Андрей Игорьевич Емельянов
Свобода выбора. Том первый. Лис
Ребенок. Этот гад прислал девочку-подростка, с виду лет двенадцати. На ней была дурацкая шляпа, похожая на шлемофон танкиста, тот, что с ушами, и длинный халат, из-под подола которого выглядывала пара плетеных башмаков. Миска в её руках исходила паром, разнося запах по всей комнате. Должен признаться, запах был настолько соблазнителен, что рот тут же наполнился слюной.
– Отец Дитрих попросил накормить Вас.
Не знаю, что он там ей наплел, но детский голосок дрожал, как и руки, крепко сжимавшие миску.
– Не бойся, – как можно дружелюбней обратился я к ней. – Я не обижу тебя. Спасибо, что согласилась. Я очень хочу есть, но, может, ты сперва дашь мне немного воды?
Девочка обрадованно кивнула и, поставив миску на стол, схватила кувшин с водой. Одним махом наполнив бокал, она бросилась ко мне, как к утопающему, улыбаясь во весь рот. Пить было жутко неудобно, не имея возможности хоть немного запрокинуть голову. Всему виной был дурацкий ошейник, плотно прижимавший затылок к холодному камню. Напившись, я одарил её самой доброй улыбкой из своего арсенала.
– Спасибо тебе. А могу я узнать, чему ты так обрадовалась?
Она кивнула, не переставая улыбаться, но вновь бросилась к столу, так и не ответив. Вернувшись с миской, она зачерпнула ложкой содержимое и замерла, нахмурив личико.
– Не люблю я этот подвал. Здесь всё время кто-то кричит. Сегодня тоже кричали. Когда отец Дитрих попросил меня спуститься и накормить какого-то гостя, я страшно испугалась, – понизив голос до заговорщического шёпота, она поведала мне страшную тайну. – Здесь водятся призраки. Это они всё время кричат. Так отец Дитрих сказал. Раньше он не разрешал мне сюда спускаться.
На мгновение она над чем-то задумалась, смешно нахмурившись, но быстро опомнилась и всё-таки сунула ложку мне в рот. Каша с сочной мясной подливой оказалась настолько вкусной, что я только чудом не проглотил ещё и язык. Со стороны это, должно быть, выглядело нелепо. Девочка-подросток, макушкой едва достигающая моей груди, кормит с ложечки здоровенную дылду. Для этого ей даже приходилось вставать на носочки.
– Отец Дитрих сказал, что прогнал всех призраков, и меня здесь ждёт один человек, который очень-очень хочет кушать. Я всё равно жутко боялась, но он сказал, что вы его друг. Вы, правда, его друг?
"Ну и сука же ты" – подумал я про себя. Ну не мог же я взять и вывалить на бедного ребенка всю подноготную этой твари. И ведь специально, гад, прислал именно её, вместо обычной прислуги. Мне ничего не оставалось, кроме как ляпнуть "да".
– Ничего, – отправив очередную порцию, улыбнулась она. – Когда отец Дитрих отдохнёт, он спуститься и обязательно освободит вас. Он очень устал, когда выгонял призраков. Это они вас сюда затащили?
Я в очередной раз поклялся убить эту сволочь. Уж не знаю, кем ему приходилась эта девочка, но он почему-то оберегал её от всех происходящих здесь ужасов. Возможно, она и жила в своем розовом мире, но тут я даже поддерживал Дитриха. Не должен ребенок с детства видеть весь ужас нашего мира. Его бы отправить в наше время, чтобы раз и навсегда навёл там порядок и закрыл доступ в интернет всем детям мира. Заодно отчихвостил бы их родителей. Ведь росли же мы как-то без всего этого? Бегали во дворах, играли в игры, названий которых теперь нигде не услышишь. Спросите любого подростка, что такое "казаки-разбойники"? Только не забудьте перед этим забрать у него телефон, а то найдет ответ в гугле.
Нет, я вовсе не хочу сказать, что мы росли с шорами на глазах. И фильмы с участием звёзд Голливуда, держащих в одной руке бокал виски, а в другой сигару, имея при этом огромные бицепсы и рельефный торс, разумеется, смотрели. Это сейчас, уже повзрослев, недоумеваешь, как эти вещи могут сочетаться? Ведь обладатель золотой медали олимпийского чемпиона не станет щеголять на публике с подобными атрибутами, пороча саму суть спорта.
Но то сейчас, а в детстве мы все хотели походить на образ крутого героя, навязанный нам с экранов телевизора. И пускай у нас не было сигар, да и что такое виски мы узнали лишь годы спустя. Но ведь был «Беломорканал»? Какими крутыми мы себя считали, пуская кольца дыма! Но ведь сейчас маразм достиг своего апогея. Люди готовы абсолютно на всё, ради мига славы, и плевать им, что чаще их просто высмеивают. Вот и растет поколение, наблюдая как на их глазах разделывают тушу погибшего животного, а то и того хуже. Со всех экранов летят возмущённые возгласы, не забывая при этом показать отрывок такого вопиющего события. И если мы стремились походить на героев боевиков, то не стоит удивляться онлайн играм, где в конце ребёнок должен покончить с собой.
Многие из вас сочтут меня жалким хлюпиком, накручивающим выше всякой меры. Этого ведь уже не избежать, даже я готов признать тщетность таких попыток. Слишком уж укоренились в нашем сознании новые шаблоны. Ведь и я тоже не могу обойти их, описывая те события. А иначе вы просто не стали бы читать такое произведение. Но как же порой раздражает такое положение дел. Вот, я даже слишком увлекся, докучая своей моралью…
Прокляв Дитриха, заставившего меня впасть в меланхолию, я сделал страшное лицо и посмотрел на девочку.
– Они, кто же ещё? Злющие как чёрт, – и дождавшись, когда она испуганно ойкнет, снова улыбнулся. – Только отец Дитрих прогнал их. Слыхала, как они вопили, когда он их метлой гонял? Сейчас их нет, только ты всё равно не ходи сюда больше. И отцу Дитриху передай, чтобы больше не посылал тебя. Пусть лучше взрослые приходят. А когда он отдохнёт, сразу же освободит меня, и мы ещё поболтаем. Договорились?
– Честное-пречестное, – до забавного серьёзно кивнула она. – А что это за штуковина у вас на голове? Вам, наверное, больно?
И, не дожидаясь ответа, сунула в рот очередную порцию, от чего я чуть не подавился.
"Это же надо, какой болван. Ведь она может мне многое поведать. Где я нахожусь? Кто ещё живет наверху? Что, в конце концов, за хреновина на моей голове?" Не уверен, что это хоть как-то поможет моему освобождению. Но и информация лишней не будет. Вот только надо быть очень осторожным. Вдруг Дитрих предупредил её, чтобы не отвечала на мои вопросы и сразу же шла к нему? В этом случае я рисковал ждать следующей трапезы неизвестно сколько, а этой ещё и половины не съел. Но в том, что она уйдет, едва закончив меня кормить, сомнений не было. Уж об этом он просто обязан был позаботиться.
Новая догадка повергла меня в ужас. Ведь Дитрих спланировал всё это заранее.
Отсутствие обычных пыточных инструментов, свежие опилки, которыми посыпали пол. Пятна, что я принял за кровь, скорее всего обычное масло, или ещё что-то темное. Дитрих позаботился, чтобы девочка не увидела ненароком чего-то лишнего и пугающего. А пятна, принятые мною за кровь, лишь маскарад с целью внушить страх и трепет. Ведь именно так поступают с военнопленными.
Прежде чем начать пытать, необходимо подарить надежду на спасение, чтобы посговорчивей был. А ведь приговор уже вынесен. Смерть. Всё происходящее просто кричало об этом. Он, дескать, против любого насилия. Пыток не выносит, вот и держит при себе Жирдяя. А так, безусловно, лично казнил бы тварь. И девочку подослал нарочно. Знал, что не посмею обидеть, (наверняка наслышан о том, как я рисковал ради Юлианны, что уж и говорить о беззащитном ребенке) зато поверю, что он никакой не злодей, просто "работа такая". Вот разберется со всем, удостоверится, что я не несу окружающим опасности, извинится и отпустит на все четыре стороны. В городе, конечно, не оставит, но и убивать не собирается. Так, что ли, выходит?
Вот же зараза. Если он настолько умён, хитёр и расчётлив, я действительно влип по-крупному, как и предупреждал Ричард. Болван, кретин, олух. Да тебя чуть не провели, как сопливого мальчишку. И даже его невинный вопрос не казался теперь праздным любопытством. А я тупица, возомнил себя гением. Снова.
Детали. Сколько информации я ему подкинул? Весь мой спланированный разговор летел коту под хвост. Теперь он на шаг ближе к цели, которая мне неведома. Я могу лишь гадать, что ему от меня нужно, но, как показала практика, все мои суждения могут оказаться ошибочными.
Перспектива отдать концы в этом подвале, в куче собственных испражнений, вызывала новую вспышку гнева. И снова я потерял контроль и поддался эмоциям, что не укрылось от цепкого взгляда ребенка. Громко пискнув, она отскочила назад, а я только сейчас обратил не нее внимание.
– Что такое? Я тебя чем-то напугал? – спросил я, заметив, что она трясется от страха. – Ты ведь знаешь, я не обижу тебя.
– Не пправда, – заикаясь проскулила она. – У Вас были ттакие гглаза, как будтто вы ппризрака увидели. А потом они стали злые. Я ттаких злых нникогда не видела. Вы пплохой. Плохой…
В отчаянье выкрикнув последнее слово, девочка не выдержала и, бросив миску, бросилась наутёк. Пока она в панике пыталась отпереть дверь, я услышал её плач. Наконец, справившись, она зарыдала во весь голос и, бросив дверь незапертой, быстро умчалась. Ещё какое-то время я слышал её всхлипывания и дробный стук башмаков, а затем всё стихло.
Каким же глупцом я был? Осознав происходящее, я понял, что потерял над собой контроль, позволил эмоциям выйти наружу. И ведь я был не просто зол, да я был в бешенстве!
Всему виной Дитрих? А может, я сам? Возомнил себя гением? Снова?
Решил, что могу кого угодно обвести вокруг пальца? Снова?
Сперва Калхен, теперь Дитрих. Неужели я настолько глуп? Ведь только дурак делает одно и то же, надеясь на иной результат. И он же считает себя умнее всех. Выходит, вот кто я? Дурак?
Не успела эта мысль как следует укорениться в моей голове, как внезапно и громко хлопнула дверь, а следом появился довольно улыбающийся Жирдяй.
– Ты напугал Вилиссу. Дитрих просто в бешенстве. «Она – невинное дитя», – произнес он явно заученную фразу, всем своим видом показывая истинное отношение к ней. Уж он-то вдоволь бы с ней поиграл, а потом выпустил кишки наружу, наблюдая, как медленно угасает её жизнь. – Велено как следует тебя проучить. Но сперва надо поесть. Силы тебе ещё понадобятся.
– Не смей приближаться ко мне, ты, грязный выродок…
Мою гневную тираду, направленную только то, чтобы хоть как-то сохранить остатки гордости, Жирдяй (я категорически отказываюсь называть его каким-то там Бубой) прервал самым наглым образом. Он просто сгреб с пола пригоршню каши, не особо переживая по поводу попавших туда же опилок и, сжав челюсти одной рукой, так, что рот открылся против моей воли, сунул содержимое внутрь.
Пресекая попытку выплюнуть всё обратно, он бесцеремонно заткнул мне рот своей потной ладонью, вдобавок перепачканной жирной кашей. Приступ отвращения не позволял мне проглотить эту мерзость. Но Жирдяй не собирался сдаваться. Второй рукой закупорив мне нос, он лишил возможности дышать и, вплотную приблизив лицо, выставил напоказ полусгнившие зубы.
– Лучше не зли меня. Глотай. Приказ я выполню, даже если ты нечаянно при этом сдохнешь.
Очевидно, это была лучшая шутка из его репертуара, так как он заржал во весь голос, сотрясаясь всем телом и запрокинув голову. Я ещё какое-то время боролся, пытался хотя бы цапнуть его руку, не желая признавать поражения, но вскоре остро захотелось вдохнуть хоть глоток кислорода, и я всё же проглотил, признавая поражение.
Процедура повторялась снова и снова. Пару раз бунтующий желудок пытался исторгнуть содержимое наружу, и всякий раз этот слизняк вовремя оказывался рядом, не позволяя этому произойти. Так продолжалось около получаса, во время которых я даже пытался закрыть глаза, чтобы не видеть его отвратительную тушу. Стало только хуже. Воображение только добавляло в его образ новые детали, вроде тех, что он делал этими руками до того.
Хвала всем богам, вместе взятым, это издевательство всё же закончилось. Ужасно хотелось запить всю эту дрянь водой, смыть его пот с лица и губ. Но у Жирдяя на этот счёт было своё мнение, и новое испытание ещё только предстояло.
– Дитрих велел как следует поработать над твоим поведением. Жаль, конечно, запретил трогать лицо, а то я бы зубы тебе повыдергивал, чтоб больше не плевался в людей, – мечтательно закатив глаза и почесав все три подбородка, он театрально вздохнул и тут же оскалился. – Ну да шут с ним, с лицом. Есть ещё куча интересных мест.
В следующее мгновение он таки заставил меня удивиться и взглянуть на него совсем другими глазами. Даже будь я свободен от оков, полон сил и решимости, я бы не смог ничего ему противопоставить. Не зря поговаривают "не суди людей по внешности". Это как раз и относилось к этому слизняку. Чрезмерно полный, он казался этакой неповоротливой клячей, только и способной уничтожать гамбургеры да протирать задом диван. Однако момент удара я всё же прозевал. Если в мире существуют разжиревшие мангусты, то он отлично вписался бы в их компанию.
Молниеносное движение, легкий толчок в левый бок, и вот он снова стоит, замерев в ожидании. Чего именно он ждал, я понял буквально спустя пару секунд. Кажется, в определенных кругах, такой удар называется "хлебни пивка", или как-то так – всего не упомнишь. Вот только наносится он сзади, в район одной из почек. Последствия очень схожи с алкогольным опьянением. Вначале кружится голова, темнеет в глазах, подкатывает тошнота, и лишь затем приходит боль. Не спрашивайте, как он смог нанести его сбоку, ответа я не знаю. Видимо, за годы служения Дитриху, поднаторел в искусстве избиения и пыток.
– "Только не вздумай снова блевать, – забилась паническая мысль. – Больше я тебе такого удовольствия не доставлю"
Каким-то чудом я всё же поборол накатывающие позывы, на что Жирдяй досадливо чмокнул губами и нанес новый удар. Надо отдать ему должное, бить умел, и хуже того, знал, куда именно. А дальше началось форменное избиение.
Не имея никакой возможности дать отпор, (да и разве смог бы?) я мечтал забиться в самый дальний угол и сжаться в комок. Тот случай заставил меня заново взглянуть на прожитую впустую жизнь. Ведь и в моём родном мире порой влипаешь в неприятности, что уж говорить о том месте, куда меня забросила мерзавка судьба.
Твердо решил, что, когда выберусь (надежда на это всё же не покидала меня), обязательно найду себе достойного наставника. Ведь не дело это, когда каждый проходимец может безнаказанно тебя шпынять. И одно дело, когда на кону стоит только твоё здоровье и твоя жизнь, а что прикажете делать, если на твоем месте окажется родной и любимый человек? Только законченные идиоты будут надеяться решить всё словами. Не думаю, что, говоря "подставь другую щеку", Иисус имел в виду именно это.
Жирдяй, разумеется, был редкостной тварью. Шанс столкнуться с таким человеком в жизни очень невелик. Но всё равно люди гибнут лишь от того, что неспособны постоять за себя. Не каждый сможет дать отпор, кто-то просто не способен на это вследствие отсутствия мышечной массы. Но ведь можно хотя бы бегом заняться? Шакалы сильны лишь на коротких дистанциях. Против тренированного организма, способного с легкостью пробежать несколько километров, слегка сбив при этом дыхание, шансов у них нет.
В какой-то момент, обезумев от узконаправленных и весьма болезненных ударов, я готов был молить о пощаде, скуля как щенок, застрявший в заборе. И лишь упрямство и мысль, сколько удовольствия испытает при этом Жирдяй, останавливали меня. Как выяснилось чуть позже, именно на такой результат он и рассчитывал.
В какой-то момент он просто прекратил избиение, зло сплюнул и, разочарованно раздувая ноздри, покинул помещение, выместив своё разочарование на ни в чём не повинной двери. От громкого хлопка с потолка посыпалась солома.
Фонарь он гасить не стал, видимо, решив таким образом наказать меня за неоправданные ожидания. Видеть перед собой такой близкий, и такой недоступный кувшин с водой казалось пределом человеческой жестокости. Ведь знал же, что после жирной каши я должен хотеть пить? Разумеется, знал. Как и о том, что после такого избиения, во рту образовалась самая настоящая пустыня, разве что песок на зубах не скрипел, и на том спасибо.
Однако, я всё же переоценил его умственные способности. Не прошло и пяти минут, как дверь снова открылась, и возвратившийся мучитель принялся за уборку. Подняв с пола миску, он небрежно бросил её на поднос и уже хотел уйти, прихватив с собой и фонарь, когда я всё же смог разлепить пересохшие губы.
– Я так понимаю, – с трудом выталкивая слова наружу, всё же решился я на попытку. – Давать пленникам воду у вас не принято?
Жирдяй резко обернулся, и я прочёл в его взгляде уготованную мне участь, если я ещё раз открою рот. Но мне было откровенно наплевать. Уж лучше стерпеть несколько новых ударов, чем изнемогать от жажды неизвестно сколько времени. Поэтому я всё же продолжил:
– Думаю, Дитрих очень расстроится, если обнаружит пленника, неспособного внятно отвечать на его вопросы. А уж я приложу к этому весь свой талант. Думаю, мы оба знаем, к каким выводам он придёт. Верно?
Ещё несколько секунд он буравил меня глазами голодного падальщика, но страх вызвать недовольство Дитриха всё же возымел должный эффект. В очередной раз сплюнув, не забыв отправить в мой адрес порцию отменной брани, он бросил поднос на стол и, схватив кувшин, подошёл ко мне.
– Ну, сейчас ты у меня напьешь. На, пей. Пей голубчик…
До смешного предсказуемая и ожидаемая реакция. Решил, что если начнет с бешеной скоростью вливать в меня весь кувшин, я стану захлебываться и, в конечном итоге, пожалею о своей выходке? О таких говорят "ни ума, ни фантазии". Я бы на его месте сперва плюнул в воду, а уж потом проделал всё остальное. Тогда бы я действительно пожалел о попытке шантажа.
Всего-то и надо было не позволять живительной влаге попасть в дыхательные пути, время от времени сжимая зубы и делая осторожные глотки. Лишняя вода просто выплескивалась на пол. Поняв, что кувшин вот-вот опустеет, я не стал делать последний глоток и, едва он убрал пустой сосуд, повторил свой (уже ставший коронным) номер. Выплеснув в его довольную рожу всю воду, я не удержался и призывно подмигнул, в открытую насмехаясь над его тупостью.
– Тварь, – побагровев от бешенства, завопил он, вытирая лицо, и зачем-то снова повторил, с той же интонацией, – Тварь.
Я ожидал новых ударов, но они не последовали. Вместо этого, Жирдяй наклонился и прошипел мне в самое ухо:
– Знаешь, – сотрясаясь от едва сдерживаемых эмоций, поведал он мне. – Дитрих пообещал, что, когда закончит, отдаст тебя мне. Когда ты начнешь харкать своей кровью, я спою тебе мою любимую песенку. Я пел её всем своим жертвам, ещё до всего этого.
Думаю, не стоит даже упоминать, на что он рассчитывал, открыв мне уготованную судьбой смерть. Только вот дождался он совсем иного.
Я задумался на секунду, радуясь, что не смог побороть себя и решил подразнить палача. Моя выходка дала неожиданный результат. Нет, угроз и гневных обещаний я, разумеется, ожидал. Новых пыток, само собой тоже. В конце концов, он мог не вынести унижения и убить меня в порыве неконтролируемого гнева. Он же самый настоящий больной извращенец. Но вот то, что он в открытую поведал мне о планах Дитриха, удивило меня. Разве можно быть настолько тупым? Ведь, наверняка, не раз предупреждали держать язык за зубами. Вон как побледнел, увидев, что я вовсе не испугался, а лишь задумался.
Решив, что уже достаточно, и он сам понял совершенную только что ошибку, я хмыкнул и посмотрел ему прямо в глаза.
– Значит, я был прав? При любом раскладе увидеть солнце и глотнуть свежего воздуха мне не дано, так? Спасибо за информацию, я это учту. Ну, за воду тоже, – добивая его окончательно, я улыбнулся и закончил с торжествующей улыбкой. – Освежает, не правда ли?
Не уверен, что он понял двусмысленность последней фразы, но улепётывал он как от самой смерти. Даже забыл поднос и фонарь. Опомнился только возле двери. Громко помянув всех подлых обманщиков, которым, скорее всего, был именно я, (хотя при чем здесь обман, скажите на милость?) вернулся и, схватив всё в охапку, так же стремительно выскочил. Ну, хоть не совсем растерял мозги, замок всё же запер. Я, не скрываясь, смеялся, наблюдая за его паникой. Но, едва щёлкнул замок, как смолк и мой смех.
Сдаваться я не собирался. В голове завертелись шестерёнки натренированного интеллекта. Я просто обязан был найти способ выжить, сломать навязанные Дитрихом условия.
Благодаря Жирдяя за причинённые увечья, не дававшие мне провалиться в сон, я всё упорней подбирал необходимые мне ответы. Привычка во всем искать плюсы, даже в тот момент заставляла испытывать чувство благодарности к Всевышнему. Невинная девочка, которую я ненароком напугал, оказалась настоящим подарком свыше. Дитрих решил, что умнее всех? А ведь только недавно я чуть было не признал, что полный кретин. С этим я, видимо, поторопился.
– Ещё посмотрим, кто из нас кретин, – вслух произнес я. – Однажды и я возомнил себя чуть ли не Господом Богом. Пришлось дорого за это заплатить. Я сделаю всё, чтобы и ты поплатился за гордыню и высокомерие. И пусть я могу проиграть, но кто не рискует, шампанского не пьёт.
И на этот раз я даже не пытался поставить себя на одну ступень выше противника, выше самой смерти. Мне хватило ума усвоить урок. Просто на этот раз я был готов и обладал большей информацией, чем считал оппонент. Пусть и дальше остается в неведенье, я же буду играть отведенную мне роль, оставаясь, по сути, сценаристом и постановщиком всей картины.
Предстоящие вопросы и необходимые мне ответы, сами собой укладывались в отведенные им ячейки. Лгать я не мог, поэтому оставалось только одно. Продумать всё так, чтобы ответы были чистой правдой, но скрывали некоторые моменты. Дитрих сам натолкнул меня на эту мысль, намекнув, что я собираюсь лгать, говоря одну правду. И лишь на один вопрос я не мог найти подходящего ответа. А ведь он, несомненно, затронет его. Просто не сможет обойти стороной. Да весь мой план выводил на этот вопрос. Но иного пути не было.
Значит, я просто не дам его озвучить, а дальше будь что будет. Главное сделать всё от меня зависящее. Остальное возложим на Всевышнего, надо было лишь довериться Ему. А сомневаться в его существовании я больше не мог. Время сомнений прошло, настало время Веры.
Я не собирался пускать сопли и читать заунывные молитвы, посчитав, что искренней просьбы не дать мне сгинуть в безвестности, будет достаточно. Ну не мог же он настолько отстраниться от своих созданий, чтобы не прийти на помощь в час нужды? Ведь я не просил золотые горы, сидя на диване. Лишь чуточку везения, пусть и взаймы. А уж долг я обязательно верну, приложив к этому максимум усилий.
Прошло, по моим скромным подсчётам, около суток, прежде чем дверь снова распахнулась. Никто не удосужился за это время поинтересоваться, не голоден ли пленник. Скорее всего, Дитрих решил преподнести мне урок. Или я играю по его правилам, или рискую умереть голодной смертью. Я и сам чувствовал себя паршиво, напугав Вилиссу. Разум пытался утихомирить совесть, ссылаясь на банальную случайность, но легче от этого не становилось. Именно поэтому звук открывшейся двери прозвучал как любимая песня.
Первым появился Жирдяй, с фонарём в руках. На меня он даже не посмотрел.
"Страшно тебе, гнида? Вот и правильно. Не в моих интересах выдавать твою оплошность. Пока…"
Следом за ним шествовал Дитрих, о чём-то задумавшись. Пора было начинать игру.
– Ах ты, долбаный ублюдок, – брызгая слюной, заорал я. – На кой чёрт ты прислал девчонку. Совсем мозгов нет?
Дитрих бросил на меня задумчивый взгляд, и стал зажигать свечу, используя для этого лежащую на столе лучину. Закончив, он кивнул Жирдяю. Тот схватил лампу, бросил на меня вымученный взгляд и исчез.
– Вилисса, – с неожиданной теплотой в голосе произнес Дитрих, когда дверь за ним закрылась. – Я не хотел, чтобы ты заартачился, вот и прислал её. Зачем, скажи на милость, ты напугал бедного ребенка?
– Ах ты… – с ненавистью заглянув ему в глаза, я тут же опустил взгляд и продолжил извиняющимся тоном. – Я не хотел. Это вышло случайно. Она в порядке?
– Пустое, – отмахнулся Дитрих, заметно повеселев. Не знай я о его намереньях, счел бы это за хороший знак. Не мог же он действительно надеяться, что я не со зла? На счёт меня у него совсем иное мнение. До чего скользкий тип. И ведь как натурально играет. – Что взять с ребенка? Вчера захлебывалась слезами, рассказывая, как в тебя вселился злой дух, а сегодня вовсю развлекается. Дети быстро забывают пережитые обиды и страхи.
– Спасибо. Теперь я спокоен.
– А вот я напротив, – возразил Дитрих, – В полном смятении. Размышляя о нашей вчерашней беседе, я всё не могу понять один момент. Может, прольешь свет на мучающий меня вопрос. Это касается твоего города. Как, говоришь, он называется?
– Ростов.
Без раздумий ответил я, прекрасно понимая и терзавшие его сомнения, и то, что название он помнит лучше меня самого.
–Ага, Ростов. Где, говоришь, он находится?
– А разве я говорил, где он находится? – вполне натурально удивился я. – Да я понятия не имею, где он.
– Ложь, – стукнув кулаками о стол, от чего пламя свечи испуганно мигнуло, выкрикнул Дитрих, но тут же взял себя в руки. – Не заставляй меня снова звать Бубу. Так знаешь ты, где он находится?
"Разумеется. В галактике Млечный Путь, в одном из менее опасных районов. Планета Земля, если быть точнее. В славном государстве Российская Федерация, в одной тысяче километров от столицы, города Москвы".
– Знаю.
– Так-то лучше. И как туда попасть?
– Хотел бы я знать. Увы, тут я ничем помочь не могу.
– Как такое возможно? – Дитрих от негодования аж подскочил. Ещё бы. Оба ответа чистейшая правда. – Выходит ты знаешь, где он находится, и, в то же время, не знаешь, как его найти? Это же полный бред. Пусть дороги ты и не знаешь, но хотя бы направление? Север, юг, восток, запад? В какой он стороне?
Я ненадолго задумался, следуя продуманному сценарию. Он может хоть голову себе об стену расшибить, а ответа не найдет. Я ведь и сам его не знал.
– Я не могу сказать даже этого. Не знаю, и всё тут.
– Бред какой-то, – зачем-то повторил Дитрих и рухнул на стул. – Сюда же ты как-то попал? Раз уж я не слышал ни о каком Ростове, он должно быть очень, очень далеко от Лидендэйла. Возможно, путь занимает около года. Ближе просто нет и не может быть ничего подобного. Хочешь сказать, ты не запомнил ни одного ориентира?
– Что ты заладил, – не выдержав, сорвался я на крик. – Сказал же, не знаю. Закрыл глаза в одном месте, открыл уже в другом. Вот всё что я могу сказать.
– Да чтоб тебя, – в сердцах выругался Дитрих и устало потер виски двумя сведенными вместе пальцами, указательным и средним. – Хорошо, пусть будет по-твоему. Тем более, это правда. Где ты оказался, когда открыл глаза?
– В какой-то пещере.
– Пещере? Где она? Сможешь показать на карте?
– На карте, – задумчиво ответил я. – Не ручаюсь, но можно попробовать. С картами я всегда не ладил.
В принципе, после смерти Калхена в пещере осталась лишь его кладовая с кучей хлама, да горы костей. Пока он будет всё проверять, смерть мне не грозит. Всё как и планировалось мною ранее.
– Рядом, разумеется, никого не было? И как там оказался, ты не знаешь?
– Я уже сказал. К чему повторять всё снова?
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Дитрих. – Но своя теория на этот счет у тебя есть?
– Теория? – не выдержав, я даже рассмеялся. – И сколько правды в ней будет? Да и вообще, будет ли она там? В любом случае, это лишь догадки. Вот пусть ими и останутся.
Дитрих заиграл скулами, признавая мою правоту, что только разозлило его.
– А меч? Его ты принес с собой? Или лучше сказать, тебя принесли вместе с ним?
– Нет. Меч я нашёл после, в той же пещере.
– Буба, – неожиданно громко выкрикнул Дитрих, от чего я даже вздрогнул. – Живо неси сюда карту. Не заставляй меня повторять дважды.
Из-за двери раздался грохот, чертыханья и затем всё стихло. Жирдяй, по всей видимости, всё это время стоял за дверью, нагло подслушивая. Я догадываюсь, зачем он делал. Ждал, пока я выдам его? Оставалось порадоваться его тупости. Другой бы на его месте сам всё рассказал, едва поняв, что я веду какую-то игру.
– Неуклюжий кретин, – скривился Дитрих, и поднялся из-за стола. Ожидая, пока принесут карту, он мерял комнату шагами, заложив руки за спину. Коломбо недоделанный. – Что было дальше?
– После того, как нашёл меч? – для проформы уточнил я и принялся рассказывать. – Выбрался наружу, отправился искать людей. Я ведь был сбит с толку. Случайно набрел на банду грабителей. Хотел по-тихому слинять, но меня заметили и поймали. Несколько трупов и один пленник говорили сами за себя. Решил купить свободу, показав ту самую пещеру. Там ведь не только меч был, золотишко тоже имелось. Бандиты решили взять пленника с собой. Имя Ричард тебе о чём-то говорит?
– Говорит, – осуждающе ответил он. – Продолжай.
– Так вот. Глыба, так звали их главаря, и двое его подельников потащили нас к пещере…
– На что ты надеялся? – неожиданно зло перебил он меня. – Покажешь им пещеру с золотом, и они отпустят тебя на все четыре стороны? Ты не выглядишь настолько безмозглым.
– Чем всё это закончится, я и сам не знал. Да только был ли у меня выбор? Они бы прикончили нас на месте, уж это я понимал. А так, был хоть какой-то шанс. Свою ошибку я понял, едва мы добрались до пещеры. Глыба решил ни с кем не делить сокровища. Свидетели ему тоже были не нужны. Сперва он прикончил своих подельников, а затем и нас хотел отправить вслед за ними. Вот только Ричарда он недооценил. Тот всё же погиб, но и сволочь эту успел прихватить с собой.
– Жаль, – искренне вздохнул Дитрих. – Ричард был достойным человеком. Пожалуй, единственным, кто никогда не лгал. И так глупо погиб. Это в его стиле – пожертвовать собой ради спасения другого. Ты хоть осознаёшь, что ради тебя погиб такой человек?
– Осознаю, – зло ответил я, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы. Всплывшие воспоминания вернули и забытые, было, чувства. – Думаешь, я хотел, чтобы так вышло? Да будь у меня возможность всё изменить, я бы с радостью поменялся с ним местами. А вместо этого должен выслушивать нотации от какого-то ублюдка. Да ты сам ничем не лучше тех животных, на которых я наткнулся.
Дитрих досадливо поморщился, прекрасно понимая, что я прав. Как ты не оправдывайся: работа такая; долг перед страной; вынужденная необходимость. Да только пустое всё это и никак не меняет саму суть. В какой-то степени Жирдяй даже лучше его. Ведь он не скрывает своих намерений, чувств, желаний. Да, он больной на всю голову подонок, любящий потрошить людей, но ведь и оправдания себе не ищет. Дитрих же делает, по сути, то же самое, прячась за маской борца со злом, вдобавок, чужими руками. Интересно, каково ему так жить? И кто из нас занимается самообманом?