Анна Девятова
Путник
Глава 16
Прошло больше двух недель с появления Старейшины в моей квартире. Энни была завалена работой, поэтому наши прогулки сократились, ужины уже были не с ней, а с её рабочим ноутбуком, который разделял нас. Вечером она просто валилась с ног от усталости, несколько раз мне пришлось перекладывать ее в кровать, потому что она засыпала прямо за столом, но даже такое минимальное количество времени, которое мы проводили вместе, и такая забота о ней мне доставляли удовольствие.
Я почти каждый день стал ненадолго возвращаться в свой серый мир и смотрел на него уже совершенно другими глазами. Мне было здесь холодно, неуютно, он был мне привычный, но как будто уже не мой. Я так же, как и Энни в своем сне, скорее хотел сбежать из него, потому что он действительно был серым и безэмоциональным. Эти две недели были просто пыткой для меня. Я не мог просто поговорить с Путниками, потому что, смотря в их глаза, я видел полное отстранение, по сравнению с Энни, в глазах которой была жизнь. Когда она что-то рассказывала, она была полна эмоций, заинтересованности, постоянно жестикулировала, в глазах же Путников была пустота. С Энни я замечал много. Например, как обычный луч солнца может тебя согреть, а прохладный ветерок остудить жар твоего тела. Как обычная прогулка может превратиться в небольшое путешествие с пусканием корабликов в пруду. Я замечал красоту природы, шелест листьев на ветру, звучащий как шепот. Здесь же действительно было все серое, я удивлялся, почему я раньше этого не замечал.
Будучи в своем привычном обличии Путника, в этом мире я не чувствовал тех эмоций, которые испытывал человеком на земле. Это, с одной стороны, успокаивало мой разум, но, с другой стороны, становилось пыткой. Почувствовав эмоции один раз, ты становишься зависим от них. Обычному человеку не понять меня. Люди с рождения привыкают к эмоциям постепенно, как ребенок шаг за шагом учится ходить, так и каждую эмоцию они испытывают постепенно, давая сердцу привыкнуть к новым чувствам. Я же окунулся в этот омут сразу. Боль, страх, влюбленность, трепет, тоска, счастье, жадность, смятение, привязанность, потерянность, любопытство, жалость, ликование – все это горело во мне адским пламенем.
Последнее, что я испытал, было обреченность… обреченность бродить в этом мире Путником, без любви, без тепла, без счастья, без моей Энни. Мне хотелось бросить всё, бросить этот мир, и быть только с ней, просто рядом, хоть ненадолго. Смотреть, как утром она пританцовывает босиком, как хмурится, когда сосредоточенна, как звонко она смеется, как наслаждается едой, как чувствует на своей коже легкий ветер, как позволяет ему играть со своими волосами, как устает, как грустит, как утешает, как чувствует этот мир. Каждый день я облачался человеком и бежал к ней, пускай она была занята, пускай устала, но я хотел чувствовать себя живым рядом с ней, хоть ненадолго.
Вернувшись сегодня в свою квартиру и приняв обличие человека, я не поспешил к Энни, а застрял в своих чувствах и размышлениях. Я понял тот взгляд Энни, взгляд не куда-то вдаль, не в пустоту, а в себя. Погрязнув в своих размышлениях, я не услышал, как ко мне подошла Энни.
– Терри, с тобой все хорошо? – она сказала еле слышно и, взяв меня за плечо, повернула к себе. Я смотрел в ее глаза и не знал, что мне хотелось больше всего – заплакать или просто крепко ее обнять. Я не знал, что мне делать.
– Не знаю, – честно произнес я, потому что я правда не знал.
– О Терри…, – уже шепотом сказала Энни. Ее нежный взгляд говорил, что она меня понимает без слов, пускай она не знает причину, но она знает все те чувства, которые я испытываю сейчас.
Энни гладила меня по щеке, а я закрыл глаза, пытаясь почувствовать ее покой. Я накрыл ее руку своей рукой и прижал сильнее, заглушая свою боль ее теплом. Она – та, которую я должен был утешать, давая поддержку, та, которой я должен был подставить сильное плечо, но сейчас все происходило наоборот.
– Все будет хорошо, пойдем, – она взяла меня за руку и подвела к дивану, – ложись.
– Только не уходи.
– Я не собираюсь, я просто хочу, чтобы ты лег, – ласково произнесла Энни.
Я положил свою голову ей на колени и закрыл глаза, не желая, чтобы она видела их сейчас. Мне нужно было ей сказать, но я не смог, боль в груди не утихала, мне тяжело было дышать. Она положила мне одну руку на грудь, как бы пытаясь утихомирить то, что творилось в моей душе, а вторую руку запустила мне в волосы. Через некоторое время я погрузился в сон.
Проснувшись, я почувствовал, как Энни все так же сидит и поглаживает мои волосы, я повернулся чтобы заглянуть в мои любимые глаза.
– Я долго спал?
– Примерно два часа. Тебе лучше?
– Да, но мне надо тебе кое-что сказать, – за время сна мои чувства немного успокоились, и я мог спокойно говорить, – мне скоро придется уехать в другую страну надолго. – Энни замолчала и ненадолго задумалась.
– Тебе из-за этого так плохо было? – она продолжила говорить спокойно и ласково, как бы успокаивая меня.
– Да, я не хочу уезжать, но это работа.
– Ты из-за меня не хочешь уезжать?
– Да, – я сказал это шепотом, – я не хочу оставлять тебя, не хочу, чтобы ты тут осталась одна, – чуть громче произнес я, но все равно слова давались мне с большим трудом.
– Терри, – начала Энни, – я всегда была одна, для меня это привычное состояние, не переживай за меня. Тем более я больше не одна, во мне растет маленькое чудо. – Немного помолчав, она одарила меня теплой улыбкой, – и давай не будем думать о том, что еще не наступило. В жизни настолько все непредсказуемо и изменчиво, что нет необходимости переживать за будущее. В будущем нет ничего страшного, кроме как наших собственных накрученных мыслей о нем.
– Но я не вижу ни единой возможности, чтобы я смог остаться.
– Если ты не видишь, это не значит, что их нет. Перестань накручивать себя и пойдем поедим, я ужасно голодна.
Глава 17
Мы сели за стол. Я чувствовал недосказанность между нами, но никто из нас не хотел начинать об этом разговор.
– Я закончила свой большой проект, – первой прервала молчание Энни, – у меня осталось только два маленьких и это значит, что у меня теперь появилось больше свободного времени. Пойдем завтра гулять?
– Конечно, пойдем, – я был рад, что Энни не стала продолжать наш прошлый разговор, – куда ты хочешь?
– Я хотела пойти в магазин, посмотреть детскую кроватку.
– О, чувствую, мы скоро снова начнем таскать мебель? – улыбнулся я.
– Естественно. – Энни улыбалась в ответ.
– Надо ко всей твоей мебели прикрутить колесики. – тихо засмеялся я, – во сколько завтра поедем?
– Наверное, после обеда. Я за последние несколько недель устала. Сейчас хочу принять ванну и лечь спать, мне надо выспаться. – Энни и правда выглядела очень усталой.
– Тогда доедай и иди в ванну, я помою посуду и, уходя, захлопну дверь, а ты отдыхай.
Но она не стала доедать, а, встав из-за стола, подошла ко мне, наклонилась и поцеловала меня в мои растрепанные волосы.
– Спасибо, – одарив меня улыбкой, она ушла.
Вроде поведение Энни было обычным, но я понимал, что она что-то скрывает, прячет от меня свою грусть или, может, разочарование, но что именно – я не мог понять. И этот поцелуй был подтверждением. Она как бы успокаивала и меня, и себя, говоря, что все хорошо, что она в порядке. Поцелуй матери, успокаивающего своего ребенка. Мне стало грустно от этого поцелуя. Я сделал все, как и обещал, после чего ушел.
В своей квартире я не находил себе места, мне было горько и тоскливо. Печаль одолевала меня, я хотел вернуться в квартиру к Энни и побыть с ней. Но в тоже время я понимал, что она хотела побыть одна, ей, наверное, тоже надо было подумать и принять услышанное от меня. Всё же я облачился Путником и вошел к ней.
Я нашел её тихо сидящей за кухонным столом. Взгляд, полный боли. Дописав что-то на листке бумаги, она отодвинула его, а сама, закрыв глаза, положила голову рядом с ним. Вздрогнув от первого прочитанного предложения, я понял, что это письмо адресовано мне.
«Дорогой мой Терри, тебе знакомо чувство одиночества? То чувство, когда ты среди людей один, вроде бы даже рядом семья, друзья, они любят тебя, ты их любишь, но тебе все равно одиноко. Ты как будто один в этом мире. Тебе могут клясться в любви, но тебе одиноко. То чувство, как будто тебя не понимают, то чувство, что рядом находящиеся люди не твои, они чужие тебе. Вы можете быть кровными родственниками, как мать и отец, как брат и сестра, но нет родства душ, или же это могут быть люди, которых ты до беспамятства любила, но наступает тот момент, что ты понимаешь, что это не твои люди. Они не понимают тебя, а ты уже не понимаешь их. Ты начинаешь бродить по этой жизни как потерянная душа, при огромном количестве людей рядом. Они могут быть прекрасными людьми, но абсолютно не твоими. Вот оно – одиночество. Ты не можешь им сказать, что думаешь и чувствуешь, потому что знаешь, что тебя не поймут. Это очень глубокое чувство. Ты вроде бы «дома», но тебе так одиноко. Ты начинаешь искать людей, чтобы почувствовать себя «дома». Ты даже можешь найти человека, который понимает чувства, разделяет твои мысли, но не получить с ним чувства единения, чувства покоя. В какой-то момент, ты даже можешь подумать, что тебе никто не нужен.
Но потом приходит в мою жизнь «дом». Ты за очень короткое время стал мне «домом». И сегодня мне было очень грустно, я почувствовала себя маленькой девочкой, которой сказали, что она плохая, что не заслуживает «дом». Я понимаю, почему это происходит, я знаю причину своих эмоций, я знаю свои мысли, я знаю, что себе надо сказать, но я не могу. Эмоции сейчас намного сильнее и громче моих мыслей и слов, что бы я не говорила себе и какие бы слова не были правильные, я не слышу себя. Сегодня боль и обида владеет мной. Ты только пришел, а тебе уже надо уходить. Я поняла, что свои чувства надо проживать, потому что они никуда от тебя не денутся, они не уйдут и не пропадут, они будут сидеть во мне и пожирать меня, делать мою жизнь невыносимой, они будут портить каждое мое мгновение жизни. Сегодня, пока тебя нет, я проживаю эту боль! Если бы я могла, я бы плакала, но давным-давно, я за один день выплакала все слезы, которые мне были даны. Поэтому мне только и остается излить всю свою боль на бумаге.
Ты никогда не узнаешь о моей боли, я никогда тебе не скажу об этом. Я сегодня видела и чувствовала всю твою тоску и отчаяние, я не вынесу, если еще раз увижу тебя таким, мое сердце разорвется. Я благодарна тебе, что ты мне сказал правду, а не был эгоистом. Прости меня, но я буду эгоисткой, я хочу оставшееся время провести с тобой. Наверное, в жизни не каждому выпадает шанс встретить своего человека, а я встретила, но оказалось, что совсем ненадолго. Я хочу провести это время с тобой, пускай хоть ненадолго я не буду одинока. Ты мой «дом».
Мое тело ослабло и ноги сами подкосились, я упал на колени перед сидящей Энни, закрыв руками свое лицо. Я испытывал то же, что и она! Да, мне тоже было одиноко, да, я тоже бродил как потерянная душа, только не в одном мире, а в двух, и нигде мне не было места. «Дом», который она нашла во мне, я нашел и в ней. Я понял, почему так ищу место в ее жизни, потому что мы похожи, две неприкаянные души, которые не могут обрести «дом». Мы похожи с ней, все, что она испытывала, испытывал и я. Я знал, что только она может понять меня, подарить мне те чувства, которые я так давно хотел испытать.
Я хотел любви, которую я видел столько много раз у людей. Мечтал, что когда-то мое сердце так же будет пылать огнем другого человека, я буду испытывать трепет всего от мысли о любимой, буду обнимать и целовать ее. Все, что испытывал влюбленный человек, я хотел испытать и сам. Это моя заветная мечта, которую я так давно прятал от окружающих и от себя самого, не смея надеяться на это. Я обманывал сам себя, думая, что Энни я просто помогаю, потому что она без Путника, или потому что меня попросила моя будущая подопечная. Нет, просто в тот день в ее глазах я увидел себя, я надеялся, что, возможно, она меня поймет, возможно, что она меня полюбит. Энни не одна эгоистка, я тоже эгоист, который облачился человеком и стремился каждое мгновение проводить с ней рядом. Возможно, не сделав я этого, она бы не испытывала ту боль, о которой пишет, она бы встретила достойного мужчину и была бы счастлива, но я эгоист, я хочу, чтобы она была только моя. Я хочу любить ее и быть для нее «домом», о котором она писала.
Глава 18
Следующий день мы провели так, как будто нашего разговора и не было, ну, по крайне мере старались. Никому из нас не хотелось об этом говорить. После обеда мы, как и планировали, гуляли по магазинам, а вечером как обычно я приготовил ей ужин.
Старейшина появился во время нашего ужина, он молча подошел к Энни, наблюдая, как она с аппетитом ест. Я, не отрываясь, смотрел на него, а он же погладил Энни по голове и поцеловал в ее макушку, после чего лукаво улыбнулся мне.
– Энни, я вспомнил, что мне кое-что надо срочно отправить, я скоро вернусь.
– Хорошо, мы что потом делать будем? Фильм посмотрим или гулять пойдем?
– Ты уже достаточно сегодня находилась, давай фильм. Выбери, пока меня не будет.
Она кивнула головой, а я направился в свою квартиру.
Как обычно, войдя в свою квартиру, я увидел, что Старейшина уже ждал меня там.
– Вы хотели поговорить? – начал я.
– Да нет, я просто пришел повидать Энни. Как у тебя дела?
– Я выполнил вашу просьбу, выполнил все свои обязательства Путника, но до рождения дочери Энни я больше не хочу возвращаться в наш мир.
– Хорошо, как скажешь, – старейшина улыбался, – я и не просил тебя так часто возвращаться в наш мир.
– Но вы сказали…
– Что я сказал? Что бы ты иногда возвращался к нам, потому что у тебя пока еще есть обязанности там? – его улыбка становилась все лукавее, – ты мог бы всего полдня потратить на свои обязанности или передать их другому, а вместо этого ты на это потратил почти две недели. Ну или ты мог мне сказать, что не хочешь.
– Я Вас не понимаю, что вы хотите?
– А что хочешь ты?
– Я хочу до рождения дочери Энни оставаться в этом мире.
– Хорошо, я сам передам твои обязанности временно другому Путнику, – договорив это, он ушел.
Сейчас его слова меня раздражали, но радовало то, что мне больше не надо возвращаться в свой мир, хотя бы до рождения дочери Энни. Войдя к ней в квартиру, я увидел, что она куда то собирается.
– Куда ты собираешься? Что-то случилось?
– Фильм отменяется, Джен написала, просит забрать её и Мэри из бара.
– Я поеду с тобой… Ты теперь и шагу без меня не ступишь.
Энни была явно рада моему ответу, она подошла ко мне и поцеловала в щеку.
– Я согласна.
Всю дорогу до бара, я снова и снова вспоминал ее поцелуй, её теплые губы на моей щеке. Я много раз видел это, но никогда ранее я не испытывал этого. Чувства переполняли меня, помимо радости, смущения и воодушевления было еще какое-то, которое мне ранее было незнакомо, но мне было хорошо, и я упивался своим состоянием.
По приезде на место, Энни не могла дозвониться до Джен. Возможно, из-за громкой музыки она не слышала звонка, поэтому мы решили зайти внутрь. Когда мы вошли в бар, Энни остановилась со словами:
– Ах ты ж бестия в юбке! – бестией, она назвала Мэри, когда увидела, как она танцевала на барной стойке.
Пока я стоял и наблюдал за происходящим, Энни проскользнула через толпу к своей подруге.
– Мэри, слезь с барной стойки, прошу тебя, столько мужчин я не перебью! – попыталась докричаться Энни до своей подруги. – Мэри, пожалуйста!
Видя, как вокруг Мэри увеличивается количество пьяных мужчин, Энни начала злиться. – Мэри, твою дивизию!
– Если не можешь меня остановить, присоединяйся, – провоцируя и улыбаясь, произнесла Мэри.
– Мэри, твою дивизию! Пьянь ты ходячая, ты ничего не забыла? – Энни распахнула свой тренч, показывая Мэри свой округлившийся животик.
– О господи, прости дорогая, все время забываю, что ты беременна, – затараторила Мэри и поспешила слезть.
– Мэри, где Джен? – уже более спокойно спросила Энни. – Она попросила вас забрать, но сейчас я не могу до нее дозвониться.
Меня же начали раздражать пьяные мужчины, смотрящие на Энни, как коршуны на добычу. Тем временем Энни с Мэри пытались дозвониться до Джен и глазами искали её в баре. Я подошел ближе к Энни и обнял ее со спины, оглядывая всех клептопаразитов, которые уставились на нее. Поскольку на Энни было свободное платье и бежевый тренч, которые скрывали ее животик, никто не мог и подумать, что она в положении.
– Мне не нравится, как на тебя смотрят мужчины. Если я сейчас не обозначу, что ты моя, мне придется отбивать тебя от этих хищных птиц, – сказал я ей на ухо.
– Не переживай, кроме тебя я никого к себе не подпущу.
По ее улыбке, я понял, что эта ситуация Энни явно забавляла. Ей нравилось видеть, как я ревную.
– Пойдем, нам нужно найти Джен, – она взяла меня за руку, и мы пошли по бару искать ее подругу.
Мы нашли ее не в баре, а в парке, который располагался рядом с ним. Джен тихо и неподвижно сидела на скамейке, её Путник стоял рядом. Первой к ней подошла Энни.
– Джен, – Энни присела к ней, – что случилось?
По её лицу текли слезы, губы дрожали, она не могла вымолвить и слово. Энни обняла ее.
– Дорогая, не сдерживай себя, если хочешь реветь, реви, я рядом. Не делай себе хуже, просто плачь, выплесни это.
После этих слов, Джен заревела навзрыд, она сдерживала себя слишком долго. Она выплакивала всю свою боль, обиду, разочарование, тут не нужно было быть Путником, чтобы понять это. От задора Мэри тоже ничего не осталось, она села рядом, ожидая, когда Джен немного успокоится.
– Джен, скажи мне только, причина твоих слез – Алекс? Мне нужно сейчас принять решение, что делать дальше, – спросила Энни, у немного успокоившейся подруги.
– Да.
– Так, девочки, сейчас вы обе садитесь в мою машину, и мы едем ко мне, а завтра, Джен, мы поедем за твоими вещами, ты будешь жить у меня, пока не придешь в себя.
Джен вроде хотела возразить, но Энни опередила ее.
– Это не обсуждается. Мы сегодня не будем разговаривать об Алексе, я хочу, чтобы ты просто успокоилась и легла спать. – Энни перевела свой взгляд на Мэри. – А вот с тобой мы сейчас кое-что обсудим.
– Энни, почему ты не родилась мужчиной, я была бы с тобой самой счастливой. – сказала Джен, уткнувшись в Энни.
– Нет, не была бы, мы бы с тобой дрались за нее, я тоже претендую на Энни в мужском обличии, – сказала Мэри, размахивая кулаками, показывая, какой бы бой был между ними. Девушки не выдержали и засмеялись.