Анна Гур
Принцесса для киллера
Анна Гур
* * *
Пролог
Я падаю на колени перед сильным мужчиной. Трясусь, протягиваю к нему дрожащие руки.
Графитовые глаза смотрят холодно, прошивают безразличием. Сжимает челюсти, желваками играет, губы напрягаются, акцентируя шрам.
Жестокий. Беспощадный. Боюсь его до безумия. Но сейчас готова переступить свой психоз и вцепиться в джинсовую материю брюк, обтянувшую мощные ноги. Готова содрогаться в конвульсиях и умолять.
– Прошу… отпусти его, дай уйти… – слезы текут, мешают выговаривать слова – он…
Перебивает, не церемонится со мной. Роли поменялись. Теперь хозяин ОН.
Свирепый взгляд выстрелом и суровое:
– Виновен и заплатит за это жизнью…
Всхлипываю, распахиваю в ужасе глаза.
– Все не так! Прошу… Ты не знаешь… – шепчу комкано в преддверии приступа панической атаки. Всматриваюсь в красивые-некрасивые черты киллера и кусаю губы в нерешительности… Не знаю, как уговорить, что пообещать. Все внутри трепещет от боли и ощущения катастрофы.
Склоняет к плечу голову. Рассматривает и всю вспарывает ртутным взглядом. Голой себя чувствую и уязвимой, переломанной этими сильными ручищами, которые забиты татуировками под завязку.
Видит меня всю насквозь. Умный. Проницательный. Опасный.
– Ну, давай, принцесса, удиви меня своей банальностью… предложи себя! – ухмыляется и меня током бьет от рваного оскала Джокера. – Женщинам иногда кажется, что у них между ног золотой фонд, который можно продать за нехилую такую цену.
Издевается и прав во всем.
Я не стою и цента. Если ОН сейчас захочет, то возьмет все, что ему нужно, как это и делает Фил Гринвуд по прозвищу Джокер.
Глава 1
Фил Гринвуд
Прищуриваюсь. В глазах от света и блеска рябит.
Стою в огромной гостиной с мраморным полом, скульптурами и люстрой с блестящими висюльками.
Чувствую себя здесь черной кляксой. Не вписываюсь в богатенькую обстановку от слова совсем.
– Ситуация с Серебряковым лажовая, Джокер. Темнит чего-то. Видно, решил в свободное плаванье уйти. Крышу сменить.
Встречаюсь с белесыми, выцветшими глазами Вани Кровавого и все внутри переворачивается.
– Похоже на то, – отвечаю коротко.
Ненавижу. Этого. Мудака.
Кажется, что опять на коленях стою. Запах пальбы и гари в легкие забивается и ярость накрывает безумием. Пустая. Немощная.
Жизнь ему свою торчу. И сделать ничего не могу. Свинец в лоб вогнать не могу. Не по понятиям.
– Сашка тормозит. Неспроста это. Воду мутит. В конец оборзел, гад, забыл, кому и что должен! – звереет Кац и с силой грохает фарфоровую чашку об стол.
Молчу. Слушаю.
Жизнь – сука, как ни крути.
Старшие наши с Кровавым не поделили зоны влияния и итогом стала бойня, где по приказу Вани всех ликвидировали.
Всех пацанов, с которыми ад прошли детдомовский. Голод трущобный. Всех перебили, а меня жить оставили. Увидел главарь синдиката во мне что-то. Приблизил.
– Будь готов, Джокер. Дело под твоим контролем. Под личную ответственность, – ледяные интонации.
Киваю. Ничего нового. Головой отвечаю. Как всегда.
До тонкого слуха доходит звук легких шагов. Кац не реагирует. А вот у меня профессиональный навык – улавливать малейший шелест.
Перевожу взгляд за спину хозяина, смотрю на лестницу. Широкие и массивные мраморные ступени ближе ко второму этажу превращаются в площадку.
Тук-тук-тук, – не послышалось.
Шаги незнакомые.
Взгляд упирается в статую полуголой бабы с мужиком в обнимку на площадке в центре лестницы, которая делится и идет в две стороны, в разные крылья особняка.
– Я уже пацанов приставил пасти ближнее окружение, – продолжаю базарить как ни в чем не бывало. С виду и не поймешь, что взгляд расфокусировал и слежу за непонятной движухой. – Лютый скоро с вестями подъедет. Если есть что, мимо нас не пройдет.
Кац довольно ухмыляется.
– Ты оперативен, Джокер. Далеко пойдешь.
Тук-тук-тук.
Внутренне подбираюсь.
Смещаю взгляд чуть влево, приближаются явно с той стороны.
По сути, опасности нет. Вся территория бойцами нашпигована и в доме хозяина чужих быть не должно. Но.
Предчувствие срабатывает. Сирена воет, пылает красным светом. Мышцы напрягаются. Пальцы колет так, что хоть за пушку хватайся.
Тук-тук-тук – бьет по нервным окончаниям.
Задерживаю дыхание. Расставляю ноги. Рефлекс стрелка.
Тук-тук-тук – уже громче.
Что происходит, мать его?!
– Ситуация давно назревает, – задумчиво произносит старший. – Если подтвердится, что крысятничает падла, ты знаешь, что должен делать, Джокер.
– Решу вопрос, – отвечаю коротко.
Тук-тук-тук.
Короткая заминка и я выхватываю взглядом женскую фигуру. Кровавые волосы. Белый сарафан. Легкий, невесомый шаг.
По ощущениям – мне сейчас врубают со всего маха в солнечное сплетение.
Вгрызаюсь в тонкие черты, нежные, с полными, сочными губами, которые будто только что со всей силы имели.
Не девочка, видение…
Ровный шаг, прямая спина, уверенный взгляд.
Залипаю на ступнях, обутых в каблучки на босу ногу, на маленьких пальчиках с розовыми ногтями, мелькающих под длинной юбкой.
Все тело огнем простреливает. Торкает.
Ангел в преисподнюю заглянул?!
Меня сворачивает, когда красавица подходит со спины к самому исчадию ада, и тонкие руки крепко обнимают Каца за шею, а пухлые сочные губы замирают на щеке с седой бородкой.
Прикладом в затылок получаю. Внутри все взрывается яростью. Необъяснимой ревностью. Ненавистью.
Крепкая ручища обхватывает тонкие запястья, поглаживает ровные пальчики, и я вижу невероятное. Проблеск эмоций в мертвых глазах, улыбку, проскользнувшую на жестоком лице.
– Маша, – проговаривает Кац. – Машенька…
Подвисаю от шипящих звуков. Имя странное. Русские вообще интересно имена коверкают. Растягиваю и повторяю внутри, чувствую пульсацией на языке. Так и тянет повторить, на вкус попробовать, прохрипеть.
– Мэри, – хмуро поправляет рыжая ведьма.
Ваня свой взгляд в девчонку упирает. Давит. А она вдруг улыбается.
Охренеть.
Током член простреливает. Челюсти сцепляю, чтобы не взвыть в голос и не рвануть вперед, не отодрать ее от монстра.
Руки в кулаки сжимаю, чтобы не потянуться за пушкой. Ярость буквально выжигает. Едкая зараза поднимется адовым пламенем, вспыхивает, обжигает внутренности.
Сигналкой в мозгу высвечивает – МОЯ.
Хочу, чтобы эти тонкие руки обвились вокруг моей шеи. Поцелуи ее хочу совсем не целомудренные в щеку. Рот ее хочу, язык и зубы, чтобы в мое плечо впивались, пока на всю длину буду натягивать. Чтобы кричала и кончала, распятая подо мной.
Сжимаю зубы. Отгоняю мысли.
Хрена себе, только взглянул, а меня так кроет?!
– Я скучала, пап… – голос меня окутывает шелком и неожиданно душит удавкой.
Дочь. Она. Мать Его. Дочь. Врага.
По ощущениям, сейчас в меня льдом запустили и кипятком ошпарили.
– Как сессия?
Ведьма зеленые глаза прищуривает. Сексуальные. С поволокой.
– Отстрелялась, – весело и с задором.
Хорошая шутка. Чуть не ржу с дуру. Здесь все с пушками наперевес.
Кац вдруг на меня взгляд переводит, вспомнил, что не отпускал.
– Свободен, Джокер. С ответом вечером придешь.
Моргаю. Прихожу в себя.
Девчонку привлекает наш разговор, поднимает на меня сочные, зеленые глаза. Цвет насыщенный, кажется, что шелест ветра в листве слышу. Тону, погружаюсь в чистые изумруды. Никогда таких ярких глаз не видел. А вот равнодушие в них с ноги в пах бьет.
Но и оно не длится долго. Пугливо вскидывается, застывает, рассматривает уродский шрам.
Губы сжимаю. Знаю, что еще больше коверкаю рваную линию.
Взгляд отводит. На монстра пялиться не хочет. Губу нижнюю прикусывает белыми зубами, а меня током бьет. Сам хочу в эту мякоть вгрызаться и языком на вкус пробовать.
Берется тонкими пальцами за ножку бокала, обхватывает хрустальную кромку ртом и делает глоток. Воду пьет. Напугал ее, видно, монстр своим видом. В себя от зрелища приходит.
Во всем секс.
Разворачиваюсь на пятках и ухожу. Злой, как тысяча чертей. Бешенный. Почему так всего трясет, не понимаю. Ненависть. Жажда. Все смешалось.
Сука. Думал, перегорел. Столько боли нажрался, что никогда не смогу к бабе что-то подобное испытывать. Чтобы так всего скручивало от одного взгляда.
Палить во всю хочется, холодный ствол в руке ощутить и дурь из башки к чертям выстрелять.
Глава 2
Мэри Кац
– Где твоя мать, Маша?
Вскидываю взгляд и пожимаю плечами.
– Спустится с минуты на минуту.
Отец в недовольстве поджимает губы. Он не терпит непослушания и опозданий даже к завтраку, бросаю украдкой взгляд на свой телефон. Время без двух минут девять.
– Пап, я хочу встретиться с девчонками своими. Давно не виделись, – отвлекаю разговором, даю маме фору.
– Хорошо. Бери охрану. Информируй начальника службы безопасности и вперед.
Вздыхаю и закатываю глаза. Я – слабость Кровавого Вани и умело пользуюсь безграничной любовью отца.
– Па, я не буду в танке до торгового центра добираться. Ну, пожалуйста! Пусть твой водитель-телохранитель повезет меня и особо не отсвечивает! Мы с девочками погулять хотим, поболтать, а не переговоры на военном полигоне проводить под бдительным контролем твоих головорезов.
– Не головорезов, а охраны, доча.
Слышу цокот каблучков по мраморной лестнице.
С утра, а уже на шпильках. Привлекает к себе внимание сразу же. Высокая, стройная, удивительно молодая для своих лет. Мама у меня бывшая супермодель, хотя в этой профессии бывшими не бывают.
Встречается со мной взглядом и подмигивает. Как всегда одета и уложена с самого утра. В кремовом облегающем платье. Ни грамма лишнего жира. В этом ей помогает характер, жесткий контроль питания и лучшие косметологи. Которые настолько профессиональны, что их вмешательства в и без того красивую от природы внешность абсолютно незаметны. Да и молодая она. Братишку моего непутевого в девятнадцать родила.
Там такая история с отцом у них крышесносная, что можно фильмы снимать. Мама рассказывала со смехом, что увидел он ее где-то и все. В первую незабываемую встречу она знатно перепугалась, когда по приказу русского авторитета ее насильно в машину усадили и увезли на виллу.
Через девять месяцев Димитрий родился. Значительно позже я. За такое можно ненавидеть. Только вот ненависти в странных отношениях родителей нет. А вот любовь я вижу.
– Доброе утро.
Аврора грациозно садится на стул по левую руку от отца и расправляет белоснежную салфетку на коленях.
Улыбается нам открыто, как с рекламного плаката зубной пасты. Бросаю взгляд на телефон, который в эту самую секунду показывает время девять ноль одну.
– Прекрасно выглядишь, мам. Как всегда, – улыбаюсь, подмазываюсь, мне нужна ее поддержка, чтобы переломить отца и выторговать себе немного свободы. А то загнусь на каникулах в этом домище, напоминающем укрепленный форт.
– Спасибо, родная, – мать улыбается еще шире и бросает лукавый взгляд в сторону мужа. Любит его. Несмотря ни на что. Я знаю. Видела, как она рыдает ночи напролет, когда его не бывает рядом. У Ивана Каца темы такие, что смертью все время несет.
4
Странные отношения. Больные. Болезненные. Да и мой отец страшный человек. Я многого не знаю и не стремлюсь к пониманию. Просто я для себя знаю одно. Ничто в мире не бывает абсолютно черным и кристально белым. Во всем есть полутона и намешана куча всего.
– Мам, я хочу сегодня с девчонками встретиться, по магазинам прошвырнуться, в кино сходить. Я соскучилась очень!
– Хорошая идея. Сходи, конечно, – утвердительно кивает. – Вы молодые, что взаперти сидеть.
Мать аккуратно делает глоток воды, и только лишь опустошив бокал, приступает к своей овсянке, приправленной сухофруктами.
Гадость! Как можно давиться подобной пищей изо дня в день? Из года в год.
Мажу маслом горячую, сочную булочку, которую с утра приготовила наша кухарка Вера. Чувствую тающий на языке вкус молочного крема и прикрываю от удовольствия глаза.
Весь прошлый семестр я мечтала об этом. Дом. Конюшня с моей любимицей и… об одной встрече…
– Вкусно, – облизываю блестящие от масла губы и с хитрецой смотрю в смеющиеся глаза матери. Пытаюсь играть на ее железном контроле. Аврору этим не возьмешь.
– Ребенок, – закатывает глаза и отправляет еще одну ложку каши в рот, тщательно прожевывает. Вспоминаю, что и в этом есть методика. Она всегда жует определенное количество раз.
Ухмыляюсь и опять устремляю взгляд кота из “Шрека” в сторону папы, мне нужно его переломить, особенно, когда и мама здесь, думаю, я смогу добиться своего.
– Па, так я пойду без охраны, ну, пожалуйста?!
Отец прищуривается. Кривит губы в ухмылке и отвечает строго:
– Возьмешь Джокера. Он профи. Тебя повезет, и отсвечивать особо не будет. На этом все уступки.
Иван поднимается в свой исполинский рост, отбрасывает в сторону белоснежную салфетку и ловит за подбородок мать, поворачивает ее лицо, наклоняется и целует коротко.
Закатываю глаза. Столько лет прожили, а все не успокоятся.
Быстро доедаю и даю стрекача. У меня грандиозные планы на сегодняшний день и долгожданная… желанная встреча.
Но совсем не с подружками…
Глава 3
Фил Гринвуд
Полигон встречает меня пустотой. Никого. Пацаны все по делам. Кто в дежурке в охране, кто по поручениям.
Прохожу к стеллажам с оружием разного калибра. Беру обычный девятимиллиметровый. Взвешиваю на руке. Прислушиваюсь к стволу. Холод стали в руках – единственное, что может угомонить мой буйный характер.
Подхожу к управлению целями и отдаляю пронумерованных “человечков”. Специальные наушники лежат на стенде, прохожу мимо. Мне нужен грохот и звон в ушах, чтобы не думать. Чтобы не вспоминать. В башке толпятся роем мысли. Перекидывают меня в прошлое. Не хочу! Сопротивляюсь!
Упираю кулаки, забитые татухами, в стальной стол, наклоняюсь весь, голову опускаю. Кажется, что меня гнет от тяжести разворошенной грудной клетки. Слишком много чувств разбередила рыжуха эта.
Буквально гнездо змеиное вскрыла, и внутренние твари голову подняли и принялись кромсать меня, жалить изнутри.
Опять женщина в жизни появляется и все отходит на второй план, меркнет, исчезает. Остается только принцесса с длинными рыжими волосами.
– Маша-Мэри… – произношу тихо.
Ее имя становится наркотиком, который иглой входит в вену и затуманивает разум.
Снимаю пушку с предохранителя. Встаю в стойку. Упираю ноги и задерживаю дыхание. Серия выстрелов.
Выбитая цель с грохотом влетает в противоположную стену.
С бабами мне везет как утопленнику.
Факт…
Перезаряжаю.
Сосредотачиваюсь на очередности целей и выбиваю десятку. Не промахиваюсь. Никогда. Ствол – это продолжение меня. Попадать в цель и убивать – единственное, что умею лучше всего.
Выдыхаю со свистом.
Любил уже одну. Сдыхал за нее. Пытался быть лучшей версией себя. Как мог, старался. Рядом был. И все равно. Не достойным любви оказался. Не зашел. Не тот. Оборванец. Детдомовец. Шпана уличная. Беспредельщик.
Зубы обломал. Сердце в ошметки.
И снова колдунья с изумрудными глазами появляется и сметает все. Воспоминания бледнеют. Заполняет все собой ведьма!
Однажды передачку одну смотрел. Дядька с умным видом вдалбливал, что рыжих да зеленоглазых когда-то на кострах жгли.
Запомнил эту историю про инквизицию сраную и понимаю теперь. Таких ведьм решать сразу надо, потому что они мужиков одержимыми делают.
Под кожу вбиваются. В суть проникают.
Память у меня фотографическая. Работа такая. Но здесь чувствую, что образ мне на сетчатке глаза прямо выжгло.
Видение в белом сарафане. Как на повторе, по лестницам летит. Воздушная вся. Сверкающая. Волосы рыжие бархатом видятся мягким. Так и хочется прикоснуться, понять, вся ли такая, как кажется.
Звонок мобильного отвлекает. Высвечивает – Харви. Выпрямляюсь. Мощный мужик. Кости на раз одним ударом ломает. В охране Вани Кровавого только лучшие бойцы. Лично хозяин всех отбирает. В том числе и меня сам подобрал.
Отвечаю сразу.
– Да.
– Джокер, – резкий голос, – на тебе сегодня личная охрана мисс Кац. Поездка в торговый центр.
– Понял. Подготовь седьмой бронированный мерседес. Всю систему проверь.
Отключаюсь.
Беру оружие и прячу в кобуру под кожанкой. Внутри все скручивается. Жизнь сталкивает лбами с той, кто не для меня.
С девочкой из другой реальности.
– Да ты не ссы. Дело говорю!
– Хорош прикалываться, – возмущенный голос, – я ее даже разложить не успел, пахан подошел и все, тушите свет.
– Не, ты везунчик, брат, вечно у тебя все через…
Захожу в гараж. Мужики меня замечают. Прохожу вдоль припаркованных тачек. Все дорогие, в основном, бронированные. Ваня Кровавый – коллекционер. У него в доме все лучшее собрано. Странный он мужик. Противоречивый и жестокий до безумия.
– Джокер, сочувствую! Ты в жопе! – прямо с места в карьер гогочет Бес и, закончив осмотр тачки, закрывает капот.
Бросаю взгляд на веселящегося братана и включаю ответку.
– Себастьян, с чего взял?! – называю Беса полным именем. Во имечко для решалы.
Мужик вспыхивает как спичка, и ноздри в бешенстве раздувает. А не хер стебаться. Подхожу к крепкому низкорослому парню и дружески хлопаю по плечу.
– Да ну, хорош, Бес, подфартило с имечком тебе знатно.
Лыбится в ответ. Щербатый рот кривит.
– Гринвуд, я на тебя по возвращении с шопинга посмотрю. Мозг тебе выносить конкретно будут. Отвечаю.
Опять ржет. Окидываю взглядом трех пацанов. Че-то их сегодня не узнать. Больно веселые.
– Не врубаюсь, в чем дело, братва?
Бес ближе подходит, чтобы не сильно слышно было и отвечает мне:
– Врубишься.
Сигнал рации отвлекает.
– Машину к центральному входу.
Напоследок бросаю взгляд на здоровенных ухмыляющихся мужиков. Не нравится мне все это.
Неспроста они так веселятся. Сажусь за руль черной тонированной тачки стоимостью в несколько лямов и выезжаю с парковки.
Кажется, меня ждет веселая прогулочка.
Глава 4
Выезжаю на дорогу, ведущую прямо к парадному входу. Тачка едет ровно, плавно входит в поворот, как нож в масло. Идеальная стабилизация. Танк на колесах весом в пять тонн. Не пробить. Не подобраться. Пулями только бронебойными можно попробовать взять, ну, или сразу пулять из базуки, только не факт, что пробьет.
Останавливаюсь у особняка.
Жду и барабаню пальцами по рулю. Внутри что-то гложет, не отпускает. Дверь открывается и на пороге появляется рыжая ведьма. Резко сглатываю вязкую слюну и балдею от вида длиннющих ног в мини-юбке, которые так и тянет раздвинуть. Сжимаю руль.
Красотка прыгает по лестницам в кедах, весело болтая по телефону, а я все смотрю, как свободная юбчонка колышется из стороны в сторону.
Во всю пользуюсь тем, что снаружи моя голодная морда не видна. Девчонка одета не сказать, чтоб откровенно, но на этой рыжухе все смотрится чересчур провокационно. Реагирую. Желание скручивает нутро. Натяжение в штанах такое, словно неделю не трахался.
Как только подходит, выхожу из машины и открываю перед девчонкой дверь.
– Самми, я так соскучилась!
Даже взглядом меня не удостаивает. Сука. Чувствую себя предметом мебели. Ныряет в салон автомобиля. Сжимаю челюсти, когда меня обдает свежим тягучим запахом со сладковатым послевкусием. Принюхиваюсь. Шоколад и мята.
Закрываю дверь и сажусь за руль. Врубаю кондиционер, потому что салон вмиг заполняется ее ароматом.
Фак! Мне еще с час этот ад терпеть, пока доедем?!
– Сейчас. Подожди, – короткая фраза и девчонка поднимает голос: – Водитель?! Я не хочу опаздывать!
Охренеть. Наглая.
Завожу двигатель и выезжаю из поместья. Останавливаюсь у ворот и выруливаю на дорогу.
Кажется, под личиной ангела еще та сучка избалованная прячется.
Вцепляюсь руками в руль и бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Девчонка трещит без умолку. Улыбается, играет с медной прядью. Ведет себя вызывающе как-то. Не клеится у меня в мозгу этот образ высокомерной дряни к нежным чертам.
Хохочет и в окно смотрит, а я профиль рассматриваю украдкой. Веселая.
Жизнь у нас разная. Эта девочка совсем из другого мира. Для нее важно прикупить нового тряпья с подружками и потрындеть о парнях по телефону.
Не вяжется что-то. Чутье. Не вижу в ней то, что показывает.
Поглядываю периодически на высокомерную сучку, красивую, уверенную в себе. Демонстративно не замечающую обслугу в моем лице.
Черт. Кажется, начинаю понимать, с чего пацаны так стебались. Эта любого доведет.
Наконец, подъезжаю к торговому центру, заезжаю на подземную парковку. Останавливаю тачку и выключаю двигатель.
Молчание нарушает ее нежный, чувственный голос, а вот слова и интонации пренебрежительные:
– Так, водитель, ты не мог бы в машине посидеть, пока я с подружками встречусь?!
Поворачиваюсь к девчонке и приподнимаю бровь в удивлении.
– У меня четкий приказ – сопровождать, – коротко отвечаю и сглатываю, когда с изумрудами наглыми встречаюсь.
Закатывает глазки, а меня ведет от этого жеста. Совсем другие картинки перед глазами вспыхивают. Вот так же под мужиком глаза прикрывает?
– Мы с девчонками хотим погулять, повеселиться и поболтать. Наличие огромного бугая, под завязку забитого татуировками, как-то не подразумевает непринужденного общения.
Призываю всю свою выдержку, которой у меня кот наплакал. Меня конкретно бесит этот пренебрежительный тон. Словно с псом базарит.
– У меня четкий приказ, – повторяю, как робот, и офигеваю от той злости и негодования, которые вспыхивают в изумрудных глазах. Что это ее так переклинивает?! Поджимает пухлые губы, искрит вся. Сексуальная девочка. Огонь. С такой кувыркаться – одно удовольствие.
Прищуривается и рот кривит. Ей надо диплом выдавать за умение мужика завести и выбесить. Не пойму, чего больше хочется, трахнуть или прибить, приласкать или голову оторвать.
Вздорная. Красивая. Принцесска.
– Слушай, ну посиди ты в машине!
Сжимаю челюсти. Не пришибить бы заразу.
Играем в гляделки. Молчу. Не реагирую.
Вот я фартовый. Как такое “чудо” мне приглянуться могло?!
– Хо-ро-шо, – протягивает и опять глаза закатывает, – но ты от меня держишься как можно дальше и даешь нам нормально пошопиться!
– Лады, – отвечаю и улыбаюсь.
На минуту царская доча всю свою браваду теряет и гулко сглатывает.
На губы мои, искаженные шрамом, смотрит.
Секунда и отводит взгляд. На миг маска пренебрежительной сучки спадает. Вижу нежную девочку, красивую, с чувственными чертами и глазами, полными страха и сострадания.
Вот последнее я видеть не привык. Однако проблеск длится секунду, затем девчонка выдает пренебрежительное:
– Мне долго ждать?! Дверь когда откроешь, водитель?!
