Анна Фурман
Тесси и садовый народец
Тесси не любила чулан. Старая печь, по её мнению, вовсе не походила на сердце дома. Скорее, на противного монстра. Одного из тех, что обычно живут в подвалах или шкафах, спят днём, а по ночам выползают, лязгая железными зубами, чтобы найти непослушных детей и отправить в своё безразмерное брюхо. Но и упускать возможность набедокурить вместе с озорными писклями Тесси совсем не хотелось, а потому она твёрдо решила храбриться. Всем своим видом показывать, что ей, Тесси Мимси, вовсе нет дела до какой-то там древней печки. К тому же, всем известно, если достаточно сильно храбриться, можно взаправду стать храбрецом.
Тесси легко ускользнула от Лиззи (той предстояла битва с собственным страхом – горничной поручили наряжать ель) и прокралась в чулан, точно легчайшая тень солнечным днём. Компания из трёх писклей уже поджидала Тесси. При ярком свете, льющемся из маленького окошка под самым потолком, печь не казалась ей такой уж страшной. А презабавнейшие попытки писклей открыть ржавую дверцу и вовсе развеяли мрачную атмосферу чулана, как озорной летний ветер развевает волосы.
– Поднажми, Облом, чего не жмёшь! – кряхтел Толстослон. Короткими ножками он изо всех сил упирался в стенку печи, а ручками в заслонку, но та никак не желала поддаваться.
– Да как же! Чего же! – возражал Облом, дёргая заслонку на себя с другой стороны.
Тесси невольно хихикнула. Ей подумалось о том, как созвучны «слон» и «заслонка». А теперь она воочию увидела, что общего у этих слов.
– Подмогни, хозяйка! – взмолился третий. Кажется, его звали Дуболом.
– Эх вы! Хулиганы, проказники! – рассмеялась Тесси. Похоже, заслонка совсем заржавела. Не удивительно, что управиться с ней мог только большой и сильный Альфред.
– Раз! Два! Взяли! – скомандовал Толстослон. Четыре пары рук – три маленьких и одна большая – дружно взялись за печную дверцу. Да только взялись столь рьяно, что дверца, никак не ожидавшая такого напора, скрипнула ржавыми петлями, крякнула, брякнула и вовсе отвалилась, оставшись в руках Тесси.
– Ой-ой! – испугалась она.
Несчастный Толстослон, толкавший заслонку с другой стороны, отскочил и кубарем скатился в печь, прямиком на остывшие угли. Дуболом и Облом звонко расхохотались. Толстослон, кряхтя, поднялся – весь перепачканный сажей с ног до бороды, он и сам походил на оживший уголёк. Только на чёрном лице злобно сверкали глазки-бусинки.
– Вовсе не смешно! – заявил он, грозно топнув ножкой, но унять заразительный смех оказалось не так-то просто. Теперь рассмеялась и Тесси, всё ещё сжимая оторванную заслонку. За стенкой послышались шаги.
– Быстрее, скорее! – Облом тотчас же стал серьёзным. Он махнул Дуболому и тот, не медля ни секунды, достал из-за пазухи загадочный свёрток, перевязанный бечёвкой.
Тесси принюхалась.
– Ой, что это? – удивлённо спросила она.
– Ну как же, хозяйка! – горделиво выпрямился Облом, принимая у Дуболома свёрток. – Наилучшайшая…
– Наисвежайшая… – подхватил Дуболом.
– Чуть подмороженная… – Толстослон принял свёрток и надёжно спрятал его в куче углей и золы.
– Коровья лепёха! – закончил Облом, протягивая руку подобревшему Толстослону.
– Вонько буде-е-ет! – подытожил Дуболом, помогая Тесси приладить дверцу на место.
Тесси на секунду представила сморщенные лица домашних – особенно её развеселил образ Альфреда – и хихикнула. Ох и долго ему придётся искать источник зловония!
Тихо выбравшись из чулана, – Тесси на своих двоих, пискли у неё в карманах – компания направилась на кухню. Время близилось к обеду, а значит, нужно было провернуть ещё одну шалость. Только вот незадача – мисс Суини крутилась там, вовсе не собираясь отлучаться. Ей одной предстояло готовить целый рождественский ужин, и потому, выманить кухарку было куда труднее, чем выкрасть и вернуть ключи в стол старого дворецкого (это дело поручили Дуболому).
Клубы дыма наполняли кухню снизу-доверху. Казалось, звон и бряканье всевозможных горшков, плошек, мисок и чашек раздавались отовсюду. Среди сущего хаоса носилась, как крыса по закромам, растрёпанная мисс Суини. Она нарезала, мешала, шинковала, парила, варила и жарила так, словно у неё было по меньшей мере десять рук.
Звонкогром, Вышедом и Вгорлеком уже поджидали товарищей. Пискли очень удивились, когда на кухню зашла человека-девчонка, а из карманов её платья тут же выпрыгнули Толстослон и Облом.
– Мисс Суини! – позвала Тесси, привлекая внимание кухарки. Та вынырнула из клубов пара, утирая лоб тыльной стороной ладони.
– Маленькая леди! Что вы делаете на кухне?
Тесси старательно тянула время в ожидании условного сигнала.
– Мисс Суини, как вкусно здесь пахнет! Неужто это наш рождественский ужин?
– Да, маленькая леди.
Компания из пятерых писклей подобралась к большой кадке, в середине широкого дубового стола. Внутри, накрытый полотенцем, ждал своего часа пудинг. На самом деле ни Тесси, ни её маменька не любили пудинг, и всё-таки он был частью традиционного ужина в Сочельник. Изюм отвратительно хрустел на зубах и напоминал Тесси тараканьи лапки. Хотя, смею заверить тебя, дорогой читатель, тараканьих лапок она никогда не пробовала, но отчего-то решила, что хрустеть они должны именно так. И всё же семейство жевало пудинг, чтобы не огорчать мисс Суини.
– Мисс Суини, а чем вы нынче маринуете гуся? – продолжала Тесси.
