Андрей Потапов
Второстепенный
3
Работа навигационного помощника крайне ответственна. Стоя у руля, мы отвечаем по меньшей мере за двадцать жизней, и всего лишь одна глупая ошибка может их забрать. В любую погоду, будь то ослепляющее чистотой небо, или бесконтрольное буйство стихии, мы не даем судну сбиться с курса. Независимо от настроения и состояния здоровья, мы поднимаемся на мостик и берем командование, по очереди сменяя друг друга. Пока все спят, один из нас решает судьбу целого экипажа.
Ночь – наше время.
Под равнодушное молчание океана мы остаемся наедине с собственными мыслями. Наружу выбираются самые потаенные частички души, обнажая мрак, скопившийся за время, проведенное вдали от дома. Тьма небес окутывает и без того уставший разум, ясные образы сменяются миражами. Расплывчатые мысли напоминают эхо-сигналы радаров, которые засекли огромные тучи на пути. Приглушенный свет экранов застилает полупрозрачное марево, меняющее рисунок вслед за движением антенны. Так и наши разумы извиваются в поисках формы, которую никогда не смогут обрести, покуда вокруг темнота и неизвестность.
Мы бесстрашные, но многого боимся.
Собственная жизнь не идет ни в какое сравнение с волнением за родных. Если что-то случится на судне, то затронет, прежде всего, их. Может, есть еще отчаянные романтики, выбирающие море ради полыхающих алыми парусами закатов, но сюда идут помогать семье. Мы далеко, зато родные не будут нуждаться. Ни один эхолот в мире не способен измерить глубину этих переживаний, ни одна шкала, как ни переключай, не сможет высветить на дисплее что-то кроме “Below transducer”1. Самые мрачные Марианские впадины только в нас самих.
Выходить с такими мыслями на вахту – не лучшая идея. Хорошо, что старпом с юмором и не дает слишком углубиться в себя.
Наблюдая за повадками капитана, впервые оказавшегося на довольно крупном судне, мы придумали игру «О чем сегодня плачет мастер». Уверен, что каждый хоть раз в своей жизни встречал человека, способного переживать по любому поводу. Или сам представляет этот социально опасный вид. Василий Петрович, как раз, относился к таким. Приходя вечером на мостик, он всегда находил, на что посетовать: ветер слишком сильный или слишком слабый, рано солнце село или поздно, едем (идем?) слишком быстро или не успеваем. И стало нам с Максимом интересно угадывать, какие думы тяжкие одолевают капитана, с чем он будет приходить на мостик и по какому поводу плакаться.
– Мне кажется, что Василий Петрович сейчас придет и сбросит скорость, – сказал я, взглянув на умные электронные карты, – а то рановато мы к порту подходим.
– Уверен? – иронично спросил старпом.
– Даже скажу, что сбавит три оборота.
– Ну, хорошо, – Максим откинулся на спинку кресла. – Сейчас увидим.
Капитан не заставил долго себя ждать. Пришел нахохленный, мрачно поздоровался и начал знакомиться с обстановкой. Дойдя до карт, проронил сакраментальное: «Слишком быстро едем», взялся за ручку телеграфа и убавил ровно три оборота гребного винта, а затем, пожелав спокойной вахты, растворился в ночи.
Мой победный взгляд вынудил старпома сказать:
– Допустим, ты победил. Но я отыграюсь.
– Только не говори ему, что Махеш отказался работать и саботировал мои планы.
– Боишься, что злой Василий заставит тебя проверять шланги в одиночку? – усмехнулся Максим.
– Он не шибко меня любит и на все способен, – ответил я со вздохом.
– Уговорил, не буду, – как можно более драматично произнес чиф2. – Смотри-ка, он возвращается.
По лестнице, ведущей с палубы ниже, снова поднялась мрачная тень, которую все считали капитаном.
– Максим, что же ты еще не спишь? – спросил Василий Петрович. – Ведь у нас тут на мостике самый надежный помощник.
– Общаемся еще, – миролюбиво ответил старпом, тихонько пнув меня под покровом темноты, чтобы я молчал в ответ на ехидный выпад.
– Наверное, меня обсуждаете? – капитан пытался задать вопрос весело, но от этого стало еще более неловко.
– У нас полно, чего еще обговорить, – вступил я. – Средства безопасности, все такое.
– Сегодня, кажется, суббота? – уточнил с нажимом мастер. – Инспекции были?
– Да, – коротко подтвердил я.
– Максим, он тебе отчитывался? А то я уже поймал его на том, что проверка велась без чек-листа.
– Конечно, все в порядке, – примирительно сказал старпом.
– Ну, ладно, – с легким недоверием ответил капитан. – Я, собственно, чего пришел. Сильно вибрировать начало, как скорость сбросил.
На этих словах Василий вернул три оборота обратно, пожелал мне спокойной вахты и ушел.
– Чтобы ты победил, – торжественно растягивая слова, выговорил старпом, – предсказание должно было продержаться хотя бы пять минут.
– Спать пора, – ухватился я за единственный шанс соскочить с темы. – Спокойной ночи.
Радостно улыбаясь, Максим спустился вниз и хлопнул дверью, снова оставив меня наедине с собой. Конечно, рядом все время находился смотрящий вперед филиппинский матрос, но субординация не позволяла общаться чересчур по-дружески, поэтому я предпочитал молчать.
Был бы капитан менее мнительным, сейчас бы тучи над головой разгоняла музыка из портативной колонки, но Василий выступал категорически против. Хорошая песня ведь может легко отвлечь от езды по пустому водоему, и мы упадем вниз, проломив хлипкое ограждение… то есть, вылетим на встречку и окажемся под колесами белаза… нет? Мы же не на автостраде, где жизнь от смерти отделяют секунды, а музыка все равно доносится из каждого уголка салона. Здесь намного труднее: на раздумья каких-то полчаса, а потом, будь добр, отверни. Времени не хватает даже обойти мостик по кругу, а уж о расхождении с другими пароходами я вообще молчу.
Иной раз удивляешься, как посреди океана умудряются найтись два дипломированных судоводителя, которые, обладая всеми возможностями избежать непоправимого, ведут переговоры стратегической важности по ультракоротким волнам, неверно понимают друг друга – и создают неописуемые по глупости аварии, о каких потом стесняются рассказывать студентам замшелые преподаватели.
Нестройный ход мыслей начал сбиваться с житейских проблем капитанского помощника. В голову залез Серетун, этот невоспитанный волшебник, появившийся из ниоткуда, но уже прочно закрепившийся в повествовании.
Когда-то я читал о том, что тексты могут создавать сами себя. Казалось, это просто удачная метафора. Герои придуманы, воображение их впитало, а дальше только смотришь за ними да записываешь. Так-то все правильно, только почему на деле вышло совсем буквально?
Без особого пиетета к создателю, персонаж захватил его разум и заставил плясать под свою дудку, не брезгуя коверканьем сюжета прямо перед изумленным Натахталом. Вместо смерти, чародей выбрал судьбу второстепенного спутника, короля эпизодов.
С доставучим волшебником нужно разобраться сейчас, иначе и без того шаткая структура книги сойдет на нет, превращаясь в фарс о сумасшедшем маге и его ручном воителе, который, на самом деле, главный герой. Кто захочет читать подобную чушь?
Если ее вообще опубликуют.
Самым разумным мне сейчас представлялось улечься спать , предоставив мозгам разобраться с проблемой самостоятельно, без моего вялого участия. Задача поставлена четко: Серетун не должен дойти до города. А уж каким способом его остановить, я найду.
4
Снаружи не доносилось никаких звуков, но едва Серетун прижал ухо к дощечкам, войска зашумели, как по команде. Мечи с лязгом сошлись; лошади продолжили месить кровавые трупы, а стрелы пронизывали воздух со свистом снаряда воздух-земля, но его здесь не изобрели, и поэтому сравнение не настолько уместно.
– Молодец, вспомнил о них, – пробубнил себе под нос волшебник. Раздражение переполняло его с каждой секундой все больше, а громоотводом мог служить только вляпавшийся в непредвиденный судьбой переплет Натахтал. Воитель чувствовал себя уже порядком неуютно от нападок Серетуна, но решил терпеть их во имя победы над опасным и коварным противником. Чем зло невидимее, тем оно коварнее. А Злободун был самым коварным: его вообще никто и никогда не видел.
Открыв дверь настежь, Серетун уклонился от стрелы, которая вонзилась прямо в косяк, перед которым он только что стоял. Волшебник даже бровью не повел.
– Ты повторяешься, – обратился маг к невидимому собеседнику. – Все равно я прорвусь.
– Не могу я вот так бросить свое войско, о великий, – забеспокоился отважный Натахтал. – Без командира вся армия ляжет от мерзких лап прислужников тьмы. Тизуил очень расстроится, когда узнает, что я снова загулял.
– Если мы все правильно сделаем, то твои люди будут в порядке, – спокойно ответил волшебник. – Сейчас мы обойдем битву лесом и устремимся к городу на той стороне. Когда листва скроет от нас войска, они замрут, пока не понадобятся снова.
– Дай хоть коня забрать, – смелый воитель почувствовал себя школьником, которого вели к директору. Так же, как и провинившийся мальчишка, он знал – его наказывают, но не понимал, за что.
– Нельзя, – просто сказал Серетун. – Так меньше шансов, что нам помешают. Не хватало мне животного без должного уровня самосознания. Им же можно управлять, как заблагорассудится. Ты хочешь, например, чтобы жеребец вдруг взял и лягнул меня?
– Дай подумать, – без задней мысли ответил неутомимый боец и действительно принялся напряженно думать.
– Ой, да пошли уже, – нервно дернулся волшебник, толкнув воителя в спину.
Обогнув покосившуюся хижину, герои попали прямиком в сказочный лес, где запах выжженного сухостоя сменился щедрой свежестью налитых соком деревьев. Здесь водились удивительные по красоте создания и безжалостные порождения самой тьмы, охотиться на которых было если не глупостью, то весьма опрометчивым решением. Люди бывали здесь нечасто, поэтому среди густых зарослей не было оформленной тропы, только хаотично смятая трава. Единственным ориентиром для двоих путников служил мох, покрывающий северную сторону камней.
– Странная здесь природа, – заметил волшебник, – В жизни все совсем не так.
От этого проклятого мага пора избавляться! Все карты спутал, ведет себя, словно невоспитанный выскочка. Как укокошить персонажа, который перетянул одеяло на себя? Сеня… тьфу, Натахтал на его фоне выглядит безвольным тюфяком. А он ведь протагонист и не может уступать всяким второстепенным личностям.
Один Робин Гуд в исполнении Костнера уже просел на фоне Алана Рикмана в роли шерифа Ноттингемского. Из резко положительного героя получился эдакий пионер-простачок, подаривший все женские сердца злодею. С Натахталом такой номер не пройдет.
Успокоились и думаем рационально. Если герои пошли в лес, то, в любом случае, их будут поджидать опасности. Там же всякие монстры водятся, вурдалаки и прочая нелицеприятная живность. Нормальные люди охотиться на них не станут – боязно. А вот браконьеры – запросто. Народец без страха и совести. Такой вариант годится.
Изловим противного волшебника и устроим ему пышные проводы со спецэффектами. Даже не поскупимся на Майкла Бэя с его фирменными взрывами. Все равно, он будет воображаемый и денег не потребует. Зато с Серетуном будет покончено раз и навсегда.
– Ай! – вскрикнул Серетун и повалился на землю.
– Что случилось? – воитель, присев рядом, обнаружил, что в ногу волшебника железными челюстями впился капкан.
– Не пускает он меня дальше, – дрожащим голосом ответил чародей, но быстро пришел в себя и уже совсем другим тоном добавил: – Плевать, помоги освободиться.
Внезапно земля задрожала, и началось извержение вулкана в опасной близости от героев. Натахтал предстал перед ужасающим выбором: бросить нового союзника на сожжение лаве или погибнуть в попытках спасти чародея, так и не завершив великую миссию. Противоречия раздирали благородную душу воина, однако, до соприкосновения с раскаленным потоком оставались считанные минуты, и стало ясно, что придется поступить жестоко.
– Не катит, – возразил Серетун. – Твой Везувий миль на тысячу севернее, лава сюда не добежит. – А потом справедливо пристыдил: – Совсем географию не знаешь.
– Господи, он бредит, – запричитал храбрый воин, – наверное, болевой шок.
Отважный боец начал суетливо искать увесистую палку, чтобы сделать рычаг и раскрыть железные челюсти капкана. Проявляя недюжинное усердие, Натахтал опустился на колени и стал ползать прямо по траве. Трижды зацепившись правой ногой за один и тот же камень, неутомимый воитель сорвал с колена изрядно потрепанную броню. Ненароком коснувшись укрывшихся под ольхой мухоморов, Натахтал отдернул руку и почему-то принялся оттирать ее сорванным с ближайшего лопуха листом. Серетун перестал артистично причитать и сказал:
– Тяни время, сколько хочешь. Я не умру от сепсиса.
Отбросив несчастный лопух, отважный воитель тут же наткнулся на подходящую палку и с горящими глазами вернулся к чародею. Пока Натахтал старательно пыжился, разжимая капкан, Серетун с интересом наблюдал за попытками себя убить.
Густые заросли расступились, выпуская на свет нечто. Внезапно, словно из геенны огненной, вырвалось порождение тьмы, чтобы броситься на истекающего кровью волшебника.
– Ты сам-то представляешь, как оно выглядит? – иронично спросил Серетун. Лицо этого проныры мало того, что не выражало страха, еще и расплылось в самодовольной ухмылке.
Ну, выскочило порождение тьмы, такое… темное, с зубами, а лапы оканчиваются острыми когтями.
– Кролик! – радостно выпалил волшебник, и тут же в руки к нему угодило маленькое ушастое создание.
Серетун прижал его к себе, аккуратно поглаживая по спинке, но травоядный питомец пропал, и потянулась вместо него тонкая лента пара, благоухающего мятой. Волшебник с досадой резко лег обратно.
– Не дергайся, – напряженно предупредил Натахтал, из последних сил разжимающий безжалостные челюсти капкана. Механизм стиснулся настолько, что и рычагом было не вскрыть. Еще десять секунд возни – и под недовольный лязг челюстей нога Серетуна освободилась.
– А ведь знаешь, что совесть у тебя хромая, – обратился волшебник к воздуху.
– Спасибо, Натахтал, – уязвленно произнес воитель. Он уже начал свыкаться с непонятными репликами волшебника, но отсутствие слов благодарности вытерпеть был не в силах.
– Сеня, спасибо, дорогой, – Серетун переменился в лице, давая понять, что говорит искренне.
Натахтал в кои-то веки просиял и улыбнулся, почувствовав себя вновь кому-то нужным. Хотя, это событие не умаляло того факта, что воитель уже явно играл на вторых ролях.
Неустрашимый боец бережно взял под руку Серетуна, и тот, отбросив обычную гордость, позволил себе помочь. Волшебник прекрасно осознавал ответственность за Натахтала, которую сам на себя взвалил. И никакая покусанная капканом нога не могла помешать ему в сопровождении героя по самым темным закоулкам владений безобразного Злободуна, кем бы он ни был.
Уже почти друзья уже почти в обнимку медленно следовали по направлению к городу, оставляя позади волшебные деревья.
Почему он выбрался? ПО-ЧЕ-МУ, я спрашиваю! Все же было идеально подстроено, и только вулкан испортил такой гениальный план. Ударить лицом в грязь прямо перед собственным персонажем. Кто бы мог подумать. Мне нужно успокоиться. Иди сюда, Обормот. Ты меня понимаешь, как никто другой.
Если бы кто-нибудь вошел сейчас в каюту, непременно отпустил бы шуточку о стереотипном злодее: кресло скрывало фигуру человека, и только рука неторопливо поглаживала ошалелого от счастья кота.
А ведь злопыхатели даже не догадываются, как это помогает уставшему писаке собрать волю в кулак и продолжать трепаться на заданную тему, не вызывающую абсолютно никаких эмоций, кроме, пожалуй, усталости.
Можешь не писать – не пиши. Так почему же я пишу? Я ведь не могу не писать то, что хочу писать, а то, что не хочу, уже и видеть не могу. Какие там вопросы о судьбах человечества, если я застрял на битве за вымышленный, никому не интересный мир?
5
– Скажи мне честно, чем тебе не угодил Злободун? – даже хромая, Серетун умудрялся оживленно болтать. Предложение Натахтала поехать у него на горбу самодовольный волшебник отверг странным афоризмом о пользе боли в воспитании мужчины.
– Как это, чем? – поразился храбрый воитель. – Он житья не дает вашему миру.
– А что конкретно он делает не так? – волшебник стал напоминать себе психолога, проводящего недешевый прием. Шутка ли – тратить столько времени, чтобы единицам раскрывать глаза на очевидные вещи. А в мире таких нуждающихся большинство.
– Он постоянно со всеми воюет, – на лице Натахтала отобразилась тяжелая работа мысли, – гнобит людей. Даже мои друзья слово боятся сказать против темного властителя. А уж они не из робкого десятка.
– Интересно, – ответил Серетун загадочно. – У нас за спинами сражаются две армии, глотки друг другу режут, животы вспарывают. Кто из них первый начал?
– Мы объявили ему войну. Подполье организовали, так сказать. – с нотками гордости ответил Натахтал. Все-таки, не один год ушел на создание мало-мальски приличного сопротивления.
– То есть, ты, Сеня, собрал армию и выступил против кровавого узурпатора, – подытожил великий чародей.
– Конечно! – воспрял воитель. – Кто б еще его остановил.
– Пока не улавливаешь, значит, – Серетун разочарованно покачал головой. – Хорошо, давай так. Вел ли за последние годы Злободун и другие войны?
– Постоянно, о, волшебник. Он подавил уже не одно восстание… настоящий тиран!
– Стало быть, Злободун ни разу не выступал инициатором? – чародей решил атаковать прямо в лоб.
– Нет, – Натахтал резко остановился и взглядом ухнул куда-то в себя.
– Неужели, – с облегчением выдохнул чародей. Все-таки Серетун не оставлял надежд достучаться до смелого воителя.
– Тогда получается, что Злободун, – взор храброго бойца просветлел, – еще более коварен, чем я думал.
– Да-да, – поникшим голосом ответил Серетун. – Сволочь и узурпатор.
– Нужно быть предельно осмотрительным, – заключил не без гордости воитель. – Спасибо тебе, о, волшебник, за предостережение.
Следующие три часа герои шли молча. Серетун, хоть и опирался на благородную руку воителя, ни разу на него не посмотрел.
Стол под ноутбуком противно завибрировал. На экранчике телефона высветилось: «Издеватель». Курсор, почуяв неладное, решил втянуться поглубже и пропал с монитора.
И ведь знает Алексей, что на борту есть связь. Надо будет как-то сказать ему, что сигнал не всегда ловится, и в этом утверждении – ни капли лжи! Если вдруг судно повернется к спутнику своим сорокавосьмиметровым тухезом, то плакал мой интернет, потому что мачту с антенной надежно перекроет массивная двухголовая труба, чадящая низкосернистым, но оттого не менее вредным дымом.
– Добрый день, – ответил я с напускной вежливостью. – Чем обязан звонку в столь погожий день?
– Ты давай там не ерничай, – сходу атаковал Алексей на том конце связи. – Я не знаю, какая у тебя погода. Скажи лучше, как дела с книгой. Время идет, тянуть нельзя.
– Пишу я, пишу. До концовки уже недалеко, – устало сказал я
– Придумал, как победить своего Темного Властителя? – поинтересовался собеседник.
– Да, – от неловкости я заерзал на кресле. – Только пришлось его переименовать, а то звучало банально.
– И как же?
– Злободун.
В трубке повисло тяжелое молчание.
– Ладно, – ответил после паузы главред. – Допишешь, а там поглядим.
Раздались хриплые гудки.
За те несколько месяцев, что я в рейсе, любезность месье Зарицкого поубавилась. Из раза в раз, отсылая новые главы по почте, я разочаровывал единственного человека, в чьих руках была судьба любой моей последующей книжки. Преодолев на первых порах периодическое косноязычие в тексте, я все еще не понимал, как сделать сюжет увлекательным, а героев – по-настоящему живыми.
Единственным светлым пятном стал Серетун. Но чертов волшебник мешает, ломая хлипкую конструкцию, прозванную в народе сюжетом. Если самое удачное, что есть в книге, написано не мной, может, вообще не стоит тогда писать?
Проковыляв какое-то время в тишине, Серетун понял, что великий воитель – гораздо лучший собеседник, чем собственные мысли. С подозрением оглянувшись, чародей решился разорвать молчание очередным замечанием:
– Странный ты курс проложил через заросли.
– Потерпи, до города осталось совсем немного, – заботливо ответил Натахтал. Его и так терзало чувство вины за то, что не получилось углядеть зорким глазом столь предсказуемый капкан.
– Да нет же, смотри, – Серетун остановился. – Мы должны были пойти напрямик и уже добраться до цели, но вместо этого навернули какой-то крюк.
В подтверждение своих слов чародей сделал пару волшебных пассов, подсвечивая преодоленный путь. На огромном вспушенном лесном теле появилась искристая оглобля, однозначно намекая на то, что путники могли бы сэкономить миль десять.
– Раз ты такой умный, почему ногу не вылечил? – вдруг ощетинился Натахтал.
– Правильные вопросы задаешь, – с уважением подметил чародей. – Не хочу тебя расстраивать, но именно здесь мои полномочия кончаются.
– И что же делать? – грустно спросил воитель.
– Идти дальше, – мужественно ответил Серетун. – Быть может, выведет кривая к счастью.
Натахтала, привыкшего к недомолвкам и пространным чародейским заявлениям, такой ответ абсолютно устроил. Как можно сомневаться в великом чародее, да еще и настолько самоуверенном? Похоже, он действительно обладает знаниями, способными помочь в схватке с неимоверно подлым Злободуном.
Дойдя до небольшой прогалины, где блики солнца собирались в причудливые островки, напоминающие то ли котенка, то ли расщепленный изотоп ванадия – насколько у вас хватит воображения – герои услышали копошение в кустах. Подготовленный к любым опасностям, Натахтал прислонил волшебника к ближайшему дереву, а сам достал победоносный клинок. Пока заботливый воитель проделывал эти манипуляции, шорох стих, почти сразу повторился с большей силой. Готовясь к обороне, Натахтал решил, что лучшая защита – нападение, и грозно крикнул:
– Кто здесь?
Ответом ему стало нестройное эхо, резанувшее тонкий слух Серетуна фальшивыми нотами.– Последний раз спрашиваю: кто здесь? – бравый воитель присел и начал медленно продвигаться к кустам, держа оружие наизготовку. Шлем, к сожалению, потрясенный воитель оставил в лачуге Серетуна.
Едва слышимые шаги заставили Натахтала напрячь слух до предела, что позволило уловить даже отголоски шебуршания муравьев, строящих неподалеку новый дворец . Еще ближе к кустам, еще …
Хрусь!
Под ногой треснула ветка. Неустрашимый воитель отступил назад, готовясь отразить удар мощным блоком аге-уке, подсмотренным у воинов эльфийского корпуса повстанцев. Листья неведомого растения зашевелились, выпуская на свет сгорбленного старичка с четырехлистным клевером в руках.
– А, ты, – Натахтал, убрав клинок, облегченно выдохнул. – Какого служителя тьмы так пугать меня?
– Не видишь – травки собираю? – забрюзжал старичок.
– Вот так берешь – и вставляешь нового персонажа в уже написанную главу, – шепотом возмутился хромой маг. – Предупреждать же надо.
– Серетун, знакомься, это Дрободан, – жизнерадостно произнес воитель. – Мой любимый поставщик зелий, травки и кое-чего покрепче.
– Рад знакомству с коллегой, – согбенный старичок в приветствии согнулся еще больше.
– А уж как я рад! – натужно ответил чародей, подумав при этом: «Какой я тебе коллега, бомж в обносках?»
Волшебник, пусть и не желая этого признавать, ощутил некую дружескую ревность ко внезапно материализовавшемуся Дрободану.
– А ну, тихо. Я все слышу, – огрызнулся шепотом Серетун.
– Куда путь держите? – старческим голосом поинтересовался травник.
– В Пейтеромск, – ответил наивный Натахтал. – Пора бы наведаться в это местечко за столько-то лет.
– Я же тебя предупреждал – туда не ходить! – сварливо сказал Дрободан. – Не то большая беда приключится.
– Так-так, – оскорбился Серетун. – Великий суповар указывает, что нам делать?
– Только не начинай, пожалуйста, – с изрядной долей неловкости попросил великий воитель.
– Отчего же, – благостно молвил травник. – Пусть выскажется, а мы послушаем.
Серетун, принявшись гротескно жестикулировать, разразился целой тирадой, которую выговаривал с особым напором на начало каждого предложения:
– Он хочет сразить Злободуна. Я вызвался ему помочь. Путь наш лежит через город. Там на север течет речка. Мы снимем судно подешевле. Дальше тебе ничего знать не следует.
Думая, что поставил жирную точку в только зарождающемся споре, Серетун скрестил руки на груди. Частичная потеря равновесия ничуть не умалила достоинства, с которым он это сделал.
– К Альтизару лыжи навострили? – коварно осведомился травник. – Так он не поможет.
– Много ты знаешь… ведун, – последнее слово прозвучало из уст Серетуна как оскорбление.
Натахтал прекрасно понимал, что за этот день уже заработал тонну комплексов, и сейчас ситуация нехорошо обострялась.
– Побольше, чем ты думаешь, – Дрободан улыбнулся, вызвав у волшебника приступ гнева, который он еле сдержал.
– Вот мы пойдем сейчас дальше, – Серетун почувствовал почву под ногами, найдя потрясающий аргумент, – точнее, я поковыляю, а Натахтал медленно покрадется. И что ты нам сделаешь?
– Ничего, – резонно ответил Дрободан. – Я бы ничего никому не сделал. Не в моих правилах.
– То есть, я столько лет не ходил в Пейтеромск, только потому, что ты меня просил? – изумился воитель.
– Я думал, мы друзья, – осклабился травник, чтобы не выдать обиду. – Думал, одной просьбы достаточно.
– Видишь, как некрасиво получается, – Серетун просиял, добившись еще большего расположения от Натахтала.
– Делайте, что хотите, – обреченно молвил Дрободан и протянул воителю клевер. – Возьми-ка на счастье, милок.
Не дожидаясь завершения неудобного разговора, сгорбленный травник засеменил в сторону поля битвы, скоропостижно покинутого самим предводителем повстанцев. Серетун выдержал паузу, чтобы следующие слова не донеслись до обвислых ушей Дрободана:
– Я бы не стал брать подозрительные предметы на твоем месте, Сеня.
– Мы и так его обидели, – ответил добросердечный Натахтал и приложил клевер к носу, вдыхая аромат, будто было, что вдыхать. – Он же хотел, как лучше.
– Ох, смотри, – покачал головой Серетун. – Пошли скорее, а то я истеку кровью!
– Батюшки! – только и сказал воитель, беря великого чародея под руку. Клевер, тем временем, оказался в руках волшебника, пока Натахтал обдумывал способ передвижения с раненным спутником. Легкое дуновение – и листок распался на субатомные частицы, высвобождая нехорошие чары.
