Андрей Истомин
Шумовой заслон
Переключив всё внимание на сектор обзора, Петров не следил, как пришла и, разгрузившись, уехала телега. Зато очередное движение наблюдателя дало понять, что он – то внимательно следил за движением телеги и, наверняка, заметил, что груз «похудел». По прошествии двух часов на участке, где, предположительно, скрывались нарушители, ничего подозрительного не было. Это успокоило отделённого, и он уже собрался применить приём, который с утра предлагал своему помощнику – уткнутся и подремать, имитируя, что на самом деле он наблюдает вокруг. Но в этот момент сзади раздался зов Порошина.
– Товарищ отделённый командир! Спуститесь сюда. – Петров аккуратно сполз к нему.
– Что стряслось?
– Всё хорошо. Я выполнил все ваши поручения. С овсом передали нам ещё доппаёк. И передали благодарность за полученные сведения. И ещё – на другой стороне тоже вычислили наблюдателя. И теперь организовали специально для него демонстрацию.
– Что там, в доппайке-то?
– Колбаса, хлеб, сахар, заварка – китайская, между прочим!
Тут стоит отвлечься и объяснить читателю. В то время «индийского чая» в нашей стране не было, поскольку та контролировалась Великобританией. Поэтому был чай грузинский, производство которого начали разворачивать только в двадцатые годы, или китайский. Вполне естественно, что китайский чай, особенно хороший, ценился больше, чем грузинский.
– Ну, что ж. Почаёвничаем. Для начала тогда сделаем вот что. Возьми котелок. У точки номер шесть поверни на юг и ложбинкой пройди метров триста. Там я видел родник, набери воды. Хорошему чаю хорошую воду надо. Приглядись, наверняка, будут какие-нибудь птицы разлетаться – лишний раз подскажут, что в этой тишине есть люди. Потом возвращайся сюда, набери сухих веток и организуй чай. Я пока пройдусь ещё разок.
Примерно через час наши герои пили чай и разговаривали:
– Товарищ отделённый командир…
– Да ну тебя, замучил. Пока выговоришь звание, уже устанешь ждать, что тебе надо. Обращайся просто – Василий Алексеевич, – прервал его Петров, – что у тебя?
– Василий Алексеевич, а как думаете, ночью они пойдут куда надо?
– Конечно. Если бы они раскрыли нашу основную засаду, то уже двинулись бы назад. Засели бы где-нибудь возле границы, чтобы потом одним рывком ночью уйти. Сидеть ждать здесь – это потеря драгоценного времени. А у них и наблюдатель на месте, и никакого движения. Уверен, они сейчас отдыхают, готовятся к ночи. Нам тоже стоит приготовиться.
– А что на этот раз?
– Чистка и смазка оружия.
– Зачем? Мой пулемёт и так весь в смазке, с хранения.
– Вот именно, смазки в нём много, и она старая. Излишки надо удалить насухо, протереть и потом смазать заново, сколько надо, и свежей смазкой.
– А зачем, мы что, стрелять будем?
– Ну, для начала – да. Вероятность есть. Ночью они пойдут, что и как там будет развиваться – неясно. Может, придётся и пострелять. Во-вторых, если ты не будешь хорошо относиться к оружию, то до увольнения в запас так и прослужишь с трёхлинейкой. Автоматические винтовки, как у меня, требуют аккуратного обращения. Кто же тебе доверит такое ценное оружие, если ты обращаться с ним не умеешь.
– Понятно. А как разбирать пулемёт?
– Что, ни разу не разбирал, что ли?
– Ну, «максим» нам показывали, «ДП» разбирал. А «льюисы» я ж не застал, их уже сдали на склады.
– Ладно, допьём чай. Неси, покажу.
Поболтав ещё немного, Василий Алексеевич показал Порошину, как разобрать «льюис», а сам сел чистить и смазывать свою АВС. Разрядил и снова зарядил четыре магазина по пятнадцать патронов каждый. При разборке тщательно осматривал все детали, протирал всё, что необходимо, промасленной тряпочкой, попутно ещё и давая указания Порошину, что и как делать. В результате закончил он свою подготовку раньше. И, приказав Порошину с этого момента, пулемёт и боекомплект носить с собой постоянно, отправил его до заката к ложному наблюдательному пункту – вести наблюдение там. Заодно разрешил, прямо сразу, как прибудет, вздремнуть. Ночь будет бессонная.
Сам вернулся на основной свой наблюдательный пункт и, расположившись, как учил Порошина, тут же уснул. Проснулся он от того, что солнце клонилось к закату и перестало обогревать его спину. Быстро огляделся. Всё на месте, даже наблюдатель противника, как по заказу, шевельнулся в то же время. Конечно, в решении отдыхать обоим сразу был определённый риск. Но отделённый на него пошёл, осознавая, что с момента заката и до конца операции вздремнуть не будет ни минуты. То, что враг поверил в возможность прохода, он был уверен. Значит, до заката никаких действий происходить не будет. А постоянно мелькать – тоже вызовет подозрения – что за неумёхи тут прячутся… Вот теперь надо было готовиться к последнему акту спектакля без зрителей. Скоро солнце скатится за горизонт, и вступит в силу ночная тишина. И надо будет снова, точно рассчитанными дозами шума, изображать, что где-то тут, по полю, разбросано целое подразделение.
Добравшись до Порошина, убедился, что тот тоже не спит. Они быстро перекусили, добив сухпай, оставив на ночь только заварку с изюмом – чаю горячего выпить, погреться. Потом отделённый ещё раз прогнал Порошина по всем пунктам, что, как и где делать. Освежил в его памяти все точки. Картина шумов не должна сильно поменяться, иначе враг решит, что или часть пограничников ушла, или, наоборот, что к ним прибыло подкрепление. И тогда их решение двигаться вперёд может измениться, а этого нельзя допустить.
Вскоре начались утомительные будни шумового заслона. На этот раз Петров больше внимания уделял наблюдению за местностью, а Порошину пришлось бегать за двоих. Причём с пулемётом. Где-то уже за полночь, когда Порошин в очередной раз пытался тихо пробраться из точки в точку, чтобы на новом месте «шумнуть», его встретил Петров.
– Всё, баста. Точно ушли. По нужному нам направлению кто-то потревожил птиц. Видно не было, но как взлетели – слышно. Если даже оставили прикрытие, которое снимется позже, оно уже не услышит твоих стараний. Идём обратно к основному пункту наблюдения. Будем ждать там результата. Оставив Порошина внизу с приказом готовить чай и принести наверх кружки с чаем, сам Петров расположился на своём наблюдательном пункте. Все ещё лёжа, но уже не очень скрываясь, пользуясь пусть и плохим, но всё – таки светом от звёзд и месяца, он надеялся увидеть ещё что – нибудь. Но ночь была тиха. Даже, наверное, слишком. По полю тут и там скрытно ходили люди и, видимо, беспокоили ночных жителей, в связи с чем они вели себя тише. Да и сентябрь – не июнь, сентябрьская ночь тише.
Его позвал Порошин.
– Товарищ… ой…. Василий Алексеевич! Всё готово.
Слегка спустившись, чтобы при возможности выглянуть из-за бугорка, Петров скомандовал:
– Давай ко мне. С котелком и кружками.
Подошёл Порошин, и они начали пить чай.
– А сейчас мы до утра можем быть свободны?
– Размечтался. Если до рассвета не будет пальбы, то, значит, наши гости раскрыли схему и идут обратно. Тогда нам придётся срочно как-то их обнаружить. Да, и если будет пальба, мы с тобой, наверное, слегка переместимся на всякий случай, вдруг кто выскочит, чтобы принять их.
– Как же мы примем?
– А пулемёт я тебе на что выпросил. Потом Мелкумян с Сухининым тоже не вчера родились. Наверняка, переместятся, так же, как и мы, ближе к тому месту, где эти субчики дневали. Значит, будут недалеко. Подоспеют на помощь. Ну, или мы к ним.
– Ясно.
– А раз ясно, пей молча. Сейчас твою болтовню слушать некому, а мне как раз стоит послушать, что творится.
Допив чай, сидели, в основном, молча, изредка перекидываясь парой слов. Когда на востоке небо начало светлеть, раздался первый выстрел. Несмотря на то, что до места, где стреляли, было далеко, в предутренней тишине слышно было хорошо.
– Всё, началось, – проговорил Петров и встал во весь рост. То ли чтобы лучше слышать, то ли в надежде что-то увидеть.
Порошин встал рядом. Вскоре выстрелы застучали уже сериями, стало ясно, что противник вовсе не собирался сдаваться легко и просто. Но вдруг отделённый проговорил.
– Не нравится мне это.
– Что именно?
– Только что была настоящая канонада. Как будто билась пара- тройка рот. А сейчас явно слышны отдельные выстрелы. Причём источник их переместился.
– Может, всех перебили, а кто-то пытается скрыться?
– Может. А, может, и наоборот. Наши их выпустили и догоняют. Или что ещё хуже. Основная масса вырвалась назад, а небольшая кучка, застрявшая, бьётся до последнего, не давая начать погоню за остальными.
– И что делать?
– То, о чём я тебе говорил. Смотри сюда. – С этими словами он повернул за плечо Порошина в сторону, где днём был НП нарушителей.
– Помнишь фальшивый куст?
– Помню.
– Он на балочке, идущей вдоль нашего с тобой мнимого фронта. За ней ещё одна неровность. Между ними – ложбина, весьма глубокая. Уверен – днём они скрывались там. Сейчас те, кто вырвался, знают, что днём они тут прошли без проблем. И попытаются уйти по этому же направлению.
– Мы их будем ловить?
– Ну, как получится. Наши товарищи тоже подтянутся, но вряд ли они точно знают, где шли гости. До них отсюда приличное расстояние. Значит, именно мы перекроем эту падь между кочек.
Ты поднимешься на холмик, что подальше. Расположись там с пулемётом, накрой себя и пулемёт плащ-палаткой или «амёбой». Жди их появления. Если кто появится, ни в коем случае не стреляй сразу и не надо, как в уставе, орать: «Стой! Кто идёт!» Лежи тихо, пока они не окажутся между нами.
– А вы где будете?
– Не перебивай, увидишь. Итак, только тогда, без всяких криков, сразу огонь на поражение по первому, попал – не попал. Потом только ори, чтобы сдавались. Сам не высовывайся, даже если поднимут руки. Сразу пристрелят. Если начнут атаку на тебя, не бойся, экономь патроны. Короткими очередями прижимай их к земле, не дай расползтись. На твой шум Мелкумян с Сухининым прибегут быстро. Так что твоя задача – шуметь и не дать им разойтись.
– А вы?
– А я буду страховать тебя с другого фланга. Если вздумают обложить тебя по науке, то я тебя прикрою. И они окажутся меж двух огней. Ну, всё, вперёд.
Они бегом направились к запланированному месту встречи. Когда Порошин забрался на свой бугорок, оглянувшись, он увидел, где стоит Петров. Тот же, убедившись, что его увидели, тут же лёг и скрылся из виду.
Небо на востоке светлело всё больше. Но пока никто не появлялся. Порошин, укрытый плащ палаткой с головой, смотрел в щель в направлении, откуда должны появиться нарушители. И гадал, сколько их будет: один, два, или человек десять? Уже ясно были видны возвышенные места, и только в ложбинках лежала густая тень. Вот-вот уже должен был показаться край солнца. И вот они появились. В тени проявились фигуры. Один, два – начал считать Порошин. Девять, десять. Когда счёт дошёл до пятнадцати, он понял, что первые уже приближаются к назначенной точке, а последние ещё не вышли. Открывать огонь? Или дать выйти всем? Никто не ждал, что их будет столько. Вот уже появился двадцатый. Все с карабинами, одеты, как любой местный колхозник, в сапогах, ватниках, у всех кепки на голове. За плечами – мешки с лямками – сидоры. Всё, надо решаться. Взгляд в сторону, где залёг Петров. Ничего не видно, он спрятался надёжно. В последний момент Порошин принял решение действовать, как приказали. Стянул с себя плащ палатку, прицелился в головного, и короткая очередь разорвала тишину.
Все сразу залегли.
– Сдавайтесь! Вы окружены! – заорал Порошин.
В ответ полетели пули. Вся группа под прикрытием беспорядочной стрельбы рассредоточилась в направлении пригорка. Порошин дал по ним пару очередей, пытаясь ограничить их передвижения, но ни в кого не попал. Только первый не менял положения. Видимо, попал в него. Секундная заминка. Потом противник начал короткими перебежками, по одному, стягиваться к пулемётчику. Порошин начал активно стрелять по всем, стараясь не дать им высунуться. В этот момент раздались подряд два выстрела со стороны Петрова. Оказывается, последние в цепочке, поняв, что их не видит пулемётчик, попытались выдвинуться к нему, прикрываясь склоном. Два выстрела Петрова привели к тому, что один скатился кубарем вниз и затих, второй залёг. Но, не поняв, откуда стреляли, он не осознал, что находится на виду у стрелка. Петров тщательно прицелился и одним выстрелом заставил успокоиться его навсегда. Теперь вся группа была у них под перекрёстным огнём. Началась хаотичная перестрелка. Противник пытался разобраться в обстановке: какие силы его остановили, куда идти? В какой-то момент, несмотря на стрельбу со всех сторон, управление в группе было восстановлено. Видно было, что там бывалые бойцы. И они явно приняли решение подавить пулемёт любой ценой. Передвигаясь ползком и укрываясь за малейшими выступами земли, они перераспределились. Отделённый оценил их манёвр. Поняв, что сейчас будет атака, он быстро сменил магазин, хотя в заряженном сейчас было не менее пяти патронов. В случае атаки некогда перезаряжать. Ценность автоматической винтовки именно в отсутствии необходимости заряжать после каждого выстрела. Только он прицепил магазин и навёл винтовку в сторону противника, как атака началась. Пятеро открыли частый огонь по Порошину, не давая ему прицельно выстрелить. Двое также открыли стрельбу по Петрову. Остальные, раскинувшись полукругом, начали перебежками двигаться к пулемётчику. Петров быстро сполз за кочку, оставив на виду скатанную в рулон и выполнявшую роль ложа для винтовки плащ-палатку. Перекатился в сторону, поднялся обратно, и, имея возможность спокойно прицелиться, четырьмя выстрелами срезал трёх наиболее близко подобравшихся атакующих. Потом ещё четырьмя выстрелами по стрелкам заставил прекратить огонь по Порошину. Тот тут же ответил прицельными очередями, и ещё один атакующий покатился вниз по склону. Остальные, пригнувшись, стали спускаться. Стрелки, в чью задачу входил обстрел Петрова, перенесли свой огонь на него. Но он снова сменил позицию и, вынырнув теперь с другой стороны своего первоначального места, уложил одного из них точным выстрелом. На какое-то время возникла тишина. Пограничники снова завладели обстановкой. Короткие очереди Порошина не давали спокойно передвигаться врагу. Те были вынуждены опять ползком менять позицию. Вырваться из этого капкана, не положив всех, или почти всех, они не могли. Поэтому им надо было решить вопрос с этими двумя пограничниками.
