Анна Гур
Канарейка для ястреба. Реальная жизнь

Глава 7

Дорога позади в следах кровавых стоп,

И я иду одна вдоль троп…

Набросок. А. Гур

Сгорбленная похудевшая девчонка с потухшим бессмысленным взглядом смотрит в окно часами.

Что я там пытаюсь разглядеть, не знаю. В голове пусто. Передо мной знакомый пейзаж трущоб с уродливыми зданиями, плотно прилегающими друг к другу.

Эти здания, как люди, живущие здесь – безлики, изуродованы, практически разрушены временем, невзгодами и ветром. В моих краях ветра безжалостны. Они бывают сухими, холодными, разрушительными.

И почему в трущобах так ветрено? Вечные сквозняки, холодящие тело и душу…

Мне скоро уезжать.

Смотрю в окно… Состояние у меня, наверное, близко к коматозному. Чувства выгорели. Осталась оболочка. Вроде все та же и совершенно другая…

Я не хочу вылезать из постели, не понимаю, день или ночь за окном. Мне все равно. Мне ничего не нужно. Странное состояние. Я не ем, практически не сплю и… у меня задержка.

Воспоминания и реальность путаются. Я нахожусь будто в густой дымке тумана… Понимаю, что мать мне что-то выговаривает. Вижу, как двигаются губы, но слова до меня не доходят.

Я не могу их осознать.

Затем другой обрезок воспоминаний. Я сижу на кровати, положив голову на колени Ивет, и чувствую, как она гладит меня по волосам так же, как в далеком детстве, тихонечко напевая колыбельную…

Мама поддерживает меня. Она немногословна. Раньше я не замечала особый отпечаток скорби в ее глазах. Сейчас я часто встречаюсь с подобным взглядом в зеркале, когда ловлю свое отражение.

Воспоминание исчезает.

Перевожу взгляд на обшарпанное здание ткацкой фабрики, виднеющееся вдали, где мать работает тьму лет.

Слышу, как звонит домашний телефон, не реагирую, пока в какой-то момент не надоедает назойливость звонящего. Свой мобильник я безнадежно сломала. Такое не починишь, он, как и его хозяйка, разлетелся на тысячи осколков, упав на мраморный пол чужого пентхауса.

Подхожу и на автомате отвечаю:

– Да.

– Адель! Наконец-то дозвонилась! Куда ты пропала?! Почему не отвечаешь на звонки?! Все думала, что вы с Тайгером наконец-то дорвались до сладенького и времени на подругу нет… А потом увидела новости и… Как ты? – тревожный голос Луизы доносится до меня с трудом, словно я нахожусь под слоем воды.

Я разминаю шею рукой, слушая щебет подруги. Кости ломит.

– Телефон сломался. Не знаю, само собой получилось… – ровно отвечаю я.

Пауза длится недолго, и растерянная Лу спрашивает:

– С тобой все в порядке, Адель? Говоришь как чужая!

До меня доходят нотки растерянности и возмущения в голосе подруги, но я не особо реагирую. Лу замолкает, затем пытается завязать беседу:

– Я еду в Кембридж к Феликсу… и… Адель… почему ты все время молчишь?

– Я рада за тебя, Лу, – сухо отвечаю.

Я устала, хочу уже положить трубку, что кажется невыносимо тяжелой. Мне физически сложно ее удерживать в руке. Во всем теле волной накатывает разбитость и ломота…

– Это Ривз, да?! Адель… – пытается достучаться до меня подруга из прошлой жизни. – Не молчи! Поговори со мной! – донимает меня Лу.

Долгая пауза и растерянная Лу шепчет:

– Адель… Я не могла тебя найти, волновалась после того, как ты пропала! Я говорила с Феликсом… он мне кое-что сказал, просто мои подозрения его натолкнули на мысль. И… Я не верила, но… Он сказал, что быть такого не может… Но… Понимаешь, Адель, наши мажоры любят заключать пари, жестокие ставки и игры на девственниц! Суть в том, что девчонка должна сама просить переспать с ней. Адель, я не знаю, но, если Ривз… он чемпион, понимаешь, во всем. Он мог…

Дальше голос подруги доходит до моего сознания словно сквозь пелену. В ушах шумит, как будто я стою под водопадом. С каждым словом Лу становится все дальше от меня, я закрываюсь, потому что понимаю, что не в состоянии общаться ни с кем из своего прошлого.

Я не хочу ничего слышать.

Это слишком больно.

Любое напоминание – ржавый гвоздь, который вгоняют под ногти. Я и так изранена в кровь.

Не дослушиваю. Вешаю трубку, затем нажимаю на отбой, со странным злорадством слышу долгие гудки, которые убеждают, что Лу больше не дозвонится. Линия занята. Отхожу к окну и смотрю вдаль, изучая ненавистный и родной пейзаж трущоб.

Все ложь и обман. Я и так это знаю.

Мой взгляд привлекает обыденное действо: мать оттаскивает плачущую светловолосую девчонку от витрины магазина.

Ребенок хочет, чтобы ему купили сладкое, а денег, наверное, нет. Слышу сквозь открытое окно громкий детский плачь и горько улыбаюсь, пришло время малышке осознать, что не всегда мы получаем то, что хотим, а иногда заветный шоколад может оказаться с горьким послевкусием…

Глава 8

Тайгер Ривз

Не могу собраться и отдышаться после полученного оглушительного удара. Пролистываю сводки новостей в телефоне. Моя фамилия на первых полосах всех СМИ. Заставляю себя посмотреть видеорепортаж с места трагедии.

Шок. Я пока еще не воспринимаю произошедшее.

Откладываю телефон. Голова раскалывается. Боль застилает взор. Понимаю, что должен взять под контроль эмоции, но не могу…

Мне хочется оплакивать утрату, хочется выть в голос, биться раненным зверем о прутья клетки, ломать себя, калечить, чтобы отвлечься, отключиться от душевных терзаний…

Закрываю глаза и оказываюсь в кабинете отца. Сильный мужчина с проницательным взглядом внимательно смотрит на меня:

– Ты влюбился, сын, – легкая улыбка на холодном лице.

– Да, – отвечаю ровно и спокойно, развалившись в кресле. – С Адель все серьезно.

– Ты ведь понимаешь, что эта девочка делает тебя слабым, Тайгер, – отец просто информирует, это даже не вопрос.

Киваю, готовый упереться рогами и защищать свою территорию:

– Все под контролем.

– Она не твоего круга. Ее легко достать, а значит, через нее можно добраться до тебя.

Отец играет сильными пальцами по столу и внимательно рассматривает меня. Напрягаюсь.

– Скоро ты займешь мое место. Ты уже практически моя правая рука, но молодость – самонадеянна… Я не вижу будущего у твоих отношений.

– Ты прав, отец. Это МОИ отношения. Если тронешь Адель, обретешь врага в лице собственного сына.

– И не собирался. Если бы хотел, давно бы вопрос решил. Информацию собирать не только ты умеешь… – ухмылка, намекающая, что отец в курсе всего. – В принципе, действуешь ты практически без промашек, серьезно девчонку не светишь, она незаметна.

– Я уже сказал. Адель – моя. Что и как я буду с ней делать, решать только мне. Будет нужна защита, я ее обеспечу.

Дэвид Ривз, присвистнув, откидывается в черном кожаном кресле и, наклонив голову к плечу, прошибает меня рентгеновским взглядом.

– Послушай меня внимательно, Тайгер. Сделай засечку на будущее. Иногда лучшее, что ты можешь сделать – это отпустить. Дать возможность на жизнь без тебя. Или же… принять решение и максимально приблизить, сделать настолько своей, что в ее сторону дышать побояться, дать свою защиту, но это только в том случае, когда у тебя хватает на это авторитета. Тут не может быть полутонов. Либо плюс, либо минус. Либо обрубаешь на корню, либо приковываешь к себе цепями. А теперь о насущном, где документы по вашингтонской сделке?

Выплываю из этого воспоминания.

Осознание добивает.

Она – последнее, что у меня осталось. И единственное, что я могу сделать для нее – отпустить.

Адель. Моя гордая, сильная девочка будет меня презирать. Будет думать, что предал. Ненависть – сильное чувство. Оно дает возможность жить и бороться. Провоцирует стремления.

Один звонок, и она почувствует неладное. Одно слово и она будет ждать и страдать…

Моя последняя потеря…

Обрывки воспоминаний проскальзывают перед внутренним взором.

Податливая девочка подо мной. Хриплые стоны и вскрики. На губах невыносимая сладость поцелуя, утопаю в затуманенных страстью голубых глазах и вонзаюсь в желанное тело. Чувственное наслаждение на грани боли…

Сдерживаюсь, верхняя губа дрожит от напряжения, пьянею от вкуса и запаха. Ласкаю пальцами средоточие ее наслаждения, чувствую нежные влажные лепестки, заставляю свою женщину дрожать.

Такая горячая и шелковая внутри, огненная и пылающая страстью.

– Насытиться тобой не могу… – с трудом, не сбавляя дикого темпа.

В ответ только стон наслаждения. Ловлю ее взгляд, соскальзывающий в пучину оргазма. Не даю кончить, удерживаю на грани.

Закатывает глаза, всхлипывает мне в губы, плотнее обнимает меня за шею, прижимается всем телом.

– Тай… пожалуйста…

Просит. Отдается со всем пылом… А я сума схожу и не позволяю нам упасть в омут, продолжаю сладкую пытку, потому что насытиться, успокоиться не могу, оторвать себя от нее не могу…

– Прости меня, – мысленно проговариваю ей. – У монстров нет слабых мест. У них нет души.

Я уже мертв. А ты должна жить. В моем аду тебе нет места. Ненавидеть легче, чем любить. Я забираю любовь, я умею терпеть…

Загоняю воспоминания в клетку.

Устремляю пустой взгляд на пролетающий город за окном. Блокирую чувства. Мне нужен полный контроль над эмоциями. Разум должен быть трезв. Отключаюсь от внутренних терзаний и наконец просыпается чутье. Сопоставляю факты. Вспоминаю все, что могло послужить триггером страшных событий.

– Куда мы едем, Стив? – задаю вопрос, уставившись в короткостриженый затылок главы службы безопасности.

Ловлю быстрый взгляд в зеркале заднего вида:

– Везу тебя на экстренную встречу состава директоров холдинга. Будем рыть землю в поисках сук.

Рядом звонко сморкаются. Бросаю косой взгляд на красавчика, которому сломал нос, читаю на дне его опухших глаз проскользнувшую злость.

– Понятно, – отвечаю коротко и вновь отворачиваюсь к окну.

Что не так во всей этой ситуации?

– Есть инфа по трагедии, бортовые самописцы нашли? – задаю вопрос, а сам уже обдумываю мысль. “Как подобная диверсия прошла мимо начальника службы безопасности?”

Не особо прислушиваюсь к ответу. Еще одна вспышка воспоминания затягивает.

Вот я стою у лифта с коробкой в руках. Боксерская реакция на удар у меня доведена до автоматизма. Сознание еще не воспринимает, а тело уже реагирует.

Нападение со спины. Я отклоняюсь вперед и удар проходит, не достигая цели, получаю в колено и падаю.

Судя по всему, меня изначально хотели вывести из строя. Зачем? Я нужен, иначе давно бы схлопотал пулю в лоб.

У отца было завещание – не подкопаешься. Вот и ответ, почему я все еще жив. Дэвид Ривз был сильным стратегом и умел прикрывать тылы.

Рассматриваю вооруженных охранников. Замечаю многое, чему изначально не придал значения.

Мои чудовища просыпаются, выпуская клыки и когти. Я уже нашел первых сук. Судя по всему, расклад простой: меня будут пытать и выбивать необходимые подписи на корпоративных документах, затем за ненадобностью спишут в утиль.

– Стив, сколько ты уже работаешь на нашу семью? – задаю вопрос, чувствуя, как напрягся седовласый старик на переднем сиденье.

Короткая заминка и одна интересная эмоция, похожая на страх, проскользнувшая в глазах моего собеседника.

– Больше двадцати лет, Тай…

Глава 9

Адель Соммерсье

Я рыдаю, сидя в туалете. Слезы текут градом по щекам… Сижу на унитазе и дрожу всем телом.

Опять потеря. Опять утрата. Последняя надежда погибла, потерялась и исчезла, оставив меня один на один с реальностью, в которой нет Тайгера.

В глубине души я мечтала и надеялась… Хотела, чтобы мой Черный Ястреб оставил мне свою частичку. Оказывается, я хотела быть беременной и теперь, когда месячные пришли, я чувствую небывалую опустошенность.

Собираю вещи, готовлюсь к отъезду в Гарвард. Чемодан собран… Прощаюсь с мамой и Эйрин. Только они у меня и остались. Больше никого нет.

– Доченька, я горжусь тобой! – обнимает меня мать на прощание. – Ты очень сильная, Адель, упрямая и цельная. Тебя ждет будущее, о котором никто из нас и не помышлял. Это все благодаря твоему таланту. Ты красива и мужиков на твоем пути будет достаточно. Только свистни. Это и плохо. Ты привлекаешь внимание. Береги себя. Не верь.

Мама отходит и меня обнимает моя пышечка.

– Уже скучаю, в добрый путь…

– Спасибо, Эри…

Мечта всей жизни – Гарвард!

Он открыл свои радушные двери перед обычной девочкой из трущоб! Льготное место – грант, который я получила – редкостная удача. Радости нет. Есть осознание, что это мой звездный билет, который я вытянула. Учеба – путь в жизнь. Возможность, которую я собираюсь использовать по максимуму.

Я вступила на территорию Альма-матер сильных мира сего! Опять. Нет уже ни трепета, ни радости, ни впечатления. Сердца нет, чтобы это все чувствовать.

Я ступаю по чистым дорожкам меж зданий университета с мировым именем, прохожу вдоль строений, имеющих историческую ценность, рассматриваю памятники. И понимаю, что все здесь носит клеймо Тайгера. Он здесь учился. Он, как всегда, был одним из лучших студентов.

Мне даже дышать здешним чистым воздухом сложно. Глупая идиотка все ищет его высокую фигуру среди потока учащихся.

Как он мог столько играть? Хотя… Он всегда был тем, кто есть. Видел все через призму своих взглядов. И хотя я знаю, что не встречу на своем пути парня, который разрушил мой мир, мне все кажется, что стоит повернуть за угол и я столкнусь с ним. Подсознание ищет его в каждом…

Иногда ловлю издали похожие черты или выхватываю силуэт, что кажется отдаленно знакомым, сердце трепещет и откликается острой болью.

Гордо шагаю по зданию университета. Смело встречаюсь взглядом с представителями правящей элиты. В шмотках от известных брендов я не особо отличаюсь…

Шлюхам принято платить… Они должны соответствовать марке владельца. Дура. То, что я принимала за заботу, было просто вкладыванием денег для соответствия уровню.

Сколько раз мы с Ривзом ссорились, потому что я отказывалась принимать его карты. Он несколько раз открывал на мое имя счета. А я обижалась, плакала. Мне казалось это до жути неправильным.

Как наяву вижу наш разговор:

– Птичка моя, почему ты не используешь карту? – бархатные интонации в трубке.

– Потому что я ее порезала. И так же произойдет со всеми последующими, Тай!

Молчание в трубке кажется угрожающим.

– Что тебя не устроило? – резкий вопрос.

Так и подмывает ответить, что недостаточное количество нулей на счете, но я не смертница и таскать тигра за усы не буду.

– Я не приму от тебя денег, Ривз. Неправильно это и… не могу, короче. Ты понял.

Опять молчание, и тихое:

– Понял, Канареечка моя глупая. Твое решение, я его принимаю, но помни, в любой момент ты можешь передумать.

Молчу. Не собираюсь отвечать, потому что не передумаю…

В тот же день, когда вернулась в комнату, увидела завал из брендовых пакетов, коробок и цветов.

Ривз всегда решет вопрос по-своему. Последнее слово всегда за ним.

Войдя в просторную многоярусную лекционную с деревянными партами, наподобие древнегреческого амфитеатра, я привычно сталкиваюсь с заинтересованными мужскими взглядами.

Толпа студентов заполнила все пространство.

Я уже научилась расшифровывать определенные сигналы. Тайгер многому научил. Уже вижу, как девчонки столпились в определенные кружки по интересам. Деление по кастам и группировкам идет полным ходом.

Судя по всему, многие были знакомы изначально, слишком уж панибратски держались.

Выхватываю взглядом группу пацанов, стоящих у окна и смеющихся над понятной им шуткой, где под гогот один парень ударил другого в плечо. Эти друг друга знают давно.

Явно из одной песочницы. Нарушение личного пространства с таким пренебрежением – допуск в круг.

Думаю, что скоро я в этой аудитории увижу много знакомых лиц. Молча прохожу к дальней парте, наталкиваясь на взгляды своих сокурсников. В глазах мажористых парней – откровенный интерес, кажется, меня оценивают на профпригодность.

С высокомерием и плотоядностью, имея меня взглядом.

Девчонки хитрее, они предпочитают не замечать, сразу же распознав, что я не принадлежу к их привилегированной касте.

Сажусь в самом конце аудитории. Не хочу чувствовать чужие взгляды затылком, а оборачиваться у этих снобов не принято.

Мой покерфейс идеален. На своем пути я уже повстречала хищника, и растерзана им. Другие пацаны и рядом не стояли. Ведь опаснее и подлее, чем Тайгер Ривз, не может быть никого.

Разыграть подобную партию длинною в несколько лет, чтобы выиграть пари на целку, может только истинная и расчетливая тварь. Ненавижу!

Гадюшник высшего общества выращивает идеальных расчетливых тварей, которые предпочитают развлечения определенного рода. Острые, щекочущие нервы игры – где цена всему человеческая жизнь.

Богатенькие мальчики любят пари на чистеньких девочек. Кто больше уложит на лопатки, тот и мужик. Чем заманчивее цель, тем изощреннее игра. Ривзу, видно, хотелось пощекотать нервы, ведь вкуснее всего победа, когда жертва сама идет в руки, сама мечтает быть растерзанной.

Тайгер Ривз – чемпион. Даже среди альф есть всегда те, кто первее. Вот и он – альфа, истинный хищник, родившийся зверем. Тот, кому суждено править и ходить по человеческим жизням, давя подошвой своих дизайнерских туфлей человеческие души, которые ничего не стоят для него.

Так что после встречи с реальным хищником мне пофиг на всех. Остальные выглядят жалко перед монстром, который приблизил меня к себе настолько, что его когти прошили меня насквозь.

Я спокойно встречаю наглый взгляд шатена, который подмигивает и обнажает белоснежные зубы в плотоядном оскале. Судя по всему, он главный в шайке пацанов, стоящих у окна.

Смотрю прямо перед собой, не замечая. Я пришла не с улицы, дорогие. Я уже знаю, кто вы такие. И я уже изломана одним из вас. После подобного становится все равно.

Звучит сигнал, совсем непохожий на звонок, студенты рассаживаются по местам.

Идеальная дисциплина. Четкий устав со своей градацией на ранги. В аудиторию заходит лектор, останавливается у трибуны, окидывает собравшихся цепким взглядом.

Через секунду лекция начата, и я с головой погружаюсь в изучение нового материала…

Глава 10

Я постепенно вливаюсь в ритм университетской жизни. Готовлю рефераты и изучаю материал. Первые пару месяцев учебы проходят как в тумане. Я заваливаю себя информацией, отключаю мозг, направляя его в определенное русло.

Мне нужно не сойти с ума от своей боли. Мне нужно все время занимать мысли, и я делаю единственное, что умею лучше всего – учусь.

Не отрывая головы от книг. Не смотря по сторонам. Мне нужно время, чтобы собрать себя по кусочкам. Чтобы вспомнить, что такое улыбка.

Я даже петь перестала. Не хочу смотреть в ноты. Ничего не хочу. Все, что напоминает о прошлом – боль.

Все подлежит удалению.

В Массачусетсе осень холодная. Влажный континентальный климат оставляет свой отпечаток, лето быстро сдает позиции короткой осени, за которой следует длинная снежная зима.

Я иду по направлению к библиотеке, смотрю под ноги, кутаясь в легкий модельный плащ. В последнее время мне все время холодно. И причина не в погоде. Я мерзну. Руки холодные и стопы ледяные. Кажется, что у меня проблемы с циркуляцией крови.

В кармане вибрирует телефон, приобрела его совсем недавно и номер знают только Ивет и Эйрин. Больше никого в свой близкий круг я не намерена впускать и не хочу слышать голоса знакомых из прежней жизни.

Не знаю, может, спустя время я смогу преодолеть это помешательство, но пока все так, как есть, и менять что-либо в укладе своей жизни я не намерена.

Отвечаю на звонок, не сбавляя шага. Ожидаю услышать обычное “привет” и уже набившее оскомину “ты как?”.

Не задумываясь достаю из кармана телефон и отвечаю, не осознаю, что это тот самый звонок, который разделит мою жизнь на пресловутые “до” и “после”.

– Да.

Всхлипы в трубке заставляют замереть на месте. Я прирастаю к земле, вытягиваюсь, как струна, каменею, понимая, что моя Эйрин не звонила бы мне в рыданиях не случись беды.

– Адееель… – кричит и я уже знаю, что за этим последует очередная порция боли. Сердце замирает в груди и непослушные губы шепчут вопрос:

– Что?.. – голос срывается. Я замираю, понимая, что у меня кружится голова. Моргаю, чтобы сфокусировать взгляд.

С другой стороны трубки доходят рваные рыдания, по звуку похоже, что Эйрин зажала ладонью рот, чтобы не пугать меня больше, чем она уже успела, но я все равно слышу.

Предчувствие нависает надо мной грозовым облаком и готовится обрушиться шквалом ледяного дождя.

– Ты должна приехать! – всхлипывает Эри. – Я не знаю, что делааать! Страховка не покрывает… ничего не покрывает! – плачь на другом конце превращается в рыдание. – Ивет умирает, Адель. И… Нам отказывают в страховке. Говорят, ее случай не является… я не знаю всех этих заумных слов. Понимаешь, Адееель… Нам отказывают в страховке! Нужны деньги. Много денег. Нужно лечение, лекарства и реабилитация!

Ужасные фразы бьют по сознанию с оглушительной силой, выбивая дух. В какой-то момент я осознаю себя сидящей на середине улицы с жатым телефоном в руках… Слезы текут, капая с подбородка.

Я уничтожена услышанным. Тело бьет в ледяном ознобе. Я дрожу так, что зуб на зуб не попадает.

Реальность обрушивается на меня со всей своей мощью…

Я с трудом поднимаюсь с холодного асфальта, действую подобно роботу. Ноги несут меня в сторону административного здания университета.

Есть четкая цель. Мне нужно разрешение. Просто так из Гарварда не уходят.

Я еще не в силах осознать происходящее, я выбита и уничтожена. Но багровая пелена направляет меня к цели.

Я иду вдоль толпы студентов, иногда меня задевают чужие плечи, и я получаю тычки, которые просто не чувствую. Я – пустыня, выжженная дотла, испещренная шрамами, подобно треснувшей земле. В груди рытвины, зияющие пустотой.

Эмоций нет, меня накрыло плотным коконом ледяного, потустороннего спокойствия, когда ничто, кроме цели, не имеет значения. Цель одна. Мне нужно домой.

Я должна попасть к матери, я должна достать деньги, я должна сделать хоть что-то для человека, который положил всю свою жизнь, чтобы поднять меня.

Прохожу в регистратуру, где сидит молодой парень в очках на пол-лица.

– Мне нужен академический отпуск, – спокойно произношу я и где-то на задворках сознания понимаю, что для льготника это приговор, пропуски грозят отчислением.

Я вяло пытаюсь объяснить тяжесть сложившейся ситуации, но на все – сухие ответы и отсылка к уставу. Если я превышу лимит по пропускам, меня отчислят. Льготное место нельзя оставить за собой.

Я и так тут на птичьих правах.

Я пишу заявление и выхожу из приемной.

Дверь тихо закрывается за спиной и воспринимается лезвием, отрезавшим остатки моих изломанных крыльев. Я ощущаю, как эти воображаемые ворота с треском закрываются, ставя жирную точку на моем возможном будущем.

Где-то там в глубине души живет тупая надежда, что все еще образуется и я вернусь к назначенному сроку в университет мечты, но реалистка во мне уже скорбит, понимая, что на этом все.

Я быстро собираю свой небольшой скарб и покидаю университетский городок. Я иду не оборачиваясь. Ступаю навстречу новым сложностям.

Как слепой и глупый котенок в самой глубине души я продолжаю верить в чудо. В удачу, да во все, что угодно! Где-то во мне в предсмертных муках еще трепыхается надежда.

Новая я, лишенная эмоций, осознает, что на моем обучении можно ставить крест, закрывая дверь и подписывая документы на отпуск, я подписала свой смертный приговор.

За все нужно платить.

Мой отсчет по оплатам запустился.