Анна Гур
Принцесса для киллера
Глава 9
Мэри Кац
– Маша… – в голосе сталь и приказ.
Замираю. Всматриваюсь в бесстрастное, безэмоциональное лицо убийцы со шрамом, искажающим линию губ.
Джокер пугает. От него кровь в жилах стынет и вместе с тем глаз не оторвать.
Страшно красив. Да, пожалуй, это то самое определение, которое подходит этому мужчине…
Отпускает меня, и я на инстинктах делаю шаг назад, спиной прижимаюсь к Дэни. Ведь он мужчина, тот, кому я планирую принадлежать вся, до конца.
Чувствую, как под ядовитым взглядом графитовых глаз мой парень каменеет. Смотрю в бледнеющее на глазах лицо любимого и злюсь. Сильно. Меня бесит отцовский убийца. Наглый. Злющий. Смотрит на меня так, словно кости уже обгладывает.
Откуда взялся только на мою голову?! Вот не мог посидеть подождать?! Во всем виноват этот чертов Джокер! Если бы не он, ничего бы не случилось. Полчаса. Всего лишь жалкие полчаса на общение с любимым. И этого лишена, и это отнимают!
Разворачиваюсь всем корпусом к своему телохранителю. Сталкиваюсь взглядом с киллером и холодею.
– Маша… отойди от него, – произносит спокойно, но именно в этом холоде мне мерещится настоящая опасность. С таким отрешенным лицом нажимают на курок.
Этот повелительный взгляд я хорошо знаю. Так смотрят отец и брат. Прибивают мощью и ледяными плитами. Мне не по себе от такой общности, которую вижу в мужчине, стоящем на стреме моей безопасности.
Джокер кажется скалой: огромной, темной, нависшей надо мной. Другие в дом отца не вхожи. Элита. Как в старые времена лучшие воины – в свите короля. Чтобы защищать правителя ценой своей жизни.
Опять смотрю на клеймо ассасина. Киллер. Профессионал. Тот, кто может вырывать сердца и жрать их на завтрак. Одна из ключевых фигур в иерархии синдиката.
– Подойди ко мне, – приказ сухой и безжизненный.
Поджимаю губы и смотрю прямо в глаза монстру. Я привыкла бросать вызов, привыкла воевать за свою свободу. Искусство по доведению бравых мужиков до белого каления осваивала на братце. Димитрий меня придушить иногда готов, когда цапаемся.
– Я никуда с тобой не пойду, шакал. Знай свое место, водитель, – цежу слова, глядя в стремительно темнеющие гранитовые глади.
Кажется, что сейчас набросится и порвет меня голыми руками, звереет на глазах. Жуткий взгляд – огненный, колючий, застывает на мне. Хватаю за руку Дэни.
Смотрит на наши переплетенные пальцы, переводит взгляд на мои губы, которые в эту секунду начинает колоть, как будто прямо сейчас целуюсь остервенело, и вовсе не было трепетного поцелуя с любимым секунды назад.
– Машшша, – шипит зверь и графитовые глаза выстреливают в меня. Ненавижу, когда он меня так называет. Так и хочется крикнуть – Мэри! Но вот только язык прирастает к нёбу и коленки слабеют.
– Я думаю, что нам следует решить вопрос мирно.
Оживает вдруг рядом мой мужчина. Сжимаю его холодную руку и разглядываю породистый профиль.
– Пацан, хлебало заткни и не отсвечивай, целее будешь, – лед интонаций.
– Ты, кажется, не совсем понимаешь, с кем говоришь, – отвечает Дэниел.
– Я как раз очень хорошо врубаюсь, с кем именно базарю, а вот ты нет. Повторять не буду. Не отсвечивай.
Дэн хочет еще что-то ответить, но я с силой впиваюсь ногтями в его руку, призываю заткнуться.
Внутри просыпается утробный страх за парня, с которым вместе росли, и до недавних пор, пока черная кошка не пробежала между нашими родителями, я мечтала, что выйду замуж за этого милого наглого мажора, красивого, лощеного брюнета. Интеллектуала. Самое главное, он совсем не похож на брата и отца. С ним мне спокойно. Он другой. Не такой, как этот Гринвуд.
Верзила делает шаг по направлению к нам, а у меня от него пульс с ума сходит, адреналин в крови повышается и все существо кричит:
“Опасность! Беги, дура, спасайся!”
Только вот Мэри Кац не из робкого десятка. Поджимаю губы и стою, пытаюсь выдержать натиск ртутного взгляда, чернеющего на глазах.
Странный тип. Энергетика бешенная, подавляющая. Но, в конце концов, он работает на отца, а значит, на меня! Я тут главная! И я не одна. Со мной мой парень.
Бросаю короткий взгляд на Дэниэла. Он выглядит озадаченно, хмурится и не смотрит на Джокера…
Я его понимаю, конечно, если родители прознают про наши встречи, полетят головы, причем в прямом, а не в переносном смысле.
Мой Дэни очень рассудительный и, видно, переживает за меня.
– Мы с Мэри ничего криминального не делаем! – оживает он и я слышу его звенящий, наполненный тревогой голос.
Так и знала, что волнуется за меня.
Киллер на секунду переводит свой пылающий взгляд на моего парня и даже не удостаивает его ответа, не реагирует. Лишь прищур серых глаз, наполненных гневом, усиливается.
Чуть не ору в голос, когда верхнюю губу приподнимает и обнажает мощные клыки. Жест чисто животный. Кажется, сейчас накинется и вырвет глотку.
Опять возвращает взгляд на меня, ползет вниз по лицу и горлу, на мгновение останавливается на вздымающейся груди, возвращается к пальцам с алым маникюром, которым я скоро проткну дыру в руке своего парня.
Давит взглядом. Прогибает. Заставляет почувствовать себя виноватой. Он ведет себя как хозяин положения, хотя всего лишь отцовский пес! Охранник! Никто!
Бесит! Вот прям все то, что терпеть не могу, вижу в нем. Отец мой такой и брат из того же теста. Деспоты! Вот поэтому я и влюбилась в Дэниела Серебрякова! Он не такой! Он – НОРМАЛЬНЫЙ!
– Машшша, – шипит змеей, – отпусти мальчика. Это несанкционированная встреча.
Чеканит слова, а меня обида берет! Он назвал моего мужчину мальчиком, так унизительно это прозвучало, будто перед ним ничтожество, а не студент Принстона!
Вскидываю взгляд на моего любимого, готовая увидеть негодование на его лице и броситься разнимать, если он ввяжется в драку, но Дэни просто отцепляет мою руку и смотрит мне в глаза.
Взглядом дает понять, что в принципе мы с ним прокололись, и хорошо бы замять эту историю, чтобы родители не узнали.
Я научилась понимать его без слов и просто киваю.
Неожиданно даже для себя ищу его поддержки и приподнимаюсь на цыпочки, легонько чмокаю холодные губы моментально отшатнувшегося от меня парня.
В какую-то секунду кажется, что слышу звериный рык, но не успеваю сориентироваться, как мир летит вверх тормашками и меня прибивает к сильному плечу, из легких весь воздух выбивает и перед глазами темнеет, когда взгляд утыкается в литую, каменную спину огроменного мужчины.
Глава 10
– С ума сошел! – ору и бью по стальной спине, пытаясь причинить боль громиле, но по факту больно от соприкосновения с этой глыбой только моим кулакам.
Обжигающий хлопок по ягодицам заставляет вскрикнуть и закусить губу от боли.
– Не беси, – хриплый голос в ответ, и я понимаю, что лапа чудовища так и осталась на моей филейной части.
Выкручиваюсь, приподнимаюсь на локтях и замечаю Серебрякова, в растерянности смотрящего мне вслед.
Поймав мой взгляд, он прикладывает руку к уху, давая понять, что позвонит.
Странная боль расползается в груди и щемит тоской напополам с чем-то неопределенным. Не могу понять, что меня расстроило, что не так, но мне становится очень не по себе от подобной реакции моего парня.
Вздыхаю. Отгоняю мысли и акцентирую злость.
Минотавр тащит меня по безлюдной парковке. Не сбавляет шага, не запинается, словно я и не вешу ничего. Идет быстро и уже через секунду слышу характерный щелчок снятого с сигнализации автомобиля, дверь открывается, и я лечу на черную кожу дорогого салона майбаха.
Дверь с грохотом закрывается, и я приподнимаюсь и оборачиваюсь в сторону психа, который со всей силы пинает шину автомобиля. Причем пинает настолько сильно, что мне кажется, что машина трясется, или это я сейчас вся дрожу от страха?!
Киллер зарывается в темно-русые волосы, торчащие ежиком, и взъерошивает пряди. Наблюдаю, как татуированные предплечья вздуваются мышцами от каждого резкого движения.
Замираю. Задерживаю дыхание и не могу не восхититься мощью этого парня. Передо мной супермашина для убийств. Это тело выглядит оружием. Приглядываюсь к убийце, завороженная зрелищем и проявлением безудержного нрава.
Гринвуд подобен факелу, искрящему пламенем. Взрывоопасный мужчина, притягательный. Не могу оторваться от него, не могу отвести взгляд.
Я не привыкла к столь бурному проявлению эмоций. Что-то новенькое. Обычно охранники словно вымороженные насквозь, ну и придурковатые немного, наверное. Ну, предыдущих своих телохранителей я умудрялась провести незаметно, сбегать на свидание и вернутся так, что они не понимали моей хитрости, а этот больно уж въедливым оказался.
Опускает голову, прикрывает глаза и опирается руками о дверцу машины с моей стороны. Знаю, что стекла тонированные и снаружи ничего не видно. Пользуюсь этим и смотрю на мужчину во все глаза.
Интересный типаж. Лицо некрасивое… Хотя, если не смотреть на шрам, то очень даже… Есть что-то цепляющее в хищном носе и крутой линии подбородка. Линии лица резкие, острые, с выделяющимися скулами.
Внезапно длинные ресницы вздрагивают. Гринвуд открывает глаза и смотрит прямо на меня. Отшатываюсь, кажется, что серые лазеры меня сквозь абсолютно тонированную тачку видят.
Невозможно!
Выдыхает резко, рвано. Замираю. Прирастаю к месту и наблюдаю за зверем, который мечется в своей клетке, пытаясь дать выход бешеным эмоциям.
Завораживающее зрелище.
Отлипаю и отодвигаюсь вглубь салона. Меня даже через преграду в виде стекла и метала пронимает харизмой и яростной энергетикой киллера.
Смотрю на мышцы, которые обхватила черная майка. Это тело чистый гранит, кубики на прессе посчитать можно. Я привыкла к тренированным бойцам отца, но вот этот парень отличается.
Не могу понять, чем именно. Страстностью натуры своей, что ли, огненным, взрывным нравом, убийственной энергетикой.
Обычно охранники пришибленные, кажется, что заторможенные, но в нужный момент оперативные. Вышколенные роботы без чувств и эмоций.
Я немного разбираюсь в понятиях и отличиях. Когда растешь в нашем доме, многое видишь и слышишь, даже несмотря на все запреты отца и желание оградить нас с мамой от всего. Все равно многое начинаешь понимать.
Так я видела набитые купала у отца на спине. Особое отличие. Гордость. Он эту тату принес из далекой страны, где свои понятия.
Вглядываюсь в лицо Фила и понимаю, что он не сильно уж взрослый, но по ощущениям – словно жизнь прожил.
Рассматриваю брови широкие и темные, с красивым изломом, и густые ресницы, за которые любая удавилась бы, опускаю взгляд на шею с меткой, демонстрирующей всю опасность моего провожатого. Особое отличие. Знак. Киллер. Убийца. Безжалостный профессионал, имеющий определенный послужной список. Страшный человек.
Действительно страшный. Монстр с изуродованными душой и лицом.
Отворачиваюсь. Больше не могу смотреть на чудовище, агрессивное, злое и безумно грациозное. Притягательное насколько, что я сильнее сжимаю бедра и заставляю себя отвернуться, чтобы не чувствовать все те странные эмоции, которые просыпаются глубоко внутри…
Этот хищник заставляет что-то глубоко внутри трепетать и ныть в предвкушении. Испытывать томление и нечто странное. Не могу понять себя, разобраться в своих ощущениях, но на него хочется смотреть и шрам его рассматривать хочется, а еще прикоснуться языком, проверить, какой он на вкус.
– Идиотка!
Ударяю себя по щеке. Вскрикиваю от обжигающей боли и выбиваю странные мысли.
– Дура! Как так можно?! Я же Дэна минутами ранее целовала и принадлежать ему хотела, а теперь ощущаю себя… даже думать не хочу!
– Стоп.
Ловлю себя на том, что почему-то я про Серебрякова думаю в прошедшем времени…
Дверь со стороны водителя открывается, и машина прям опускается, приняв в себя немалый вес мужчины. Смотрю в зеркало заднего вида и встречаю взгляд ртутных глаз – бешеный, темный, прошибающий насквозь. Коленки сильнее сжимаю. Внутри странное томление и трепет.
Смотрю в это красивое лицо и понимаю, что Фил не так, чтобы уж слишком старше меня, а кажется, что нас с ним овраг прожитых лет разделяет.
– Ну что, принцесса, хватит, может, экстрима на сегодня? – подмигивает задорно и почву из-под ног выбивает. Я ведь ожидала, что будет кричать и давить, а он само спокойствие.
Не нахожусь с ответом и Гринвуд продолжает ухмыляться.
– Может, еще с какими подружками встретиться хочешь, а, Маша?
Говорит слишком спокойно, а у меня на затылке волосы приподнимаются от страха. Дэниел! Если отец, узнает с кем я встречалась, война будет!
Вскидываю взгляд и, видно, выдаю свои мысли. Телохранитель ко мне оборачивается и взгляд серьезный в меня упирает. Тяжелый взгляд. Такой у отца и брата часто проскальзывает. Хищный. Мне именно сейчас страшно. Не тогда, когда пар выпускал, а именно сейчас.
Бровь приподнимает. Рассматривает меня и ждет. Выжидает, как хищник жертву, учуявший мой страх и смятение.
Язык к нёбу прилипает, но я не поддаюсь сомнениям. Опыт общения с подобными людьми у меня богатый.
– Не говори отцу об этой встрече. Я заплачу тебе любую сумму, в пределах разумного, конечно, – говорю ровно и смотрю прямо в глаза киллеру. Вызов бросаю. Если что, так и по понятиям базарить умею, как говорится, с молоком матери впитала.
– Охереть…
Ухмылка появляется странная и губы еще больше уродует, а я смотрю и так и тянет в ответ на этот белозубый порочный оскал заверещать в голос и бежать со всех ног.
– Чокнутая девочка… – себе под нос проговаривает, но я слышу, и от тембра этого с хрипотцой все внутри дрожать начинает.
– Отец не должен знать о моей встрече. Все, что хочешь, проси. Я не поскуплюсь. За ценой не встану. Жизнь любимого всего важнее.
Глава 11
Вдруг лицо маской становится, бледнеет весь и зубы сцепляет так, что кажется, я хруст слышу. Глаза вспыхивают пламенем, мерещится, что вулкан потревожила и сейчас нехило рванет. Серебряные клинки меня к месту пригвождают и боязно, что через секунду искромсают всю в кровь, в мясо.
Трясти начинает.
– Прям на все за лошару своего готова, да? – словами плюется, как кобра. Смотрит странно. – А что же твой принц зассал, по-мужски не побазарил даже, и девка за него отдувается?
Неужели больно ему отчего-то? Глупости. Быть не может.
– Он нормальный! Не такой, как ты и тебе подобные, что все дела, ломая чужие кости, решают! Я люблю его! Он мое все! Он мой! А я – его! Тебе, роботу тупоголовому, не понять этого!
– Значит, схема неновая. Доводить охрану, чтобы от тебя отстали, и валить к пидору своему. Давно с ним трахаешься?
Рубит слова, и я воздухом давлюсь от подобной наглости! От глаз пылающих, черных сейчас с огромными зрачками. Краснею от того, насколько порочно сказанное им воспринимается.
– Это не твоего ума дело! Тебя моя личная жизнь не касается! Знай свое место, шакал! – мой голос звенит и дрожит. Больно он бьет меня словами. Неожиданно и прямо в цель.
Злюсь и боюсь. Странный коктейль, приправленный негодованием.
Вот не фиг лезть! Я все еще девственница, но это мое дело.
Молчит. Не отвечает. Понимаю, что перегнула со своими беспомощными оскорблениями. Чувствую, что мне просто все спускали до этой секунды, не воспринимая мое мельтешение всерьез.
Звенящая тишина наполняет салон автомобиля. Резать можно нить, которая от меня к нему направляется и обратно. Током бьет. Кажется, что киллер сейчас вытащит свой ствол и изрешетит меня всю.
Мгновение.
Мой вскрик.
Его голодный взгляд.
Сильные руки вцепляются в мои плечи. Джокер просто тащит меня через салон на переднее сиденье, и я оказываюсь на коленях телохранителя с распахнутыми ногами.
Я просто сижу на нем, раздвинув ноги, и самым сокровенным упираюсь в жесткую материю джинсов с каменной плотью, спрятанной и давящей на меня сквозь преграду брюк и моих трусиков.
– Ох… – выдыхаю практически в жесткие губы и сопротивляюсь, ударяю его изо всех сил, пытаюсь вырваться.
Голову мою захватом пальцев фиксирует и уже в следующую секунду я узнаю, как его губы, изуродованные шрамом, чувствуются на моих собственных мягких и в удивлении приоткрытых.
Терпкий, горький запах всю меня окутывает. Поцелуй дико вкусный и агрессивный заставляет задохнуться от чувств, от безумия зверя, который гасит свою злость почти насилуя мой рот, тараня своим языком и царапая шрамом. Заставляя все внутри наполниться сладкой истомой.
И я понимаю, что он выцеловывает из меня всхлипы и стоны, а я буквально теряюсь от его мощи, растекаюсь патокой по литым мышцам и сдерживаемой силе киллера.
“Соберись, Маша!” – на задворках ускользающего сознания полыхает мысль и заставляет меня сопротивляться, что есть силы.
Никто меня, кроме Дэна, никогда не целовал. Но… По сравнению с этим торнадо я, наверное, и не целовалась.
С Дэном было нежно и как-то мокро, а тут… цунами, сносящее и заставляющее отцепиться от мужчины с приоткрытым ртом, рвано глотать воздух, приходя в себя.
Внезапно ртутные глаза открываются и кажется, что я там вижу отголоски боли. Чудится, что раненый зверь на меня в эти секунды смотрит.
– Дежавю, мать его! – цедит слова и руки сильнее в меня впиваются, огонь на спине сквозь тонкую ткань чувствую. – Так не бывает…
Смотрит на меня не мигая. Взгляд под кожу впивается подобно иглам, а я вся холодею. Понимаю, насколько развратна в эти секунды. Сижу, оседлав постороннего мужчину, чувствую его плоть под джинсами. Вздыбленную. Огромную. Кажется, что не могу дышать. Всю меня словно парализует от его скрытой мощи, от мужественности.
Простреливает импульсом наслаждения от трения о грубую материю джинсов. Меня колотит в его горящих огнем руках. Это что-то сверхъестественное. Передо мной монстр, палач, безумный зверь, который может разорвать меня своими огромными ручищами на части.
А я готова для него, хочу ощутить его страсть, его одержимость, поддаться первобытному инстинкту. Фил Гринвуд – огонь. Безжалостный, всепоглощающий и уничтожающий все на своем пути. Он не потерпит сопротивления, он выбьет его из меня своими умелыми губами и сильными руками, заставит стонать, умолять о большем.
Мне становится дурно от все тех чувств, которые простреливают меня насквозь и ударяют в низ живота. Серебристые глаза следят за мной, улавливают всю палитру чувств, проскальзывающих на моем лице.
Мозолистые от оружия пальцы очерчивают линию моих губ. Гринвуд просто играет со мной, заставляет прикусить губу в растерянности. Забавляется, как зверь со своей законной добычей. Смотрю в темные графиты и ужасаюсь голоду, который вижу, дикости и бешенству.
– Красивая сука, – растягивает слова, а голос глухой, надтреснутый, – от тебя вставляет, крышу сносит. Всего один поцелуй…
Замолкает, не договаривает, а у меня все тело мурашками покрывается. Горю. Пылаю. Он меня оскорбляет, но в голосе нотки восхищения.
Я безумна. Я сошла с ума от этого мужчины. Он яд. Может, успел мне впрыснуть что-то, прокусил клыками и в кровь послал галлюциноген, как знать… Как еще объяснить это помешательство?
– За такую красоту нужно казнить, – шершавая подушечка очерчивает линию скул, – от тебя мозг вырубает. И единственное, что я хочу сделать, кроме того, как разложить тебя на сиденье, это придушить за то, что все время провоцируешь.
– Я… – хочу ответить что-то едкое, поставить на место наглеца, но грубый палец останавливает поток моих слов и с силой вжимает губу в зубы, проскальзывает внутрь и я ощущаю солоноватый вкус его кожи на кончике языка.
Распахиваю глаза в шоке от удивительного желания податься вперед и облизнуть.
Что этот псих делает со мной, с моим телом? Что за странные чувства заставляет испытывать?
Джокер сейчас не делает ничего, просто смотрит мне в глаза, но взгляд ртутный, испепеляющий, кажется, что он одним этим взглядом имеет меня грязно, порочно, заставляет сотрясаться и хныкать в попытке убежать.
Он успокаивает и заставляет напрячься, расслабляет и все внутри сворачивает в дикую пружину. Сплошное противоречие.
Опытный. Опасный. Умеет играть с женским телом, умеет распалить страсть. И от понимания этого всего становится страшно.
– Машшша, – шипит мое имя, как будто чувствует все, о чем думаю, немного сползает на сиденье, сильными ногами упираясь в пол, а я почти кричу в голос от ощущения каменной плоти подо мной. Там что-то очень большое и пульсирующее, настолько, что мне просто становится страшно.
Этот неотесанный мужлан уже тащил меня по всему торговому центру, закинув на плечо, как безвольную вещь, как дичь, загнанную в угол. Тут действительно повадки хищника. И я пытаюсь отдалиться, уйти от подобного контакта, но сильная лапа опускается на мой зад и вжимает в его стальное тело.
– Отпусти… – шепчу в растерянности. Сейчас мне страшно от тех чувств, которые во мне пробуждает этот безумец, огненный и горячий. Он подавляет своей харизмой, распаляет.
– Нет, – выдыхает рвано. – Не сопротивляйся… Ты этим только меня дразнишь…
Давит на мою поясницу, и я опять заваливаюсь на него. Ощущаю всю мощь мышц, словно там литые бронированные пластины, невероятная физическая сила…
– Ты псих… – выдыхаю в губы со шрамом.
– Еще какой, лисичка… не провоцируй. Я могу сделать в ответ тебе очень… приятно.
– Ненормальный…
Ухмыляется и не остается в долгу:
– Ведьма… красивая сука, от которой сносит крышу…
Щипает меня за ягодицу. Вскрик поглощают его губы. Взрыв в голове, искры, летящие и подавляющие волю, током бьет и все тело ощущается одной сплошной пульсацией.
Этот зверь способен меня рвать на куски, но его руки удивительно нежны, его губы могут терзать, но ощущаются негой, язык сплетается с моим и лишает возможности сделать вдох, голова кружится и мне кажется, что я парю, падаю, взмываю ввысь.
В мозгу бьется мысль, что все это дико неправильно, и единственное, что я могу сделать – это инстинктивно сжать зубы на его губах, с силой, пока металлический вкус его крови дурманом не стекает ко мне в рот.
Отстраняется от меня, а я смотрю на струйку крови, что капельками стекает из прокушенной губы.
Секунда и эти губы деформируются в кровавом оскале. Джокер. В эту секунду передо мной истинный Джокер, которого боятся до дрожи в поджилках. Отбитый на всю голову псих, маньяк, голодный до моего тела.
– Ведьмочка моя, – выдыхает с придыханием, словно комплимент говорит. – Рыжая бестия. Сколько страсти в этом маленьком огненном ходячем бедствии…
– А ты конченный псих, еще и озабоченный!
Смотрит на меня, в глаза мои, а затем откидывает голову и хохочет, открыто, заразительно, со всей душой…
Подвисаю на нем, на красоте черт, рассматриваю мощный кадык, спрятанный под клеймом татуировки. Он органичен в своей роли. И рисунки эти, отличия, которые заработал в своем мире, ему идут.
Выдыхаю. Странные мысли, ужасные чувства… теряюсь.
Резко прекращает сменятся и ладонь опускается на мое горло.
Вот теперь я действительно смотрю в хладнокровное лицо киллера.
“Опасность” – вспыхивает в мозгу огненное пламя.
“Беги!” – вопят все инстинкты, но я, как зверек, испуганный появлением истинного хищника, прирастаю к месту и боюсь двинуться.
