Анна Фокс
Нам здесь не место

– Как думаешь, нам ещё далеко? – прерывая тишину, спросила я.

– Нет, скорее всего. Полдня пути может. Завтра к вечеру уже точно будем там. – И Дилан повернул голову в ту сторону, где у горизонта проглядывались чёрные очертания города.

Я взглянула туда же, и невольно задалась вопросом, который раньше меня не посещал – а почему же там совсем не горит свет? Ни в одном здании, и ни одного фонаря. Всё черно, как смоль. Странно всё это…

Но решив, что сейчас нагружать и без того не уравновесившиеся мысли не стоит, я отвернулась и снова посмотрела на Дилана. Свет от луны теперь мягко лёг на его лицо, и блёкло, но заметно осветил его. И тут я обратила внимание, на кровь, застывшую на его брови.

– Боже, Дилан! Ты же ранен! – вспомнила я и сразу же подалась к нему.

– Да ну что ты. Просто царапина…

Парень мгновенно поднёс ладонь к виску и, неосторожно задев пальцем застывшую корку, содрал её. Кровь, не заставляя себя ждать, бодро потекла вновь. Он, видимо, почувствовал тёплый влажный поток и быстро попытался стереть его, но вместо этого только размазал кровь по щеке. Это выглядело и забавно и пугающе одновременно. Я не знала, мне засмеяться или сделать серьёзное лицо. Но понимая, что своими неловкими телодвижениями он сделает себе только хуже, подавляя улыбку, я придвинулась к нему.

– Надо остановить кровь, иначе ты всё лицо запачкаешь, – сказала я, и заметила, как его карие глаза метнулись на меня.

Мне стало неловко – я ведь села так близко к нему, я фактически ощущала его дыхание на своей шее. Но мне нужно было что-то сделать с его раной, не сидеть же, наблюдая, в сторонке. И, стараясь не акцентировать внимание на блестящих глазах парня, я, не без усилий, оторвала кусок подкладки от своей куртки и потянулась к нему.

– Да зачем, Ниа? – удивился он. – Это просто царапина, говорю же. Не портить же из-за этого куртку.

– Если я не попорчу куртку, то ты будешь как потерпевший ходить, вымазанный в крови, – улыбнулась я. – Мне не жалко, поверь.

Дилан тихо засмеялся и будто маленький напакостивший мальчик опустил глаза. И дался в мои руки, когда ощутил, где я касаюсь кусочком оторванной ткани. Он понял, что действительно перепачкал пол лица. Так что теперь он не возникал, а сидел молча, снова подняв на меня взгляд и улыбаясь.

Он смотрел не отрываясь. Я в этот момент была сосредоточена на его треснувшей брови и пятнах крови. Но он смотрел, и смотрел… и смотрел.

– Что? – не выдержав спросила я, продолжая улыбаться так же, как и он.

– Заботишься обо мне.

– Конечно, а как иначе? У нас ведь никого кроме друг друга здесь нет, – многозначительно повторила я те же слова, что он сам недавно мне сказал.

Мои глаза встретились с его глазами, и сердце внезапно ёкнуло в груди. Сейчас, на долю секунды, я осознала, что происходит. Его уставший вид, кровь, рана, которую он получил защищая меня… Тёмные волосы, брови и ресницы, его острые скулы, впадинки на щеках… Я с неоспоримой ясностью понимала, что лицо этого парня в самом деле красиво. Почему же я так усиленно не хотела задерживаться на этом опьяняющем понимании?

Он был так близко, что мне становилось трудно дышать. Но я всё равно чувствовала его приятный запах. Его внимательные, честные и слегка прищуренные глаза продолжали неустанно изучать моё лицо, так же как и мои – его. Голова пошла кругом.

В этот момент Дилан прервал странное напряжение между нами, за что я была ему очень благодарна. Его голос остановил неудержимый поток моих мыслей:

– Спасибо, – сказал он, положив свою тёплую ладонь поверх моей, застывшей на его щеке.

Теперь он меня благодарил. Словно бы мы были квиты. Но всё равно это не так, я то знаю.

Дилан, внезапно, будто бы понял моё смущение и растерянность, тут же сказав:

– Прости, – и опустил глаза. – Давай спать.

Я хотела спросить его: за что простить? Но вслух так и не решилась ничего произнести. Правда всё ещё задавалась вопросом внутри себя. За что ты извиняешься? За то, что я почувствовала себя неловко рядом с тобой? Или за то, что ты почувствовал неловкость? А может из-за того и другого? Ты ведь понял, что смутил меня…

Я не стала ничего говорить ему. Его лицо теперь было чистым, кровь потихоньку сворачивалась в ране, и Дилан, пряча от меня взгляд, отвернулся и лёг на землю. Не уверена, что хотела его остановить или одёрнуть. Хотя его поведение показалось мне довольно странным, я ощущала, что понимаю, что за ним стоит. А потому, свернув испачканный красным клочок ткани в своих руках и немного пошуршав пустым пакетиком из-под орехов, засовывая их в карман джинсов, я шумно выдохнула и легла на траву рядом с ним, подложив голову на локоть, заменяя им подушку.

Мы лежали повернувшись друг к другу спинами и молчали. Наверное, это из-за того, что оба до сих пор чувствовали ту неловкость. Да, странный был момент. Его лицо было так близко, я чувствовала его дыхание на своей коже. И даже от воспоминаний об этом у меня внутри всё горело. А я всё ещё неосознанно старалась избавиться от этих чувств и не находила ответа, почему я это делаю.

Вокруг было очень тихо. Даже слишком, необыкновенно тихо. Ветер успокоился и его шум больше не затрагивал слух. Насекомые тоже не стрекотали. Словно бы всё замерло, отключилось, и мир погрузился в тотальное безмолвие. Была такая тишина, что я невольно стала разбирать звуки его сильно бьющегося сердца. Дилан дышал как-то неровно, и пульс прыгал соответствующе. Я долго слушала его, но потом всё-таки произнесла, почти шепча:

– У тебя так сердце бьётся…

– Да, я знаю, – сознался он нетвёрдым голосом.

В этом его голосе отчётливо слышались нотки волнения. Это было явно всё, что Дилан мог мне ответить. А после он только тяжело выдохнул. И я не стала продолжать эту тему, потому что знала, что ему всё равно будет трудно отвечать. Впрочем, его реакция показалась мне очень милой. На моём лице проступила улыбка, и я вдруг захотела придвинуться к нему поближе. Совсем близко, прикоснувшись спиной к его спине. Самой мне снова стало слегка неловко, но я не могла сдержаться. А спросит, я ему скажу, что просто замёрзла.

Дилан чуть заметно вздрогнул, когда я дотронулась до него. Но ничего не сказал. Я так поняла, что и не хотел. Зато теперь я чувствовала его сердце ещё отчётливее. Оно колотилось мощным стуком сквозь всё его тело.

Хотелось лежать так подольше, ощущения были безумно приятными и умиротворяющими. Я хотела полностью, без единого остатка, впитать их в себя. И казалось их мало, и могло бы быть больше. Но через какое-то время я почувствовала, как слипаются веки, а разум уплывает от меня, растворяясь в нечётких и нелогичных мыслях. Каждую отдельно взятую секунду я ощущала всё более нестабильной и шаткой. Время текло вяло и неконтролируемо. Я медленно засыпала.

Но прямо перед тем, как провалиться в забвение, я, сама того не ожидая, тихо произнесла:

– Пообещай мне, что никогда со мной не сделаешь ничего подобного.

– О чём ты? – в отдалении услышала я беспокойный, но такой же сонный ответ.

Да, действительно, о чём это я?..

Глава 7. Кто ты?

Удивительно, как я предугадала, но утром действительно был туман. Ещё едва проснувшись, я почувствовала, как нос щекочет пропитанный влагой воздух. Кругом, как и прежде, не раздавалось ни звука. Поляна, на которой я пришла в себя после долгой ночи была тихой и безмятежной, словно бы я очнулась глубоко под водой. А сквозь спину моё тело пронизывало ровное сердцебиение Дилана. Стук его сердца был не такой взволнованный, как вчера, теперь он был гораздо более мягким и спокойным.

Я открыла глаза. Кругом белая мгла и невысокая трава, которая казалась мне серой из-за тумана. Я сразу разглядела маленькие капли росы на травинках и земле. И было как-то очень свежо, хотя и немного странно. Мы лежали на тёплой земле, под покрывалом густого тумана, и сейчас это виделось мне чем-то само собой разумеющимся. Но как себе можно было бы представить такое, живя обычной жизнью, которой мы жили раньше? Кто бы мог подумать, что мы будем вот так спать под открытым небом в открытом поле, прижавшись друг к другу от страха.

Сначала мысли возвращались очень медленно, но потом напали резко все и сразу. Я вспомнила, где мы, как мы здесь оказались, что было вчера… Почему так бывает? Почему нельзя проснуться, а ты уже и позабыл, что случилось до того, как закрыл веки и провалился в сон? Иногда это было бы крайне полезно – забыть некоторые моменты из прошлого. Вот только я не хотела бы забыть всё… я не хотела бы забывать Дилана.

Я медленно, осторожно привстала, опираясь на локти. Я не хотела его разбудить. Он спал, я была уверенна. Потому что иначе, скорее всего, его сердце опять стучало бы быстро и неровно. Хотя я ещё даже не обернулась к нему, чтобы убедиться в этом. Но всё же знала. Мне на мгновение показалось, что я уже довольно хорошо его знаю. Как вдруг поняла, что я не знаю его совсем.

Подобрав ноги под себя, я, стараясь не шуметь, села рядом с ним и заглянула ему через плечо. Да, он спал, тихо дыша. Глаза иногда метались из стороны в сторону, но в остальном он был неподвижен. Тёмно-каштановые волосы, влажные от росы, слиплись на лбу и висках. Губы были чуть приоткрыты, и я отчётливо слышала его сиплое дыхание. Вообще, Дилан был весьма загорелым, но сейчас его кожа была какой-то бледной. Да и в целом, лицо парня было всё так же напряжено. Он не мог до конца расслабиться, даже во сне.

И вот сейчас, в полном спокойствии и тишине, я смотрела на него и думала: кто же он такой? Я ведь совершенно не знаю этого парня. Знаю только, что он спас меня… несколько раз. Да, не единожды. За это я была и буду ему благодарна всегда. Кто, если бы не он? Но с другой стороны, больше я ничего о нём не знаю. Ни его характер, ни черты, ни то, где он жил, как он жил, чем жил… ни даже сколько ему лет. Только имя. Лишь имя. Одно слово, которым он был для меня.

Я тяжело вздохнула и прижала ладони к лицу. Но внезапно почувствовала тупую боль на щеке с левой стороны. Я сразу же сморщилась, но от этого боль стала ещё сильнее. Осторожно приложив к скуле пальцы, я надавила, и, вздрогнув, поняла, наконец, в чём дело. Я вспомнила, как вчера меня ударил тот парень с татуировками. Это точно ушиб от удара. Боже, он ещё и воспоминание о себе оставил… Лучше бы я забыла его навсегда и никогда не вспоминала. Но теперь ушиб останется и будет какое-то время болеть. И напоминать о том, какие мужчины всё-таки сволочи.

Но подождите-ка… Дилан ведь… тоже мужчина!

Эта мысль как раз и была тем самым паразитом, который засел в моём мозгу и начал разрушать его изнутри. Ох, если бы мой ум не был таким пытливым! Но он начал ковыряться в этой мысли, вскрывать её и раскладывать по частям, детально изучая каждую из них. Это было отвратительно. Потому что с каждым, даже самым малым, продвижением в этом неконтролируемом анализе, я всё больше начинала сомневаться в Дилане… Как же я этого не хотела! Но мысли не останавливались, а мозг не прекращал за них цепляться и тщательно рыться в них.

Дилан такой же мужчина, как и те хулиганы. С такими же самыми неуправляемыми тестостеронами. У них ведь одна природа, одна натура. Те же желания… Парни всегда отличались своей похотливостью. Ниа! Остановись! Неужели я могу надеяться, что Дилан не такой? Может быть, он просто скрывает свою натуру от меня, чего-то выжидая. Может он просто очень хорошо врёт и притворяется. Господи, да прекрати же! Он молодой и горячий парень. А что если ему в голову тоже когда-нибудь придёт идея наброситься на меня, взять силой? Остановись, чёрт возьми!!!

Я схватилась за голову. Это не прекращалось. Мысли разъедали меня изнутри. Я затрясла головой, пытаясь выкинуть их из трещащей черепной коробки. Но это мало помогало. Тогда я сильно надавила ладонями на лицо, пока не ощутила острую боль на щеке, чтобы мозг отвлёкся от неконтролируемого воображения и переключился на реальность. Даже если реальностью будет именно боль.

Мой взгляд невольно перекинулся на Дилана. Парня, который спокойно, ничего не подозревая, лежал на земле рядом со мной и всё ещё спал. Он бы даже представить не мог, что происходило сейчас в моём мозгу. Он был так безмятежен, так мил. Дыхание его умиротворяло, оно никак не могло заставить бояться. Как? Как я могу вообще думать о таком? Дилан спас меня, он добр ко мне, как никто другой. Но почему он меня спас? Для чего молодой парень спас девушку?..

Хватит, Ниа! Перестань!

Я снова спрятала лицо в ладони. Мне было стыдно и страшно. А самое неприятное, и даже противное – это неведенье. Я не знала что правда, а что лишь мои выдумки, я не могла их отличить друг от друга. Я путалась в этих бессвязных мыслях, и не могла собрать их в целое. Не могла думать разумно, во мне всё перемешалось. Словно бы я оказалась одна в темноте и мне приходится выбираться к свету наощупь. Только вот света я не видела. Одни предрассудки, опасения, недоверие…

Может быть, мне стоило бы сейчас встать и незаметно уйти, пока чего не случилось? Как говорится – от греха подальше. До города осталось не так много, добраться я смогла бы и сама. И бросить Дилана тут одного? Что будет с ним, когда он проснётся и увидит, что меня нет? Он же с ума сойдёт! Нет, я не могу так поступить с человеком, которому я стольким обязана. Ведь только благодаря ему я всё ещё жива, цела и здорова. Но ничего не изменилось, я по-прежнему совершенно не знаю, что он за человек. Кто он такой?

В этот момент мои бушующие размышления прервал слабый шум. Я убрала от глаз руки и заметила, как Дилан, с трудом захватив ртом воздух, вздрогнул во сне. От этой дрожи его тело повело назад, и он откинулся на спину. Парень распластался на земле прямо передо мной, и теперь я ясно и отчётливо увидела его лицо. А на лице, с левой стороны, я сразу выхватила взглядом большое красное пятно. На выступающих костях – скуле и виске – пятно было тёмно-багровым, почти фиолетовым. Стыдливо сглотнув горький ком в горле, я смотрела на красующиеся яркие синяки Дилана.

Всё это время он лежал на той стороне, на которой был ушиб, и я не видела его. Я совершенно позабыла о том, что он отхватил вчера от тех ребят, гораздо больше, чем я. Да что уж там, – мне досталась всего лишь пощёчина. А Дилану и синяки оставили, и бровь рассекли… За своими неудержимыми беспокойными страхами, я и не вспомнила, как накануне останавливала его кровь куском подкладки своей куртки. Просто вылетело из головы! А теперь я смотрю на него, и мне стыдно от своих мыслей. Стыдно, что я словно бы выкинула из памяти то, как он отчаянно вступил в драку, пытаясь уберечь меня, хотя противников было больше. Он не боялся угрозы, он не сомневался. Он просто прибежал на мой зов и защитил меня.

Стал бы бесчестный, корыстный человек, жертвовать собой, чтобы уберечь незнакомую девушку? Я думаю, если бы Дилан был таким же ублюдком, как они, он бы ни за что не вступился за меня. Никто ведь не вступился за меня. Никто не пришёл мне на помощь, хотя мой крик наверняка слышали многие. Любой другой человек мог просто стоять и смотреть, что делают со мной эти парни. Но Дилан… Он…

Парень тяжело втянул носом воздух и медленно приоткрыл глаза. В моей голове резко стало тихо. Мчащиеся, как машины на автостраде, мысли остановились и всё вдруг исчезло. И машины, и автострада… Сощурившись, Дилан взглянул на меня.

– Ты уже проснулась?

Невольно поджав губы, но стараясь стыдливо не потупить взгляд, я кивнула.

– Давно? – спросил он, но, не дав мне ответить, продолжил: – Разбудила бы меня. А то развалился тут, взгляните на него, какой деловой!

Усмехнулся Дилан и его губы растянулись в широкой улыбке. Его самоирония, в такое-то время, поразила меня, и я даже на мгновение потеряла дар речи.

Следом за ним улыбнулась и я. Но его хорошее настроение продлилось не так долго, как хотелось. Приходя в себя после сна, и всё больше возвращаясь в реальность, парень снова становился всё более мрачным и напряжённым. Он потёр лицо и сел.

– У тебя… это… – Он указал на мою щёку и запнулся. – Всё в порядке?

Я поняла, о чём он говорит и быстро натянула глупую улыбку, чтобы он не смотрел на меня с такой болью и состраданием.

– Да! Я в норме. Не беспокойся, – заверила я парня и тут же перевела стрелки: – С тобой-то всё хорошо? У тебя пол лица светится.

Ещё глупее. Я хотела сменить тему, а вместо этого её же и продолжила. Я хотела посочувствовать ему, но получилось так, будто я подшутила над ним. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Но проведя ладонью по своим ушибам, Дилан вдруг ухмыльнулся.

– Ничего, посветится и перестанет. Завтра уже будет лучше. На мне синяки быстро проходят.

– И такой быстро заживёт? – подхватила я его хороший настрой. – Он довольно большой.

Я обрисовала на себе размер его алого пятна. И снова осознала, как сильно ему досталось. А это ещё только тот синяк, что я вижу. Дилана вчера и по рёбрам отходили. Тут мне снова стало стыдно, и я опустила глаза, начав бесцельно разглядывать свои ботинки.

– Да брось, – по голосу я поняла, что он улыбается. – Я же мужчина.

Ту-дум! Снова… Снова безумный параноидальный ум проснулся внутри меня. Мужчина… После этого слова я уже не слышала что он говорит дальше. Слова его обрывками доносились до моих ушей.

– …пройдёт… мне не привыкать… – говорил он что-то вроде этого, но я уже не воспринимала речь полностью.

Мужчина… Да, ты мужчина. Поэтому я и боюсь тебя. Поэтому я и не знаю, могу ли я тебе доверять. Ты – мужчина… Такой же, как они…

– Ниа? – окликнул меня Дилан.

Я резко подняла голову, и мысли опять притормозили.

– Ты уверенна, что всё хорошо?

– Да, – закивала я, боясь сознаться.

– Может, есть хочешь?

– Да, – повторила я, будто других слов не знаю, и добавила: – Перекусим и пойдём. Уже недолго осталось.

Себя я поймала на мысли, что говорю так, словно быстрее хочу прийти в город и расстаться с ним. Но я не хочу расставаться с ним! В голове всё перемешалось. Дилан мне ближе многих. Я хочу снова доверять ему. Но как? Как мне утихомирить этот страх внутри?

Это просто психическая травма – говорила я себе. Не случись того, что случилось вчера, мне бы и в голову не пришли подобные мысли. Это всё из-за тех парней. Это они во всём виноваты!

– Ты думаешь о том, что было вчера? – вдруг спросил Дилан, протягивая мне последнюю пачку с сухофруктами.

Я опешила. Он что, мысли мои читает?! Опять страх! Нет, нет, конечно, не читает. Расслабься… Просто это наверняка на моём лице написано. Да и о чём я ещё могу думать? Только об этом. Само собой, он обо всём догадался.

Не уверена, что хотела ответить ему правду. Да, конечно, правду я ему не скажу! Но я всё же кивнула, осторожно забирая из его руки свой паёк.

– Не надо. Не стоит, – нахмурившись, и пряча тем самым отвращение, сказал он. – Забудь о них. Даже не вникай.

Я неопределённо кивнула, всё так же не глядя ему в глаза. Но тут его пальцы коснулись моей руки. На секунду я снова испугалась и едва не вздрогнула. Да чёрт побери! Что со мной? Я уже дёргаюсь от каждого его вздоха. Всё же в порядке, возьми себя в руки, – повторяла я себе. Хорошо, что я нашла в себе силы не шелохнуться, иначе я напугала бы и Дилана. А потом пришлось бы объяснять ему почему.

– Эй, – вкрадчиво произнёс он, и я подняла на него глаза. – Представь, что это был дурной сон. Всего лишь сон, хорошо?

Его лицо было напряжённым, но таким честным и… добрым. Он хороший человек. Не нужно в нём сомневаться.

– Хорошо, – ответила я на его слова.

Его губы растянулись в милой улыбке. Приятной и уже такой родной. Такой игривой и добродушной. Как он может улыбаться так искренне в такое время? В таком положении… Но он может. Когда он улыбается, его губы задираются вверх, а уголки опускаются вниз – и это так забавно. Он преображается, становится задорным мальчишкой. И что бы ни было вокруг, его улыбка постоянно находит отклик в моей душе, я всякий раз хочу ответить ему тем же. Дилану стоит только улыбнуться или коснуться меня и мне становится лучше. Может не сразу, но зато всегда. Как у него это получается? Не может же такое тепло идти от того, кому нельзя верить…

После того, как мы опустошили последний пакет с едой и умылись росой, собранной с травы, Дилан встал, протянув мне руку. Я поднялась, мимолётом ощущая, как затекли ноги. Разминая их и отряхиваясь, я выпустила его ладонь из своих пальцев, и теперь уже не имела возможности дотронуться до него снова. По какой-то непонятной причине, осознав это, мне стало не по себе. Где-то в районе солнечного сплетения похолодело, и изнутри будто бы закололи крохотные льдинки. Тяжело и тоскливо…

Мы вышли к дороге и направились в сторону города. Туман расступался очень медленно, почти не расступался совсем. Шагов на десять вперёд было видно, а дальше – уже нет. И, тем не менее, двигались мы весьма уверенно, точно зная, куда в итоге придём. Но… между нами ощущалось странное напряжение. Я чувствовала его почти физически. И молчание. Долгое, затянувшееся, вязкое, словно смоль, молчание. Я знала, что это моя вина.

Дилан шёл справа от меня. А потому, мельком поглядывая на него, я всякий раз упиралась взглядом в багровое пятно на его лице, предстающее как постоянное напоминание того, что произошло вчера. Становилось скверно и дурно. Меня словно разъедало изнутри. Эта недоговорённость, скованность, неразрешённость вопроса, тянула, как привязанный к шее камень тянет на дно утопленника. Почему он ничего не говорит? Он тоже чувствует это? Нужно заговорить с ним, нужно прервать молчание.

– Скажи… – начала я, и запнулась.

– М? – Дилан обернулся на меня, ожидая продолжения.

– А какой ты был раньше? Ну, до всего этого?

Парень усмехнулся.

– Какой? – переспросил он. – Глупый. Без башки совсем.

Я засмеялась. А он игриво мне подмигнул.

– Мне кажется, ты был весёлым. Таким… душой компании.

Дилан снова усмехнулся, только на этот раз как-то безрадостно.

– Да… – протянул он. – Наверное, ты права.

Я заглянула в его глаза, чтобы понять, почему он затих.

– Да, права, – повторил парень. – Странно, как ты догадалась? По-моему, я уж больно мрачный в последнее время.

– Ты имеешь в виду то время, когда на город неизвестно кто напал, и нас эвакуировали в военный бункер, оставив без средств выживания? Тогда да, ты какой-то мрачноватый для такого положения дел, – многозначительно подшутила я.

Дилан снова засмеялся. Мне нравился его смех, такой открытый и задорный.

– Ты же не клоун и не безумец, чтобы веселиться после такого потрясения.

– Хотя, свихнуться от такого не мудрено, – подхватил мой намёк парень.

– Это точно…

После недолгой паузы парень спросил:

– А ты? Какой была ты?

– Я? – отозвалась я, и поняла, что от этого вопроса я опешила точно так же, как и он от моего, – Ну…

Тут я задумалась. А какой я, действительно, была? Теперь прошлое казалось чем-то нереальным, сном, от которого меня пробудила сирена в первый день сего безумия. И уже стала растворяться иллюзия, та слабая надежда, что это всё лишь кошмар. Сейчас я уже слишком чётко понимала, что всё наоборот. Нет ничего более настоящего, чем этот момент. Чем то, где я и какая я сейчас.

А раньше…

– Неуверенной, – вдруг произнесла я. – Раньше я была неуверенной.

Дилан вскинул брови:

– В чём?

– Во всём.

– И во всех? – понизив тон, спросил парень.

Я хотела было ответить, но… Внезапно я осознала, что он всё понимает. Он как-то странно задал этот вопрос, слишком серьёзно, слишком неоднозначно. И всё вернулось. Каждая мелкая мысль и та самая тревога. У меня не было желания продолжать разговор. Более того, мне хотелось сорваться с места и сбежать от вопроса в туман. Просто скрыться в нём от… От вопроса? Или от Дилана?

Но нет! Нет, пора уже поставить все точки. Иначе меня разорвёт, несомненно.

До боли прикусив губу и склонив лицо так, чтобы пряди волос скрыли меня от его пронзительных и пытливых глаз, я тихо, запинаясь, сказала:

– Дилан… Пообещай мне, что ты со мной никогда не сделаешь ничего подобного?

Я расширила глаза от собственных слов. Губу прикусила настолько сильно, что едва не потекла кровь. Может, не стоило этого говорить? Но слова уже вылетели, а их, как говорится, не поймаешь будто воробья. Эти пару секунд уже не вернуть, время не обратить. Так что, всё, что мне остаётся – разгребать последствия сказанного. Сердце заколотилось где-то в горле.

– О чём ты, Ниа? – наконец услышала я его. – Ты ведь то же самое говорила ещё вчера, прежде чем уснула…

Что?

– …Так скажи же мне. Что ты имеешь в виду?

По его охрипшему голосу я поняла, что мои слова сильно встревожили Дилана. Мне уже и вовсе не хотелось ничего говорить. Просто замять бы тему и не возвращаться к ней. Как вдруг он остановился, громко шаркнув подошвой ботинок, и его горячие пальцы обвили моё запястье, заставляя замедлиться и меня. Но вместо этого я резко вздрогнула и одёрнула руку, будто от огня.

Чёрт…

Я мгновенно обернулась, взглянув на оторопевшего застывшего парня. В моих округлившихся глазах полыхал ужас от самой себя. Это глупое, глупое движение, всего лишь одно движение выдало все мои страхи. Я словно бросила свои подозрения прямо ему в лицо. Стало мучительно стыдно. И в этот момент меня невидимым лезвием рассекло пополам. Одна половина жалела обо всём, вплоть до того, что я вообще завела разговор. Нужно было молчать! Молчать! Но вторая часть меня по-прежнему, упрямо, не хотела доверять… ему.

– Ты боишься меня? – разрезал он тишину, которая уже трелью звенела у меня в ушах.

Как на это можно ответить?! Сердце застучало ещё сильнее.

– Ты думаешь, я такой же, как они?

– Нет! – воскликнула я. – Нет…

Я поджала губы, когда в горле возник неприятный комок, а глаза стали щипать от накатывающей влаги.

Но Дилан не дал мне заплакать. Его лицо вдруг стало гораздо мягче и спокойнее. Вовремя. Первое ошеломление спало и он, похоже, начал проникаться тем, что творилось сейчас во мне. Его брови на мгновение дрогнули, словно он ощутил ту боль, которую чувствовала я. Кто как не он знал, что пробудило эти гадкие мысли в моей опухшей взбудораженной голове. Гладя на его лицо, я поняла, что он не злится на меня. Дилан всё понимал, как и всегда, неизменно.

– Я не такой, – с болью в голосе произнёс он. – Я знаю, словам сложно вот так поверить, но я и близко не похож на них.

– Пожалуйста… – задыхалась я. – Пообещай мне. Просто скажи это.

Его блестящие карие глаза пронзили меня насквозь. Он смотрел на меня честным, ясным взглядом и я, в целом, уже понимала, что мне не нужен его ответ. Я вижу, я и так всё вижу. Я видела и раньше. Мне даже на секунду не стоило сомневаться в нём. Он никогда бы этого не сделал. Никогда, и ни при каких условиях.

Я хотела было извиниться, но вспомнила, что он просил меня этого не делать. Хотя, стоило бы. Но я не решусь снова огорчить его. Поэтому я только стиснула кулаки, стараясь унять дрожь в руках. И тяжёлый монолитный камень отвязался от моей шеи и упал, когда он произнёс:

– Я обещаю, Ниа. Я клянусь тебе.

Глава 8. Серая дорога

– Не бойся меня, хорошо? – тихо шептал он мне на ухо, когда я, смутившись, скрыла лицо в его одежде.

После того, как прозвучала его клятва, я не удержалась, и бросилась к Дилану, припав к его плечу. Я расторопно кивала в ответ на его слова. А он рукой аккуратно обнял меня за плечи, но словно бы боялся сделать лишнее движение. Ну вот, напугала и себя, и его… Как теперь загладить перед ним свою вину?

Моя ладонь осторожно легла на его спину и сжала в пальцах кофту. Я придвинулась к нему ещё ближе, коснувшись широкой крепкой груди. И неожиданно услышала сиплый тяжёлый вдох возле своего уха, который быстро оборвался, когда парень, опомнившись, закрыл рот и затаил дыханье. У Дилана тут же участилось сердцебиение. Пульс, ни с того ни с сего, мощными ударами разнёсся по его стройному телу. Какая-то отдалённая часть моего мозга удивилась, и почти что задалась очевидным вопросом: «почему?». Только его тёплое дыхание, прокатившееся по моей шее, неминуемо заставляло забыться.

Но через пару секунд парень отстранился от меня, слегка пошатываясь и нервно улыбнувшись.

– Ну… пойдём, наверное, – нелепо предложил он, пряча от меня своё лицо.

Я слегка опешила. Правда, тут же мои глаза уловили его порозовевшие щёки. И в этот момент я поняла, что мои щёки тоже загорелись. Оба мы замялись, переступая с ноги на ногу.

Да уж, вот это поворот. Всё утро я тряслась от напряжения, места себе не находила, каждого шороха от него боялась. А теперь… Стоим в обнимку посреди дороги и просто рады тому, что мы есть друг у друга в такое тяжёлое и беспощадное время. Толи я такая беспечная, толи безрассудная. Но сейчас я даже слишком ясно начала понимать, что Дилан действительно мне небезразличен. И мне действительно стало легче дышать от того, что это невыносимое утро прошло, и он снова улыбается.

Правда, дальше мы шли молча. Я – от того, что мне по-прежнему было стыдно. А Дилан… мне кажется, он просто боялся что-то сказать. Во-первых, из-за того, что я буквально пару минут назад сомневалась в его порядочности и чистоте помыслов. А во-вторых, потому что я смутила его своими объятиями. Только сейчас я поняла, какое это было странное действие с моей стороны. Сначала я подозреваю его в безнравственности, а потом сама же обнимаю. Не удивительно, что он растерялся. В общем, он ушёл в себя.

Так прошло около четырёх часов. Всё это время мы уверенно шагали по тропе, рассекая чуть редеющий туман, но не озирались, потому что видно ничего толком не было, да и смотреть-то было не на что – кругом всё то же однообразное поле. Один раз у нас был привал, мы успели передохнуть от утомляющей дороги и перекинуться парой слов. Дилан даже рассказал мне анекдот, над которым мы оба долго смеялись. Я в ответ тоже выцарапала из памяти какую-то шутку. Так что обстановка между нами разрядилась, и мы стали чувствовать себя чуть раскованнее.

В итоге мы вышли, наконец, к трассе. Казалось – мы так близко к цели, мы почти добрались до заветного спасения. Но напротив, отсюда-то и начались странные и страшные картины, которые чуждыми узорами и мазками представали перед нашими глазами, заставляя разувериться, что где-то что-то ещё может быть хорошо. Хотя мы до последнего верили, что идём по верному пути, туда, куда и нужно. Но ведь никто же не мог нам подсказать тогда, что следовало бы бежать, и как можно быстрее, в ином направлении…

Прежде чем ступить на дорогу, Дилан замедлил шаг и поднял передо мной руку, другую приложив к своим губам, тем самым показывая мне, чтобы я ничего не говорила и остановилась. Я, не пререкаясь, так и сделала. Он же осторожно сделал пару бесшумным шажков вперёд. Туман ещё не до конца рассеялся, поэтому в поле зрения попадало пока что совсем немного открывающегося пейзажа. И пока Дилан высматривал нет ли опасности на дороге, я молча оглядывалась по сторонам стоя позади него.