Анна Флин
Тминовый Рассвет
В этой книге хранится легенда, которую мы передаем из уст в уста на протяжении нескольких поколений. Мы призываем вас внимательно относиться к тексту и не вносить изменения, чтобы сохранить целостность и достоверность истории о невинной девушке, жившей когда-то в нашей деревне.
Глава 1. Пробуждение
Сладкий сон вдруг оборвался громким, скрипучим звуком – длинным и отвратительным. Мгновенно вскакиваю на кровати. Этот шум всегда означает лишь одно: движение чудовищного чёрного проклятия, поглощающего землю и уничтожающего всё на своём пути.
Моя изба наполнена тишиной. Снаружи раздаётся шум, и он проникает сквозь стены. Темнота обволакивает меня, заставляя сжимать кулаки. Тепло. Стены украшены тканями, на которых тканы узоры Ведьминских земель. Деревянный пол скрыт под мягкими коврами, сплетёнными из тёплой шерсти.
Моя кровать, украшенная деревянной резьбой, возвышается посреди комнаты. Её массивная рама олицетворяет символы защиты и благополучия. Покрывало, украшенное узорами, передаёт историю и культуру нашего народа через тонкие игры вышивки.
Мои сёстры проснулись и сидят, обнявшись. Их лица выражают глубокий страх. Взгляды их беспокойны, и сердца, наверное, бьются быстрее обычного. В их объятиях чувствуется тревога, они хотят защитить друг друга от угрозы, которая витает в воздухе.
Из кухни доносится аромат запечённого хлеба, который моя матушка готовит на печи. Вдруг раздаётся шум падения. Я вздрагиваю. За окном нарастает гул, заставляя меня подняться с кровати, схватить платок и осторожно подойти к окну, чтобы разглядеть, что происходит.
Передо мной стоят люди. Сотни фигур, озарённые яркими факелами, бросающими длинные тени на их лица. Многие из них одеты в простые, но красочные наряды. Женщины преимущественно носят платья, сшитые из льна или шерсти, с насыщенными орнаментами, вышитыми нитями разных цветов. Их воротники и манжеты также украшены вышивкой. Мужчины же предпочитают простую одежду: длинные туники, подтянутые поясами.
Матушка вбегает ко мне. Лицо бледное, искажённое страхом. Она одета в ночную сорочку. Рассматриваю её сверху вниз: каждый узор, каждую нить вышивки. Тревога, исходящая от неё, заставляет моё сердце биться ещё быстрее.
– Дочери мои, она снова в движении! Черна, она… это не может быть правдой. Мы были уверены, что она осталась в покое.
Я стараюсь сохранить спокойствие на лице.
– Неужели снова?
– Да, Зоряна. Это напугало меня до глубины души. Все эти зимы мы жили в безопасности, надеясь, что угрозы больше не будет. Но сейчас…
Я беру матушку за руку, пытаясь успокоить её.
– Всё будет хорошо.
– Как ты можешь обещать это? – злится младшая из сестёр.
Матушка качает головой.
– Мы должны уезжать…
– Но мы не можем просто уйти, – настаиваю я.
Мама вздыхает, сжимая руки в жесте отчаяния.
– Этот ужас вновь пришёл. Это неизбежное зло, Зоряна. Нам нужно уйти, чтобы спастись.
Мама взглянула на меня с горечью в глазах и продолжила:
– Ты такая храбрая, Зоряна, порой даже до своего собственного вреда. Но я понимаю, в тебе столько же решимости, сколько и в твоей прабабушке. Но помни, опасность слишком велика.
Я быстро оглянулась на окно, отвлекаясь от разговора с матушкой. Звук разбивающегося стекла заставил нас обеих вздрогнуть. Но когда я поняла, что это всего лишь случайность, – облегчённо вздохнула.
В соседнем доме я замечаю подвыпившего соседа, который пытается извиниться перед пожилой женщиной. Мама, воспользовавшись возможностью, торопливо убегает в сени. Я же, чувствуя, что могу быть полезной снаружи дома, подбегаю к старому сундуку, стоящему у стены. Открыв его, я нахожу одежду не слишком яркую. Моим выбором становится платье из гладкого синего льна, украшенное тонкой серебряной вышивкой вдоль горловины и рукавов. Я надеваю его, чувствуя, как ткань обволакивает мои плечи.
– Ты пойдёшь туда? – спрашивает меня сестра.
– Да, – отвечаю я сухо.
– И почему тебе не сидится в тепле? – злится она.
Спешно натягиваю тёплую жилетку и быстро завязываю платок на голову, готовясь выйти на улицу. Внезапно пронзительный плач моего младшего брата, Ярослава, разрывает тишину. Мама спешит к его кроватке, чтобы утешить его, но мне тревожно: где же отец?
– Где папенька? – спрашиваю я её, но мама лишь пожимает плечами, выражая беспокойство.
Бездействие отца меня пугает.
Я выбегаю во двор. Там на улице я вижу напуганных людей, суету и тревогу. Мои глаза летят вокруг, ища отца, но его нет. Бегу чуть вперёд, стараясь пробиться сквозь толпу, чтобы лучше разглядеть Черну, которая, похоже, успокоилась вновь.
Прохожу мимо людей, не оглядываясь. Двигаюсь вперёд сквозь напряжённые взгляды. Жители Ведьминских земель взволнованно шепчутся, кто-то кричит моё имя, но я не обращаю внимания.
Черна, выглядящая устрашающе, затянула уже половину деревни в свои челюсти. Никто точно не помнит, когда это проклятье появилось у нас. Может быть, оно было всегда, скрываясь в тени древности.
Холодный снег скрипит под моими ногами. Стужа пронизывает до костей, выдавливая дыхание.
Останавливаюсь перед Черной, – это чёрное облако, которое поглощает всё вокруг. Внутри неё – ничего, лишь мрачная пустота, и земли внутри мёртвые, безжизненные. Там, где простираются её тёмные тени, ничего больше не растёт, ничто больше не живёт.
С тяжёлым сердцем наблюдаю, как тёмные лапы проклятия медленно, но неумолимо приближаются к моему родному дому. Медленная, но неотвратимая угроза. Ещё немного времени и то, что было моим домом, перестанет существовать.
Мы лишаемся наших земель, теряя наше прибежище. Эта тьма, она распространяется, пожирая всё на своём пути. Чувствую, что время идёт против нас, и встреча с этой неотвратимой силой всё ближе. Сердце моё тяжело от боли. Страх охватывает меня, словно тень, преследующая каждый мой шаг. Скоро произойдёт ужасное, и я боюсь, что не смогу остановить это.
– Зоряна, что ты здесь забыла? Такой мороз, а ты стоишь, как прикованная к месту.
Вздрагиваю от звука родного голоса. Смотрю на его обладателя и сужаю глаза.
– Ничего я не забыла, Всеволод. Мне нужно быть здесь, я должна понять, что происходит.
– Действительно? И что же ты разузнала? – посмеивается он.
– Ничего, – сдаюсь я.
– Тогда пошли к костру. Иначе в ледышку превратишься.
Я смотрю на Всеволода, и не могу удержаться от улыбки. Внешность его радует глаз: блондин с пронзительными голубыми глазами. Мы дружим с самого детства, и его присутствие всегда приносит мне утешение и уверенность.
Он – кузнец, и его внешность пропитана силой и решимостью. Но за этим воинственным обликом скрывается доброе сердце и непоколебимая преданность. Несмотря на опасности, он всегда готов защитить тех, кто ему дорог.
– Так что? Бежим?
Я качаю головой, улыбаясь, и указываю пальцем на Черну.
– Тебя не пугает это? – спрашиваю я.
– Пугает, – отвечает он, серьёзно глядя в сторону проклятия. – Но кто я буду, если поддамся своему страху? – смеётся он, словно борясь с самим собой.
Я пристально рассматриваю его, чувствуя тяжесть этой ситуации, и сообщаю:
– Матушка напугана. Она хочет бежать.
Он серьёзно смотрит на меня и отвечает:
– Моя тоже. Уже пакует мешки.
Мы оба видим, как страх влияет на тех, кого мы любим.
– Что ты думаешь обо всём этом? – спросила я, склонив голову немного в сторону, ища ответы в его выражении лица.
Всеволод на мгновение задумался. В его глазах мелькнул отсвет решимости.
– Я думаю, что отпущу родных. Позволю им уйти подальше, в безопасное место.
– А сам останешься здесь? – переспросила я, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги.
– Да, так и планирую, – подтвердил Всеволод, стараясь поддержать спокойствие в своём голосе.
– Я поступлю также! – заявила я, собравшись с духом.
– Ты? Ты ведь незамужняя девица, – заметил Всеволод, но в его словах сквозила некая лёгкая горечь.
Мои глаза смотрят на него со злостью. Слова готовы вырваться наружу, но в горле застревают.
«Незамужняя девица – не в роде лицо!»
– Я обидел тебя? – волнуется друг.
Я пожимаю плечами и оставляю его, повернувшись к толпе. Там, словно заблудшие овечки, люди – напуганные и встревоженные. В руках у некоторых мерцают обереги, они стараются защитить себя от Черны. Они сближаются, чтобы вместе противостоять угрозе.
– Вот вот вернётся князь, – говорит пожилой мужчина, указывая тростью в сторону Черны. – Он то и решит это дело. Сможет побороть проклятие.
Толпа высмеивает его слова.
Одна из женщин возражает:
– Князь – обычный человек, а не божок!
Мы с Всеволодом переглядываемся, зная, каким бывает князь, и убеждены: от Черны он никому не поможет. Подумать только, да дай боги, чтобы он не упал с коня и не явился вновь пьяным.
Девицы восхищённо хлопают в ладоши.
– О, какой чудесный у нас князь! – разносятся их восторженные голоса.
– Такой благородный, достойный уважения! Видели бы вы его во время прошлого приезда – просто словно Сварог!
Я сдерживаю смех, услышав столь неуместное сравнение, и обращаю взгляд на Всеволода, чьё лицо скривилось. Очевидно, и ему это сравнение с богом не показалось удачным.
– Князь, конечно, хорош, но не настолько же! – громко заявляет Всеволод, сложив руки на груди.
Три сестры переглядываются, широко раскрывая глаза. Они мечтают, чтобы Князь обратил внимание на одну из них и увёз с собой в столицу.
– Князь обещал помощь. Он принёс клятву, что не оставит нас в беде, – произносит одна из девиц писклявым голоском. – Мы верим ему и почитаем его, – добавляет она, убеждая себя и других в этой вере.
– Будь по вашему! – отвечаю я.
В толпе я замечаю высокого мужчину, идущего с поленом на плече. В его глазах виден страх. Он озирается, ища кого-то среди женщин. Когда его взгляд находит меня, я замечаю в его глазах облегчение.
– Зоряна! – выкрикивает отец.
Я приближаюсь к нему, но отец смотрит на меня с недовольством.
– Почему снова ушла? – шепчет он раздражённо. – Почему оставила мать, сестёр и брата одних?
Всеволод вступается за меня:
– Она была со мной. Я попросил её.
– А ты кто такой, чтобы просить её о таком? Разве вы посватаны? – отец встревоженно спрашивает.
Я злюсь:
– Папенька!
– Я говорил тебе, Всеволод, что если хочешь так часто видеть дочь мою старшую, то явись перед лицем моим, как положено! С венцем брачным! А пока ты только позор накладываешь на неё. Доколе продолжаться это будет? – злится отец.
Всеволод поджимает губы и молча уходит. Я слежу взглядом за его широкими плечами и с раздражением напоминаю отцу:
– Мы дружим с детства. Мы словно брат и сестра. Никто в этой деревне и подумать не может, что мы могли бы…
– Мне ли ты будешь рассказывать об этом, дочка? Мне ли не знать, как это – жениться на той, с кем дружбу водил с детства?
Вспоминаю, как отец и мать были неразлучными друзьями и всегда поддерживали друг друга. Их дружба со временем переросла в любовь, и они приняли решение пожениться.
Отец откидывает в сторону бревно и приближается ко мне. Его волосы все в опилках от работы на лесопилке. Он вглядывается в мои глаза и тихо спрашивает:
– Почему ты так стремишься к свободе, моя зоря? Почему ты хочешь показать всем своё упрямство? Ты же девица, не должно ли тебе помогать матушке, заплетать ленты в косу и быть красивой?
Я чувствую, как сердце сжимается от его слов. Слов, пронизывающих меня, как стрелы. Но вместо того, чтобы сопротивляться или сразу возразить, я лишь молчу.
– Идём в хату, дочь моя, – говорит отец, взяв меня за руку. – На улице сейчас властвует Маржана, а она, как ты знаешь, никого не щадит.
В Ведьминских землях всегда царит холод. Легенды рассказывают, что Маржана, одержимая жаждой власти, отняла у своей сестры Живы наши земли. Теперь уже столетия нога богини весны не ступала на эти поля и леса. Считается, что это произошло в давние времена, и теперь проникнуть в эти места теплом и свежестью, которые приносит с собой весна, никому уже не под силу.
Я склоняю голову и следую за отцом. Он ведёт меня уверенно по дорожке, ведущей к нашей избе. В окнах бьётся тёплый свет свечей. Матушка открывает дверь и выглядывает наружу, ожидая нас.
– Вернулись? – радуется она. Её фартук перепачкан мукой. – Я готовлю нам завтрак. Ярославчик проснулся и не мог больше уснуть. Заходите скорее, все замёрзли!
Отец принялся отряхивать опилки с волос, а затем откидывать снег с валенок, прежде чем войти в сени. Я последовала за ним.
Сени наполняла приятная теплота, несмотря на суровый холод снаружи. Сёстры сидели, занимая угол на деревянной скамейке, укрывшись шерстяными одеялами. Они, сосредоточенно чесали и заплетали свои волосы, обмениваясь тихими разговорами. Ярослав сидел на полу, раскладывая игрушки. Его щёчки были красные.
– Веселина и Милада! – окликает дочерей отец. – Испугались сегодня?
Сёстры обменялись спокойными взглядами и ответили отцу почти единодушно:
– Нет, папа. Нам нечего бояться.
Веселина, будучи средней сестрой, добавила с уверенностью:
– Особенно учитывая, что скоро к нам приезжает князь. Он всегда находит выход из любой ситуации и разбирается в делах.
Отец вздохнул, глядя на всех нас, и произнёс:
– Пусть так, дочери, надеюсь, что князь действительно окажет помощь.
Сёстры улыбнулись ему, а я, задумчиво посмотрев на огонь в печи, поняла, что князь, несомненно, внесёт перемену в нашу судьбу. Вот только насколько это будет разрушительно на этот раз?
Веселина взглянула на меня, улыбнувшись, пока доплетала косу Миладе.
– Ты опять с таким выражением лица, Зоряна! – сказала она. – Почему ты не присматриваешься к нему?
Милада ответила за меня:
– Потому что все девушки в восторге от него. Но нашей Зоряне нужно быть уникальной. Она предпочитает быть особенной.
Снимаю платок с волос и встряхиваю своими русыми локонами. Растаявшие снежинки нежно завивают мои волосы.
– Зачем осуждаете сестру? – говорит отец.
Сёстры удивлённо обменялись взглядами и начали говорить ещё более возмущённо:
– Ну, она всегда такая загадочная и независимая. Как будто в собственном мире живёт! – сказала Веселина.
– Да, никогда не принимает то, что все принимают без размышлений. Она всегда стремится к своему видению вещей, – добавила Милада.
– Ваша старшая сестра всегда заботится о нас всех. Она отзывчивая и преданная. Мы все видим, как она старается. А ведь она тоже заслуживает внимания и уважения, – сказала мама.
Я пристально рассматриваю своё льняное платье, оценивая вышивку, и присаживаюсь рядом с Ярославом. Он занят игрой с деревянными звёздами.
– Мы уже потеряли счёт, сколько юношей пыталось свататься к Зоряне. Хороших и уважаемых, – добавляет Веселина. – А ей всё ни так!
Отец с грустью взглянул в окно, а затем проговорил:
– Да, и ни одного она не приняла. И каждый раз одно и то же объяснение – не люблю.
Матушка, нервно поглаживая фартук, отвернулась к печи.
– Она так много времени проводит с Всеволодом. Может быть, он…
Отцу пришла в голову мысль. И он почесал затылок.
– Всеволод! – вскрикивает Милада. – Он что же, свататься надумал к нашей Зоряне?
– Я здесь. И я всё слышу, – тихо произношу, чтобы напомнить им о своём присутствии.
– Всеволод не придёт свататься ко мне, а если и пришёл бы, то… – моя мысль останавливается, перехваченная Миладой.
– И что ты и ему откажешь? – Сестра выглядит грустной.
– Неужели ты не хочешь стать женой? – добавляет Веселина, в её голосе звучит обеспокоенность.
Замужество…
А что будет с моими близкими? Боюсь за маму и отца, за сестёр, которые мечтают только о свадебных украшениях. Боюсь за младшего брата, который ещё слишком мал, чтобы познать все трудности этого мира.
Могу ли я что-то изменить?
– Зоряна, дитя моё, ты слышишь, что сёстры говорят? Но не обязана ты соглашаться на что-то, пока не почувствуешь, что ты готова и что сердце твоё говорит, – произносит матушка.
О, кто только не сватался ко мне!
Младший сын кузнеца…
От него воняло луком и самогоном. Помню, он так неловко пытался завоевать моё внимание.
А второй, – рыбак…
Он принёс мне живую рыбу. Прямо в мои руки всучил! А потом его стошнило мне под ноги. Нет, это всё было ужасно, я и подумать не могла о замужестве после таких событий.
Мама взяла из печи горячие горшочки с запечённым рагу и свежий, душистый хлеб. Стол был накрыт, мы все присели за него. Я взяла в руку деревянную ложку, готовясь насладиться тёплым завтраком.
Рассвет делал Черну на горизонте ещё более заметной, но, несмотря на её присутствие, мы чувствовали себя в безопасности, ведь она стоит неподвижно.
Сёстры вплели в волосы голубые ленты, а на концах волос были закреплены вышитые кольца. Отец заметил эту деталь и смутился, но не сказал ничего. Этот знак был ясен: девицы готовы к выданию.
Мама кормит Ярославчика, и я какое-то время молча сижу. Сёстры что-то оживлённо обсуждают, а моё сердце бьётся всё быстрее, предвещая какую-то беду.
– Сейчас вернусь, – произношу я и встаю из-за стола.
Я взяла в руки пучок сухих трав и начала тщательно кадить ими вокруг нашей хаты. Плотный дым, обволакивая стены, создавал невидимую защиту от бед. Тихие молитвы уносились на ветру, призывая духов предков охранять и защищать наш дом от всего плохого. Время от времени я прикасалась к деревянным амулетам, висевшим у входа, обновляя их силу.
По традиции, я полила порог водой.
– Теперь никакой злой дух не войдёт, – улыбается за моей спиной отец.
– Предпочитаю доверять своему сердцу, папенька. Что-то витает в воздухе. Вы чувствуете? Что-то страшное приближается. И не похоже, что дело только в Черне…
Отец хмуро осматривает деревянные избушки.
– И я чувствую, дочка. Да прибудут с нами боги.
Ночь опустилась на землю тихо и неприметно, как воровка, забирающая день по одной мелкой монете за раз. Постояв под ласковыми лучами заходящего солнца, я поспешила обмыться, ощущая струи прохладной воды, стекающие по моим босым ступням. Затем, устремила взгляд в окно. Снаружи, во тьме ночи, было тихо и спокойно. Мир затаил дыхание, ждущий нового рассвета. На моих плечах платок, украшенный тонкой вышивкой. Волосы, оставленные на волю влажного воздуха, украсила игра лёгких вьющихся завитков.
Стужа завывает за окном.
Прикрыв глаза, я замираю в размышлениях. Думаю о том, сколько ещё моя семья и я сможем продержаться в нашем родном доме, пока наши края не поглотит проклятие. В сердце бурлит тревога, но в моих мечтах ещё остаётся надежда на спасение.
Ищу свою кровать в темноте комнаты. Она стоит у стены, близко к печи, дающей тепло в наши холодные ночи. Ярославчик спит на печи вместе с мамой. На противоположной стене находится кровать сестёр.
Сёстры, мои родные, младше меня на три года. Родились они в один день, и всегда смотрелись как две капли воды. У обеих блестящие светлые волосы и голубые глаза. Иногда мне кажется, что они так близки, что способны чувствовать мысли друг друга.
Иду к своей кровати, пол скрипит и от него исходит холод, вплоть до костей. Опускаю голову на подушку. На секунду мне кажется, что каждый скрип и каждый звук – тихий голос Черны.
Прикрываю глаза и пытаюсь уснусть.
Уютно укутавшись под одеялом, Милада прошептала:
– Зоряна, а тебе нравится Всеволод?
Я подняла взгляд к потолку, пытаясь разглядеть тень, которая играла там от света свечи, и слегка улыбнулась, отвечая:
– Да, он хорош собой.
– Тогда почему ты отказываешь ему? Мы видим, как он старается. Ведь любая девица должна выйти замуж до истечения определённого возраста, – добавила Веселина, погружаясь в свои мысли.
– Я просто не чувствую то, что должна была бы. Я хочу найти свою половину, того, кто поймёт меня, как я понимаю себя. Пока я не встречу этого человека, не могу сделать такой шаг, – тихо ответила я, заслонившись тенью.
– Это может занять целую вечность, – заметила Милада, чувствуя, как слова заполняют нашу маленькую комнатушку.
Сейчас не время для забот о любви. Тёмные тени, таинственные и ужасающие, нависли над нашим домом. Чёрное проклятие приближалось. Его угроза ощущалась в каждом дуновении ветра.
– Мне кажется, сейчас другие вещи важнее, – тихо сказала я, сжимая одеяло крепче.
Мои сёстры кивнули, понимая всю серьёзность ситуации. Мы знали, что не стоит отвлекаться на мелочи, когда надвигается нечто гораздо более мрачное.
– А давайте погадаем на воске? Говорят он не врёт, – предлагает Милада.
Веселина вскакивает на кровати и улыбаясь произносит:
– Мне нравится эта затея!
Сестра внезапно поднялась с кровати, плотно обернув платок вокруг своих плеч. В её глазах горел огонёк решимости. Не теряя времени, она мгновенно направилась к горящей свече, расположенной на столике напротив кровати.
Я смотрела на её действия с раздражением.
– Я участвовать в этом не буду, – заверяю всех и отворачиваюсь лицом к стене.
– Будешь! – смеётся Веселина. – Ещё как будешь, сестрица.
Делаю вид что сплю.
Кто-то прыгает ко мне на кровать и стягивает с меня покрывало. Я зло ворчу.
– Давай сюда ладонь! – смеётся Милада. – Мы сделаем всё сами.
– Это всё нам не нужно, сестрицы! – ворчу я, пытаясь спрятать руку.
– Нужно! – настаивает Милада.
Сёстры выхватывают мою ладонь. Веселина задувает огонь и аккуратно капает мне на ладонь воском. Я терплю боль. Сёстры позволили воску растечься по моей коже. Капли воска плавно сползали, создавая узоры на ладони.
– Выйдет ли Зоряна замуж? – задала вопрос Веселина, склоняясь ближе к ладони и внимательно изучая формирующиеся узоры.
Каждая капля, каждое движение воска на коже было воспринято как ответ на их вопрос.
Милада хмурит брови и произносит:
– Ответ: нет.
– Наденут ли ей на голову брачный венок? – спросила Веселина, с тревогой следя за тем, как формируются новые узоры на ладони.
Милада выдыхает и тихо произносит то, что ответил воск:
– Нет.
Сёстры с тревогой посмотрели друг на друга.
– Это не может быть правдой, – прошептала Милада, прикрывая рот рукой.
– Может быть, мы не правильно задаём вопросы, – предположила Веселина, с волнением в голосе. – Может быть, нам стоит попробовать ещё раз?
Несмотря на сомнения, они решили задать вопросы снова, тщательно формулируя их слова. Они приблизили свечу к моей ладони, давая воску возможность дать новые ответы. Я смиренно ждала.
– Появится ли в жизни Зоряны возлюбленный, который женится на ней? – спросила одна из сестёр, голос её звучал напряжённо.
Моё сердце уже знало ответ. Оно стучало так быстро, что мне становилось больно. А сёстры ждали, смотря на падающие капли воска. Но даже после этого узоры оставались неизменными, давая однозначный ответ, который сёстры не хотели принять.
– Нет… – выдыхает Милада.
Их глаза были широко открыты, пока они пытались проникнуть сквозь тьму и разгадать что-то во мне.
– Я же вам говорила, – вздыхаю вам. – Что вы ожидали услышать?
Сёстры осторожно освободили мою ладонь.
– Мы так беспокоимся за тебя, – прошептала Веселина. Её голос был полон заботы. – Не хотим, чтобы ты была несчастна.
Другая сестра присоединилась:
– Мы не хотим, чтобы ты страдала!
Мы обнялись, и это было нашим единственным укрытием от темноты неизвестного. Тепло и уют их объятий обволакивали меня, наполняя сердце чувством умиротворения.
Сжимая их ещё крепче, я прошептала:
– Я счастлива здесь, с вами.
Мы уютно устроились в постели, тесно прижимаясь друг к другу. Я обняла Миладу крепче, ощущая мягкость и аромат её волос. Эти приятные ощущения унесли меня в объятия сна.
– Спи и не думай о плохом. Пусть твои сны будут хорошими и тёплыми. – Милада шептала мне слова утешения, успокаивая моё беспокойное сердце.
Веселина встрепенулась и медленно поднялась с важным посланием:
– Скажи три раза: «Суженый ряженый приснись своей ненаглядной». И повернись на левый бок.
Милада согласно кивнула:
– Да, да! Пусть приснится нашей старшей сестричке её настоящая судьба.
Слова их прозвучали добродушно и я повиновалась.
«Суженый ряженый приснись своей ненаглядной… Суженый ряженый приснись своей ненаглядной… Суженый ряженый приснись своей ненаглядной…»
Я повторила это три раза.
И мне снился сон…
Я ощутила удушающее бремя безысходности. Белый саван скручивался вокруг меня и я погружалась во тьму, ведомая Чёрной. Лежала на снегу, охваченная холодной пустотой. Душа моя окоченела от молчания окружающего мира. Всё вокруг казалось бесформенным и неопределённым.
Мои пальцы дрожали от холода, а зубы скрежетали, но никакие усилия не помогали мне выбраться. Я беспомощно металась, стремясь освободиться от савана, который стягивал меня всё туже и туже.
И тут из Черны вышла тёмная тень. Она явилась из самых глубин моих страхов. Моя кожа покрылась холодным потом.
– Дыши, Зоряна, – прозвучал хриплый голос из тёмной тени.
Моё дыхание застыло на мгновение. Я почувствовала, как тёмный холод проникает внутрь.
Я приподняла голову, пытаясь рассмотреть тёмную фигуру лучше, но мои глаза отказывались видеть. Тело поддавалось расслаблению, и я чувствовала, что скоро усну, уже буду не в силах проснуться.
– Кто ты? – прошептала я, стараясь преодолеть тяжёлое давление.
Тишина была оглушительной. Мои слова разбивались об непроницаемую стену. Тень не проявляла желания ответить, её молчание усиливало мою тревогу.
Холод сжимает мою грудь, страх заставляет сердце биться так громко, что звуки затрудняют мои мысли. Моё тело дрожит под давлением этих чувств, а пронизывающий мороз проникает в каждую клетку.
Внезапно тень заговорила. Её голос пронзил мои мысли, как колючий ветер:
– Я – пустота, поглощающая каждую заблудившуюся душу в свои объятия.
Я пыталась ответить, но мои губы слиплись, и я не смогла разомкнуть их. Это напугало меня ещё сильнее, и я заметалась на холодном снегу, пока не провалилась в густую темноту.
Пробуждение было мучительным.
Каждая клеточка моего тела тряслась, от того, что оно претерпело невероятное напряжение. Боль пронзала меня, и каждый момент кошмара оставил свой след.
Моё дыхание было неровным. Я старалась собрать разбросанные фрагменты сна, чтобы понять, что произошло, но воспоминания оставались мутными и неразборчивыми, словно туман в рассветном свете.
Поднимаясь медленно, я ощущала, как каждая мышца болит, словно она сражалась во сне за свою жизнь. Этот кошмар оставил нечто большее, чем просто пугающие образы – он отпечатался в каждой части моего тела, напоминая о своей реальности даже после пробуждения.
Сёстры мирно спали на моей кровати. Их спокойствие казалось таким правильным в этом мире ужаса, что я завидовала им.
В то время как за окном разгорался рассвет, я смотрела на первые лучи утреннего солнца. Однако, вместо радости и восторга от нового дня, сердце моё сжималось от неизвестной тревоги и страха.
Ощущение тревоги похоже на странный туман, который окутывает мои мысли и сердце. Я пыталась найти ответы в своём внутреннем мире, но они ускользали, словно бесплодные попытки удержать песчинку в ладони.
Я встала и подошла к окну. Взгляд мой устремился вдаль. Окно было покрыто тонким слоем инея, – белоснежной пеленой, пропускающей лучи рассвета, но не пускающей морозного холода. За окном я увидела заснеженные поля, на которых лежал ледяной покров, и далёкие леса, окутанные туманом холодного утра.
Моё сердце забилось быстрее. Мысли бродили в моей голове, и тревожно росли, проникая в самые глубины моей души.
Матушка вошла в комнату, прервав мои размышления о холодном утре.
– Доченька, помоги мне с растопкой печи, отец ушёл колоть дрова, а печь засорилась. – Её голос звучал нежно.
– Конечно, матушка, я помогу. – Я радовалась возможности отвлечься.
Моя внутренняя борьба с неведомыми страхами на время отступила. Я накинула платок на плечи. Воздух был пропитан теплом. Дно печи было усеяно следами угля и золы. Я взяла метлу и лопату, готовая приступить к очистке. Сначала аккуратно выгребла все остатки угля и золы. Затем, взяв щётку, я начала чистить стены и потолок от нагара и копоти, удаляя накопившиеся загрязнения. Каждое движение было решительным и точным, деталь за деталью.
– Зоряна, какая ты умница! – Улыбалась мама пока очищала глиняные горшки.
Папенька вошёл в кухню, неся на плече тяжёлую ношу дров. Он был полон энергии, а его лицо выражало спокойствие и тепло, которое всегда сопровождало его. Увидев меня, он улыбнулся. Отец положил дрова возле печи и принялся за растопку, умело управляя огнём. Папенька был опытным в этом деле. Он легко зажёг огонь и растопил печь. Вскоре она начала наполнять комнату приятным теплом. Огонь танцевал в её глубине, создавая уют и безмятежность.
– Милада и Веселина спят? – Взгляд отца скользнул по комнате, где пламя в печи уже расплылось.
– Да, они ещё спят, – ответила я. Наши глаза встретились на мгновение, и в этом кратком моменте я видела уверенность и заботу.
– Помоги им проснуться, родная. Нам нужно быть готовыми к приезду князя, – сказал он с нежностью в голосе.
Папа подошёл ко мне и легонько коснулся моего плеча. Его слова звучали как приказ, но вместе с тем и как заботливая просьба.
Я вошла в комнату, где Милада и Веселина спали. Осторожно приблизилась к их кроватям, нежно трогая их плечи, чтобы разбудить. Милада немного пошевелилась и медленно открыла глаза. Её взгляд был ещё сонным и уставшим.
– Доброе утро, моя хорошая, – тихо прошептала я, улыбаясь. Сестра улыбнулась в ответ, растягиваясь и протягивая руку ко мне.
Потом я подошла к Веселине и легонько похлопала её по плечу. Она повернулась, встретив мой взгляд.
– Время вставать, сестрицы, – сказала я. Обе сестры медленно просыпались, суетясь и приподнимаясь с постелей.
– Снился ли тебе суженый? – спросила Милада.
Я почувствовала, как ужас медленно обволакивает меня вновь.
В моём воображении я увидела себя, обёрнутую в белый саван, в непроглядной ночной тишине, далеко от привычных мест. Чувство беспомощности и страха пронзили меня, когда моё тело медленно уносили в сторону Черны. Я пыталась выбраться, но ощущала, как моё существо погружается во тьму, откуда нет спасения.
– Ты побледнела, Зорянушка, – заметила Веселина.
– Нет, – выдохнула я.
Сёстры, видя моё бледное лицо, обеспокоенно переглянулись. Они заметили, что мой ответ был необычным.
– Что случилось, Зоряна? Ты выглядишь напуганной, – произнесла Милада, голос её звучал тревожно.
Я чувствовала, как воспоминания о кошмаре медленно возвращаются ко мне, словно тёмная тень, и охватывают меня. Моя попытка скрыть страх потерпела неудачу.
– Ничего, просто неприятный сон, – сказала я, стараясь успокоить их. Но страх всё ещё дрожал в моём голосе, и я чувствовала, что сёстры заметили это.
Они знали, что что-то тревожит меня, и готовы были помочь. Но я не могла поделиться своим кошмаром, который по-прежнему цеплял меня своими холодными пальцами, заставляя сердце биться быстрее.
– Это был просто сон, – улыбнулась я. – Собирайтесь. Скоро здесь будет князь.