Андрей Римайский
Повара поневоле
Лероззо опустился без сил на газон у дорожки.
– Нет… это невозможно… что вы несете? Это… непереносимо… Что же это? Что у вас тут происходит?
Путешественник молча уставился в лицо лавочнику и не сводил с него глаз. В конце концов, лавочник выдохнул и развел руки в стороны.
– Ладно, чего уж там. Обещал же, что как сыну… Куда деваться? Некуда деваться.
Он еще повздыхал, поохал пару минут, собрался и начал:
– Это все приезжие вельможи виноваты. Я же вам говорил, мой друг. Они скупили тут многое, понастроили этих своих заведений. Но они мало что знают о нас. Мало смыслят в наших характерах, наших обычаях. Да их это, наверное, никогда и не интересовало… Что у них на уме? Выгода, заработок? Обустроить все как следует, завести изящные стулья да мебель… этого мало. Они решили, что купят и наши души вместе с этими деревяшками. Да не вышло. Мы же тут все друг друга знаем. И знаем, чего каждый хочет. Прежде мы были свободны, а теперь стали зависимы. Подневольные рабочие у вельможи. Он дает объявление о наборе слуг на вечер. Ну, когда самый большой улов путешественников. И вот каждое утро, каждый день повторяется та же самая картина: там, где ожидается наибольший улов, туда и мчат все наши умельцы. Ну, местные повара, то бишь. Но они все с разных мест города. Прежде мы не делились. А вельможи приехали и разделили нас на округа. Стали завозить караваны в один из них. И в заведение набирать люд на все, что можно, вот и на приготовление блюд тоже. И вот пошло у нас такое соревнование что ли. Кто первый домчит, тот первым и набирается в ведущие повара. Вельможе-то что… лишь бы плату не платить. А наш люд-то с мозгами. Они мало того, что не требуют платы, так еще и сами платят за то, чтобы быть поварами! Вот и посудите сами? Вельможа только потирает руки от удовольствия. Ему же работники платят за то, чтобы работать у него! Какой поток средств льется к нему ежедневно! Администратор-то местный и цыкнуть ни о чем не смеет. Где вельможа видит свою выгоду, там он хочет видеть и соответствующие доклады. Поэтому все доклады о кухне в итоге он получает хвалебные, что, дескать, столько-то приготовлено, столько-то съедено… а что большая часть просто выброшена как негодное, испорченное намеренно…
– Испорченное намеренно? – глаза у Лероззо округлились до невозможности. – Зачем же блюда портить? Да я в этот Северный олень» больше ни ногой. Хоть тогда в этот, как его…
– «Лесную блажь»?
– Да-да, точно!
– Вот-вот! И я же о чем вам толкую. Это небось этот Бартоломью, негодник, и провернул этот фокус с поросячьей ногой. Он сегодня заплатил больше всех за право быть главным шеф-поваром. Его и назначил вельможа. А за деньги, как известно, вельможа удавится, но ничего не услышит. А наш люд смиренный. Все друг друга знают. Никто не будет наговаривать. Бартоломью главный, так и быть… Сегодня ему подчиняются… готовят по его рецептам. Повара с этого округа старались как могли… Но разве вы заметили их старания? Какие у них грибочки были, какая картошечка хрустящая! Но за тиной, за лягушкой, за поросячьей ногой разве вы оценили их старания, разве оценили блюда? Капля дегтя испортит и бочку меда, а тут – целая поросячья нога… Ох, Бартоломью, Бартоломью… Ведь завтра караваны прибудут в южный округ, вельможи между собой перебросят денежные потоки, договорятся между собой как-то, чтобы было выгодно обоим, и новый вельможа в «Лесной блажи» разошлет глашатаев утром о наборе к вечеру поваров… И помчатся повара со всех округ. Да и, глядишь, местный-то Мотя, что жарил картошечку, заплатит-то больше всех, Бартоломью-то выложился уже, да станет шеф-поваром в его «Лесной блажи», да сделает там такую картошечку, что впору ей будет распугивать монстров!
– Да как же так?
– Да так и выходит. Блюд ассортимент – тысячи, умельцев по пальцам посчитать. Одни умеют одно, другие другое. Да и приезжие, коль приезжают, постепенно перенимают наши обычаи. Вот и выходит, что все бегают в заведения к друг другу, платят за то, чтобы работать там и оставлять хорошие отзывы только о своих собственных местечках. Раньше-то там стояли их скромные кухни, харчевни, пока вельможи не приехали и не перекупили все, что можно… А память народная крепка, жива. Каждый помнит свой скромный уголок. Вот и зовет к себе. Пусть там сейчас и располагается «Северный олень» или «Лесная блажь». Не важно.
Лероззо смотрел на лавочника, не веря своим ушам.
– Чудеса! – только и протянул путешественник.
И погрузился в какую-то дремоту или оцепенение. Так показалось лавочнику со стороны. Между тем повара с тыльного входа вышли на дневной перерыв. Довольные, они сладко потягивались, разминались на лужайке. Лероззо смотрел и думал, думал и смотрел. Не спеша встал он и направился к ним. Легкая улыбка вдруг осветила его омраченное лицо.
– Друзья мои! – поприветствовал он их. – Я только день проездом в вашем городе. Завтра меня тут не будет. Но я увезу с собой воспоминания о нем. И славу о нем, и память. И о нем, и о вас.
– Спасибо, добрый путник! – ответствовал хор голосов.
– Скажите, друзья, а довольны ли путники будут вашим вечерним угощением?
– Мы постараемся! – кричали одни, честно смотря ему в глаза.
– Сделаем уж сделаем! – лукаво свистели другие, отводя взгляды.
– Вас же так много! – улыбнулся Лероззо. – А вельмож всего несколько на весь ваш большой, богатый город?
– Богатый? – тихо спросил Бартоломью, выложивший сегодня кругленькую сумму.
– Конечно, богатый! – твердо произнес путник. – Ведь он мог бы действительно быть богатым для всех вас, а не для нескольких вельмож, которые скупили тут у вас все и делят прибыли между собой, якобы придумав разные вывески. Я не удивлюсь, если за разными вывесками и разными вельможами стоит одна или две каких-то небольших семьи, которые направили своих отпрысков, чтобы они изображали из себя отдельные заведения. И водят вас за нос всего пара человек на местах. А вас такое множество тут молодцов, я погляжу! Сколько голов, сколько умов! Сколько глаз, сколько сердец! И какими богатыми могли бы быть все вы вместе с семьями! Обеспечили бы и их, и детей, да еще и облагородили бы весь город! А не только расставили эти кричащие плакаты да обустроили внутренние убранства нескольких избранных вельможами заведений! Я слышал о мудрости жителей Виолачиса, столицы Флер-де-Лиса. Говорят, там у них все цветет, все пышно.
