Андрей Истомин
Юбилей
И вот двенадцатого апреля две тысячи шестьдесят первого года с космодрома «Восточный», со всей положенной шумихой, ровно в «гагаринское время» – девять ноль семь, стартовал наш герой. Отработав всю программу, начиная с приветствия «для мира» и заканчивая манёврами и экспериментами, Юрий дал условный сигнал, и трансляция на весь мир прекратилась. До начала снижения оставалось ровно семь минут. Он должен был быстро подготовиться к посадке, благо всё, что использовалось в эксперименте, уже убрано. Пожалуй, только химический карандаш, пишущий на всем, в том числе на стекле, болтается в невесомости, привязанный шнурком. Как и у Гагарина, спуск должен идти на автомате. Даже посадка будет, как у Гагарина, на парашюте после катапультирования. К месту исторической посадки у города Энгельса уже съезжаются репортёры. В общем, до весьма жёсткой, но банальной посадки, несколько минут.
Оставалось почти три минуты до начала спуска. Ровный зелёный цвет экрана показывал, что всё хорошо. Чисто автоматически Юрий проверил всё ещё раз. И только тут заметил, что, проговаривая действие, он не слышал в наушниках ничего. Полная тишина эфира. Странно, пока связь должна ещё работать, и, собственно, ЦУП ему сейчас должен подтвердить, что услышал его.
Рука потянулась переключиться на резервный канал связи и, не дотянувшись, застыла… Дисплей, являющийся основным пунктом взаимодействия с кораблём, погас. Просто погас – и всё. Тишина в эфире, погасший дисплей, не имеющий дублирующего… Нет, паники не было. Он ещё несколько секунд ждал, что автоматика начнёт тормозить… Но и этого не произошло.
Итак, в космосе по орбите несётся почти двухметровый металлический шар с человеком внутри, и ни связь, ни автоматика, управляющая им, не работают. Да и система ручного управления тоже. На тренировках к полёту среди нештатных ситуаций не отрабатывалась одновременная потеря управления и связи. Надо решать на ходу.
Дышать он сможет ещё дней десять. Тут сработало во благо желание максимально скопировать тот первоначальный «Восток-1». Дальше хуже – вода чуть-чуть есть, а вот пищи – нет. Максимальная длительность нахождения в космосе предполагалась три витка в случае аварии.
Ну, вот и решение. Три витка можно подождать, пока Земля попробует решить всё дистанционно. Как-никак канал связи с Землёй дублирован. И, если аппаратура связи вышла из строя, пробьются через второй канал. Стоит, пожалуй, слегка помочь Земле.
Юрий открыл инструменты и стал снимать панель. Ему надо было попасть к аппаратуре связи, благо она вся по модулям расшита. И каждый модуль имеет пару – тройку индикаторов. Хотя бы примерно, что случилось, можно понять.
Вскрытие показало, что работает передатчик, передающий его голос, и всё. Всё остальное либо обесточено, либо в красных огоньках. Даже голосовая связь, судя по тому, что он не слышит Землю, работает в одном направлении – если вообще работает. Стало ясно, что ждать решения вопроса с Земли бессмысленно. Учитывая, что шанс на то, что Земля его слышит, всё-таки есть, Юрий обстоятельно доложил результаты своих исследований и уселся отдохнуть – подумать.
Итак, если он просто ничего не будет делать, на «естественный» сход с орбиты уйдёт не менее двадцати дней. Даже если автоматика вовремя выпустит тормозной парашют, и он приземлится удачно, это будет его труп, так как воздуха хватит на 10 дней, не более. Значит, надо сажать. Но как? Для начала надо бы убедиться, что панель «прямого управления» работает. Но тут есть нюанс.
Любое отклонение от его запрограммированного пути приведёт к отклонению в точке посадки. Дело тут даже не в том, что он не попадёт на торжественный приём. Дело в том, что он, вообще, может попасть чёрт-те куда. И тайга в этом случае – благо. Куда хуже садиться в районе плотного воздушного движения или в городе. А то и унесёт к соседям, которые, не особо разбираясь, что к чему, пальнут по нему из зенитки.
