Анна Фурман
Папарацци
– А ты всегда рада быть невыносимой язвой.
Лоусон положила голову ему на плечо:
– Что есть, то есть. Но помощь правда не помешает.
Щац поцеловал ее в макушку и снова затянулся сигаретой. Лоусон слишком хорошо знала друга. Хоть Шац и уверял, что это рядовой допрос, она предполагала, что все кончится именно так – в тишине, на крыше. Что же, по крайней мере, ей удалось вывести его из транса. Они посидели молча еще пару минут. Потом Лоусон встала и потянулась:
– Мне нужен кофе. Это будет жаркая ночка.
Она придала своему тону нарочитой игривости:
– Присоединишься ко мне, сладкий?
– Непременно, детка. Иди. Я скоро спущусь.
– Не задерживайся. Тебя еще ждет лампочка.
Лоусон скрылась в здании, оставив Шаца наедине с вечерней рефлексией. Он потушил окурок в пепельнице и достал телефон. Если он собирается сегодня остаться в участке, то должен сделать один очень важный звонок. Шац машинально запустил руку себе в волосы.
– Любовь моя… – начал он извиняющимся тоном.
– Нет, нет и еще раз нет! Ты опять не придешь?.. – В голосе собеседницы послышалось разочарование.
– Мне правда нужно поработать сегодня…
– Тебе всегда нужно!
– Это особый случай…
– У тебя все особые!
– Лис, ну прости меня.
Молчание и злобное сопение на том конце провода.
– Лис…
– Ладно. Останусь у ба. Только завтра, чтобы купил мороженого!
– Непременно! А ты запри двери и напомни ба о сигнализации.
– Так точно, детектив-папа!
– Люблю тебя, мышка-мартышка.
Шац положил трубку и улыбнулся – самое главное, что Лис в безопасности. А с преступниками он как-нибудь разберется. И с лампочкой тоже.
