bannerbannerbanner
полная версияСкетч-лента. Пилотный выпуск

Андрей Гвоздянский
Скетч-лента. Пилотный выпуск

Полная версия

7) Анатомия седого дракона

Седой дракон тихо отдыхал у входа в пещеру. Он давно уже не делал ничего грандиозного, даже летал изредка, предпочитая лениво потягиваться возле теплого убежища, где мог бы в любой момент укрыться от нежданного порыва ледяного ветра. На улице большими хлопьями падал снег. Дракон любил такие моменты: оставаясь неподвижным, он одними глазами внимательно следил за этими хлопьями, а те из них, что заканчивали путь у него на носу, слизывал теплым, шероховатым языком. Врач категорически запрещал ему это, предупреждая, что попадание снега в глотку может негативно отразиться на связках, вплоть до полной потери огневой мощи. Но седой дракон игнорировал предписания – за последние три столетия он ни разу не воспользовался связками по назначению.

Хвост, впрочем, всегда находился в тепле, в пещере, потому что дракон никогда не забывал последнее зимнее приключение, когда он, раненый, долго лежал на снегу, ожидая помощи, и сильно застудил хвост. Теперь же только и оставалось, что полагаться на зоркие глаза – они давали хоть какое-то развлечение. Временами, притаившись, дракон наблюдал за жизнью лесных птиц – не как хищник, выслеживающий добычу, а как сытый мурлыкающий кот, которому доставляет удовольствие суетливое движение мелких зверюшек. Когда же это зрелище надоедало, он скреб когтистой лапой о лежавшее рядом бревно, и птички тут же разлетались в разные стороны.

А когда дул холодный ветер, дракон, пятясь, уползал в пещеру, поочередно пряча в ней хвост, задние лапы, крылья… Последней в темноте убежища скрывалась вытянутая, задумчивая голова. Но даже после этого светящиеся зеленые огоньки – зоркие, как прежде – продолжали выглядывать из пещеры.

19-20 декабря 2016 г.

8) Кикимора и среда ее обитания

Нынче почему-то принято считать, что кикимора живет на болоте. Странная фантазия… Ну летом, допустим, ладно – плавай себе в ряске, наблюдай свысока за лягушками да изредка погружайся в воду с головой, прячась от проходящего мимо человека. Но как же зимой? Не думаете же вы, что и в холода кикимора точно так же преспокойно плескается в болоте? Нет, друзья, она обитает не так далеко от людей, как мы воображаем. Излюбленные места кикиморы – всевозможные хозяйственные постройки, в которых человек появляется не так часто, чтобы доставлять серьезные неудобства. В такие моменты она мастерски прячется, мгновенно скрываясь из вида, и в этом умении у нее найдется немного равных. А когда человека нет, кикимора сидит у окна и наблюдает за тем, что происходит на улице. Случалось ли вам увидеть в окне пустого дома силуэт человеческой фигуры или головы, а потом, приглядевшись, догадаться, что это просто цветочный горшок или другой предмет интерьера? То-то же, вот как мастерски маскируется кикимора!

Особенно любо ей наблюдать за зимними забавами: в это время года на улицу она выйти не может, а потому начинает испытывать стойкое желание зарядиться эмоциями хотя бы через окно. Подвижные детские игры, веселые женские разговоры, праздничная толпа, возвращающаяся после продолжительной церковной службы – все идет в ход. Летом же кикимора, конечно, бывает за пределами деревни – и в лесу, и на болоте (возможно, именно эти редкие вылазки и стали причиной ложных слухов о среде ее обитания). За долгую зиму она успевает соскучиться по свежему воздуху и зеленой траве. И при наступлении весны мало-помалу начинает выбираться из убежища, чтобы запастись новой порцией воспоминаний на следующий сезон холодов, когда она опять будет проводить бесконечные сумрачные вечера, маскируясь под цветочный горшок. И снова все будут думать, что кикимора уже замерзла у себя на болоте, а она будет рядом с нами. Она будет наблюдать.

21-22 декабря 2016 г.

9) Куранты

Маленький Коля стоял на цыпочках, разглядывая высоченные старые часы с круглым циферблатом. Стрелки под слегка запотевшим стеклом ходили шумно, как латунные солдатики. Каждый раз перед наступлением Нового года Коля неукоснительно соблюдал традицию – ровно за десять минут до полуночи он вставал под часами и, не обращая внимание на трапезную суету взрослых, начинал отсчитывать каждую секунду. Их было целых шесть сотен, и он гордился, что уже умеет считать до такого большого числа.

Но в этот раз что-то пошло не так. На излете сто девяностой секунды стрелки часов вдруг остановились. Точнее, секундная стрелка все еще дергалась, пытаясь идти дальше, но что-то мешало ей сдвинуться с места. Маленький Коля приоткрыл рот. Неужели Нового года теперь не будет? Неужто им так и придется жить в таком положении, в вечном ожидании боя курантов? Он замер, не смея пошевелиться. Взрослые продолжали шебуршать у стола. Глупые – зачем, если Нового года не будет?

– Кто откроет шампанское?

– Давай я.

– А бокалы-то мы не поставили…

– Несите с кухни последний салатик!

Коля уже не знал, сколько минут он простоял возле застывших часов: казалось, вечность. Суетливые шумы слились в бессмысленный гул, конца которому не предвиделось. Коле захотелось выбежать из комнаты, чтобы забыть о том, что часы, а вместе с ними и время, остановились – а вдруг, когда он вернется, все опять изменится, все станет по-прежнему? Но тут он вздрогнул, не поверив ушам – куранты, это же куранты! Значит, Новый год все-таки будет. Да, он был неправ. Ну и ладно… Ведь все это значит, что жизнь продолжается!

28 декабря 2016 г.

10) Как почувствовать животный страх в большом городе?

Я бежал быстро, почти не останавливаясь. Из окна автобуса на меня смотрели прищуренные от любопытства лица пассажиров, вместе с которыми я еще недавно делил тесное пространство салона. Обильный снег на подступах к земной поверхности фрагментировался на мелкие режущие частички. В движении они сливались в единую белую дымку, так что моя кожа покраснела от постоянных уколов. Автобус не двигался с места ни на йоту, будто это не транспортное средство, а жилой дом, наполненный людьми. Автомобильный поток стоял намертво, словно кто-то перекрыл съезд на МКАД бетонными блоками. Ждать больше я не мог, хоть никуда и не опаздывал (заседание должно было состояться только через три часа): моя лихорадочная натура не позволяла терять время так бездарно. И хотя я был незнаком с маршрутом, а официально санкционированной дороги в этом месте, конечно же, не было, узенькая народная тропочка, бравшая начало у остановки, внушала мне веру в успех.

Первая неприятность поджидала на мосту. Мне предстояло пробираться в полуметровом слое темно-коричневого снега, наступая в редкие углубления – следы отчаянных. А справа, не дотягиваясь человеку даже до пояса, вился синюшно-черный бортик – единственное, что отделяло меня от пустого пространства, под которым ревело кольцо. Боковым взглядом глаза заметили грузовик с песком, и от сердца почему-то слегка отлегло, хотя он ехал по дальней полосе и, случись что, никак не смягчил бы падение. Я приостановился и посмотрел на нескончаемый поток машин внизу, но тут же отвернулся: закружилась голова. Почти такие же чувства я испытывал только в Выборге, на башне средневековой крепости – столь же узкий проход, много посетителей и потрясающая высота. Правда, ограда была чуть повыше.

Вторая неприятность встретила меня на проезжей части. Чтобы добраться до метро, следовало пересечь съезд на кольцевую дорогу и заезд с нее. Пешеходный переход на этих участках, естественно, отсутствовал. И если плотно стоявший в пробке съезд я перебежал легко, то с заездом возникли проблемы. В загазованном московском воздухе стоял свист: машины летели мимо, ничуть не притормаживая. Оглядевшись вокруг, я понял, что одинок в своем стремлении. Но какое-то мелкое злорадство подпитывало меня: автобус остался далеко позади и по-прежнему не мог преодолеть сопротивление обстоятельств. Значит, у меня есть преимущество перед теми нерешительными пассажирами, всецело доверившими свою судьбу неизвестному им водителю.

Я немного постоял в широком девственном сугробе, оценивая обстановку. В точности как изъеденная жизнью собака, испуганно озирающаяся перед тем, как ступить на дорогу. Сколько раз такая псина делала это? И все равно каждый раз пугается до смерти, а ее глаза выпячиваются вперед, чтобы не просмотреть опасный маневр железной повозки. Но хватит рассуждений, пора! В потоке машин образовался просвет! Я вскакиваю на бордюр, отделяющий снежный покров от дорожного полотна, чтобы, оттолкнувшись, вихрем перенестись на другую сторону…

Чуть не упал. Нога съехала в момент толчка. Совсем немного, без тяжких последствий. Никто не сигналил на дороге, а мое тело не пробегало в считанных сантиметрах от автомобиля. Но что-то (возможно, человеческое воображение?) заставило ужаснуться. Я стоял на другой стороне, с приоткрытым ртом разглядывая поток машин, который снова стал плотным, почти неразрывным. А до метро шел уже медленным, усталым шагом: торопливость полностью оставила меня, сменившись бледной меланхоличностью. Я добрался до цели, когда автобус уже высаживал пассажиров.

9-10 января 2017 г.

Рейтинг@Mail.ru