bannerbannerbanner
Игра в отрезанный палец

Андрей Курков
Игра в отрезанный палец

Полная версия

11

Розыски трупа Броницкого шли полным ходом. До этого момента Виктор чувствовал себя волком-одиночкой в деле отставного генерала. Никого, кроме невидимого Георгия, звонившего время от времени по мобильному, расследование, казалось, не интересовало. Хотя и красная «мазда», и сам мобильный телефон свидетельствовали о том значении, которое кто-то придавал этому делу. Но после исчезновения трупа все изменилось. Звонили из управления, из министерства. Требовали приложить все усилия.

Позвонил и Георгий. Виктор как раз умудрился задремать, сидя за столом в своем кабинете. Трель мобильного мягко пробудила его.

– Витя, – произнес знакомый голос. – Тебе еще не сообщили, что вместо одного милиция нашла по городу шесть трупов?

– Что? – удивился Виктор. – И Броницкого нашли?

– Может быть, сам жду новостей. Они все в разных моргах, так что придется подождать. Но скорее всего его там нет. Какой смысл красть труп и выбрасывать его так, что даже милиция может сразу найти? А? Это все или бомжи, или жертвы неправильных финансовых расчетов. Кстати, труп ищет не только милиция!

– А кто еще? СБУ?

– Ну, СБУ помогает милиции, как и положено в тяжелую минуту… Ладно, не буду тебя за нос водить – военная контрразведка почему-то подключилась. Сидели себе контрразведчики спокойно, а тут вылезли, как весенние муравьи, – любо-дорого посмотреть…

– Но он же все-таки был до отставки штабным генералом…

– А после отставки – советником президента по вопросам обороны. Ты не думал, что как-то странно уйти в отставку и продолжать заниматься военными делами?

– Нет, не думал.

– Ну так подумай! – дружелюбно сказал Георгий и отключился.

Виктор спрятал мобильный в карман пиджака, зашел к майору. Успокоил его, сообщив, что родная милиция нашла не один, а целых шесть трупов и есть надежда, что один из них «наш».

Через два часа поиски продолжились. Найденные трупы никакого отношения к Броницкому не имели. Георгий оказался прав.

К десяти вечера, измотанный и уставший до предела, Виктор вернулся домой. Ночевать в райотделе было неудобно, даже если снести в кабинет все стулья и выставить под стенкой, как иногда приходилось делать прежде. «До утра все равно новостей не будет», – решил Виктор.

Жена с дочкой уже спали. Он улегся на диване в гостиной и тут же провалился в глубокий сон.

Через три часа из пиджака, брошенного рядом на стуле, раздалась знакомая мягкая трель телефона. С ненавязчивым постоянством она повторялась каждые несколько секунд. Повторялась, пока Виктор все еще с закрытыми глазами не протянул в ее сторону руку.

– Алло, – прошептал он в трубку мобильного.

– Спишь? – удивился знакомый голос. – Ты хоть глаза открыл?

– Нет, – признался Виктор.

– Открой глаза, когда разговариваешь по телефону! – шутливо проговорил Георгий. – Тем более, что тебе пора выходить.

– Что? Куда? Сейчас? – встрепенулся Виктор.

– Один добрый контрабандист позвонил и попросил забрать с его самолета какой-то хорошо упакованный труп.

Виктор, чтобы быстрее прогнать сонливость, уселся на диване, уперся голыми ступнями в жесткий ворс ковра.

– С какого самолета?

– Ты уже пришел в себя?

– Да.

– Тогда слушай внимательно. Через полчаса выезжаешь в аэропорт Жуляны. Остановишь машину за развязкой на Севастопольской площади, включишь на минуту аварийку. Через минуту поедешь дальше. Тебя обгонят две машины с группой захвата. Им задача уже поставлена, так что не беспокойся. Справа от здания аэровокзала будет открыт въезд на летное поле. Увидишь машины – сразу к ним подъезжаешь. Грузовой Ан-26 должен взлететь в три часа ночи. Снимете труп, остальное – что бы там ни было в самолете – не трогать. И главное – в аэропорту не шуметь, не сигналить, а то разбудите таможню и еще кого-нибудь, а нам это не нужно. Понял?

– Понял.

Спрятав мобильный в карман пиджака, Виктор встал. Сходил в ванную умыться.

Выпил крепкого кофе на кухне, не включая свет и глядя в окно на спящие ночные окрестности.

Застегнул ремешок плечевой кобуры с «тэтэшкой», из которой стрелял пока только в тренировочном тире. Сверху надел пиджак.

Глаза, не видевшие яркого света с прошлого дня, легко ориентировались в темноте узкой лестницы, по которой Виктор спускался со своего восьмого этажа.

Негромко заурчал мотор машины, зажглись фары, и «мазда», объезжая ямы и выбоины на разбитой строителями временной грунтовой дороге, неторопливо направилась к трассе.

Пока Виктор ехал к Южному мосту, город был неподвижен и тих. Его сведенное ночной судорогой тело беззащитно лежало под широким открытым небом, наполненным пульсирующим дыханием звезд.

Зазвонил мобильный, и Георгий удивительно бодрым голосом поинтересовался местонахождением Виктора.

Впереди показалась клумба Севастопольской площади. Виктор сбавил скорость, объехал клумбу и остановился у бровки на дороге, ведущей в аэропорт. Включил аварийку и оглянулся по сторонам. Ожидания увидеть включенные фары среагировавших на условный сигнал машин не оправдались. На площади было по-прежнему тихо и темно.

Подождав минуту, Виктор поехал дальше, немного озадаченный. Однако уже метров через триста его обогнали на хорошей скорости «Волга» и следовавший за ней микроавтобус.

Въехав на площадку перед аэровокзалом, Виктор остановился и выключил фары. Площадка, в отличие от киевских улиц, была неплохо освещена, да и над козырьком самого аэровокзала синим неоном светились на фоне ночного неба большие буквы «КИЕВ – ЖУЛЯНЫ». Обычно свет подчеркивает жизнь, но здесь он подчеркивал тишину, и тишина начинала раздражать. Клонило в сон. В таком состоянии хорошо было бы что-то съесть, но ничего съедобного не было, и для борьбы со сном оставалось только одно средство – сила воли. Но это средство вполне могло оказаться слабее силы усталости.

Чтобы держать себя в «рабочем» состоянии, Виктор то и дело смотрел на часы. Время словно замедлилось, минутная стрелка почти не двигалась. Вообще ничего не происходило, и Виктор, высунув голову наружу, вслушался в тишину. Ухо уловило едва слышимые щелчки какого-то насекомого, шорох травы летного поля.

Вдруг далеко, где-то за видневшимися на поле самолетами, вспыхнули и тут же погасли две фары. «Мазда», мягко съезжая с травы на бетон и с бетона на траву, объезжая сигнальные лампы и какие-то полосатые столбики вдоль посадочных полос и площадок маневрирования, подъехала к стоявшему поодаль, в самом конце посадочной полосы, самолету. У трапа находились двое в масках с короткими «акаэмами». Еще двоих Виктор увидел возле микроавтобуса и «Волги», спрятавшихся за хвостом Ан-26.

Выйдя из машины, Виктор бросил взгляд на надпись на фюзеляже самолета: «Авиалинии Беларуси».

Подошел к трапу. Двое в масках кивнули ему, как старые знакомые. Он поднялся, вошел в овальный дверной проем самолета.

Тут же перед ним оказался еще один мужчина в камуфляжной черной маске с вырезами для глаз. Он был невысокого роста, ниже Виктора. Протянул руку, потом кивком головы предложил следовать за ним.

Они прошли в хвост мимо хорошо укрепленного брезентовыми ремнями груза. Краем глаза Виктор смотрел на эти коробки, ящики, баулы, аккуратно разложенные по обе стороны от прохода.

– Вот, – провожатый кивнул на лежавший в конце прохода черный брезентовый мешок на молнии. – Открой! – скомандовал он стоявшему рядом спецназовцу.

Тот быстро опустился на корточки, расстегнул молнию сантиметров на семьдесят, развел половинки, встал и направил туда луч мощного фонарика. Внутри Виктор увидел за мутным полиэтиленом человеческое лицо. В воздухе появился едкий кислый запах.

Спецназовец поспешно застегнул молнию мешка.

– Это он? – спросил Виктор у стоявшего рядом человека в маске, который, похоже, был здесь старшим.

– Через час будет известно, – ответил тот. – Уходите, здесь находиться нежелательно для здоровья. – Он кивнул на груз.

Виктор снова обратил внимание на едкий кислый запах. Затем посмотрел с подозрением на внутренности самолета.

– Химия? – спросил он.

– Химия в мешке, – кивнул тот на труп. – Жидкий азот. Тут скорее всего «физика».

Они быстро прошли обратно к трапу, спустились на землю. Следом за ними двое спецназовцев вынесли мешок с трупом, погрузили его в микроавтобус.

– А куда он должен был лететь? – спросил Виктор.

– Воронеж, Россия.

Перед тем как сесть в машину, он заметил, как под надзором спецназовцев из «Волги» выбрались трое перепуганных летчиков. Оглядываясь, они поднялись по трапу в свой самолет.

«Мазда» выехала с летного поля. Остались позади и открытые ворота, и освещенная площадка перед аэровокзалом. Усталость с новой силой навалилась на плечи Виктора. Словно под ее тяжестью, он почти лег грудью на руль, из последних сил всматриваясь в пустынную дорогу. А в голове крутился один и тот же вопрос, на который не было сил ответить: «Зачем ему надо было приезжать сюда?» Группа захвата и без него знала, что делать. Советов у него никто не спрашивал. Ну, увидел он самолет, труп в пластиковом мешке на молнии, увидел людей в масках с «акаэмами» и перепуганных летчиков, которым предстояло через десять-пятнадцать минут взлететь и взять курс на Воронеж. В чем был смысл его присутствия?..

Ответа не было. Была только освещенная фарами его «мазды» дорога, почти физическая тяжесть в голове и глаза, уставшие от естественной ночной темноты и резкой желтизны искусственного света.

12

Иван Львович пришел без пяти одиннадцать. Свеженький, гладко выбритый. На щеках – не свойственный для его возраста румянец.

– Ну как, выспался? – живо спросил он, войдя в гостиную.

– Да.

– Отлично. Ну что, к делу? Завтракал?

Ник кивнул.

– Тогда я себе что-нибудь сварганю, а ты пока настройся на серьезный лад.

Через несколько минут они сидели за столом. Ник за компанию пил кофе, полковник жевал бутерброд с сыром. Жевал и говорил, оставляя между словами достаточные паузы для еды.

 

– Первое: в любой ситуации сохранять спокойствие, никогда не взрываться… Делай вид, что ты немного медлительный, тогда у тебя будет чуть больше времени на обдумывание… Второе: когда с ним познакомишься: не играй в интеллигента. Сразу тыкай, относись, как к младшему брату. Увидишь, что раздражается, – смягчись. Главное, чтобы он относился к тебе с полным доверием, как к своему спасителю… Сегодня ночью вы вдвоем поедете в Белоруссию, город Пинск. Без удобств, в общем вагоне. Билеты дам чуть позже. Там остановитесь в привокзальной гостинице, выспитесь. В час дня автобус до Бреста. В Бресте тоже переночуете в гостинице, купите туристский ваучер в Польшу. Город назначения – Познань. У тебя там близкий друг, который многое может. Александр Возняк, бывший наш. Телефон три пятерки четыре два один. Повтори.

– Три пятерки, четыре два один. Александр Возняк.

– Молодец, – Иван Львович усмехнулся. – Не напрягайся, я тебе все запишу! С Возняком ты встретишься один, без Сахно. Возняк тебе расскажет, что делать дальше. Теперь мелкие детали…

Полковник вытащил из нагрудного карманчика пиджака пластиковую карточку «Амэрикэн экспресс».

– Знаешь, что это такое?

– В кино видел, – признался Ник.

– Значит, какое-то представление имеешь. На первые дни получишь тысячу долларов наличными, разложишь по разным карманам. Будь поэкономнее. Дальше, после Польши, можешь использовать эту карточку. Просто вместо денег. Когда покупаешь билеты, оплачиваешь гостиницу, тоже будь предельно аккуратным и экономным – никакой роскоши! Все – самое дешевое! Ручка есть? Распишись на обратной стороне.

Иван Львович перевернул пластиковую карточку, и Ник увидел посредине вклеенную бумажную полоску для подписи.

– Свою подпись? – переспросил он.

– Ладно, покажи, распишись пока здесь, – полковник положил перед Ником какой-то конверт.

Ник расписался.

– Годится, – кивнул Иван Львович. – Прочитать ничего нельзя, зато масса закорючек. То что надо.

Ник аккуратно, даже с некоторым волнением поставил свою подпись на обратной стороне карточки.

– Ну вот, теперь она твоя. – Иван Львович улыбнулся. – Дальше…

Он опустил перед Ником маленькую упаковочку впечатанных в пластик таблеток. Восемь штук.

– Если почувствуешь, что Сахно вышел из-под контроля и становится опасным, бросишь ему одну в чай, кофе или пиво. Все равно. Они мгновенно растворяются. Сам не принимай! – Он усмехнулся. – Это не аспирин. Это скорее успокоительное…

Допив кофе, Иван Львович поднялся из-за стола.

– Обедаем сегодня вместе, здесь, – произнес он почти торжественным тоном. – Я все принесу через пару часов. Из дома не выходи. Хочешь чистого воздуха – открой окна. Будет скучно – почитай свежие газеты.

– Где? – удивился Ник.

– В почтовом ящике с внутренней стороны входной двери. – Полковник удивленно мотнул головой. – Надо быть повнимательнее. Всегда подробно изучи жилье, прежде чем расслабиться и лечь на диван! Ну пока, до обеда!

Когда полковник ушел, Ник вытащил из почтового ящика три газеты: «Киевские ведомости», «Всеукраинские ведомости» и «Голос Украины». Просмотрел. Взгляд остановился на статье, посвященной трупу на крыше СБУ. Заголовок гласил: «Следствие топчется на месте». С таким заголовком саму статью можно было не читать.

Увидев на последней странице «Всеукраинских ведомостей» кроссворд, Ник взял ручку и вдруг поймал себя на мысли, что сам сейчас находится в «кроссвордовой» ситуации. Он оглянулся по сторонам. Вспомнил последние слова уходившего полковника. «Подробно изучи жилье, прежде чем расслабиться!» Его взгляд сам собою ушел под потолок. Он внимательно осмотрел верхние углы гостинной комнаты. Белая штукатурка, идеальный ремонт.

Ему вспомнились мониторы в микроавтобусе. Три монитора в квартире, и человек мог от них закрыться только в туалете. Иначе он просто переходил из одного монитора в другой. Коридор, кухня, комната…

Ник вышел на кухню. Она была крохотной, явно предназначенной только для приготовления пищи и не больше. Здесь не посидишь.

Просмотрел потолок, углы, верхнюю часть стен. Взгляд остановился на круглых часах над раковиной. Странное место, но не более. Их действительно больше негде было повесить.

Вышел в коридорчик. Вспомнил картинку из «коридорного» монитора. Картинка начиналась с внутренней стороны входной двери на заднем плане. Задрал голову кверху и увидел в верхнем углу слева от двери в комнату белую коробочку, размером с пачку сигарет. Подошел, остановился под нею. На камеру она была совершенно не похожа. Скорее на датчик пожарной охраны.

Постояв пару минут, Ник вернулся в гостиную. Сел за стол, снова взял ручку, но интерес к кроссворду пропал.

Он открыл окно настежь. Сидел на диване. Думал о Тане с Володькой. Они ведь ничего не знали, они вообще ничего не знали. Они ждут со дня на день телеграммы «Приезжайте, встречу, Ник». Они будут ее ждать и завтра, и через неделю. А потом? Что они будут думать потом? Как им сообщить, что дело затягивается? Может, тут в санатории есть почта или телеграф? Но Иван Львович запретил выходить… Но что важнее – предупредить жену или исполнять приказ старика, который пока сам не исполнил практически никаких своих обещаний?

Ник подошел к окну, выглянул. До ближайшего домика было метров двести. Редкие деревья, кусты, клумбы и ни одной живой души. Разве в таком месте может быть почта или телеграф? Очень сомнительно.

Надо было об этом думать раньше, утром, когда он разбудил Валентина. Надо было ему оставить письмо или текст телеграммы и деньги. А может, еще не поздно? Конечно, лучше телеграмму. «Не беспокойтесь. Наберитесь терпения. Переезд отодвигается на месяц два. Люблю. Скучаю. Ник».

Ник достал кусочек бумажки, записал придуманный текст телеграммы и пошел к дверям.

На пороге резко остановился, встретившись взглядом с шофером темно-синего БМВ, стоявшим возле своей машины напротив домика.

Ник растерянно посмотрел по сторонам.

Зачем здесь машина? Ведь полковник говорил что-то об обеде, а обед – это не пара бутербродов, это какое-то время… Час, два…

Вернулся в дом. Нервы не давали возможности просто присесть и подумать. Он ходил из угла в угол, сжимая в руке текст телеграммы.

Наконец сел за стол, и тут же спокойная размеренная мысль подсказала: «А почему не попросить Ивана Львовича отправить телеграмму?»

А действительно, почему? Что в этом такого? Чего переживать?..

Ник дописал на бумажке саратовский адрес родни и опустил ее в карман.

Вернулся к газетам. Все-таки прочитал ту статью о трупе на крыше СБУ. Сама история с дирижаблем и полетом трупа показалась ему совершенно сумасшедшей, просто нереальной. Хотя, похоже, так все и произошло на самом деле. Только почему это произошло – никто не знал, прокуратура отказывалась комментировать, ссылаясь на тайну следствия, СБУ тоже, молчал и аппарат президента, где покойный работал перед смертью.

Иван Львович появился с двумя хозяйственными сумками. Торопливо прошел в гостиную, поставил их на стол и тут же начал вынимать из сумок заботливо завернутые в мягкий целлофан блюда: салаты, холодные мясные и рыбные закуски, овощи.

– Быстро принеси вилки-ложки и садись, пока горячее! – на одном выдохе сказал он, не отвлекаясь от дела.

Вернувшись из кухни, Ник увидел на столе два больших блюда с массивными свиными отбивными и картофелем-фри. Над ними поднимался пар. Закуски тоже были расставлены и занимали почти всю столешницу.

Полковник открывал бутылку «Ахашени».

– Стаканы! – попросил он, снова кивнув головой в сторону кухни.

Первый тост был опять за удачу, как и в первый вечер. Потом они молча жевали, наслаждаясь вкусной едой.

После второго стакана вкусного грузинского вина Ник попросил Ивана Львовича о телеграмме.

– Какие вопросы! – сказал на это полковник. – Я, кстати, фотоаппарат принес, хотел щелкнуть тебя и твоим фото послать. И себе тоже сделать, если ты не против…

– Конечно, – согласился Ник.

Иван Львович достал компактную камеру и два раза щелкнул Ника. Потом, установив ее на столе так, чтобы объектив смотрел немного вверх, нажал на кнопку замедленного спуска и быстро перешел на другую сторону. Успел присесть рядом с Ником, и тут же сработала вспышка и камера довольно «ворчнула».

13

Утро наступило для Виктора раньше, чем ему хотелось. Трель мобильного телефона, ставшего для него карманным будильником, прозвучала в полдевятого. Георгий дал Виктору двадцать минут на утренний холодный душ и завтрак.

Под удивленным взглядом Ирины, кормившей грудью малую, Виктор прямо с трубкой мобильного и со все еще затуманенным взглядом пошел в ванную. Потом с той же трубкой и мокрой головой перебрался на кухню. Поставил чайник, набрал в кастрюльку воды и опустил туда два яйца. Сел за стол и только в этот момент почувствовал силу утреннего солнца. Яркий свет, бивший из окна, гревший опущенные на столешницу в это время руки, помог приободриться.

Как раз пропел свою трель мобильный и Виктор уже твердой рукой поднес его к уху.

– Возьми ручку и бумагу, будешь писать, – сказал невидимый Георгий.

Виктор левой рукой взял с подоконника блокнот и карандаш.

– Первое: снова поговорить с вдовой, выяснить, где и с кем был Броницкий в последние дни жизни и особенно двадцатого мая. Второе: спросить, звонила ли она московским друзьям и сообщала ли о смерти мужа. Взять телефоны этих москвичей. Третье: послать кого-то из стажеров по киевским ресторанам и собрать у них меню на двадцатое мая. Понятно?

Виктор не успевал записывать. Наконец поставив точку, он тяжело вздохнул прямо в трубку.

– Что? Рука устала? – с ехидцей спросил Георгий. – Надо всегда записывать планы действий – помогает думать! Иначе будешь тыкаться в запертые двери и собирать ненужные отрывочные сведения. Это что – мое дело учить тебя, как планировать расследование? Ты следователь или я?

Ошарашенный Виктор молчал, прижав трубку мобильного к уху. Первый раз голос у Георгия был таким раздраженным. Кто он вообще такой, этот Георгий? Почему он звонит? Почему он приказывает? Может, это действительно он – следователь, а не Виктор? А Виктор у него – что-то вроде стажера?

– Не слышу ответа! – снова прозвучал в трубку голос Георгия, уставшего ждать.

– Мне кажется, что ты – следователь, – угрюмо проговорил Виктор.

– Да? Тебе кажется? А тебе не кажется, что работать надо организованнее?

Виктор задумался. Конечно, Георгий был прав. Даже то, что Виктор узнал о Броницком к этому дню, не было ни выстроено логично, ни проанализировано. Но ведь и времени прошло мало. Следователю не дают машину, чтобы он в три дня раскрыл преступление! Да и человек, вручивший ему в кабинете майора ключи от «мазды», советовал «не спешить». И по интонации было понятно, что речь шла не о быстрой езде на иномарке.

– Все понял, – проговорил, вздохнув, Виктор.

– Вот и славно. А теперь послушай новости. Ты действительно нашел труп Броницкого. Так сказать – остановил попытку нелегального экспорта… Можешь позвонить вдове, чтобы готовила похороны. Тело ей отдадут хоть завтра, тем более, что его коллеги скинулись на роскошный гроб с бронзовыми ручками. Надо только будет покойного так положить, чтобы правая рука была накрыта левой, но это не твоя забота.

– А почему?

– Потому, что кто-то отрезал у него себе на память большой палец правой руки.

– Зачем? – удивился Виктор.

– Послушай, кто из нас следователь?

– Хорошо, я… Ну а все-таки: ты кто?

– Кто я? Тебе, наверно, трудно разговаривать с абстрактным собеседником, да? – голос Георгия смягчился. – Представь себе: рост сто восемьдесят два, короткие черные волосы, возраст – сорок пять, холост, люблю виски со льдом, не курю, по утрам бегаю по пять километров. Хватит?

– Да. Я не это имел в виду.

– Я знаю.

– А еще вопрос можно?

– Спрашивай!

– Зачем мне надо было ездить в аэропорт ночью? Ведь группа захвата и так знала, что делать!

– Да, знала. Но она не знала, кто у них – шеф! Теперь знает. Запомни, я никогда не посоветую тебе делать то, что не имеет смысла. Даже если ты не видишь в чем-то смысла, это не значит, что его нет! Как самочувствие?

– Нормально.

– Тогда звони вдове и договаривайся о срочной встрече!

После звонка Броницкой день понесся, как летящий под откос поезд. За полчаса разговора с обрадовавшейся возможности похоронить мужа женщиной Виктор узнал гораздо больше, чем рассчитывал узнать. Записал московские адрес и телефон Максима Ивина, номера телефонов двух других друзей Броницкого, тоже перебравшихся в Белокаменную. Узнал, что сын улетел в Англию после крепкого скандала с отцом, даже не попрощавшись. Хотя в аэропорт его отвозил шофер Броницкого. Узнал, что за пару дней до смерти отставного генерала в Киев приезжал Максим Ивин. Домой к ним он не заходил, останавливался в гостинице. Сам Броницкий с ним как минимум один раз встречался и принес от него подарок жене – набор духов «Ив Сен-Лоран».

 

Еще до обеда Виктор успел присесть в кабинете и подробно записать все новые сведения. Переписал с мятой бумажки и московские телефоны друзей Броницкого. После этого, заглянув к стажерам, вызвал самого опрятного на вид к себе в кабинет. Дал задание собрать во всех киевских ресторанах меню за двадцатое мая.

– А как я все эти рестораны найду? – спросил ошарашенный заданием стажер.

– По справочнику. У майора Крысько попроси «Весь Киев»; там и адреса, и телефоны. Составь список ресторанов и проверенные вычеркивай! Обращай внимание на блины с красной икрой! Справишься, будешь дальше работать со мной по убийству.

– По убийству? – глаза стажера загорелись.

Он, развернувшись, зашагал к двери кабинета Крысько.

– Постой! – окликнул его Виктор.

Стажер обернулся.

– Тебя как звать?

– Занозин. Михаил Занозин! – представился стажер.

– Будешь докладывать каждые три часа. Если меня нет – оставишь на столе записку! Понял?

Вернувшись к себе, Виктор снова раскрыл дело. Отложил фотографии в сторону. Достал чистый лист бумаги. Сверху по центру написал «Броницкий». Слева внизу в столбик – список родных и друзей, с которыми покойник виделся перед смертью. Посередине – места взлета и приземления рекламного дирижабля с покойником «на борту» – площадь Независимости, холм под гостиницей «Москва» и улица Владимирская, крыша КГБ – СБУ. Справа записал тех, с кем хорошо было бы встретиться и поговорить: прошлых и последних коллег Броницкого, сына, который в Англии, соратников по преферансу и охоте.

До сына было не добраться, но, наверно, он прилетит на похороны отца. На похороны должны прибыть и московские друзья, тем более, что они уже звонили вдове несколько раз, спрашивая о дате траурной церемонии. Завтра майор ей сообщит о дате похорон, но он, Виктор, узнает о дате чуть раньше, уже сегодня. И у него будет больше времени на обдумывание дальнейших действий.

Осталась крайне непонятной история с кражей трупа Броницкого и попыткой увезти его в Россию. Что за этим кроется? Виктор задумался. Вспомнил об отрезанном большом пальце правой руки. Внизу заполненного листа написал: «труп, Жуляны – Воронеж, палец» и поставил жирный знак вопроса. Задумался о прошлой ночи. Вспомнил, что говорил Георгий об этом самолете. Он сказал, что позвонил ему «добрый контрабандист» и попросил убрать труп из его самолета… Что там вывозили в Россию из Киева «Авиалинии Беларуси»? Видно, Георгию было известно о грузе, который все-таки отправился в Воронеж. Ведь он сам сказал, что самолет должен вылететь в три часа ночи. А «добрый контрабандист» сам сдал труп, чтобы не оказаться крайним. Или он «дружит» с Георгием и от Георгия, может быть, зависит надежность грузовых чартерных рейсов самолета Ан-26. Во всяком случае, «контрабандист» оказал большую помощь в деле «трупа» и за это, надо полагать, был как-то награжден. Ну а палец? Виктор, размышляя, пожал плечами. Нет, главное, что труп найден. Если бы обнаружили они только палец без трупа – толку от этого было бы мало. И по пальцу, в общем-то, владельца не определишь.

Виктор сидел над своим листком бумаги до наступления темноты. Потом словом «похороны» озаглавил уже готовый список людей, с которыми надо было встретиться для разговора. Встал из-за стола и вдруг услышал стук в дверь.

В кабинет зашел запыхавшийся стажер Занозин с коричневой папочкой из искусственной кожи.

– Меню за двадцатое мая, – доложил он, вытащив из папки пачку бумажек.

– Блины с икрой есть? – спросил Виктор.

– В одном, – кивнул стажер. – Ресторан «Козак».

– Молодец. Много еще осталось ресторанов?

– Тридцать пять отдельных и восемь гостиничных.

– Ну, дела идут. – Виктор устало улыбнулся. – На сегодня можешь отдыхать, а завтра с утра – в бой. Жду новости к часу!

Мягкая спинка водительского сиденья «мазды» нежно приняла на себя уставшую спину Виктора. Мелодично и тихо завелся мотор. Сержант с «Калашниковым», дежуривший на входе в райотдел, махнул рукой.

Вечерний город мчался навстречу. А Виктор спешил проскочить сквозь него. Ему сегодня не нравился центр с его светофорами и неоновыми огнями. Хотелось как можно быстрее выехать на свою неосвещенную окраину, промчаться обычно пустой в это время трассой от Южного моста до своей новостройки, до километровой «дороги жизни», в воронках-выбоинах. Дальше, на восьмой этаж, он уж как-то поднимется. Без фонарика, на слух и на ощупь. А там его встретят свои. «Мой дом – моя крепость». Среди своих, которых только двое, и то, наверно, уже спят, его не дождавшись, ему будет легко и приятно. Он подышит с ними одним воздухом. Проснется с ними в одной квартире. Потом, утром, снова их покинет, но будет вспоминать о них и думать везде, куда его занесет очередной день.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru