Андрей Арсланович Мансуров
Волчица
– Чёрт!.. – вырвалось у Миши, – У него классно получается. Даже я купился!..
«Оскорблённый медвежонок» со вполне счастливой улыбкой до ушей теперь нежился в тёплых заботливых ладонях, довольно щурясь, когда тонкий пальчик почёсывал его шелковистое брюшко.
– А можно мне… тоже подержать его? – Линда так и подалась к сетке.
– Простите, нет. Ко мне он привыкал два года! Он меня чует. По запаху. А вас – испугается. Снова плакать начнёт. Вот, видите? Он у нас – умненький!
Малыш действительно с опасением косил на приблизившуюся Линду чёрным глазком. Даже «улыбаться» перестал. Линда обиженно отошла. Ленайна сказала:
– Благодарим за интересный рассказ. И показ. Он у вас симпатичный. И ручной. Надеюсь, мы не нанесли ему вреда.
– Нет-нет, всё в порядке. Сейчас я пойду приведу его в порядок, почищу, поиграю с ним, и снова посажу на ветку. Спасибо, что посетили наш Зоопарк. До свиданья. – девушка двинулась к домику, что-то нежно воркуя на ходу.
– Мне мишка понравился. – прокомментировал Миша, когда за ними закрылась дверь служебного домика, – Очень… Милый. Хоть и капризный. А ещё – прирождённый артист. Ему бы в визиофильмах играть.
– Да, артист… И капризный. Но всё равно. Ленайна! Я хочу такого!
Ленайна, чего-то такого и ждавшая, (Ещё бы! Чуяла же и эмоции и мысли напарницы!) тяжко вздохнула. Потом, уже спокойней, сказала:
– Я так понимаю, ты хочешь завести такого питомца только для того, чтобы когда нас грохнут, всё наше бабло досталось ему? Или – зоопарку?
Линда долго молчала. Потом плечи опустились. В голосе послышались рыдания:
– Нет! Нет, я не этого хотела!.. Какая ты грубая. Жестокая! Да, я и без тебя знаю, что рано или поздно нас всё равно убьют! Но… я… Нет, я не хочу умирать! – Ленайну резануло по сердцу, когда она увидала, что сквозь пальцы, закрывшие лицо, пробиваются блестяще-мокрые ручейки.
– Дурёха старая! – Ленайна поторопилась обнять Линду за вздрагивающие плечики. – Никто, конечно, умирать не хочет! Но ты всё-таки подумай: вот заведём мы такую зверушку, вот даже накормим её чёртовыми бамбуковыми листьями… А когда нас – не дай Бог! – за…ят – кто о ней позаботится? Значит – снова в зоопарк?! А если она к нам успеет привыкнуть? Будет, значит, тосковать! Не жалко так расстраивать малыша?!..
Осторожно к ним подобрался Миша – неуклюжий, словно давешний медведь, он, сочувственно сопя, обнял их обеих, прижав к могучей груди. Проворчал:
– Ну хватит, хватит! Вон – девушка снова тащит вам эту хреновину!
Ленайна развернулась. А ведь верно: девушка «снова тащит им эту хреновину»!
– Здравствуйте ещё раз! Я… Я увидела, как вы расстроились – вот! Попробуйте хоть погладить! Он хороший. Смирный. Не укусит!
Линда осторожно высвободилась из объятий Ленайны и Миши, и, даже не утерев слёз, медленно просунула руку… Мишка сидел спокойно. Хоть и косился.
– И правда… Мягонький… Какой хорошка! Жаль, что мне нельзя такого.
– Ничего. У нас есть магазин – там продаются игрушечные. Очень похожие. Правда-правда, похожие! Жаль, конечно, что они не умеют устраивать такие шоу. – девушка снова укоризненно взглянула на питомца. – Бессовестный медведь! Ты зачем так расстроил девушку?! А ну-ка, сделай, что тебе стыдно!
Мишка сморщил мордочку, и принялся тереть нос и глазёнки обеими лапами, и смешно порыкивая, и мыча: ну не дать – не взять, нашкодивший курсант-первогодка!..
Теперь все дружно ржали, но – не слишком громко: чтобы не пугать!
– Чёрт! Он действительно милый. – выговорила, наконец, Ленайна, – Жаль, что они все вымерли. От него становишься… Словно добрее! И на душе как-то спокойней…
– Да, это правда. Когда с ним проводишь много времени, он словно… Привыкает. Ведёт себя, как настоящий маленький человек. Как ребёнок. Нет, правда – он всё понимает! Доверяет. Иногда играет. Иногда – сердится (Ну, это – только когда голоден. Или что-то болит.) А так… Даже улыбается! Говорю же – как маленький человек! Мне с ним очень… Нравится!
– Надо же… Ладно, спасибо вам ещё раз! Пойдём-ка мы отсюда, пока Линда не захотела остаться тут, у вас, жить с ним прямо в вольере! – Ленайна улыбнулась самой обворожительной улыбкой, какая нашлась в арсенале, – Будьте счастливы!
– Спасибо! И вы – будьте счастливы!
В ресторане они заказали не с обычной избалованностью, а самое простое: биг-маки и чизбургеры. Миша заказал себе литр томатного сока – он вообще пил его везде где можно, и со всем, чем можно.
– Нет. – на попытку Миши ткнуть в кнопки горячительных напитков на экране меню Ленайна протестующее подняла ладонь, – Если начнём сейчас, будет уже не до зоопарка. А кто первый сюда захотел?
Миша нехотя убрал руку. Скривился:
– Нет, ты – всё-таки – деспот. Тиран. Вначале Линде обломила, теперь – мне. А если мы «обидимся»? И начнём плакать, и морду себе тереть?
– А если вы «обидитесь», сегодня у вас не будет этого.
– Нет, ну ты видела?! – Миша шутливо-возмущённо развернулся к Линде, – Она нас – нас! – шантажирует сексом! А сама без него недели не может!..
Ленайна сделала под столом неуловимое движение ногой.
Миша зашипел, и согнулся, схватившись обеими руками за левую голень:
– Зар-раза! Хорошо, щитки надел! Как знал!..
Линда хихикнула. Ленайна рассмеялась. Миша и Линда присоединились к ней.
– Нет, ты – точно – деспот. Сатрап. Садистка. Сегодня мы тебя привяжем – чтобы уж самим как следует «отвязаться», и отомстить!..
Остальной зоопарк обходили уже не торопясь, с вялым интересом осматривая уже по-настоящему с нуля смоделированные, «древние» виды – птеранодоны, рапторы, щитни-мечехвосты, (оказавшиеся навроде суповых тарелок, только с хвостами, и волосатыми ножками-члениками) трилобиты… Ни одной твари крупнее пяти-шести килограмм не оказалось: наверное, больших зверей трудней содержать. И кормить.
Линда, нагнувшись, чтобы получше рассмотреть карнораптора размером с курицу, буркнула:
– Надо же. Это его, мелочь пузатую, в честь класса перехватчиков, что ли, назвали?
Ленайна «просветила»:
– Нет. Всё с точностью до наоборот. Тут пишут и говорят, что во времена… э-э… Мелового периода, от них спасу не было – жрали всех подряд!
– Хм. По его виду не скажешь, что он мог кого-то не то, что – съесть, а хотя бы напугать: цыплёнок и цыплёнок!
– Ой, скажите пожалуйста, какие мы храбрые выискались! А теперь представь – такие твари были размером с твоего робо-ли, а млекопитающие тогда размерами не превышали крысу. Ну, то есть – увеличь такого сейчас раз в десять – вот и получишь… Пятиметрового монстра!
– Ладно. Всё равно не страшно. – они прошли дальше. Динозавров размером с пони, и плавающих в огромных аквариумах древних не то – рыб, не то – ящеров, кормить печеньем уже не пытались: те кушали, как выяснила Ленайна, только мясо. Или ту же рыбу.
Часа через два, когда показался край последней аллеи, Линда начала ворчать:
– Знаешь что, Миша. Ты притащил нас сюда, а сам смотришь в клетки даже реже, чем на мою задницу. А уж этого добра тебе дома перепадает с избытком. Так что вот: или едем сейчас же домой, и там …мся, или – оставайся досматривать тут всё сам!
Ленайна уже знала, что выберет Миша, и правда, последние пару километров редко, и без былого энтузиазма, заглядывавший в клетки, вольеры и аквариумы.
Сегодня они всё же перебрались из душа, вымывшись, на свою роскошную шестиспальную кровать.
Мишу Линда буквально повалила на спину, и спустя короткое (Очень короткое!) время уже оседлала. Миша постанывал, прикрыв глаза – боялся «дразнить и злить» Линду, у которой зрачки расширились во всю радужку, и от вожделения и предвкушения она хрипло дышала, и только что не облизывалась…
Ленайна, присев на колени над Мишиным лицом, опустила свою кошечку так, чтобы он мог легко до неё добраться языком. Сама же занялась налившимися грудями Линды. Линда часто дышала, и двигалась в том темпе, который её устраивал всегда – очень быстро, и с большой амплитудой!
Ну правильно: у Миши же – большой! Грех не воспользоваться!..
Ленайна подушечками пальцев, которые буквально покалывало искрами электричества, и подкоркой мозга, как всегда кристально ясно ощущала бурю, царящую сейчас в теле партнёрши: Линда знает, что ради неё они сделают всё возможное! И она для них – всё равно, что малое дитя! Остро всё чувствующая, и немного капризная…
Но – такая, зар-раза, любимая!..
Миша, придерживая Линду за бёдра, наддал и сам… Линда выгнулась, закричала, всхлипывая, замотала прядями парика…
Когда закончились конвульсии, и «малышку» снова уложили отсыпаться, Ленайна занялась Мишей сама. Вплотную.
Потом и Миша забрался сверху. Она знала – ему так приятней и привычней. Да он и правда – любит их обоих! Уж это-то её изощрённый мозг ей показывал чётко.
Их пики как всегда совпали.
Но вот мыться сегодня сил не осталось… Благо, кровать большая – есть где развалиться! Хотя, как знала по опыту Ленайна, к утру все они соберутся в плотный шестиногий и трёхголовый самообнявшийся комок – словно для того, чтобы погреться…
Но – нет.
Не погреться. А испытать чувство единения. Защищённости. Своего негласного Союза против всего остального, злого и враждебного Мира… О, это ощущение – Семьи!
Они проспали до ужина.
– Миша! Не ходи сегодня с нами!
Миша недовольно перевернулся на бок, и приоткрыл на девочек в «боевом облачении» щёлочку одного из опухших глаз:
– Да вы сдурели! Вы же только в прошлом месяце разнесли весь «Золотой фрегат» к такой-то матери!..
– Ну и что? Теперь пойдём разнесём «Звёздного бродягу»!
Миша развернулся опять на спину, и откинул голову обратно на подушку, показывая скорбным вздохом, что не намерен спорить или читать «плохим девочкам» мораль. Он даже глаз обратно закрыл, и отвернул лицо к стенке, сделав вид, что спит, буркнув только:
– Не забудьте бабло обналичить. А то Конь обидится…
Ленайна оглядела себя в зеркало в последний раз.
А что: отлично! В коротенькой кожаной юбочке-шотландке и в обтягивающих лосинах-сапогах её ножки очень даже пикантненьки! А под грудь она сегодня натолкала в лиф старой доброй ваты – и не потеют, и выглядят… Убойно!
Линда тоже смотрится ничего себе – натуральная высококлассная шлюха! Особенно усиливает это впечатление огромная копна чёрно-смоляных волос очередного парика.
Они переглянулись – да, привыкли «разговаривать» без слов. Вот сейчас сказали друг другу – Ленайна изящным загибом тоненько выщипанной брови, а Линда – хитроватой полуулыбкой: «Вау! Ну ты и с-сучка! Отбою от «клиентов» точно не будет!..»
В «Звёздном бродяге» им повезло. Их парочку помнил только старый торговец-пенсионер – кажется, его звали Смоки Рассел. Однако из уважения к Флоту он быстро допил ядовито-зелёное пойло в высоком стакане перед собой, встал, коротко откозырял им. Почти целая левая рука бросила на стол монету и…
Смоки быстро и целеустремлённо покинул поле предстоящего боя!
Ленайна направилась к барной стойке. Перед зеркалом – копией такого же, как у Тома! – маячила угрюмо-сосредоточенная физиономия Рыжего Коня – бармена и хозяина заведения. Увидев сладкую парочку, он сердито засопел, раздувая ноздри, и поджал губы. Волосатые руки в засученных до локтя рукавах стали немного судорожно подёргиваться. Однако вслух он ничего не сказал – а попробовал бы!..
– Марокканское. – голос Ленайны звучал почти нейтрально, – и апельсиновый чистый.
За марокканским кофе Коню пришлось сходить в подсобку позади его рабочего места, а апельсиновый сок он налил Линде сразу. Уж кто из напарниц чего пьёт, знали все бармены в портовом квартале.
Однако не успела Ленайна вскрыть крышечку банки, как их парочку окружила пятёрка молодых и ретивых новых – это Ленайна определила сразу, бегло взглянув на разномастную компанию за дальним столиком, ещё только войдя! – шлюх.
Девочки явно чувствовали себя уверенно, поскольку их было больше, и вели себя соответственно: главная выпустила Ленайне в лицо струю вонючего дешёвого дыма от веселящей палочки, похоже, протухшей ещё в прошлом веке, и процедила сквозь зубы:
– Девочки. Шли бы вы куда подобру-поздорову. Это теперь наш участок. – остальные чуть плотнее сомкнули ряды. Кто-то поигрывал шипастым кастетом, кто-то держал бутылку из-под пива за горлышко, очевидно, готовясь отбить дно о стойку, чтоб воспользоваться… А что – правильно. Шлюх-конкуренток проще всего нейтрализовать не избив, (Можно и самим огрести!) а изуродовав витрину – лицо…
Словом, подпортив товарный вид.
– Да? И кто же вам разрешил здесь работать? Кто, конкретно говоря, ваш Босс?
– Кривой Тони. Тони Гарсиа.
– А что, самому ему уже западло «разобраться» с конкурентками?
– На вас, дешёвок, и нас хва…
Закончить нахалка не успела, так как Ленайна с разворота ногой въехала остреньким окованным носком сапога прямо в прокурено-зияющее отверстие рта.
Фонтаном брызнули зубы из костолита!
После чего в дело вступила Линда: она, буквально распластавшись в нижней стойке, отработала по животам и коленкам. Ленайне осталось лишь добить ещё держащихся на ногах наивных идиоток мощными хуками в челюсти, после чего стонущее-ползающая пятёрка с пола не поднималась. Одна из девиц вообще оказалась в нокауте – Ленайна явно перестаралась.
– Конь. Будь добр – позвони Тони.
Конь так и сделал, опасливо косясь на стонущих и матерящихся «новых» девочек.
Появившийся на пороге спустя буквально пару минут Тони отреагировал спокойно. Даже настоящую (традиционно деревянную) зубочистку из золотых зубов не вынул:
– Тэ-экс, что тут у нас… Здравствуй, Ленайна, привет Линда. Приношу извинения – девочки вас ещё не знают. Новенькие. С Вендизии. Поэтому думают, что самые крутые. Ну-ка, ребята… – ребята-качки, которых Тони привёл в количестве как раз пяти человек, поторопились выдвинуться из-за его широкой спины, словно они ничего не боятся…
Как же, не боятся – они-то «сладкую парочку» знали отлично. Встречались однажды. На заре знакомства с Тони.
– Быстренько, взяли, каждый – по штуке. И понесли в тачку.
Унести мечущих злобные взгляды и шипящих и ругающихся от боли и злости девочек оказалось нетрудно, и много времени не заняло.
– Блин. Теперь две неработоспособны, пока коленные суставы не срастутся. А порванный рот придётся зашивать… И то – вид уже будет не тот. – Тони не сердился: он-то уже отлично знал Линду и Ленайну. Поэтому просто констатировал факты.
– Не обижайся, Тони. Девочки сами полезли. – это влез Конь.
Тони тусклым взглядом прошёлся по его долговязой фигуре. Конь увял и заткнулся. Занялся «выставочными» экзотическими бутылками – после того, как выяснилось, что сегодня зеркало пока останется в целости, надо же их расставить обратно!..
Тони повернулся к Ленайне:
– Ещё раз извините. Мой собственный недогляд. Не успел проинструктировать.
Ленайна покивала. Линда буркнула:
– Между прочим, та, которой порвали рот, курит. Ты в курсе, что это отпугивает до пятидесяти процентов потенциальных клиентов? Многие не переносят травку Кррымл. Аллергия.
– Ага, понял, спасибо. Надо же… Буду иметь в виду. Ну, пока, девочки!
Ленайна и Линда чуть растянули губы – это должно было изображать прощальную улыбку. Тони скрылся за дверью, вскоре взревел мотор его микроавтобуса – девочек повезли на «подлатывание» в клинику, крышуемую тоже Тони.
– А скажи мне правду – неужели я выгляжу так же дёшево и вульгарно, как та, ну, тощенькая, в прыщах? В смысле та, которой я порвала мениск?
– Нет, солнышко моё, что ты, – Ленайна удивилась было. Потом поняла, что Линде, и правда, хочется услышать комплимент, – Мы с тобой пользуемся самой дорогой косметикой. Пластика лица у нас – подправлена лучшими дизайнерами. Шмотки – самые дорогие. А уж про упругость мышц… Поэтому мы просто физически не можем выглядеть, как низкопробные дешёвые шлюхи. Мы – элита! Сотня за час – не меньше!.. Правда, Конь?
Конь, теперь протиравший очередной стакан, (Да что ж они все – сговорились что ли, надраивать стаканы в присутствии славного экипажа «Волчицы»?!) поперхнулся, но тут же поспешил уверить, что так и есть! И что первый же матрос, вошедший в бар, окажется сражён наповал!
Так и произошло через полчаса, когда закончилась смена в доках, и экипажи транспортников буквально толпой повалили через вращающуюся дверь. Ленайна и Линда, отсевшие со своей выпивкой за дальний столик, который как раз до этого и занимала пятёрка выбывших из игры, и который Марта – официантка Коня – поторопилась протереть до блеска, пока даже не улыбались сквозь полуприщуренные веки. Просто смотрели.
Знали, что вначале морякам нужно раскочегариться хотя бы парой доз пшеничной. Ну, или кто там чем привык раскочегариваться…
Заметив, что Конь снова начал сгребать бутылки с бара в шкафы, Ленайна подумала, что вот уж если кто и чует жаренное, так это – профи. Видать, момент настал!
И точно.
– Девушки! А не позволите ли угостить вас выпивкой? – первый подошедший парень не понравился Ленайне. Ну вот не нравятся ей блондины… Поэтому она просто отрицательно покачала головой, рассыпав по плечам огненно-рыжие сегодня волосы с блёстками, зажигавшими, как она знала, в сердцах придурков-мужчин неосознанные ассоциации и подавляемые садистские наклонности.
Взгляд, которым одарила подошедшего Линда, конкретно поразил моряка – он даже отошёл к своим, которые теперь ржали как лошади – очевидно, от его несмелости.
Кто-то похлопал юношу по плечу, кто-то дал шутливую затрещину, после чего послышалось традиционное: «…вот, учись, салага, как надо вежливо снимать девочек!»
Через пять минут всё пространство бара буквально бурлило и гремело, по воздуху носились тела и куски мебели. Ленайна и Линда, стоя в центре уже пустого пространства зала спина к спине, словно превратились в ступицу колеса, от которой, будто отброшенные центробежной силой, всё отлетали и отлетали спицы-нападавшие…
Конь, вовремя (Точно – профи!..) успевший убрать со стойки у зеркала наиболее дорогие и раритетные красивые бутылки, криво улыбался, только и успевая уворачиваться: всё имущество он, как и Тони, и все остальные бармены, застраховал ещё после первого посещения «Бродяги» офицерами «Волчицы», чуть ли не два года назад.
Полицию Конь вызвал только после того, как последний участник побоища повалился на пол, уже не проявляя желания «Показать наглым шлюхам!..»
Сегодня на дежурстве оказался лейтенант МакКафри.
Он Линду и Ленайну не одобрял. Но понимал, что исправить их не смогут ни его несколько запоздалые нравоучения, ни время. Поэтому просто переписал себе для протокола видеозапись драки-разминки и драки-окончания.
Вразвалочку подошёл к ним. Отсалютовал.
– Здравия желаю, майор Мейстнер, капитан Мейстнер… Давно хотел поблагодарить за очередную зачищенную планету. Все новости только об этом и… Ну, и конечно, поздравить с присвоением внеочередного воинского… Н-да. Но вот насчёт вот этого!..
Он похлопал по кодографу с записями Чёрного Ящика:
– Знаете, вы двое всегда улыбаетесь и так глазки подводите к потолку: ну ни дать ни взять – две невинные жертвы. Мужских домогательств. Этакие ангелы. Женского, ярко выражено – женского пола.
А по мне – так вы хуже Моллукской чумки! И «культурно отдохнуть и расслабиться» норовите почему-то всегда именно в мою смену.
– А вот и неправда, господин лейтенант. В прошлый раз на нас ворчал Вачовски.
– А, верно-верно. – МакКафри хмыкнул, – Ну, и на том спасибо.
Развернувшись и снова откозыряв, «Майор Мейстнер, капитан Мейстнер!», МакКафри удалился. Бесчувственные тела погрузили ребята-санитары. Док Престон, в смену которого они опять попали, снова качал головой, и надувал губы:
– Ф-фу… восемь переломов ног и рук, три сотрясения. Это – как минимум. Рёбра вообще не считаю. Спасибо, хоть никому ничего не оторвали, как тогда, в «Канопусе»…
Линда, наблюдавшая, как санитары всё уносят и уносят тела, поинтересовалась:
– Док. Куда вы их там грузите? Штабелями, что ли, накладываете?
– Нет, девочки. Зная вас, мы сразу пригнали четыре машины.
Конь налил и принёс доку мангового сока: «За счёт заведения!» Тот выпил. Благодарно кивнул. Попрощался, покачав снова поцокав языком. Затем тоже ушёл.
Линда порылась в лифчике, и выудила скатанную трубочкой пятисотенную купюру. Прикрыла салфеткой, протянула Коню. Ленайна, отдав пустой стакан, добавила вторую. Конь поспешно, и так, чтоб не видно было видеокамерам, спрятал их в потайной кармашек на поясе.
Убытки заведения и так с лихвой покроются страховкой! А флотские девочки…
Должны снимать нервное напряжение!
Ленайна, поплевав на ладонь и потерев поистине огромный лилово-жёлтый синяк на ягодице, обозрела произведённые разрушения. Подумала вслух:
– Знаешь что… Пора выдумать другое развлечение. Это мне уже начало приедаться. Да и мужиков жалко. Они же не виноваты, что мы такие… Сексапильные с-сучки!
Миша куда быстрее разлепил уже не такие заплывшие глаза:
– Ну что, всех побили?
– Всех. – особой радости Ленайна, и правда, не испытывала. Нет, точно – надо придумать что-то другое. А то уже и таксисты их узнают в лицо, и побаиваются: вон, тот придурок, что вёз их сейчас до отеля, только потел и косился в зеркало: а ну как девочки ещё не весь пар выпустили?!
– Вам самим не надоело?
– Надоело. А что ещё прикажешь делать? В носу ковырять?
– А что – чем не развлечение… Может, залежи урана откроешь.
Линда пнула кровать. Та заходила ходуном, Миша схватился за голову:
– Тише ты, с-сучка… Как будто осёл лягнул! У меня ещё голова не прошла!..
– Сейчас посмотрим, так ли всё у тебя запущено… – Линда в мгновение ока избавилась от символической условности, которая сегодня заменяла ей одежду, и полезла к Мише. Тот попытался было протестовать, ссылаясь на то, что устал, голова болит, и ещё «ничего не работает после вчерашнего», но Линда, ничего не говоря, взяла дело в свой… Рот.
После этого от Миши вразумительных звуков не поступало. А Ленайна задержалась вне постели только для того, чтобы выпить очередной фужер шампанского.
Наутро оказалось, что снаружи идёт дождь, и идти никуда не хочется.
Ленайна закуталась в махровый халат, и подтащила шезлонг, всегда на всякий случай стоящий на открытой веранде, ближе к сочащимся с навеса струйкам – но так, чтобы разбивающиеся о пол капли не попадали на ноги.
Дождь её всегда умиротворял. Мерно барабанившие по навесу из старого доброго брезента, и пробивающие похожими на водяную пыль крошечными брызгами плотную ткань, капли, почему-то навевали воспоминания о детстве.
На их планете дождь тоже шёл часто. Ну так – климат контроль же, мать его… Для блага посевов.
А вообще-то она уже давно ощущала внутри какое-то странное чувство.
Неудовлетворённость.
Тупиковость ситуации. Состояние вечного пата.
Ну вот они раздолбали очередную вражескую Базу-планету с кучей комбинатов оборонной промышленности. Поубивали и солдат, и офицеров, взорвав Матку и вспомогательные корабли. Краулеры «зачистили» ни в чём не повинных осьминожек-фермеров. И работяг в шахтах и на заводах. Которые виноваты только тем, что добывали какие-то там полезные ископаемые для нужд военной промышленности: уран, руду для выплавки стали и алюминия, селитру, нефть, и прочие фосфаты… Перерабатывали всё это в орудия смерти: корабли, снаряды, ракеты. Двигатели и топливо.
Она как всегда, даже не ощущая, как рефлекторно хмурятся брови, рассматривала свои ладони. Неужели не они, тренированные и крепкие как сталь – её главное оружие? А то, до сих пор не постигнутое никакими учёными, вещество, что заполняет странным серым комком её череп?..
Тщательно изучая свои подсознательные и сознательные комплексы и мысли по поводу происходящего, она теперь куда лучше понимала: никакой личной ненависти к несчастным трудягам-фермерам, пусть и с восемью конечностями-щупальцами, и шестью глазами, она не испытывает! Они наверняка в том же положении, что и они с Линдой десять лет назад, когда жизнь сводилась к перетаскиванию мешков и раскладыванию контейнеров с грибницей и компостом по стеллажам под конусами инфраизлучателей и головками спринклеров…
Значит, нужно просто уничтожить тех, кто сопротивляется профессионально.
Тех, для кого именно Война – работа: вражеский флот!
Тогда, может быть, поняв бессмысленность сопротивления без армады с оружием, остальные «осьминожки» просто сдадутся, и обеспечат себе выживание хоть таким образом: разумеется это унизительно, да…
Но – не так, как сейчас, когда полное истребление поверженных сопротивляющихся, да и – не-сопротивляющихся – неотвратимо!
Вражеский флот – проблема номер один, в этом-то у неё сомнений нет.
Но как это сделать эффективно, если даже руководство уже их Флота не знает, с какой стороны взяться за такое дело?..
Да и раздроблен вражеский флот, не сметёшь его, словно пыль со стола, одним взмахом тряпки! Тысячи кораблей охраняют оставшиеся планетки. Хотя и не могут не понимать, что оборона – это пассивный способ ведения боевых действий. И победить не позволит, так как земляне и плодятся, и промышленную базу, и новые военные технологии развивают – быстрее.
Гораздо быстрее!
И скоро сумеют взять хотя бы даже – одним числом…
Это раньше, лет пятьдесят назад, глубоко эшелонированная наземно-орбитальная оборона позволяла за счёт мощных и грамотно размещённых Опорных Пунктов, и бронированных, пусть не манёвренных, зато прочных, кораблей-авианосцев и дредноутов, разгромить даже превосходящие силы атакующего противника: когда на одного убитого обороняющегося приходилось пять-шесть убитых атакующих.
А соотношение потерь кораблей и ракет бывало и ещё хуже.
Затем появилась новая боевая техника. И, соответственно, изменилась тактика.
Кинжальные уколы танков, в трёх случаях из пяти позволяющие в самом начале боя уничтожать самый важный элемент обороны – Базу-матку, сделали строительство рассредоточенных по периметру обороны Опорных Пунктов бессмысленным: достаточно одной хорошо пробитой бреши, и – пожалуйста! Весь десантный «кулак» летит туда!
И стоит единственному кораблю с контейнерами с бациллами-мутантами прорваться к поверхности целым, и – всё!.. Оборонять будет некого.
«Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя!»
Ну правильно: рано или поздно технологическое преимущество Сверков должно было оказаться чем-то компенсировано. Если не технологией – так сумасшедшей, зачастую почти самоубийственной, тактикой.
Где упор делается на ключевые, сверхубойные элементы: торпеды с гипер-ядерной начинкой. Одной такой – даже взорванной снаружи, на расстоянии меньше мили – более чем достаточно на огромный корабль… Но торпеды – не многократно бронированные и защищённые разными техническими «прибамбасами» от оружия врага, корабли. И сами пробиться сквозь эшелонированную оборону, выдерживать попадания противоракет и снарядов, разумеется, не могут. Как и нести на борту массивный генератор ЭМИ для вскрытия защитных полей Матки.
Значит, эти торпеды должен кто-то доставить. На место.
И вот тут и вступают в дело чёртовы экипажи танков.
Самоубийцы.
Камикадзе.
Фанатичные отморозки.
Сверки никогда на подобное не решались. Во-всяком случае, на её памяти.
Нет: они воевали методично, жестоко – да, этого не отнять. Но – как-то…
Неизобретательно. Словно – по шаблону. Который разработали, возможно, ещё их прапрапрадеды.
Так что таранные, зачастую – самоубийственные, удары, и «победа любой ценой» – не их методы. А вот земляне…
Ленайна не обольщалась на свой счёт. Они с напарницей – бешенные сучки Войны. Её логическое порождение. Просто безбашенные удачные психотипы, всегда за счёт каких-то наследственных, или мутационных случайностей, присутствующие в любом достаточно обширном Социуме.
А в данном случае – их «нестандартность», асоциальные наклонности, и ярость камикадзе-берсерков, грамотно используется Государством.
Такие раньше всё равно шли в солдаты. (Достаточно вспомнить «женщину-гусара».) И не в простые войска – а в элитные. Гвардия. Космодесант. Диверсанты. Шпионы. (Ну, с этим-то – похуже. Землянин среди осьминогов-сверков выделялся бы, словно рваный солдатский сапог среди изящных женских туфелек-лодочек… Даже если б его удалось «закамуфлировать» в псевдотело. Поведение-то – не спрячешь!)
Те же, кто из числа людей «с отклонениями в психике» не шли в солдаты, по-другому проявляли свои лидерские и антиобщественные наклонности: вон, как Миша и его банда… Или уж – служить в полицию!
Но где же выход?
Такое положение дел не может продолжаться вечно.
Она не слепая: видит, что стычки с матросами-шлюхами-торговцами, которыми систематически развлекается не только их тройка, не могут не озлоблять, не настраивать против танкистов, население своих же планет. Обычных землян-колонистов.
А экипажам танкистов хоть какие-то встряски и отдушины нужны! Потому что стычки, даже победные, с кораблями и ракетами врага, не дают полного удовлетворения!
Ну вот не ощущается настоящей победы – как оно бывает в старой доброй рукопашной, когда отправишь амбала-качка в беспамятство нокаута минут на десять прямым в челюсть! Или переломишь, словно спичку, опорную ногу!..
Может, такое недоудовлетворение своей работой происходит оттого, что они никогда не участвуют в процедуре «зачистки»?.. Не видят – «победы»? Когда после прохода краулеров остаётся лишь пустая и мёртвая оболочка на месте «биосферы»…
Нет, если честно, смотреть, как гибнет всё живое на планете, чью оборону они помогли взломать своими танками, Ленайна попросту… Боялась. Да – ей и Линде свойственна жестокость. И беспощадность. Когда они с врагами – лицом к лицу. И силы и возможности примерно равны.
Но вот добивать выживших, и «зачищать» побеждённую планету – нет!
Когда мысли невольно углублялись в технологические тонкости того, как эта «зачистка» происходит «с гарантией» – от такого начинало подташнивать! Все эти огнемётные аэрозоли, жёсткое рентгеновское излучение, яды, для которых нет противоядий, бактерии – без действенных, десятилетиями разрабатывающихся, антибиотиков, и бульдозерные буровые – проходчики для уничтожения Убежищ, с их жуткой начинкой…
Как-то оно всё не вязалось с Кодексом Чести Офицеров.
Наверное, именно поэтому бригады зачистки укомплектовывались лишь людьми с определённым складом характера. Психотипом. И несмотря на это, именно среди них чаще всего случались психические расстройства и нервные срывы.
Во время одного такого, произошедшего случайно на глазах тройки Ленайны, когда они были на флагмане эскадры для присвоения очередного звания, взбунтовалось пять техников-операторов. Наземных машин зачистки.
Охрана, правда, быстро бедолаг уничтожила – профессионалы стреляли куда лучше. Лысые же техники, работавшие обычно лишь с мыслешлемами, и, скорее всего, и настоящего оружия-то до этого в руках не державшие, ни в кого так и не попали.
