку со своей стороны.
– Ну погоди, – произнес он умиротворяюще, – у тебя там что, папочка строгий?
У меня в голове что-то фатально не складывалось.
– Если следил, то должен знать. Всего хорошего, – пробубнила я и попыталась еще раз потянуть дверь на себя.
– Да ладно тебе, – меня ослепила еще одна порция улыбки, – пошли погуляем! Или, может, в дом меня пригласишь? – Он нагло пытался разглядеть через мое плечо внутренность «хором» и даже начал потихоньку протискиваться в дверную щель.
Я испугалась, что этот нахал сейчас проникнет внутрь. Такому только волю дай, везде без мыла пролезет! Лучше выйти с ним на улицу. Авось как-нибудь удастся спровадить, пока Василий не пришел. Еще не хватало, чтобы слухи пошли, как студентка с преподавателем в лесу живет. Я вышла, захлопнула дверь прямо перед любопытным носом и двинулась к лесу.
Парень радостно зашагал рядом и попытался заново начать разговор, как будто неудачного начала и не было вовсе:
– Э-э-э. Здорово. Хороший вечер, да?
– Да, неплохой. Тебе туда вот надо будет идти. Смотри, не заблудись.
Я собиралась незаметно проложить ему дорожку до универа, но заметила, что тропинка, по которой мы утром ходили, все еще на месте. Так вот как этот новенький сюда приперся – Василий, значит, забыл ее убрать. Надо будет потом «подчистить», а то, не ровен час, еще кто-нибудь из наших забредет сюда. Уничтожались дорожки очень легко, я как раз недавно тренировалась. Хотя, конечно, все это странно…
– Ну пошли, хоть немного пройдемся! Я тебя спросить кое о чем хотел, – продолжал тем временем гость.
Парень уже стоял почти на границе леса и тянул меня с собой. Все-таки он был очень приятным порой. Обалденно красивый и, кажется, на меня запал. Красавец тем временем рассеянно взял мою руку, но выглядело это не навязчиво. Его ладонь была холодной и сухой.
– Ну спрашивай, – сказала я. Возможно, это прозвучало уже менее сурово.
– Да так, ерунда… – продолжал новенький «светскую беседу». – У тебя, кстати, прикольный рисунок на лбу, тебе идет. Я у других девчонок такого не видел. Это модно сейчас?
В животе стало холодно, а мир вокруг внезапно остановился. Ледяной ветер взъерошил волосы парня, которого еще секунду назад я считала человеком. Кажется, он сам пока еще не понял, что выдал себя. Я судорожно выдернула руку и постаралась отодвинуться от него, но ничего не получилось. Вторая рука странного гостя уже была за спиной, а огромные светлые глаза – прямо напротив моих. В зрачках вспыхивали и гасли искры. Это было невероятно красиво. Я быстро тонула в странном взгляде.
На секунду он отпустил меня, но пошевелиться почему-то не получалось. Я стояла и смотрела, как парень неторопливо роется в спортивной сумке и достает толстую белую веревку. Он бросил ее на землю и вдруг стал расплываться, уходить из фокуса зрения. Человеческое тело, которое мгновение назад так крепко сжимало меня, вдруг осело на землю, а веревка на земле зашевелилась и приподнялась с одного конца, принимая вид гигантской змеи.
Это должно было казаться страшным, но я не испытывала никаких чувств, очень хотелось только посмотреть в зрачки гигантскому полозу, который обвивал мои ноги и уже подбирался к животу. Было интересно, остались ли прекрасные человеческие глаза у змеиного тела или нет. Постепенно, виток за витком, белый змей все крепче опутывал меня.
Вдруг на дорожке, далеко за поворотом, раздались шаги. Мне стало весело. Это же Василий возвращается! Полоз, не успев докрутить последний виток, решил куда-то уползти. Забавно, теперь я оказалась на земле и тащилась вместе с ним. Листики и веточки прикольно забивались в рот.
В голову пришла мысль, что обязательно надо крикнуть моему помощнику, посмеемся вместе. Однако, попытавшись это сделать, я поняла, что говорить мне теперь нелегко. Шаги раздавались уже совсем близко. Вот здорово! Он же не видит меня в кустах, наконец-то я его подловлю и напугаю.
Собравшись из последних сил, я все-таки выдавила из себя задорное «Ку-ку» и даже захихикала, хотя тут же захрипела – новое кольцо уже почти сдавило горло. И как, интересно, из такой маленькой веревки получилась такая змеюка? Это показалось очень необычным и милым. Захотелось посмеяться вместе с Василием, но в глазах вдруг стало темнеть. Похоже, ночь уже вступала в свои права. Надо будет ей сказать, чтобы забрала и меня, раз я теперь змея…
Ровно через минуту, а может быть, и через год, я опять что-то увидела и поняла, что мне уже не так весело. А жаль, в легкой эйфории было легко, бездумно… Мир вторгался в сознание громкими стуками. Надо бы открыть глаза и посмотреть, чего там стучит. Голове стало неудобно. Разлепив веки, я различила светлые полосы змеи, которые смешивались с другим, чем-то темным. Трава и прошлогодние листики на земле то удалялись от глаз, то приближались, – похоже, это моя голова по земле колотится, поэтому ей неудобно.
В следующую секунду стало неудобно всему телу. Я ощутила, что зажата между огромными белесыми кольцами, которые сжимались и двигались. Под ячеистой кожей ходили мускулы, которым мог бы любой качок позавидовать. Оказалось, что мне ужасно больно. Как безумная, я заорала и забилась в страшных объятиях. С детства не выношу змей!
Сверху послышался голос. Вроде человеческий, вроде ободряющий, кажется, знакомый. Очередной поворот колец неотвратимо приближал меня к земле. Голова оказалась зажата между камнем и мускулистым белым отвратительным кольцом. Шея перегнулась так, что позвонки затрещали. Я забилась в смертельных тисках, понимая, что шансов у меня меньше, чем у птицы, попавшей в ловушку, но тут что-то изменилось.
Воздух, как животворная река, хлынул в легкие. Голова встала на свое природное место, а грудь освободилась из железных объятий. Белая плоть у моих глаз стала расплываться, а через секунду я поняла, что просто обмотана тонкой тряпочкой белесой змеиной кожи.
Сил не было даже на отвращение. Я просто скинула с себя эту дрянь и попыталась оглядеться – шея почти не двигалась, в горле продолжало давить. Кусты и деревца вокруг были помяты, будто здесь боролись гиганты. Шатаясь, встала с земли. Ноги не хотели держать, но мне кто-то помог. Ну вот, Василий, наконец-то! Прижавшись к нему, я зарыдала, как простая девчонка.
– Ну, и как ты там оказалась? – чуть позже допрашивал меня помощник. Слишком строго, на мой взгляд.
– А ты вообще где был? – ответила я невпопад, так как чувствовала себя страшно виноватой.
– Я ходил… в ваше общежитие. Не сбивайся с темы. Как ты оказалась ночью в кустах в объятиях змея-перевертыша? – Помощник для убедительности помахал передо мной нашим единственным трофеем – змеиной кожей, которую тот гад оставил на поле боя. Василий как раз рассказал мне, что, почувствовав проигрыш, оборотень успел вернуться в человеческий облик и удрать. Моему спасителю в драке здорово досталось, поэтому догнать противника он не сумел.
Я из этой передряги вышла на удивление целой, отделалась парой ушибов, а вот Василий выглядел плохо. Он до сих пор кашлял, на шее взбухал огромный синяк, а на руке, чуть выше локтя, красовался змеиный укус – две дыры, из которых через повязку постоянно сочилась кровь. Бинтовать я не умею, возможно поэтому раненый сидел на мягком диване не так вальяжно, как обычно, и постоянно морщился от боли.
– Убери ты эту гадость! – я отпрянула от змеиной кожи и вся передернулась. – Может, сожжем ее?
– Ну уж нет. Прибережем, авось пригодится, – пробормотал Василий. Рука у него начинала опухать.
Мне действительно было ужасно стыдно. Я подставилась под удар, причем глупо, по-детски. А когда вспоминала про свое «Ку-ку», просто хотелось провалиться. Хотя теперь я не была уверена, что выражение «под землю» – просто фигура речи. Наверняка в этом ненормальном мире существует такое наказание для особо проштрафившихся лузеров.
– Спасибо, хоть прокукарекала что-то из кустов. Я мог тебя не заметить и пройти мимо! – Василий резко дернул рукой, и рана тут же закровила сильнее. От повязки доносился неприятный запах.
– Это был крик кукушки… Мне тогда казалось смешно. И ничего не хотелось делать. Я бы дала себя просто сожрать… Что это вообще было? – спросила я, изо всех сил стараясь справиться с истерикой.
– Змеи всегда так действуют на свою добычу. Ты не виновата. Это все перевертыш… Он бы не съел, наверное, утащить хотел… Хорошо, я успел…
Василий, похоже, устал – стал говорить тише и несвязно, но я была намерена сегодня вытрясти из него правду любой ценой. Хватит меня держать за ребенка!
– Мы должны были с тобой поговорить, – сказала я строго. – Говорить будем прямо сейчас. Выкладывай немедленно все, что знаешь. Почему старая Яга выбрали именно меня, и при чем тут змеи?
Василий глянул мутным глазом и наконец-то начал рассказывать:
– Все дело в твоем отце…
Первое же признание погрузило меня в глубокий ступор. Перед глазами встала фигура моего папаши – работяги предпенсионного возраста. Совершенно обычный человек, можно делать его эдакой среднестатистической единицей, не ошибешься. Немного пьющий, немного зарабатывающий, немного ругающийся с женой, немного играющий в шахматы, немного полнеющий и лысеющий. В его жизни не было ничего особенного, как он мог быть связан с Тем Миром?
– …Я о твоем настоящем отце говорю. Ты его, наверное, не помнишь…
Память пронзила молния-воспоминание, которое я всегда считала то ли сном, то ли фантазией: огромные мужские руки, которые прижимают меня, маленькую, к широкой груди, подбрасывают в воздух так высоко, что я лечу к самому солнцу, счастливо заливаясь от смеха.
– …Он был выходцем с Той Стороны, потом вернулся назад. А ты – создание Двух Миров, поэтому-то и можешь быть Ягой. Таких очень немного. Нам повезло, что мы нашли тебя…
Еще одно воспоминание из детства: я, присев на корточки, разглядываю воробья, прилетевшего познакомиться. Птичка смотрит на меня черным глазом-бусиной, и я ясно слышу в его чириканье слова «Привет тебе»… А еще был человек в сером пальто, который всегда сидел у могилы, соседней с бабушкиной. Его почему-то никто никогда не замечал, а на вопросы взрослые отвечали, чтобы я не выдумывала. Через несколько лет я и правда перестала замечать, обращать внимание… выдумывать.
– …Мы поняли, что за тобой еще кто-то охотится, когда начали изучать твой распорядок дня. Та Маринка-перевертыш следила, а теперь еще и этот… Ты, похоже, кому-то очень нужна… Я не знаю зачем… – речь моего помощника становилась все более невнятной, он как будто засыпал.
– Так ты все от меня скрывал? А теперь чего вдруг решил выложить? – пыталась я осознать его ответы и выспросить что-нибудь еще, пока он удивительно откровенно отвечал.
– У меня сейчас нет сил выкручиваться, – бормотал Василий, как будто засыпая. – Я должен отвечать на твои вопросы и выполнять все твои пожелания немедленно. Помощник должен подчиняться Яге. Такие правила…
Я уставилась на высокую фигуру, будто впервые увидела этого человека. Вот дура, почему не замечала? Он ведь всегда подскакивал как ошпаренный, если я что-то командовала. Значит, это была не простая любезность, а рабское подчинение!
Тем временем с моим помощником творилось неладное. Он вдруг начал заваливаться набок. Из-под повязки, как ручейки, показались тонкие зеленые ниточки, они прямо на глазах расползались по бледной, синюшной коже. С ужасом я поняла, что гад, похоже, был ядовитым и Василий имеет все шансы не дожить до утра. Теперь бедняга впал в беспамятство, а я последние минуты занималась тем, что допрашивала его.
– Васенька, ты чего? Как тебя лечить, что мне делать? – я голосила и трясла его так, что могла бы и мертвого разбудить, но мой сильный и верный помощник валялся на диване, как тряпичная кукла. Он начинал хрипеть и задыхаться. Я судорожно пыталась что-нибудь придумать. В доме осталось единственное существо, у которого можно было попросить помощи.
– Шип! – Я влетела в сауну и быстро вытянула бородача из-за печки, где тот, похоже, мирно спал. – Шип, помоги, он умирает! Что мне делать?
– А, и всяго-тать! А чаго арешь, како глашенна?
Мне показалось, что я сейчас придушу мерзавца.
– Шип, ты не понял? Василию очень плохо. Его оборотень покусал.
Из глаз брызнули горячие слезы, и, как будто в ответ, вдалеке над крышей грохнул разряд молнии.
– Ну и не мокри мне тута, чай накликала ужо непогодушку. Водицы ему поднесь, да и ладно будеть, – пробурчал банник.
– Какой водицы? Он не хочет пить, он… – В окна забарабанил дождь. – Иди же, погляди на него! Скажи, чем лечить! – орала я.
Шип, похоже, рассердился.
– Да что ж ты, Яга, бестолковку толчешь? Я ж говОрю – водицы дай ты яму. А ходить я не буду, чавой тама смотреть-то. Чёж я, укушенных не видал? – Банник успел забраться в свое убежище и бормотал теперь оттуда.
Кажется, толку не добиться от подлеца. Я понеслась назад, жалея, что потеряла драгоценное время. По пути споткнулась и почти грохнулась на паркете перед камином – нога поскользнулась на каком-то старом листике. Я автоматом подняла его и уставилась на рисунок двух колодцев. Ай да Шипчик! Умница. Если получится, скуплю ему целый шоколадный отдел.
Я схватила на кухне первую попавшуюся миску, трясущимися руками справилась с засовом на двери и понеслась в темноту. Мир за стенами избушки встретил меня ревом ветра и проливным дождем. Рассердившись на небо, которое смело оплакивать еще живого, я впервые сумела закрыть дождь. Не прекратить, а именно закрыть – как кран, только внутри себя. Мгновение, и воздух перестал быть похож на холодный душ. Ветер, правда, бушевал вовсю, но это было уже терпимо.
– Посолонь, противу… блин, погоди, миленький, не умирай! – Я прибежала к колодцу и начала, как одержимая, раскручивать цепь. Еще через минуту я стояла на коленях у дивана и, поддерживая черную голову, пыталась напоить Василия водой, которую он сам когда-то называл живой. Может, все это бред, и вода никого оживить не может?
Несколько капель наконец-то проникли через твердые губы, а часть влаги я вылила на рану. Для этого пришлось разматывать бинты. Зрелище укуса, от которого ветвились и пульсировали, как змеи, зеленые нити, было просто тошнотворным.
Еще капля, и еще… Губы раненого запеклись и не хотели разжиматься, а рука, похоже, начинала жить собственной жизнью, но я все равно продолжала лить на нее чуть светящуюся влагу. Пользуясь новым правом хозяйки, приказывала своему помощнику жить и тут же выздороветь, но, похоже, правило подчинения так не действовало…
Кажется, прошла вечность до того момента, когда я увидела, собственными воспаленными глазами, как тонкая зеленая змейка на руке шевельнулась и отползла от блестящей капли назад, сделалась чуть меньше. Радостно заорав, я побежала за новой порцией воды. После пары ведер, вылитых за эту ночь на раненого, диван под ним хлюпал, но зато я увидела, что результат от моих усилий есть.
Опять полились незваные слезы, погода за окном ответила тем же, но мне было уже все равно. Положив голову на соседнее кресло, я решила на секунду закрыть глаза и поудобнее устроилась на полу…
В окно заглядывал хмурый рассвет. Судорожно вскочив, я почувствовала, что все тело затекло, а вчерашние ушибы так болят, что даже двигаться тяжело. Мокрый диван был пуст, а дверь в дом открыта. Оттуда ползли утренний холод и туман. Я выскочила на крыльцо. Где же он? Раз ушел, значит, жив? Или нет, наоборот. Что случается с котами-помощниками, если они…?
Я побежала, задыхаясь от ужаса, вокруг домика. В одну сторону, потом, вернувшись, – в другую. Завернув к колодцу, резко остановилась. В туманной утренней дымке было видно, что у каменного источника кто-то есть.
– Вась? – спросила я неуверенно.
Нет, ошиблась! На краю колодца сидел совсем незнакомый мальчик. Черная голова повернулась в мою сторону. Одежда на нем висела, будто снятая с отцовского плеча… Одежда Василия. Пацану на вид было лет десять. Он глянул на меня сердито и отвернулся.
– ВАСЬ?
Я подошла к нему и потрогала, не веря своим глазам. Худые плечи дернулись, маленький Василий явно не хотел со мной общаться, но мне было все равно. Как дурочка, я начала обнимать и трясти паренька, который лет через десять опять сможет быть моим помощником.
– Отстань! – резко остановил меня пацан и отстранился.
– Да ладно тебе, я же всю ночь… водой… ты же… Как рука? – наконец-то догадалась я спросить.
– Нормально.
Маленький Вася был очень смешным, хоть и сердитым. Кажется, чудесное спасение его не радовало.
– Ну ты чего? Живой же! Тебе, знаешь, как плохо было! – зачастила я.
– Знаю. Я все помню.
– Это Шип мне подсказал, про воду.
Пацан зло усмехнулся:
– Хорош подсказчик. Мог бы еще сказать, что три ведра – это слишком много. Еще чуть-чуть, и ты бы младенца сейчас нянчила.
Ну, хоть стало понятно, чего он сердится. Радовался бы, что все нормально закончилось.
– Да ладно тебе! Главное – живой. Пойдем в дом, холодно.
Василий глянул на меня сердито:
– Тебе совершенно все равно, что мне теперь лет… пятнадцать? – процедил он.
– Я думаю, не больше десяти. Просто очень волновалась за тебя. Извини, что так вышло!
Василий дернул опять плечом и встал, наконец. Ростом он теперь был ниже меня. Лохматая голова, тонкая шея, босые ноги. Мне стало его невероятно жаль, но трагедии я не видела. Наверняка есть какое-то средство назад его возраст вернуть.
– Вряд ли такое средство есть, – ответил он, как всегда, на мои невысказанные мысли. – Буду я теперь как внучок у тебя жить!
Резко развернувшись, этот новый Василий зашагал к дому. Интересно, с подростками всегда так сложно?
