Анна Берсенева
Странная Лиза
Вечер подходил к концу – хотя, конечно, Виктор не торопил ее. Они еще раз потанцевали, выпили кофе. Лиза сняла со спинки кресла свой пиджак.
– Лиза, мы можем еще остаться, если вы хотите, – предложил Виктор.
– Нет, зачем же? Уже поздно, Коля волнуется. Да и вообще, нельзя же делать вид, что праздник может продолжаться вечно…
Виктор промолчал. Официант положил на стол готовый счет; подписав что-то, Виктор протянул ему карточку и зачем-то – банкноту, достоинства которой Лиза не разглядела. Тот благодарно кивнул, на минуту исчез, потом появился снова и вернул Виктору карточку. Лиза с любопытством наблюдала за этими манипуляциями. Она поняла, что Виктор расплачивается кредиткой, но никогда не видела, как это происходит.
– Всего доброго, Виктор Станиславович, всегда вам рады! – произнес официант на прощание, и Виктор кивнул ему в ответ.
Машина стояла прямо у входа, как будто и не уезжала отсюда. Швейцар захлопнул дверцу, замелькали ярко освещенные зеркальные окна Тверской.
Лизе стало грустно, как будто сейчас часы пробьют полночь и хрустальная туфелька упадет с ее ноги. Виктор время от времени бросал на нее короткие взгляды, его глаза поблескивали в полумраке машины. Ей показалось, что до Крылатского они домчались в одно мгновение.
Провожая Лизу от машины до подъезда, он дотронулся до ее руки:
– Спасибо, Лиза, вы подарили мне чудесный вечер.
– По-моему, это вас надо благодарить за него.
Наверное, лицо у нее было такое расстроенное, что Виктор добавил:
– Я надеюсь встретиться с вами в самое ближайшее время. И непременно вам позвоню. А кстати, вот моя визитка, звоните и вы. Спокойной ночи, Лизонька!
Одновременно со стуком подъездной двери она услышала звук отъезжающего автомобиля и только в это мгновение подумала: а ведь он даже не попытался ее поцеловать – простился, как будто все, что он сделал сегодня для нее, само собою разумеется! Эта мысль так удивила Лизу, что она остановилась у открывшегося лифта. Сегодняшний вечер заставил ее забыть о том, что на самом деле в жизни все бывает иначе. Виктор мало походил на сказочного принца, но вел он себя именно так – свободно, великодушно и внимательно.
«А почему я удивляюсь этому? – спросила она себя. – Может, так оно и должно быть, и я напрасно думаю, будто знаю, как оно бывает по-настоящему?»
Ей было весело и легко. Даже грусть, возникшая в конце вечера, улетучилась после прощальных слов Виктора.
Она взглянула на визитку, которую так и держала в руке. На ней было вытеснено: Третьяков Виктор Станиславович, нефтяная корпорация «РосОйл», президент.
Лиза тихо открыла дверь квартиры, вошла, стараясь не стучать каблуками. Но Николай, конечно, не спал и тут же вышел ей навстречу.
– Ну ты и гуляешь! И ведь не знаешь, куда бежать, где тебя искать! – Он старался казаться спокойным, но видно было, что он волновался.
– Коля, не волнуйся, правда! Все было так прекрасно, ты себе просто не представляешь! – Лицо Лизы светилось, ее тщательно уложенные волосы слегка растрепались и в приглушенном вечернем свете сияли серебристым облаком.
Николай невольно залюбовался сестрой – такой юной и прелестной выглядела она сейчас.
– Чай пить будешь?
– Да ну, какой чай! Знаешь, где я была?
Подробный Лизин рассказ совсем не привел Николая в восторг. Наоборот, он встревожился.
– Говоришь, он президент нефтяной компании?
– Да. Хочешь, посмотри визитку.
– Да визитка-то ладно. Просто я неплохо знаю, что такое нефть. Это такое опасное дело, Лиза, что лучше держаться от него подальше! И от нефтяных королей – тоже, особенно тебе.
– Почему же мне особенно?
– Почему-почему! Да потому что ты доверчивая, а эти люди – совсем другие, и доверять им нельзя.
Лиза обиделась на брата.
– Ты меня, видно, совсем дурочкой считаешь! Думаешь, я вообще ничего не понимаю в людях?
– Может быть, и понимаешь, только не в этих. Они ведь другие, Лиза, понимаешь? Ну как тебе объяснить! – Николай с трудом подбирал слова, чтобы не напугать ее и вместе с тем объяснить то, что знал сам. – Они постоянно играют в такие жестокие игры, что этого даже святой не выдержит. А святых среди них вообще-то не много.
– И что же ты мне предлагаешь делать? – спросила Лиза расстроенным голосом. – Скрываться от него, когда он позвонит?
– А ты уверена, что он позвонит?
– Ну, он обещал…
– Скрываться, конечно, не надо, но, если он не позвонит, я бы на твоем месте не очень расстроился. И на своем тоже…
Глава 5
Лиза уже думала, что Николай оказался прав: Виктор не звонил так долго, что она дала себе слово забыть о нем. В самом деле, ну что ей до этого человека? – убеждала себя Лиза. Подумаешь, поразил ее дорогостоящим вечером! Разве она влюбилась в него? Нет, в этом Лиза была уверена. Тогда почему же она так бросается к телефону на каждый звонок и испытывает такое разочарование, когда просят Колю или Андрюшку?
Ее московская жизнь постепенно приобретала те очертания обыденности, которые приобретает любая жизнь, когда она течет равномерно. Лиза по-прежнему много гуляла с Маринкой, проверяла Андрюшкины уроки, даже была однажды на родительском собрании в его гимназии. И старательно убеждала себя в том, что вот так и должна проходить ее жизнь, что это и есть ее нормальное течение. Но, сидя с Маринкой на той самой лавочке неподалеку от обрыва, она невольно приглядывалась к прохожим…
Николай видел, что сестра ждет появления своего недавнего знакомого, и не знал, радоваться или расстраиваться, если он все-таки появится. С одной стороны, жаль ее, конечно – все сидит одна! А с другой – не для нее такое знакомство, в этом Николай был убежден. Еще не хватало его Лизе оказаться связанной с мафиози – а в том, что весь нефтяной бизнес – крутая мафия, он не сомневался. Надо, пожалуй, пригласить в гости каких-нибудь неженатых друзей, пусть лучше с ними познакомится, решил он.
Но друзей приглашать не пришлось. Виктор все-таки позвонил, и, придя однажды с работы пораньше, Николай сразу понял это по взволнованному, смущенному Лизиному лицу.
– Чего ж он так долго молчал, твой миллионер? – поинтересовался он, не задавая лишних вопросов.
– Говорит, в командировке был опять… Он извинялся, – объяснила Лиза.
– Да? Ну что ж, бизнес есть бизнес.
– Он меня опять приглашает…
– Когда?
– Прямо сейчас. Я тебя ждала, чтобы уйти.
Конечно, Лиза совсем не обязана спрашивать его, можно ли ей пойти куда-то с любым кавалером, и все же Николая сердило, что у нее есть какая-то совсем не известная ему жизнь, что она смотрит на него отсутствующими глазами и вся уже находится где-то там, где ее мало ли что еще ждет. Пожалуйста, даже не дождалась его ответа, побежала платье выбирать!
Когда за Лизой захлопнулась дверь, Николай подошел к окну на кухне, которое выходило во двор. Конечно, вот и лимузин у подъезда – именно такой, как он и ожидал, – и шофер за рулем, и телохранитель на переднем сиденье. Он проводил машину взглядом и отошел от окна. Что поделаешь?
Объяснив свое отсутствие по телефону, Виктор уже не стал делать этого при встрече. И на этот раз он уже не спрашивал о Лизиных планах, просто сообщил:
– Знаете, Лиза, у меня билеты в театр – в Ленком, слышали про такой? Там «Гамлет» сегодня, я подумал, вам должно понравиться. Вы ведь наверняка любите все серьезное?
– А вы не любите? – спросила Лиза.
– Да любил когда-то, но и не слишком серьезное, и так давно, что уже успел забыть об этом. Жизнь не располагает. Но с вами я с удовольствием посмотрю и «Гамлета». – И он сделал успокаивающий жест рукой в ответ на готовые сорваться у Лизы возражения.
Они приехали в театр к самому началу спектакля. Хорошо еще, что успели, а не приди сегодня Коля пораньше?
Лиза сразу обратила внимание, что рядом с шофером сидит еще какой-то мужчина, который спокойно кивнул в ответ на ее «здравствуйте» и не произнес за всю дорогу ни слова. Ей неловко было спросить Виктора, кто это едет с ними. Теперь этот странный спутник прошел вслед за ними в директорскую ложу и сел у них за спиной. В ложе они были втроем. Спектакль уже начинался, и Лиза не выяснила у Виктора, какое отношение имеет к нему этот человек.
Спектакль понравился Лизе. Она читала «Гамлета» и не очень любила эту пьесу. «Ромео и Джульетта» куда лучше! Ей казалось странным все поведение героев, их сомнения и непонятные поступки. И вдруг все получило здесь, на сцене, совсем неожиданное объяснение. Все это оказалось обыкновенной историей о друзьях детства, о неожиданном предательстве старой дружбы, и это становилось ясно уже в первом действии! И, конечно, ее любимые актеры – Абдулов, Збруев, Чурикова! Лиза так увлеклась тем, что происходило на сцене – к тому же там было очень красиво из-за роскошных костюмов, каких-то разноцветных дымов, которые вились повсюду, – что совсем не обращала внимания на публику.
Только в антракте она обернулась к Виктору. Глаза ее блестели.
– Вам понравилось?
– А? – словно очнулся он. – Да, ничего. Красиво, только шумно уж очень.
Лиза заметила, что он думает о своем и не слишком обращает внимание не только на сцену, но и на нее. Его безразличие показалось ей обидным. Зачем тогда приглашать ее, если занят своими мыслями? Как это отличается от того оживления, внимания, которые он источал в прошлый раз!
Лиза отвернулась и принялась от нечего делать изучать публику, оставшуюся в зале во время антракта. Правда, таких было не много: почти все пошли в буфет.
– Выпьем что-нибудь? – предложил ей Виктор. – Можно, кстати, и поесть, здесь вообще буфет неплохой, говорят. Пойдемте, проверим. Или лучше сюда что-нибудь заказать?
– Нет-нет, конечно, пойдемте! – обрадовалась Лиза.
Виктор быстро сказал что-то их спутнику, и тот вышел прежде них.
Лиза вообще мало бывала в театрах – по пальцам можно было пересчитать все спектакли, которые она видела, когда приезжала на каникулы к брату, – а здесь и вовсе была впервые. Публика прогуливалась по фойе, и Лиза принялась с интересом разглядывать людей. Кто ходит на «серьезные», как сказал Виктор, спектакли? Наверняка это самые выдающиеся люди в Москве. Лиза догадывалась, что не только в Новополоцке, но даже и здесь «Гамлет» – не самое массово любимое произведение.
Это были странные люди! Лиза даже растерялась немного, приглядевшись к ним повнимательнее. Сначала она с восторгом узнала несколько знаменитостей, не менее известных, чем те актеры, которые играли в спектакле. Потом выделила иностранцев, в основном молодых. Они держались, пожалуй, слишком шумно, но зато с такой внутренней раскованностью, которой Лиза втайне завидовала. У нее не получалось не думать, как она выглядит в глазах окружающих, а эти, кажется, вообще не обращали внимания, что они здесь не одни. Это было заметно во всем, даже в одежде. Вид одной девушки едва не заставил Лизу рассмеяться: на ней, маленькой и неимоверно толстой, были желтые леггинсы и черно-зеленое, обтягивающее бедра платье, не достававшее до колен; на голове у нее был лихо нахлобучен желтый берет с зеленым пером. Толстушка, однако, ничуть не смущалась тем, что ее бесформенная талия обрисовывается во всей красе. Наоборот, сидя на банкетке и закинув ногу за ногу, она оживленно щебетала по-английски со своим спутником, высоким молодым человеком приятной наружности, одетым в потертые джинсы и длинный свитер. Все это выглядело естественно и красиво, хотя и совсем непривычно.
Да и вся публика поразила Лизу. Сначала она не могла различить лиц – как тогда, в ресторане, – но уже не из-за того восторга, при котором весь мир сливается в одно счастливое пятно. Была какая-то другая причина этой неразличимости, и Лиза никак не могла понять, в чем она состоит. Но потом она догадалась: все эти лица – может, были и исключения, но Лиза не видела их – были точно покрыты особым лоском, похожим на восковой слой. От этих людей веяло привычным равнодушием, которого Лизе еще не приходилось видеть в таком количестве.
Конечно, в фойе были и другие люди, и если бы она огляделась попристальнее, то заметила бы и их, но в первую очередь Лизе бросились в глаза только вот эти лица, отмеченные одним и тем же выражением.
Умей она лучше разбираться в людях, она непременно догадалась бы, что это было равнодушие не только к жизни, которую они исчерпали до дна – точнее, до того предела, перейти который им было не дано, – это было и полное, безграничное равнодушие к ней, к Лизе. Никто просто не замечал девочку, смущенно глазевшую вокруг. Мало ли видели здесь таких девочек?
Лиза беспомощно оглянулась на Виктора, словно ища поддержки или объяснения. Но он шел рядом, даже не глядя на нее, и по усталому выражению его лица Лиза поняла, что едва ли он сможет сейчас ответить на любой ее вопрос, а тем более на такой, который она и задать-то толком не сумеет.
В буфете они сели за столик, и их спутник – он был уже здесь – принес им бутерброды с икрой, два бокала вина, сок и конфеты в блестящих обертках. Сам он уселся рядом и принялся медленно потягивать сок из высокого стакана, незаметно поглядывая по сторонам.
Здесь было куда более оживленно, чем в фойе. Мужчины громко разговаривали, чокались, женщины смеялись и обсуждали общих знакомых, болтали о нарядах и косметике. Понять, что идет театральный антракт, можно было только по тому ощущению временности, которое всегда возникает в театральных буфетах: все точно сидели на краешках стульев.
Впрочем, некоторые расположились весьма плотно. Соседний столик, например, весь был уставлен бутылками, тарелками, к нему были придвинуты стулья из-за других столов. Там шла обычная пьянка, каких Лиза много навидалась в Новополоцке. Видно было, что никто не торопится в зал. Один мужчина задремал, распустив галстук и свесив голову на плечо соседки. Казалось даже, что он похрапывает.
Лизу слегка удивило, что Виктор ничего не говорит ей. Не может же он не замечать, что она чувствует себя смущенной и растерянной! Но он потягивал вино – казалось, не находя ничего странного в окружающей обстановке и не обращая особенного внимания на Лизу. Потом он встрепенулся:
– Мы не засиделись? Кажется, было два звонка?
– А вот они, по-моему, не торопятся. – Лиза незаметно кивнула на людей за соседним столиком.
– Ну, это их дело, не стоит обращать внимания. Я вон однажды вообще из ложи не мог выйти – дверь не открывалась.
– Почему?
– А под ней с другой стороны пьяный лежал: уснул прямо в фойе.
– Как странно…
– Что тут странного? – пожал плечами Виктор. – Не всем ведь интересно спектакль смотреть.
– Но зачем тогда сюда приходить?
– Для престижа чаще всего, театр-то этот престижный, – спокойно объяснил он. – Бывает, придет человек отметиться, а смотреть и не может, ну не приучен он спектакли смотреть – вот и уснет втихаря под музыку. Так что вы не переживайте за них, Лиза. – Он впервые за весь вечер улыбнулся. – Они как-нибудь без вас разберутся. Из пистолетов не палят – и на том спасибо.
Виктор поднялся из-за столика, его знакомый тоже, Лиза встала вслед за ними. Слова Виктора потрясли ее, ей даже не хотелось возвращаться в зал. Престижный театр! Она знала, что бывают престижные и непрестижные машины, хотя ей все иномарки, даже Колина, казались роскошными; это понятно. Но чтобы для престижа ходить в театр… Лиза не могла сразу осмыслить это, да и начавшееся действие ее отвлекло. Вскоре она вновь увлеклась тем, что происходило на сцене, забыв о том, что видела в антракте.
Но когда зал начал аплодировать, и на сцену понесли цветы, и актеры в третий раз вышли на поклон, – Лиза вновь вернулась к этим размышлениям. И первое, что пришло ей в голову: а Виктор? Он-то как относится ко всему этому? То есть, конечно, не к тому, что кто-то напивается в буфете – судя по всему, его трудно чем-либо удивить, – а вот именно к тому, что в театр приходят совсем не ради спектакля и совсем не те люди, которым, наверное, хотелось бы прийти?
Едва они оказались в машине, а их спутник захлопнул за ними дверцу и сел впереди, – Лиза не выдержала и спросила:
– Виктор, а вы тоже так думаете?
– Как? – Он недоуменно взглянул на нее.
– Ну, что в театр ходят для престижа?
– Да я, по правде говоря, об этом вообще не думаю. Я не слишком люблю этот театр, и, поверьте, для моего престижа мне не нужно ходить уже почти никуда. Сегодня это я так, чтобы вас развлечь. А вообще-то… Сами подумайте, Лиза. – Он всмотрелся в ее смущенное лицо. – У людей появились деньги, притом много денег. Они быстро получили все, что хотели, – а хотели они, уверяю вас, не так уж много, потому что понятия не имеют о том, чего вообще можно хотеть, не настолько хорошо они воспитаны. И что же им делать дальше? Они уже все перепробовали, а вот еще слышали, что есть такой шикарный театр, где играют все актеры, которых они с детства видели по телевизору. Ну, и идут. Тем более, билеты дорогие, значит, для богатых это все и предназначено, для них то есть.
Лиза не знала, что сказать. Наверное, он был прав, но уж очень все это непривычно… А Виктор продолжал:
– Только не надо все это видеть в мрачном свете. Ведь не так уж плохо, что они сюда вообще ходят, пусть и без интереса, пусть и не понимают ничего. В следующий раз, глядишь, кто-нибудь и ребенка приведет – тоже потому только, что слышал, будто ребенка надо водить в театр, – а тому уже и понравится… Вообще, дети богатых людей – это особая тема, – прервал себя Виктор. – Я вам потом как-нибудь объясню, если вас интересуют подобные лекции.
– Меня все интересует! – воскликнула Лиза.
– Ваше счастье, милая Лизонька, – улыбнулся он. – Я уже говорил вам, что этому можно только позавидовать.
Наверное, Виктору стало неловко за его сегодняшнее молчание, или просто Лизин живой интерес передался ему, потому что он вдруг сказал:
– Вы меня извините, кстати, что я такой мрачный. Устал, как собака. Сегодня прилетел из Эмиратов, ночью спал три часа, обедал в самолете, – в общем, весь набор.
– Но зачем же вы… – смутилась Лиза. – Мне ведь неудобно, что я вас утомляю…
– Ну, это совсем наоборот, – успокоил ее Виктор. – Вы заряжаете энергией, разве не замечаете?
– Нет…
– Есть такие люди, которые просто излучают положительную энергию, и вы к ним принадлежите, – сказал Виктор. – Я совсем не энергосос, не беспокойтесь, но общаться с вами – одно удовольствие.
– А что такое энергосос? – заинтересовалась Лиза.
Не отвечая на вопрос, Виктор прикоснулся к ее руке:
– Ах, Лизонька, как я вам завидую – вам еще столько предстоит узнать, и вы так открыты для любой информации, просто любо-дорого смотреть!
– А куда мы едем? – вдруг спохватилась она.
– Разве я вас не предупредил? Я просто подумал: раз уж у нас сегодня такой эстетический выезд, то не завершить ли нам вечер в одном приятном заведении – здесь совсем рядом – и не послушать ли перед сном хорошую музыку? Музыку ведь вы, наверное, тоже любите?
– Конечно! – обрадовалась Лиза. – Но я ведь не сказала Коле, а уже так поздно…
– Я бы посоветовал вам сказать брату, если у вас есть необходимость перед ним отчитываться, что ему незачем за вас волноваться, когда я вас приглашаю куда-нибудь, – сухо заметил Виктор. – Договорились?
– Договорились, – смущенно кивнула Лиза.
Они ехали, кажется, минут пять, не больше, Лиза даже пожалела, что не пошли пешком: погода была прекрасная. Выйдя из машины, она почувствовала, какая свежесть разлита в вечернем воздухе, несмотря на то что они остановились прямо на Тверской, перед каким-то зданием, в огромные окна которого Лиза разглядела светящееся фойе.
– Это ресторан? – спросила она. – Но ведь для ресторана, наверное, поздно?
– Ну, во-первых, не поздно, – возразил Виктор. – После театра всегда шли ужинать в ресторан, если вы помните из литературы. Но вы, как я вижу, в ресторан не хотите, да и у меня, по правде сказать, от усталости нет аппетита. Так что мы выпьем по чашечке кофе и послушаем музыку, как я вам и обещал.
Они вошли не через центральный вход, а откуда-то сбоку. Лиза заметила, что их постоянный спутник, к присутствию которого она уже привыкла, на этот раз не пошел за ними, остался в машине.
Поднявшись на второй этаж, они оказались в небольшом зале, в котором царил полумрак. Виктор провел ее к столику у стены. Впрочем, здесь все столики были у стены: каждый из них находился в полукруглом углублении – так, что посетители оказывались отделены друг от друга, несмотря на то что сидели они не в кабинетах, а в общем зале. Лиза села за стол и с интересом огляделась по сторонам.
Посредине зала на небольшом подиуме стоял концертный рояль, за которым никого не было. Но не было похоже, что посетители собрались на концерт: они негромко разговаривали, пили кофе или потягивали коктейли. Лиза могла разглядеть только людей за столиками напротив – и она сразу поняла, что это совсем другие люди, чем те, которых она видела только что в Ленкоме. Кажется, в основном это были иностранцы, но не такие пестрые и раскованные. Лиза попыталась понять, чем отличается их одежда, но поняла только, что одежда словно бы не заметна на них – вернее, не бросается в глаза, во что они одеты, так изящен и прост весь стиль их одежды.
И так же изящно и просто они держались. Лиза сразу уловила это изящество во всем, вплоть до манеры наклонять голову, чтобы лучше расслышать собеседницу; почти все мужчины были с дамами.
Это общество составляло такой контраст с тем, которое, как Лиза только что думала, и было настоящим высшим светом, – что она вновь растерялась, не зная, как вести себя здесь. Кто же эти люди? Конечно, тоже богатые, но почему тогда они так разительно отличаются от тех богатых, которых она видела совсем недавно?
К их столику подошел официант в черном костюме, белоснежной рубашке и бабочке, приветливо кивнул, протянул каждому солидную кожаную папку и исчез.
– Вы будете что-нибудь пить или есть? – спросил Виктор. – Я-то выпью только кофе, но это не значит, что и вы должны голодать.
– Я тоже – кофе, – сказала Лиза.
Официант тут же появился снова, словно поняв, что они уже выбрали. Кофе он принес через минуту и, прежде чем отойти, зажег на их столе свечку, которая находилась внутри широкого прозрачного бокала в форме тюльпана. В том, как осветился свечным огоньком стол, был какой-то особый уют: совсем не домашний, но и не казенный, а живой, трепетный, и Лиза сразу почувствовала, как приятно и спокойно идет здесь время…
Она встрепенулась от звуков музыки. За роялем уже сидела молодая женщина, и по залу лились мелодичные аккорды. Лиза не могла определить, что именно она играет. Это была не классика, но и не рок – какие-то легкие, прелестные мелодии, плавно переходящие друг в друга.
– Вы не курите, Лиза? – спросил Виктор, доставая из кармана сигареты.
– Нет, спасибо.
– Тогда, если вы не против, я закурю?
– Ну конечно!
Она поражалась его вежливости. Ведь он устал, до нее ли ему, казалось бы, и не такая уж помеха – курение, чтобы спрашивать на то ее согласия. А вот ведь – спрашивает! Интересно, в какой семье он вырос? Лиза вспомнила, что это было первое, что всегда выясняла ее мама, когда у Лизы, даже совсем маленькой, появлялись новые друзья или подружки. Но ей неловко было спросить его об этом, а тем более сейчас, когда звучал рояль.
– Лиза, здесь, кстати, совсем не обязательно слушать музыку так внимательно, ведь это не концерт. То есть, разумеется, вы можете слушать ее, как в консерватории, но можете и спокойно болтать, если хотите, – сказал Виктор.
– А что она играет?
– Она импровизирует. Это Инина, прекрасная пианистка, я всегда с удовольствием ее слушаю.
Лиза впервые слушала импровизацию, и ей нравилось представлять, какой будет следующая мелодия. Она радовалась, если удавалось угадать, в какую сторону потекут звуки. Видно было, что и Виктору доставляет удовольствие этот музыкальный поток. Он откинулся на спинку кресла, с наслаждением затягивался сигаретой, и на лице его вместо раздраженной усталости появилось уже знакомое Лизе выражение веселого спокойствия.
«Наверное, поэтому он и любит ходить сюда, – подумала Лиза. – Для этого и нужна ему музыка, и только такая музыка может быть ему приятна…»
Но эти легкие, ненавязчивые мелодии были приятны и ей, она с удовольствием отдавалась их стремительному бегу и не думала больше о музыкальных вкусах Виктора. Она лишь заметила мимоходом, что после каждой сигареты перед Виктором появляется чистая пепельница – когда только приносит ее официант, и как незаметно!
Инина встала из-за рояля, поклонилась и удалилась под короткие аплодисменты. Лиза была разочарована – так недолго! Но пианистку тут же сменил саксофонист, и после первой же мелодии, которую он сыграл, Лиза забыла обо всем. Она никогда не увлекалась ни джазом, ни саксофоном, но эти странные, пленительные звуки, даже сам облик музыканта – поразили ее. В звучании саксофона была печаль и еще что-то неназываемое, что рождается в душе в момент особого подъема и вдохновения, – и Лиза замерла, глядя на саксофониста.
– Вам, Лиза, исключительно на концерты надо ходить, – поморщился Виктор. – Что ж, пойдем непременно. А все-таки здесь вы бы расслабились. Смотрите, и кофе ваш остыл.
– Да-да, – очнулась Лиза. – Как красиво, правда?
– Прекрасный инструмент, я его тоже люблю. Но у меня такое впечатление, что вы вообще слышите саксофон впервые? Ведь исполнитель самый обыкновенный, импровизации не совсем его, а по известным мелодиям.
– Да? – расстроилась Лиза. – А мне так понравилось…
Но даже скептическое замечание Виктора не изменило ее впечатления. Саксофонист играл прекрасно! Лиза нисколько не обиделась на Виктора. Ведь он не просто водил ее по дорогим заведениям, а позволял почувствовать так много нового! Она, например, не знала, что так приятно проводить вечер за чашкой кофе, в обществе незнакомых людей, которые не мешают тебе своим присутствием, а наоборот – создают совершенно особое настроение приподнятости и уюта одновременно. Как смутный сон вспомнила она свою новополоцкую компанию и тоску, которая охватывала ее, когда она видела те знакомые лица…
«Может быть, я становлюсь высокомерной?» – подумала Лиза.
Но какой-то тихий и властный голос говорил ей, что дело совсем в другом. Наверное, нечто подобное испытывает человек, когда видит, как посаженное и забытое семечко вдруг дает зеленый росток, как не по дням, а по часам этот росток становится необыкновенным, удивительным растением. Такой росток Лиза чувствовала сейчас в собственной душе…
Они дослушали саксофониста, выпили еще по чашечке кофе. Люди уходили, приходили новые посетители; не похоже было, что близится закрытие.
– А здесь хоть до утра можно сидеть, – объяснил Виктор. – Сюда вообще обычно заходят после работы – именно посидеть за кофейком, расслабиться. Я здесь часто бываю.
Вечерняя Тверская встретила их особым, только московским вечерним улицам присущим, гулом. Это был именно единый гул, складывающийся из разных звуков: шороха шин по асфальту, болтовни и смеха прохожих, музыки, доносящейся из ресторанов. Тверская казалась Лизе рекой, и она с удовольствием погружалась в ее сильные, набегающие волны. Она вдруг почувствовала себя здесь не чужой, и ей показалось странным это ощущение: ведь она ровно ничего не сделала, чтобы стать здесь своей, да и оказалась-то на Тверской в такое время всего во второй раз.
Ей хотелось спросить Виктора, знакомо ли ему такое чувство, но она не решилась расспрашивать, потому что знала, что он устал. Лиза вообще хотела о многом расспросить его. Тем более что она не знала, встретится ли с ним еще раз… Это было совершенно непривычное для нее ощущение. Лиза чувствовала, что играет зависимую, подчиненную роль, но это почему-то не оскорбляло ее, не вызывало желания вырваться из-под этого странного, непредсказуемого покровительства.
«Может быть, я все-таки влюбилась в него?» – мимолетно подумала она.
Но об этом невозможно было думать мимолетно, в этом вообще не так легко было разобраться – главным образом потому, что Лиза никогда еще не была влюблена.
Если бы она рассказала об этом, например, Николаю – тот наверняка бы не поверил. Как, его сестра, эта девочка, при одном взгляде на которую думаешь именно о любви, – и не была влюблена? Быть не может! И все-таки это было так. В свои неполные двадцать лет Лиза Успенская пыталась понять, влюблена ли она в человека, с которым провела вечер, и ей не с чем было сравнить свое чувство к нему…
В машине Виктор снова помрачнел – это было особенно заметно после его недавнего оживления в полутемном зале отеля. Всмотревшись в его лицо, Лиза заметила, что глаза у него едва не закрываются, что еще немного – и он уснет прямо в машине.
– Извините, Лиза, – произнес Виктор, когда машина остановилась у подъезда. – Вечер сегодня получился какой-то скомканный. Но это просто моя усталость виновата, не больше. До встречи! Я вам позвоню.
Она простилась с ним, кивнула и его знакомому, который все так же сидел рядом с шофером, и вошла в подъезд. Несмотря на то что мало было в ее жизни столь насыщенных, интересных вечеров, ее одолевало недоумение. Как-то не так все происходило, как, по ее мнению, должно было происходить, когда девушка встречается с мужчиной.
Но – что происходит? И как – должно?
После «театрального выхода» Виктор снова исчез.
«Наверное, опять улетел в свои Эмираты, – думала Лиза. – Но не живет же он там? А ведь от него уже две недели ни слуху, ни духу!»
Все-таки было что-то унизительное в таком ожидании, хотя Виктор ничем как будто не унизил ее – даже наоборот, был с нею так вежлив, как ни один из ее прежних знакомых.
Лиза думала, не позвонить ли самой: ведь его карточка лежала в ее записной книжке. Ну и что она скажет? Что хочет с ним встретиться – и выслушает в ответ, что ему сейчас не до нее? Нет, вот это уже будет настоящее унижение, на которое она не пойдет никогда!
Николай внимательно приглядывался к сестре – тем более что и приглядываться особенно не приходилось: все чувства были написаны на ее лице.
– Лиза, – сказал он наконец, – я тебе разве не говорил, что, если он вообще не позвонит, надо только радоваться?
– Говорил.
– Так что ж ты переживаешь? У них своя жизнь, ты пойми! У твоего нефтяного короля наверняка есть жена, дети, любовница, не говоря уже о том, что его бизнес требует уйму сил. А ты сидишь в своей горнице и ждешь, не пришлет ли он голубка!
Что могла ему ответить Лиза? Она до сих пор не знала, есть ли у Виктора семья. И почему не быть семье, ведь он не мальчик! Чего же она действительно ждет?
Часто звонила Наташа. Говорила, что скучает, хотя работа ужасно интересная.
– Я вам в письме подробнее напишу! – обещала она. – Столько всего – никаких денег не хватит по телефону рассказать!
Письмо от нее пришло почти через месяц, и Николай на чем свет стоит ругал почту, которая работает, как в каменном веке. В письме, кроме описаний европейских красот и налаженного быта, содержалось и нечто интересное для Лизы: Наташа нашла для нее отличную возможность приехать в Германию!
