Анна Холод
#ВыБывшие. Часть 2
– Думаешь соблазнить меня? – он хотел улыбнуться, я заметила дернувшийся уголок рта, но сдержался. Его руки поверх полотенца уже обнимали меня.
– А у меня получается?
– Несомненно…
Я улыбнулась на секунду, заглянув в глаза, а он растворил улыбку в поцелуе. Лионель так крепко сжал меня в объятиях, что я почувствовала всюего радость.
– Утихомирь своего друга, мы же теперь не вместе, – я усмехнулась, а он шлепнул меня по заднице.
– Перестань так говорить, все выяснили и забыли. Обещай мне только одно.
– Что же? – я натягивала одежду поверх купальника.
– Конечно не врать, а если захочешь на вечеринку, то хотя бы держать в курсе.
– Конечно, теперь только так. Я поняла в чем была не права.
Я улыбнулась и поцеловала его, обнимая за шею. Джордж женат, это не изменится, поэтому таких вечеринок больше не будет. Скрывать больше нечего.
В итоге мы отлично провели время. Ели рыбу и стейки, пили пиво и танцевали под музыку и звуки воды. Я не влюбилась в пару Оуэн и Клэр, они остались только друзьями Лионеля.
На следующий день вечером я вернулась домой, где меня встретил Майло, трясущий хвостом от радости будто там батарейки, мама, изучающая материалы очередного дела и комната, маринующая последние запахи Джорджа на белой одежде. Я вдохнула знакомый аромат полной грудью, будто третьим легким, закрыла глаза на пару секунд и абсолютно без слов отправила наряд в корзину для белья.
Июнь 2011 г.
Время шло, менялись дни, люди и события. Я все больше погружалась в Лионеля, влюбляясь в слайд, который он рисовал передо мной. Мама говорила, что я надела розовые очки, заклеила уши жвачкой и наслаждалась снами. Но я не хотела думать и взвешивать, я хотела счастья, как у Джорджа. Знаете, чтобы цветы без повода, чтобы нежные слова в уши, чтобы объятия, когда замерзла или ночью, когда он думал, что ты спишь, чтобы с утра будили поцелуем и кофе, чтобы на работу вез мужчина, а я разглядывала мелькающий пейзаж. Абсолютное бездействие в маленьком вакууме, хоть и нарисованном неизвестным художником на скорую руку с потекшей краской. Как только я почувствовала что-то вроде этого – я поплыла, поплыла по реке из темных вод, стирающих разум до белого листа, а местами до дыр.
Я все больше сближалась с Пейтон, стала больше зарабатывать и не заметила, как Лионель стал понемногу просить взаймы, но правда с возвратом. Он перешел в другой отдел компании и стал работать с какими-то запросами. Я влюбилась в образ, который придумала и видела только его. Я жила с широко закрытыми глазами.
Меня абсолютноне насторожило, когда он в какой-то момент стал жаловаться, что тратит много денег на кредитные карты, которыми любил пользоваться раньше и теперь ему сложно выкручиваться. А ведь на меня тоже нужны деньги. Я так хотела ему помочь, сделать его счастливее, что не заметила, как оказалась в банке, подписывающей документы на кредит, чтобы он смог платить одну сумму вместо пяти по разным картам в разное время. По правде сказать, мне это даже не мешало, Лионель платил, а я старалась заработать еще больше, ведь я всерьез задумалась о собственной машине.
Но было не только плохое. Меган вышла замуж в прекрасном платье цвета шампанского. Я, конечно, в роли подружки шикарно смотрелась в платье цвета шоколада в пол. В тот день я забыла обо всем: работе, Лионеле, хоть он был рядом, деньгах, я просто танцевала и искренне смеялась.
После нового года, проведенного с его друзьями и его брата с девушкой, которой он не подходил, но судить не мне, Лионель все чаще рассказывал о родственниках, дяде и его бизнесе, родителях и как им тяжело. Я купила машину, кстати, тоже в кредит, но в своих доходах я была уверена, как никогда. Он медленно, шаг за шагом стал подводить меня к помощи ближнему, но только своему, а не моему. Я до сих пор не понимаю, как я настолько отупела в тех отношениях, а может это что-то магическое. Вот бы весь бред в жизни можно было объяснить волшебством, а не собственной глупостью.
Какое-то время я жила с Холли, но к осени съехала обратно домой, мы стали реже видеться.
Джули с Финном тоже узаконили свой союз в небольшой компании, провели свадебное путешествие в Европе и вернулись в небольшую квартиру Финна. Они были счастливы.
Кэр наконец-то рассталась с Дагом, убедившись в том, что жену он не бросит. Он забрал машину, а в квартиру, за которую платил для Кэр поселил новую девочку с порцией лапши на ушах.
Ширли устроилась в агентство по недвижимости, после того какнесколько месяцев путешествовала по Азии и навестила Гейл в Лондоне.
Мы с Лионелем все чаще оставались у меня. Постепенно в моем шкафу появились мужские носки, трусы и рубашки. Иногда мне казалось, что ему некуда ехать, но боялась спрашивать.
Весной я тоже поменяла работу. Из open-space одной компании я перебралась в другую, где я продавала предложения рекламы. Не мечта, но уже ближе.Параллельно я проходила обучения по этой тематике, чтобы не «заржаветь». Я подумывала о школе бизнеса. Пейтон осталась на прежнем месте, но это не мешало нам общаться. Я обожала вечера, когда я оставалась у нее. Мы откупоривали бутылочку вина, курили в открытое окно, а потом ехали танцевать, хотя Лионель думал, что мы в пижамах печем печенья. Она иногда спрашивала:
– Ева, выглядишь странно, улыбаешься будто натянуто и пьешь вино, как воду, все хорошо?
– Пфф, просто вино люблю и время с тобой. Вот и все. Тебе кажется, дорогая, – я каждый раз отмахивалась от нее, потому что не хотела жаловаться, а она все равно не помогла бы.
Она соглашалась с ложью и ждала, пока я взорвусь.
Перед тем как уйти на новое место мы с Лионелем устроили небольшие выходные в Кентукки, кстати, путешествуя на моей новой машинке по дорогам вдоль лесов. Мы бродили по пещерам, осмотрели несколько домов с привидениями Луисвилля, питаясь в придорожных кафе.
Вы знаете, большую часть времени с ним мне было действительно хорошо. Да, он многое не договаривал, но я была по-своему счастлива, ведь не было того, с чем я не могла справиться.
Ближе к лету Лионель уволился, не имея вариантов новой работы. Он сказал, что ожидал от этого места другого, что руководитель и он на разных волнах, поэтому работа приносила больше разочарований, чем удовольствия. Меня поставили перед фактом, не спрашивая.
У Лионеля не было плана действий, а только бесконечные амбиции. В итоге он брал мою машину и работал в такси. Вот так он оплачивал то, что был мне должен.
Настал момент, когда Лионель наконец попросил меня снова помочь ближнему, ведь нужно было срочно куда-товложиться, чтоб заработать еще больше, а для кого я не спросила. И вдруг, я вновь оказалась в банке, а он целовал руку, которой я ставила подпись в бумагах. Вечером он притащил цветы и не исключено, что на банковские деньги, но кто считал.
– Что? Голова? Разум? Здравый смысл? – смех. – Конечно нет, зачем? Я ими не пользуюсь.
Мое состояние в период Лионеля имело двойственный характер. С одной стороны, я была в маленьком пузыре, у меня под боком, в прямом смысле, был мужчина2, которого было не стыдно показать, сказать, что у меня есть пара, что я не одна, я не бракованная и не сломанная. А с другой стороны, разум кричал в зеркало и бился о стены, просил остановиться, уйти, но я все глубже и глубже увязала в смоле обязательств, от которой попахивало гнилью.
Ближе к концу июня я догадалась, что мы все-таки живем вместе без официальных предложений и соглашений. Я поняла это, когда Лионель открыл дверь своим ключом, с учетом того, что в тот вечер я осталась у Пейтон.
Мне так хотелось отвлечься, что я начала ремонт в комнате. Закупила обои с птичками и солнцем, клей, кисточки и с упоением сорвала старье со стен.
Конечно, Лионель помогал мне. Тогда-то я увидела, что мужского в нем меньше, чем он думал. Я смеялась над тем, как он держал дрель или молоток, боясь удариться или, испачкавшись краской, сразу бежал стирать ее, или только смотрел на инструкцию,когда я собирала кровать. Я смотрела на него и не могла найти в нем то, во что я влюбилась на пикнике. Он обожал узкие джинсы и хорошую укладку, а я любила новые обои, которые наклеила сама.
Январь 2012 г.
Мы ругались все чаще: из-за денег, работы, моих друзей, но в основном из-за денег.
После того, как последний винт был вкручен в каркас дивана, подушки выложены, ремонт закончился, а мы разбирали коробки с вещами, чтобы вернуть их на место, Лионель нашел альбом, точнее несколько с фотографиями из школы. Я никогда не относилась к девушкам, которые показывалиновому парню прежнюю жизнь, которая его не касалась, чтобы показать какой она была, кто ее сопровождал, и сама никогда не просила. Но фото были в руках Лионеля, и он погрузился в мою жизнь, жизнь до него. Буквально через пару минут после открытия первой страницы, он стал переворачивать их с размахом, краснея от злости. Я взглянула на него, не понимая в чем дело, а он смотрел на меня исподлобья.
– Что случилось-то? – я недоумевающе развела руками.
– Что?! – он повысил голос. – Что случилось она спрашивает! А то, что твои альбомы – это какой-то культ поклонения незнакомцам, – он развернул страницу альбома, где на одной стороне красовалась я с Колином, а на соседней обнимала Джорджа и смеялась. Они выглядели шикарно, а я счастливой.
– Это было давно, даже слишком, чтобы вспоминать об этом, – я улыбнулась, приближаясь пальцем к снимку. Он резко захлопнул альбом.
– От этого надо избавиться, – заключил Лионель.
– Лионель? Ты серьезно? Ты чего с ума то сходишь.Это фотографии и все.
– Ты что выберешь фото вместо меня? Я не тыкаю тебя в фото моих бывших, хотя могу.
– Так и я не тыкала, ты сам решил копаться в моем прошлом. Это прошлое, понимаешь?
– Ева, я все сказал. Выброси это убожество.
Он положил передо мной альбомы и демонстративно вышел из комнаты.
Я сидела на полу, а рядом со мной лежалибылые времена. Фото, с которых некогда любимые мальчики кричали мне: «Не бросай нас, Ева. Спрячь нас. Тебе было так хорошо в наших объятиях». Я почувствовала, как по щекам текли слезы, словно горячий металл, оставляя шрамы прямо на сердце. Я глубоко вздохнула и вскоре рядом со мной была стопка фото прошлого, которое не хотело прощаться со мной, а я расставаться с ним, с каждым была история, смешная или нелепая ситуация, кого-то хотелось увидеть, а от кого-то спрятаться за прохожими или шляпой на улице. Вся моя личная жизнь в стопке, а в альбоме пустые листы, словно провалы в памяти. Я плакала, а Майло лежал на ноге, иногда поскуливая.
– Закончила? – Лионель выдержал время и вернулся.
– Зачем тебе это?
– А зачем это тебе?
– Это мое прошлое, моя память, мояжизнь.
– Теперь у тебя есть другая, со мной. Оставим все остальное в прошлом.
– Оно и было в прошлом, пока ты не вытащил это наружу.
– Я уже все сказал. Выбор за тобой.
– Ага.
Я не знала какая жизнь у меня с ним и захочется ли потом хранить фото с Лионелем в альбоме, но никто не знал будущего. Я не разговаривала с ним в тот вечер. Неужели он думал, что я буду прыгать от счастья, когда мое прошлое разносили по кирпичикам. Лионель собрал фото, поцеловал в макушку и ушел работать в такси на всю ночь. Только через время он признался, что хотел сжечь все фото от злости, но их было так много, что он сжег только штук десять, а остальные выбросил. Он отправил в мусорку мою жизнь, часть души, период времени, который не повторить и не восстановить.
Маленький красный «жук» все чаще ломался, в голову пришла идея покупки новой машины. Хотя после того, как я попала в аварию, провалившись колесом в яму и врезавшись в машину на соседней полосе, желание водить отпало.
Я помню тот день. Мне дали выходной, когда я позвонила на работу. Я с дрожащими руками приехала к Лионелю и кричала, что больше не сяду за руль. Он обнимал, вытирал слезы и сказал, что будет личным водителем для меня, в любое время дня и ночи. Я согласиласьс заплаканными глазами и крепко обняла его.
Именно поэтому по осени я продала «жука» и сделала взнос для заказа нового Ford. Конечно, Лионель уговорил на модель, которую я не могла себе позволить, но кредиты никто не отменял, хотя мне уже стоило остановиться. Он снова пообещал помогать с выплатами, ведь авто для нас двоих. Ничто не сравнится с запахом новой машины, я уверена вы меня поймете. Запах салона, в котором никто не сидел, приборная панель, ласкающая гладкостью, мягкость руля, который ты первым выкрутишь на полную.
За неделю до того, как я села в новую машину, деньги за которую я бы уже не вернула, Клэр праздновала день рождения, на котором мы были в числе гостей.
В тот вечер я много пила, общалась в основном с незнакомыми друзьями Клэр, а Лионель периодически подходил, целуя в щеку, губы, волосы, показать насколько у нас все хорошо, какая идиллия в отношениях, которые держались на моем кредитном потенциале. Мне нравилось внимание также, как и коктейли, которые мешал Оуэн. И вот когда время на часах перевалило три ночи, а мои ноги вот-вот дали бы сбой, Лионель решил, что мы остаемся у Клэр с Оуэном, и мне пора спать. И я даже согласилась. Вот только минут через пятнадцать я вскочила на ноги и кричала на него, обвиняла в изменах и флирте с подругами Клэр, которые уже разошлись. Честно, я не знаю откуда все это взяла, возможно пьяный мозг вспомнил, что Лионель болтал с ними на кухне и смеялся, когда курил без меня или мне просто это приснилось, а может все и сразу. Он пытался успокоить меня, держал за руки, которые я хаотично разбрасывала, закрывал и сжимал ладонью рот. Я кричала, что он сидит на моей шее, что не умеет зарабатывать, что подарок Клэр куплен только на мои деньги, также, как и машина и вся его одежда. Он шипел на меня:
– Заткнись, дура. Заткнись, поняла. Не смей говорить такое.
Телефонво время крика полетел в стену. Когда глаза Лионеля налились кровью в комнату ворвался Оуэн.
– Ребят, вы что так орете? Давайте до утра оставим все это. Лионель! Утихомирь ее.
– Я пытаюсь.
– Дайте мне просто уйти, я хочу уйти отсюда! Сейчас же!
Каждый нерв тела будто резко дал команду расслабиться, руки опустились, Лионель ослабил хватку, а я, улучив секунду, вырвалась из цепких пальцев. Я схватила сумку и выскочила из комнаты, увидев надежду на выход, хотя бы из квартиры. Как вдруг позади я услышала шаги, меня мотнуло в стену от внешней силы и вот я уже сидела на полу, вокруг кто-токричал, а передо мной лицо Лионеля.
– С ней все в порядке? Что тут вообще происходит?! – Клэр кричала. День рожденье явно испорчен, но было, о чем поболтать с подружками.
– Не трогай меня, придурок! – я хотела встать, но почему-то не могла.
– Ева, ты успокоилась? – Лионель поднял меня за плечи, прижимая к стене.
Я посмотрела на невозмутимые глаза и впервые не знала,чего ждать.
– Отпусти меня, – произнесла я медленно и зло, он убрал руки, а я рванула или мне так показалось, в ванну и закрылась там.
В зеркале я увидела сумасшедшие глаза, размазанную тушь и пряди волос, выбившиеся из растрепанной прически. Я умылась, привела глаза в порядок, а за дверью меня умоляли выйти.
– Вдруг она что-то сделает с собой, – я услышала Клэр. Она говорила вполне серьезно, как мне показалось. Я усмехнулась. Неужели она сама в это верила.
– Отлично посидели, но мне пора идти, – я ошарашила всех, открыв дверь с не порезанными венами.
– Ева, такого я от тебя не ожидала, – Клэр не унималась.
– А я тоже, если честно, – ответила я уже в дверях.
Я вышла во двор в четыре утра, когда солнце еще спало, когда на улице еще горели фонари, когда все могли увидеть разорванное платье под расстегнутой курткой, но не увидели черные пятна под глазами и стыд. Я закурила, а позади меня окликнул Лионель. В первую секунду я хотела бежать, но сил и желания двигаться не было.
– Стой! Ева, стой!
– А что разве не догонишь, – сказала я не громко и не тихо, при желании можно было услышать.
– Что? Хотя не важно, – он уже догнал меня и шел рядом, глубоко дыша. – Ты что там устроила?
– Может напомнить, что это ты впечатал меня в стену, порвал платье, которое не покупал, и да, оставил без телефона. Так что пошел ты в жопу!– я выдохнула дым в его сторону и отвернулась.
– Ты совсем с ума сошла. Я защищался от тебя, а стена – это случайность.
– Отличное оправдание, Лионель. Мне, кажется, говорить больше не о чем.
– Что значит не о чем? Нет, нет, дорогая, ты перегибаешь! Ты пьяная «в стельку» и несешь чушь. Пошли ко мне, отец уехал, мама приведет в порядок твое платье, а мы все обсудим за кофе.
– Зачем мне идти к тебе, если я могу поехать к себе.Одна!
– Затем, что нам надо спокойно поговорить, а вопросы твоей мамы по поводу твоего вида мне явно ненужны.
– Ха! Да, ее расспросы приведут тебя в суд.
Я засмеялась так громко, что споткнулась и подвернула ногу. Лионель подхватил меня.
– Я же сказал ты пьяная.
– Я же сказал ты пьяная, – передразнила я его. – Не трогай меня, а то встреча с асфальтом страшнее, чем со стеной, – я вырвала руку.
– Хотел бы ударить – ударил или не помог бы сейчас. Ева, хватит так вести себя. Да, мы поругались, но с кем не бывает. Пошли уже ко мне. Поговорим.
– И правда, вот ведь мелочи жизни. Ладно пошли, мне жутко хочется в туалет.
Мы были как раз за пару кварталов до его дома. Никогда не думала об этом, но в четыре утра мама Лионеля была на ногах, сварила кофе, поговорила с каждым по отдельности и вместе, зашила платье. Может она у него какая-то ведьма или еще кто из волшебных. Я плохо помню разговор, но факт в том, что с утра мы вышли из квартиры вместе с Лионелем. Вместе, как пара, хотя я хотела собрать его вещи и выбросить в окно, а лучше сжечь. Но словно по волшебству мы поехали ко мне вдвоем и вовсе не вещи собирать, а заниматься сексом. В тот день где-то в душе́, где-то очень глубоко фундамент уважения треснул, а в щель полезло безразличие, страх долгов и будущего, а еще ненавистное мне желание ударить его вместо слов. Моя мама об этом инциденте так и не узнала. Она услышала, что мы сильно напились, гуляли до утра, а платье порвалось о косяк в ванной. Может она и не поверила, но вида не подала.
Через несколько дней мы выгнали из салона новенькую машинку. Лионель улыбался, а я вновь подписывала бумаги.
Он периодически устраивался на работу, но терял ее также быстро, как сгоряют звезды.
Новый год я встречала вместе с Меган и ее друзьями, а Лионель после того, как поздравил родителей уехал на моей машине развозить пьяных людей в такси. Если честно, в компании парочек, которые целовались ровно в полночь, я чувствовала себя паршиво, даже после нескольких бокалов вина. Вот почему уже в два часа ночи Лионель вез меня домой, а я курила в открытое окно, несмотря на холод.
Пришло время прощаться с Меган. Мы какое-то время ещеобщались, не зря мы дружили столько лет, но время разводит людей. У нее появилась семья, а у меня увеличивающиеся долги. У нас стало меньше общего: разные жизни, разные работы, разные головные боли. Я точно знаю, что Меган воспитывает прекрасных девочек где-то в Аризоне. Мы до сих пор можем перекинуться несколькими сообщениями, она звала пару-тройку раз приехать на выходные, но всегда находились причины остаться.
Лето 2012 г.
Благодаря работе у меня появились новые друзья. Офис стал местом, где атмосфера питала энергией, где не нужно было делить деньги, заставлять кого-то найти работу, повышать голос каждые пять минут, откуда не хотелось уходить. Вот почему я брала дополнительные смены, но и из-за денег, конечно. Работа на телефоне в open-space не самая желанная и порядком бесила.
Но именно там я встретила Эмму, от которой не могу отделаться и по сей день. Задорная маленькая яркая рыжеволосая девушкас широкой улыбкой и высоким лбом. Она – человек, который будто понимал меня еще до того, как я открывала рот, она не осудила ни за одну историю, которую услышала, будто все в порядке вещей, даже если это то, о чем лучше молчать, всегда знала, чем помочь или как пошутить. Она была в числе первых людей, которым я рассказала про Лионеля все, даже о том в какой долговой яме я оказалась с его легкого толчка.
Хотя ее история тоже «прекрасна». Оказалось, что она в двадцать пять уже побывала замужем. Собиралась до гробовой плиты, но бросила его, когда после года брака из дома стали пропадать вещи, а у него появились синяки на руках и под глазами. Поэтому весной она подписала бумаги о разводе без капли сожаления, и мы махнули на отдых. Лионель пытался отговорить меня от поездки, но я хотела сбежать от него и проблем в другую страну или вселенную. Мы отлично отдохнули вдвоем: валялись на пляже днем, наслаждаясь солнцем, вечерами зависали в барах, напиваясь коктейлями под кальян. До пирамид мы так и не добрались, но я дотянулась до одного из отдыхающих соседнего отеля. Дениз – симпатичный австралиец с большими глазами и нежными руками, которые обнимали меня на танцполе. Несколько раз мы ночевали вместе, но до тела я его не допустила, только поцелуи. Его губы пухлые и бархатистые, в которых я утопала. Когда мы уезжали – он помогал собирать вещи до утра, а потом посадил в автобус, поцеловал и помахал на прощанье. Уже в самолете я нашла в кармане записку с номером телефона и ником в социальной сети.
По возвращении меня встречал Лионель на машине, у которой на обеих левых дверях были здоровенные вмятины.
– Что за дрянь? Лионель, черт, – я кричала на парковке аэропорта.
– Это что вместо приветствия? – он потянулся ко мне, но я отклонилась, поцелуй получился нелепым и практически в подбородок.
– Спрошу еще раз. Что за нахрен?!
– Как сказать… – он начал совсем неуверенно. А я держала чемодан и продолжала смотреть на него. В ту секунду я жалела, что взгляды не испепеляют. – На парковке в меня въехал эпилептик.
– Как такое могло случиться?
– У него произошел резкий приступ, он нажал на газ, врезался в меня, потом откатился назад и снова в машину. Это было страшно, я думал в штаны наложу прямо там. Может пожалеешьменя, а не металл.
– А тебе откуда знать? И вмятины я вижу только на ней, а не на тебе.
Он уже забрасывал чемодан в багажник, а я садилась в машину.
– Я после ночной смены в такси спал на заднем сиденье, поэтому да, я знаю, как это было, – он хлопнул дверью и резко сорвался с места.
– Придется ехать в страховую и все эти бумажки, Лионель. Я так устала от перелета, твоих обещаний, а тут еще это.
– Малышка, я записал нас на завтра, так что сегодня ты будешь рассказывать, как отдохнула, а завтра займемся делами, подойдет? – он положил руку на колено и улыбнулся. Кожа будто пылала под ладонью.
– Подойдет, прости, что наорала, – я положила руку ему на ногу и он сбавил скорость.
Через месяц Лионель застал меня за перепиской с Денизом. С человеком из другого штата мне было гораздо интереснее, чем с тем, который лежал в метре от меня. Он устроил скандал, впервые с нашей драки у Клэр он замахнулся, но остановился.
Я чувствовала победу, победу над человеком, который зависел от меня, от моей работы, от моей машины, от моей квартиры. Я спокойно села за компьютер и продолжила общаться с Денизом, смеясь вслух над его шутками. Конечно, послевкусие курортного романа быстро выветрилось, но это общение было легким и приносило поверхностную радость. Я отворачивалась от монитора и видела унылое нечто, которое возило меня на работу, целовало, говорило, читало газету, занималось со мной сексом, пыталось иногда защищатьостатки прав, хотя останавливалось на середине, но не могло заработать достаточно или в принципе заработать себе на жизнь и поэтому жило за счет других. Паразитизм, если коротко. Когда-то я нарисовала для себя образ человека и стала с ним жить, целовать его, держать за руку и только потом сквозь грязные окна моего мирка и розовые очки стал просачиваться свет, озаряя истинное лицо Лионеля.
После того, как машина стала гладкой, полированной и блестящей после автосервиса Лионель снова разбил ее. Возможно, он не был виноват, но сам факт аварии. Опять!
Мы вновь отремонтировали машину и в один из дней лета поговорили о наших отношениях. Мы обсудили кредиты, аварии, его безработицу, наши ссоры, постоянные крики, редкое, но случающееся рукоприкладство с обеих сторон, скучный секс и решили отдохнуть друг от друга. Лионель пообещал отвозить меня на работу, но не жить у меня. Я разрешила ему пользоваться машиной, ведь я отвратительный водитель.
Март 2013 г.
Осенью мы вновь поменяли машину, уже на более дешевую, как нам казалось, но денег снова не хватало и пришлось брать новый кредит. Опять! Сумма платежа стала меньше, но незначительно. Лионель пытался подрабатывать, но постоянной работы не находил. Мы будто жили в дне сурка.
В сентябре мы официально расстались. Мы впервые говорили с ним на равных. Говорили обо всем, что происходило. Он сказал о том, что родителям тяжело в финансовом плане, что они снова переехали в маленькую квартирку на окраине города, где им всем тесно, а он сам не мог обеспечивать себя жильем и помогать при этом платить кредиты. Я слушала и понимала, что не могла вот так просто его бросить, ведь я зависела от него и его ежемесячных оплат также, как он зависел от меня и моей машины. Я чувствовала, как седеют волосы.
– Я буду вносить ту сумму, которую смогу, жить у тебя и возить тебя на работу. Как тебе такой вариант?
– Лионель…
– Ева, не руби, пожалуйста, не бросай меня вот так. Дай мне шанс, еще один шанс. Маленький шансик.
– Я не рублю, я думаю, – я закрыла лицо руками, качая головой. – Нам не быть вместе, это ты понимаешь?
– Конечно понимаю. Понимаю, Ева! Я только прошу не выгоняй меня на улицу, войди в мое положение, иначе мне придется ночевать в машине, – он положил голову на мои колени и стал их целовать. – Прошу тебя, пожалуйста.
– Как ты себе это представляешь? А если я найду кого-то? Если мне потребуется машина?
– Я сделаю все, как скажешь, только давай попробуем.
Он посмотрел глазами кота из фильма «Шрек», в голове роились миллион мыслей о ситуации и абсолютно ни одной с выходом из нее. Я решила, что лучше держать его ближе и получать хотя бы часть денег, чем отпустить и не справляться самой. Платеж по всем обязательствам на тот момент был больше, чем моя зарплата.
– Хорошо, я согласна. Давай попробуем, хотя пока я слабо представляю, как это будет.
– Спасибо, спасибо, милая. Я сделаю все, все, все.
На этом мы и остановились. Это напомнило ситуации, когда родители остаются друг с другом ради ребенка или жилья. А я сохранила и держала его рядом, чтобы следить за его заработком, чтобы он возил меня, как водитель, а он ради машины и крыши над головой.
В конце ноября одна из подруг с работы вышла замуж, а я на свадьбе безжалостно флиртовала с друзьями жениха и много пила. После этого Лионель вез меня домой. Я могла уйти с девочками посидеть в кафе или танцевать, а ночью позвонить Лионелю, который приезжал за мной в любое время без вопросов. Конечно, я видела, как пульсирует вена на лбу, но он молчал.
В начале декабря Эмму пригласили в агентство по рекламе, и она согласилась. После ее ухода я слышалаот нее только положительные отзывы. Она работала с клиентами напрямую, предлагая рекламу. Я начала ей завидовать.
После нового года я стала посещать вечерние курсы маркетинга в местном колледже, чтобы освежить знания, чтобы убить время и не проводить вечера в компании человека, с которым меня уже ничего не связывало, кроме долгов и общей простыни.
5 марта, я в баре с коллегами. Недавно мы подписали документы о сокращении, нашу компанию выкупила крупная корпорация, поэтому у нас законный повод выпить столько, сколько влезет, вернуться домой пьяными настолько, чтобы на утроабсолютно ничего не помнить.
Ноябрь 2013 г.
После сокращения у меня была пара свободных месяцев. Один из клиентов мамы оказался владельцем небольшой фирмы по работе с недвижимостью, она предложила поработать там на полставки. Я согласилась, лишняя строка в резюме и опыт не помешают.
Эмма порекомендовала меня на освободившееся место в агентстве в начале лета, а я держала пальцы скрещенными. Буднями я ездила на подработку, в обед приносила маме кофе и салат, потому что фирмы были рядом, а в выходные вместе с Джули и Кэр ходила в бассейн.
Пейтон сняла квартиру ближе к ее новой работе, а я осталась у нее в гостях на пару-тройку недель, чтобы отвлечься от Лионеля. Самое смешное, что Лионель в основном жил у меня.
С рекомендациями от клиента мамы с середины августа я вышла работать в роли рекламного агента вместе с Эммой.Первый шаг в рекламный бизнес наконец был сделан.
Лионель все реже и режеплатил вовремя по кредитам, а иногда мог вообще не платить. Я все чаще и чаще пила на буднях, занималаденьги, нервно улыбалась и кричала на него до потери голоса, словно истеричка. Лионель устроился в кофейню, но толку было пшик. Платежи были больше, чем зарплата, поэтому каждый месяц я буквально выбивала из него деньги, приходила в кофейню, говорила, звонила, умоляла найти средства, но не подводить меня. Иногда мне казалось, что я могла бы продать его почку, оставалось только купить побольше льда. Вечерами я плакала в подушку потихоньку, чтобы мама не слышала, покупала виски, которое ненавижу и хранила его в ящике под футболками, чтобы поройприглушенные крики совмещать с алкоголем на подоконнике и морщиться.
В августе Майло резко отказался от еды и воды, мы быстро среагировали, но, к сожалению, он не выжил. Лионель был со мной и держал за руку, только за тот момент я ему благодарна.
– Ева, дочка, я не хочу больше видеть собак в доме. Я не вынесу еще одной потери, – мама была категорична сразу после кремации.
В начале сентября Лионель приехал за мной на работу на машине, у которой капот буквально согнулся пополам наверх, бампер цеплялся за дорогу, а пассажирскаядверь открывалась только изнутри и «приятно» скрипела. Опять, снова – как не назови, но это произошло!Я улыбнулась, села в это чудо и подумала: «Столько аварий, а он все еще жив. Вот везунчик». Даже музыка не заглушала моих криков уже внутри по дороге домой, мне показалось, что на меня поглядывали из других машин или им нравился дизайн капота. Я была настолько зла, что если бы мы были в мультике, то пар из ушей разорвал бы голову или взорвал магистраль. В тот же вечер я собрала все его вещи, вплоть до зажигалок, которые он забывал на каждом шагу. Лионель стоял у двери и просил остановиться. На самом деле его скудная жизнь убралась в небольшую сумку, как и все его достоинство. С утра на следующий день мы молча ехали до работы с сумкой на заднем сиденье.
– Когда ты отдашь мне машину? – я спросила перед тем, как выйти.
– Зачем она тебе?
– Ты что не знаешь зачем людям машины?