Андрей Коннов
Вспышка
«Руководство станции вводит режим Чрезвычайной ситуации. В ход пущены боевые роботы. Я до конца надеялся, что их не включат. Роботы вошли в отсеки с паникующими, и быстро навели там порядок».
«Это удивительно, но на станции стало поспокойнее. Я было подумал, что за Солнцем нас даже встретят, успокоят, скажут, что это светило на нас так влияет. Наверное, я наивный…»
«Наивный, не то слово. Говорите, мы не предугадаем встречу с братьями по разуму? Конечно! Мы вообще ничего не предугадаем. Мы никто!
Вот, гляжу на экран монитора, вижу, как по паре отсеков бродят Посторонние. Жаль, не могу передать вам картинку. Их облик – это нечто. Они не трогают людей. Они просто ходят рядом. Видят ли их люди? Судя по опросам, нет. Может, это галлюцинации? У всех сразу, чтобы никому скучно не было? Хочу домой… Очень сильно хочу».
«Кто они, эти Посторонние? Откуда взялись? Почему мы их не заметили? Что они делают здесь, под боком Солнца? Второй метеоритный поток их рук дело? Они нас обесточили от связи и ведут станцию по прежнему маршруту? Столько вопросов, хоть бы на один ответ получить».
«Сегодня «Горизонт» накрыла вспышка. Она прошла не от солнца, откуда-то, с другой стороны, не знаю, не заметили… Она ослепила нас всех. Прошла насквозь. Все тело дрожит, ломает, хочешь успокоиться и сесть – нет, идешь, иначе просто умрешь. Так уже, видимо, было с кем-то, судя по звукам.
Но, самое страшное: не хочется паниковать. Я не хочу кричать и биться в панике, пытаться вымолить у Посторонних пощады, если они нас хотят убить. Странное состояние, какое-то, словно нас постепенно уводят в иное измерение…»
«С третьей попытки нащупал кнопку записи. Судя по звукам и речи, Посторонние рядом. Их язык совершенно не понятен. Вы его слышите, и может быть, если когда-нибудь эта запись попадет к вам, расшифруете, и найдете нас. Наши останки или встретитесь с нами, а мы будем другими. Я не знаю. Ничего…»
Запись продолжается невоспроизводимым для наших широт звуком. Его продолжительность 30 секунд.
Конец записи
***
Четко помню, как после прекращения прослушивания записи в Зале управления полетами настала гробовая тишина. Олег Павлович Некрасов попытался разрядить обстановку, начал задавать наводящие вопросы, чтобы понять, с чем мы столкнулись… с чем столкнулся «Горизонт». Из всего того, что запомнил мой разум в тот момент оказалась фраза: «Мы нашли доказательства иной формы жизни и вместе с ней – смерть».
Леша Балаковцев, тот информатор с «Горизонта». Помню его, очень хорошо помню. Скрюченный, хромыляющий, с наглухо надвинутым капюшоном, в котором утопало его лицо. Все школьные, а потом университетские делали из Леши объект для стендапов и, порой, очень жестоких приколов. Как такое недоразумение попало в космос, да еще и в «Polar Group», куда даже меня не взяли. Меня! Самого здорового и красивого!
Когда Леша полетел на «Горизонте» к Солнцу, я завидовал багрово черной завистью. Даже скажу больше: багрово-багрово-прибагрово черной завистью. Это должно было быть мое место! И я в мыслях пожелал ему остаться там, в космосе. Чтобы это недоразумение со скрюченной спиной никогда больше не вступило на поверхность Земли.
Когда «Горизонт» его устами передавала информацию об успешно выполненных задачах, я внутри кипятился от гнева. Да, я дорос до высокой должности заместителя. Но моя розовая мечта покинуть этот бренный голубой шарик так и осталась за бортом исполнителя желаний. «Ты нужен нам здесь, в Центре по Космической обороне» – эту фразу своего начальника я вспоминаю как приговор. Его уродливое лицо, преисполненное морщин, возникших, видимо, очень рано, и, наверное, тоже от неисполнения розовой мечты, приблизилось ко мне. Я понял, что все: теперь Земля меня поглотит.
