Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы – Андрей Геннадьевич Азов

С трудом, но прочитал я эту книгу.

Она переполнена бесконечными цитатами, в которых я понял не более трети. Так уж написано. И так изъяснялись во времена соцреализма. От натурализмов, формализмов, импрессионизмов просто рябит в глазах. Я и в те времена понимал не более трети политической пропаганды, а сейчас и вовсе отвык от такого стиля.

Хочется крикнуть, как в известной офисной игре, 'bullshit! bullshit!'

Для тех, кто не работал никогда в офисе, поясню.

В bullshit-bingo играют на совещаниях. Как они говорят, «на митингах».

Перед началом совещания участникам раздаются квадратные карточки размером 5х5 клеток. В каждой клетке написано слово или фраза, которые ничего не значат, но всегда употребляются на подобных мероприятиях, такие как

– концепция

– экшн план

– текстЫ (с ударением на Ы)

– костЫ, резать костЫ

– биг дэйта, биг дэйта анализ (или не дай бог «аналисиз»)

– синергия

– скилЫ

– фичи

– фандинг, краудфандинг

– фоллоу-ап

– гибкая методология

– практики

– тренинги

– ретроспектива

и тому подобная лабуда.Участники внимательно слушают докладчика и вычёркивают слова, которые он употребил. Прбеждает тот, кто первым вычеркнет целую строку или столбец. Победитель вскакивает с места и кричит: 'BULLSHIT! BULLSHIT!'

К счастью, всё не так уж плохо, как на «митинге». Слова А.Азова пониманию поддаются, и в конце каждой главы он предусмотрительно добавил раздел «Выводы», где совсем уж человеческим языком суммирует рассмотренное. Поэтому кое-что я понял.И то, что я понял, привело меня в полное негодование.–

Далее будет один сплошной спойлер, но по-другому про эту книгу я рассказать не смогу.

–Дело в том, что во все времена во всех странах существовало, два типа перевода. Лучше всех об этом сказал М.Л. Гаспаров

перевод, насилующий язык подлинника ради родного языка переводчика, и перевод, насилующий родной язык переводчика ради языка подлинникаИ эти две методики всегда конкурируют с переменным успехом.Ивану Александровичу Кашкину удалось сделать немыслимое! Он смог на долгие годы, практически до сегодняшнего дня, напрочь заткнуть рот переводчикам, которые исповедовали следование оригиналу, т.е. насиловали язык перевода (русский в нашем случае).

И сделал это он самыми отвратительными методами. Он планомерно переводил литературную дискуссию в политическую! Он без зазрения совести лепил тяжёлые политические обвинения, например,

в искажении образа Суворова и тем самым в оскорблении советского читателя.А это были не наши вегетарианские времена. И дело пахло там уже не только чернилами. Совсем не чернилами!

И этот Кашкин всё прекрасно понимал.К счастью, «дело о космополитах» до переводчиков дошло не в полной мере. Сталин умер, и досталось только врачам.Но вы наверняка знаете, зачем кастрируют евнуха.

Правильно, на всякий случай.

Вот и литературные начальники на всякий случай перекрыли дорогу всем переводчикам, которые были не в фарватере «реалистического перевода». Целая ветвь возможностей оказалась засушенной. Любой перевод, сделанный после 1950 года, вполне может оказаться пересказом, сделанным в традициях соцреализма и «реалистического перевода».

И это касается не только советского времени. И сегодня у нас переводчики находятся в сложном положении. Снова им надо работать так, чтобы не обиделась власть или не оскорбились чувства каких-нибудь верующих. Поэтому можно сказать, что «реалистический перевод» снова живее всех живых. А значит, надеяться, что перевод соответствует подлиннику, опять не приходится…Книга тяжёлая во всех смыслах.

Трудно её читать, потому что политическая фраза всегда была и остаётся бредом.

Ещё труднее оттого, что всё время подташнивает, и хочется умыть руки.Но переводчикам и просто писателям её надо знать обязательно. А читателям очень желательно. Надо напрячься и прочитать.Ну и, ясное дело, после этой книги хочется вернуться к чтению оригиналов, как это было в советское время. Тогда ничего интересного вообще достать было нельзя, и я ходил в букинистический магазин на улице Качалова (сегодня она Малая Никитская). Туда сдавали книги сотрудники разных посольств, а прочитать всё, что они несли, было трудно, и там были разные книги.

Очередей там не было. Помню, как два-три посетителя ходили из угла в угол, старательно избегая смотреть друг на друга. Все чувствовали себя немножко шпионами и чуть-чуть преступниками, потому что не за соцреализмом мы туда ходили, не за партийностью и не за народностью (может быть, кто-то ещё помнит определение социалистического реализма?).Короче говоря, да здравствуют оригиналы! Человек столько раз человек, сколько он знает языков.

Завтра приступлю к изучению китайского.

Жуткая – потому что правдивая – книга не только о том, как была уничтожена целая школа хорошего перевода (притом не только одиозными людьми вроде Кашкина, но и небесталанными и, видимо, совершенно искренними Чуковским и Галь), но и о том, как вообще легко было уничтожить работу и жизнь человека в самые страшные годы нашей истории – сталинские десятилетия. Необходимо читать в качестве противовеса «Высокому искусству» и «Живому как жизнь», в качестве противоядия ностальгии по советским переводам. Но чтение горькое, я предупредил.

Скорее раздувшаяся до непомерных размеров журнальная статья, чем полноценное исследование (мне лично, например, мучительно не хватало анализа собственно переводов); но очень полезная для понимания феномена Советской Переводческой Школы™, которая, как известно, лучшая-в-мире и т.д. (Это при том, что, на мой взгляд, некоторые ее представители и впрямь переводили на грани гениальности).