Андрей Арсланович Мансуров
Конан: нежданные приключения
2. Заколдованный Город
Очнулся Конан от тихого шелеста.
Оказалось, что это мимо его лица протекает ручеёк из песчинок.
Поморгав, чтоб разлепить слипшиеся от не то гноя, не то – слизи глаза, киммериец удивился: он – видит! Впрочем, мрачный кроваво-чёрный отсвет вокруг настораживал.
Как и отсутствие ставшего привычным за последние, казалось, дни и годы, завывания ветра. Поэтому шелест песчинок в непривычном абсолютном безмолвии казался буквально оглушительным!
Варвар обнаружил и другую неприятную вещь: встать, как он было попытался, не удалось. Зато удалось вздохнуть: возле его рта и носа сохранился каким-то чудом воздушный карман. Выручила рубаха! (Какое счастье, что решил и чалму и её одеть, чтоб попытаться затеряться в толпе таких же, одетых во всё белое, местных жителей!) От песка и его дыхания рубаха, конечно, стала и влажной, и ломкой, но со своей задачей живительного фильтра справилась! Честь и хвала, стало быть, ткачам и портным Париссии, изготовившим эту славную и простую одежду!
Поёрзав, и прочувствовав своё положение, Конан собрался с силами, и принялся, упираясь и руками и ногами, поднимать с поверхности верхнюю часть туловища, пробиваясь сквозь песок. Вот он и встал на колени. Вот и распрямился во весь рост. А вот и выплыл, словно пловец, на поверхность уже пустыни!
Надо же…
Над ним намело не меньше трёх футов красно-чёрного песка!!!
Поистине, хвала Крому, что не дал погибнуть своему верному, хоть и не всегда разумному и благочестивому, сыну!..
Конан вытащил наружу и верную рубаху, которую держал, стискивая кисть, в правой руке. От души протряс её. Поскольку материя на ветерке быстро высохла, песчинки отлипли и отделились легко. Ну вот: можно снова одеть рубаху. Но вначале…
Он опустился снова на песок, и принялся стягивать верные сапоги: песка из них высыпалось добрых несколько фунтов! Пришлось стянуть и вытряхнуть и кожаные шаровары: вездесущий песок, набившийся под них, так и так натёр бы ему все те места, которые натирать было бы… Крайне нежелательно!
Наконец он смог, одевшись, и забравшись на ближайший бархан, оглядеться.
А ничего!
Пусто и тоскливо. Вокруг, на мили и мили – одна монотонная красно-чёрная поверхность, покрытая лишь невысокими барханчиками – кажется, все кусты саксаула и верблюжьей колючки покрыло сверху настолько высоким слоем бесплодного песка, что теперь они никогда сюда, наверх, не пробьются! Ну, или на это уйдут месяцы…
Но на растения Конану было наплевать. Гораздо важней другое: ни единого следа присутствия поблизости хотя бы одного выжившего воина-сардора из гвардии Шавкат-бека не имелось!
Вот и славно.
Можно, возможно, вернуться назад, в Париссию? А, впрочем, нет!
Ведь мстительный, злобный, и настырный султан наверняка уже знает про самум, и неудачу своих посланцев. И сейчас, когда буря утихла, наверняка пошлёт на поиски пропавших слуг-воинов, и за шкурой Конана новую партию этих самых слуг. И будет она наверняка покрупнее, чем жалкие два отделения лучников. Пусть и из элитного отряда барсов султана.
Разумеется, поисками столь «выдающегося», в смысле, здесь, в пустыне за добрых десять миль видного, представителя севера, эти слуги заняться со всем старанием и радением непримянут. И обойти их вряд ли удастся: особенно, если всё войско Шавкат-бека растянется в цепочку!
Ну что?
Попытаться, как он изначально и планировал, добраться до оазиса Каррарма, там, на юге? Правда, оазис этот вряд ли смог остаться невредимым – самум налетел как раз с того направления. Но уж от мощных пальм и каменного дома для путников хоть что-то должно на поверхности остаться?! А огромную цистерну из каменных плит с запасами воды из глубокого колодца он уж как-нибудь отыщет…
Отвязав от пояса закреплённый там бурдюк с остатками воды, Конан промыл слезящиеся глаза. Отхлебнул несколько скупых глотков. Так. Воды у него – на три… Самое большее – на четыре дня. Придётся идти помедленней. Чтоб не потеть. А ещё лучше – идти вообще ночью. Судя по положению солнца, оно как раз через пару часов зайдёт за горизонт. А пока…
Почему бы не поспать? А то он как-то устал…
Сон освежил Конана.
Теперь, в ночном сумраке и прохладе (Относительной, ясное дело!), уже ничто не напоминало, что только вчера (Вчера ли?!) на пустыню обрушивалось жуткое природное явление, наверняка наделавшее бед в прилегающих областях и регионах, и погубившее не одно хлопковое и пшеничное поле…
Вокруг Конана простиралась привычная, бесплодная и совершенно голая пустыня. Не было даже вездесущих ящерок, жуков-чернотелок, москитов, или змей. Варвар подивился: оказывается, ему не хватает их привычного общества. Никто не шуршит песком, и не зудит в уши, и не стрекочет, призывая самку для продолжения рода. Окружавшее его пространство казалось словно погруженным в мрачное и безжизненное безмолвие: словно он идёт по враждебной, заколдованной (Тьфу-тьфу!) земле!.. Ну, или – под водой.
Но не в привычках могучего северного воина было предаваться всяким там сетованиям и дурацким суевериям. Распространяемым морщинистыми и суеверными старухами для устрашения непослушных детей. Пустыня – она и есть пустыня! Опасная, и недружелюбная к человеку и без всяких магических выкрутас, среда!
Вздохнув, и отпив ещё пару скупых глотков, Конан утёр рот, и двинулся на юг.
Небо с ярко горящими над головой звёздами было абсолютно безоблачно, и малейшие следы пыли и песчинок словно растаяли во мгле преданий. Поэтому иногда казалось, что над ним не шатёр южного небосклона, а бездонный колодец, куда можно, просто оттолкнувшись от земли посильнее, улететь. Да так, что никогда уже не вернёшься!..
Поскольку созвездия уже ничто не скрывало, ориентироваться было легко.
Через три часа неторопливой ходьбы, когда Конан поднялся на гребень очередного барханчика, чуть сильнее возвышавшегося над остальными, нечто странное привлекло его внимание. Да: вон там, чуть слева от его маршрута, что-то необычное нарушало привычную монотонность песчаной равнины, раскинувшейся вокруг, насколько хватало взгляда. Нечто определённо отражало свет звёзд, бликами и неясными отсветами, возвышаясь над уровнем песков. К тому же ещё словно пучась этаким широким и плоским минаретом – такие обычно бывали у мечетей, где почитатели Парисских богов воздавали им дань. Молитвами и пожертвованиями.
Решив, что это не слишком обременит его, да и с курса не сильно собьёт, Конан решительно зашагал к странному светящемуся куполу.
Дойти до него удалось сравнительно быстро: по прикидкам варвара за каких-нибудь полтора часа. А приблизившись, киммериец невольно почесал в затылке, и неторопясь обошёл странное строение вокруг, держась на всякий случай шагах в десяти.
Да, это точно: купол! Не игра природы, и не куча песка, наметённого вокруг какой-нибудь преграды. Это именно – свод, созданный явно рукой человека. Ну, или мага. Чего, конечно, не хотелось бы. Однако исследовать, нет ли внутри помещения, или помещений, расположенных там, внутри, чего полезного – например, колодца с водой! – было бы интересно. А, может, и прибыльно: вдруг где-то внизу, в недрах забытого небом и людьми, и явно давно заброшенного здания, спрятаны, и уже века дожидаются прихода того, кто забрал бы их отсюда, несметные сокровища?!..
Конан невольно хмыкнул: трезвому и расчётливому наёмнику такие мечты только вредят. А вот вода – вопрос актуальный. Сможет ли он с оставшимися жалкими глотками идти ещё шесть-семь оставшихся суток?
Одно плохо: купол наверняка очень крепкий, и толстый. Раз уж выстоял столько лет, или веков, под напором ветров и капризов природы. Так что придётся постараться, чтоб пробить мечом (А ничего другого под рукой нет!) покрытый глазурованной голубой керамической плиткой свод, и прорубиться сквозь наверняка немаленькой толщины кровлю. Вероятно, из обожженного кирпича.
Конан почесал в очередной раз затылок. Должен быть способ попроще! Ведь сами-то те, кто здесь обитали, и пользовались этим зданием, как-то в него попадали?! Значит, где-то там, под поверхностью песка, должны иметься пусть и засыпанные сейчас, но – окна и двери! Ну, или хотя бы бойницы – для поступления внутрь солнечного освещения.
Он ещё раз обошёл строение, на два его роста возвышающееся над поверхностью песков, теперь уже держась вплотную, и внимательно осматривая его кромку, граничащую с песком – чтоб по едва заметным намёкам определить места возможных проёмов.
Купол вблизи оказался больше, чем издали – Конан насчитал шестьдесят шагов, пока вновь не вернулся к своим следам. Ничего!
Ничего, что указывало бы, откуда можно подступиться к внутренним пространствам здания.
Мардук их раздери! Значит, придётся копать просто наудачу!..
Копать песок длинным и тяжёлым мечом оказалось неудобно. Поэтому Конан вонзил его в песок, подальше от купола. Скинул и рубаху. Просто выгребая сложенными вместе огромными ладонями рыхлый свежевыпавший песок, он продвигался в глубину достаточно быстро и уверенно: за десять минут яма оказалась в глубину в добрый метр!
И тут ему повезло!
В выбранном им наугад месте под слоем песка примерно по пояс глубиной, оказалась бойница. Ну, или световое окно, если назвать его так. К сожалению, оно оказалось очень узким: всего в полторы ладони. Зато – длинным: до нижней кромки Конан так и не докопался, решив бросить это дело, углубившись на свой рост.
На работу ушёл добрый час. Теперь яма напоминала ямки муравьиных львов, поскольку её подсыхающие края постоянно оползали, и струйки, ручейки, а то и потоки песка всё время съезжали с круч, норовя снова засыпать отрытую варваром с таким трудом бойницу. Нет, так не пойдёт!
Не придумав ничего лучше, киммериец вылез наружу, и принялся снова своими загрубевшими ладонями отгребать песок с наружной кромки ямы – уже подальше от неё. Чтоб сделать спуск и откосы менее отвесными.
На это тоже ушёл почти час.
Но теперь хотя бы не нужно было опасаться, что когда он заберётся внутрь странного строения, его попросту не засыплет оползнями, погребя бойницу под слоем такой толщины, что не отрыть даже лопатой!..
Чтоб отдышаться, пришлось сесть на песок тут же, у ямы, и, поглядывая в сторону востока, выпить ещё несколько скупых глотков. Солнце не подвело: почти тут же небо на востоке посерело, позеленело, а затем и пожелтело. И вот первые лучи светила окрасили небосвод в чудесный оранжевый, а затем – и золотой цвет. Конан хмыкнул: удачно выбрал место. Теперь взошедшее солнце будет светить некоторое время прямо в разрытую им бойницу-окно! Единственная проблема: ему в столь узкий лаз всё равно не пролезть!
Оставив на кромке ямы полупустой бурдюк и столь пригодившуюся рубаху, Конан слез вниз, и поплевал на ладони. Затем поднял верный меч: пусть это – не кирка, и даже не лом, но долбить глиняные кирпичи, пусть и обожжённые в печи – прекрасно можно и им!
Через почти полчаса, выкидывая наверх, и стараясь отбросить подальше, осколки и обломки кирпичей из почти метровой в толщину стены, киммериец вздыхал: то, что открылось его взору, когда наконец просунул голову и полтуловища в ставшую вполне проходимой дыру, не радовало. И не вселяло оптимизма в смысле немедленного обнаружения каких-нибудь ценных и полезных находок.
Огромная круглая комната, с десятью насыпавшимися через остальные окна-бойницы высокими конусами песка на полу, оказалась абсолютно пуста! Что, впрочем, не мешало Конану испытывать и определённый оптимизм: ближе к центру помещения, на полу, в двух как бы противолежащих сторонах, имелись чёрные прямоугольные отверстия: лазы, явно ведущие куда-то вниз.
Хм-хм… Можно, вроде, спускаться.
Но! Не раньше, чем он убедится, что никто коварно не подкрадётся, и не нападёт на него с тыла в самый неподходящий момент!
Конан забрался на крышу, для чего пришлось разбежаться и прыгнуть: до более-менее пологой части купола иначе добраться не удавалось. Поскольку плитка, которой был выложен весь купол, и которая, как ни странно, отлично сохранилась, оказалась и гладкой и скользкой – на более крутых участках купола у краёв было не удержаться.
Однако внимательный осмотр окружавшей его пустыни не выявил ничего подозрительного: никого и ничего! Да и правильно: даже если бы кто-то преследовал его, двигаясь по следам, ни к чему это не привело бы. Так как неутомимый ветер делал отпечатки подошв сапог киммерийца абсолютно неразличимыми на общем фоне спустя какой-то час…
Подхватив с края ямы свой драгоценный бурдюк и рубаху, которую тут же одел, варвар неторопливо слез через пробитую дыру прямо на конус песка, по которому благополучно соскользнул на пол, находившийся на пару метров ниже нижней кромки окна. Прямоугольные отверстия, со ступеньками, ведущими вниз, располагались, конечно, не у самых стен – иначе их давно бы засыпало всё теми же проникшими через окна кучами. Хотя предположить, что они сделаны именно в этих местах потому, что строители предполагали, что здание окажется погребено под песком почти до крыши, казалось глупым: никто так не планирует и не строит!..
С другой стороны, даже при том, что на противоположной от окна стене сейчас ярко светилось неправильной формы пятно от пробитой им дыры, через которую проникали лучи утреннего солнца, разглядеть, что находится там, в глубине колодцев-лестниц, не удавалось. Пока не удавалось.
Постояв над одним из спусков с минуту, поморгав, и пощурившись, и решив, что глаза достаточно привыкли к полумраку, Конан двинулся вниз.
Обнажённый меч он на всякий случай выставил остриём вперёд: мало ли жутких монстров и чудищ не выскакивало на него из вот таких колодцев!.. Ступеньки оказались каменными и вполне удобными: под ступню человека, стало быть. Так что это – вовсе не какой-нибудь очередной «храм чёрного Сета», или ещё какой мавзолей, построенный для злодея-мага и его нечеловеческих приспешников и слуг. А просто…
Дворец. Или Храм.
Лестница оказалась, разумеется, спиральной, и очень длинной. Через несколько оборотов свет сверху уже не проникал на ту глубину, на которую спустился Конан, но темнее, к счастью, не стало. Внимательно приглядевшись, варвар обнаружил, что светится сама нежно-голубая плитка, которой выложены стены. Это казалось странным.
Но потом киммериец вспомнил, что уже сталкивался с подобной методикой освещения в некоторых заброшенных городах и дворцах: правда, там светились заколдованные самоцветы и драгоценные камни, вделанные в стены и потолки.
Надо же! Неужели строители этого странного здания, которое он сейчас начал изучать, так сказать, в обратном порядке – с крыши! – действительно с самого начала знали, что дневной свет не будет сюда проникать? Или…
Или они просто использовали этот чудесный эффект, чтоб сделать тут всё красивым и солидным? Вызывающим восторг, уважение и зависть всех гостей и посетителей дворца? Ведь такая плитка наверняка стоит кучу денег! И правитель, покрывший все стены и поверхности своего дворца именно ей – наверняка сказочно богат!..
Решив, что этот вариант правдоподобнее, чем тот, при котором строители сразу планировали, что их детище будет погребено под многосаженными наслоения песка, Конан прибыл наконец в широкую и высокую галерею. Она уходила налево и направо, и в нескольких десятках шагов упиралась в тупики. А-а, нет: не тупики. Присмотревшись, варвар понял, что это лишь развилки, на которых обе галереи-коридора уходят ещё в стороны: направо и налево каждый. То есть – четыре пути…
Стало быть, выбор, куда двигаться, у него теперь большой.
Однако что-то насторожило киммерийца. О! Да! Странный звук!
Словно кто-то волочёт по выложенному уже нормальной каменной плиткой коридору связку цепей! Плохо. Так обычно звучат…
Точно: чешуйки огромного тела. Кого-то ползучего, приближающегося к нему!
Змея!
И точно: из-за первого слева угла выползла и неторопливо направилась к нему толстая, с его бедро, пресмыкающаяся тварь. Длинная. Очень похожая на гигантскую кобру. Однако когда она, остановившись в трёх шагах, подобно той же кобре подняла передний край тела на уровень груди Конана, он понял, что это всё же не совсем змея. Голова твари оказалась человеческой. Без малейшего намёка на шею она сразу переходила в туловище.
Некоторое время они молчали, изучая друг друга. Лицо монстра показалось варвару мужским, и – явно от мужчины стигийского происхождения: узкие глазки, заострённый горбатый нос, широкие скулы, оливковый цвет кожи, злобно-хитрое выражение. Рот, казавшийся непропорционально широким, приоткрылся, демонстрируя отнюдь не человеческие треугольные зубы и дюймовые клыки. Из пасти, как Конан мысленно автоматически назвал такое ротовое отверстие, донеслось угрожающее шипение.
Конан не любил, когда ему угрожали. Поэтому сказал:
– Если хочешь, чтоб тебя поняли, говори по-человечески. А по вашему я не понимаю.
Как ни странно, но существо действительно ответило по-заморански, на котором варвар к нему и обратился:
– Убирайс-с-ся-я!.. Прочь отс-с-сюда!
Варвар понимал, конечно, что он здесь – лишний, и не может особо рассчитывать на гостеприимство, доброжелательность и любовь странного создания, но…
Но он не привык и к хамству и отсутствию элементарного, положенного в силу многовековых традиций восточного гостеприимства, уважения к гостю. Когда даже нищему предложат если не ночлег, то хотя бы кусок лепёшки!
– Я после так высказанной просьбы никуда не уйду. Если хочешь попросить меня, чтоб я покинул твой дом, сделай это вежливо.
– Это не прос-сьба, а приказ! Никогда ещ-щё великий народ Нагов никого ни о чём не прос-с-сил! Мы не унизимся до просьб в адрес какого-то жалкого человечиш-шки! Простого с-смертного!
– В таком случае я не двинусь с места! – Конан перехватил меч поудобней.
– В таком с-случае пеняй на себя! – существо сделало быстрый выпад. В открывшейся на две ладони пасти, вдруг ставшей похожей на самую обычную змеиную, сверкнули два явно удлинившихся, и сочащихся ядом, клыка! Но Конан был как раз к такому повороту событий и готов: отрубленная голова с футовым куском змеетуловища отлетела на добрых десять шагов!
Из пенька начавшего извиваться, скручиваясь, и гремя по полу и стенам, туловища, чёрным фонтаном ударила кровь, заливая всё вокруг потоками отдававшей медью и мочой густой жидкости. Конан невольно поморщился: воняло и правда – жутко!
Отодвинувшись назад, на ступеньку лестницы, он спокойно ждал, когда закончится агония. Теперь-то его желание исследовать странное подземелье только усилилось! Ну как же – Наги! Легендарная, и уже сотни лет никем не виданная раса змее-людей! По преданиям и сказкам – хранители запретных тайн… И несметных сокровищ!
И если на «тайны» киммерийцу было глубоко наплевать, то сокровища для двадцатидевятилетнего прожжённого, и не обременённого глупыми моральными нормами и приличиями, наёмника представляют всегда приоритетную ценность!
Тело наконец замерло. Но долго радоваться Конану не пришлось: теперь со всех сторон, изо всех четырёх коридоров, к нему спешили, шурша и словно переговариваясь с помощью шипения, новые и новые чёрные змеетела, злобно посверкивая на дерзкого чужака бисеринками глаз, и угрожающе разевая огромные пасти! Грозное шипение буквально било по ушам! Да и зрелище, если честно, было не для слабонервных. Правда, Конан к таковым и не принадлежал. Впрочем, не принадлежал он и к разряду глупцов.
Понимая, что обороняться сразу с двух сторон будет не столь удобно, киммериец отступил на лестницу, и даже поднялся на один её оборот. Он логично посчитал, что хоть ему и будет тесновато, но его врагам уж точно будет ещё тесней и неудобней: поскольку они наверняка будут мешать друг другу, пытаясь пролезть, и сдерживаясь, чтоб случайно не цапнуть по ошибке соратника. А вот Конану ничто не помешает! Перед ним будут только враги! Да и в пещерах и разных коридорах, как дворцов, так и всяких чародейских замков, он дрался столько раз, что и не упомнить!..
Всё именно так и получилось. Никаких сюрпризов.
Змеелюди, которых в коридорчике помещалось не больше трёх-четырёх одновременно, наползали и кидались на него злобно и упорно. Но сравниться в скорости бросками голов и туловищ с движениями молниеносного хайбарского меча не могли! Конан рычал. И работал мечом, чувствуя себя, словно какой-нибудь мясник! Дерзкие и упрямые змееголовы падали к его ногам десятками, но злобный напор не ослабевал.
Но вот спустя каких-то пять минут нападающие внезапно кончились!
Конан, если совсем уж честно, такого не ждавший, утёр пот со лба, и сплюнул прямо на ступени, по которым отступил, как оказалось, почти до верхней комнаты: от злобного натиска ему приходилось и отходить, и отбиваться! А если б оставался на одном месте, запросто мог бы поскользнуться на ставшими мокрыми ступеньках. А валяющиеся там, внизу, буквально грудами тела, мешали бы его манёврам!
Однако никто больше не норовил добраться до него, переползая по телам своих пресмыкающихся сородичей, и не шипел злобно, и не кидался, чтоб укусить. Варвар невольно почесал в затылке: неужели все чёртовы Наги кончились?! Ну и не так уж много их, оказывается, было. Он насчитал всего пятьдесят пять тварей. Правда, конечно, здоровенных: в самой маленькой, последней из убитых, человеко-змее, было по самым скромным прикидкам не меньше десяти шагов! При толщине туловища с его икру.
Конечно, варвар был не особенно брезглив или чувствителен. Но всё равно, когда Конан представлял, что сейчас придётся лезть, наступая на липкие от чёрной крови упругие тела, переползая и оскользаясь на чешуйчатых пресмыкающихся, чтоб пробраться вниз, его начинало слегка подташнивать. С другой стороны, зачем ему мучиться и преодолевать завалы из окровавленных и вонючих змеетел? Есть же вторая лестница!
Спуск по второй лестнице прошёл без приключений, хотя верный меч Конан держал наготове, и бдительность удвоил. Варвар хмыкнул: даже странно. И так непохоже на привычные ему подземелья. Где постоянно кто-нибудь норовил повоевать с ним. Или хотя бы подготовил какие-нибудь коварные ловушки.
Ловушек не встретилось.
Однако если Конан рассчитывал, что вторая лестница приведёт его в то же подземелье, он сильно ошибся. Подземелье явно было другое. Тут и свет от стен был словно потусклее, и не голубовато-зелёный, а оранжево-розовый. Да и сама квадратная комната, куда он попал, вовсе не походила на коридор с «тупиками» в торцах. Отнюдь.
Здесь имелся единственный проход в дальней стене небольшой, но высокой комнаты в пять на пять шагов, которую варвар принял за некую как бы приёмную. Потому что роскошные покои, видневшиеся за двустворчатыми, и сейчас распахнутыми настежь дверьми, наверняка принадлежали тем, кто владел в незапамятные времена всем этим зданием. Людям.
Конан неторопливо пересёк «прихожую». Никто и не подумал мешать ему. Да и изощрённые инстинкты говорили киммерийцу об абсолютном отсутствии здесь кого-то живого. Поскольку тут и спрятаться было негде – засады в сплошь каменных стенах не устроишь. Однако когда он вошёл в зал, невольно пришлось сделать шаг назад. Ещё бы!
На троне в дальнем торце восседал скелет, облачённый в роскошнейшие одежды – тут имелась и мантия из горностаевого меха, и корона, увенчивавшая скалящийся белый череп. И шелка и бархат – из них была изготовлена явно парадная одежда древнего властителя. Но не это больше всего поразило киммерийца. А то, что вдоль обеих боковых стен зала, на скамьях, и под скамьями, тянущихся во всю длину комнаты, лежали вперемешку скелеты, явно принадлежавшие когда-то мужчинам и женщинам. Вероятно, тоже когда-то одетым в помпезные и роскошные яркие и разноцветные наряды. А сейчас представлявшие собой груды серого мусора и трухи вперемежку с торчащими из этих груд там и сям костями, и устилающими пол и лавки неопрятными кучами.
Конан не любил попадать в могильники. Но в данном случае решил, что позаимствовать какие-нибудь драгоценности или золото, если б таковые нашлись, было бы неплохо. И мертвецам уж этот отъём побрякушек точно не повредил бы. Поэтому варвар прошёл прямо к фигуре, занимавшей трон, чтоб осмотреть корону, венчавшую череп, и из-под которой выглядывали седые волосы.
Нет, драгоценностей, вделанных, как это обычно бывает, для придания пышности и роскошности, в короне не имелось. Собственно, и сама корона оказалась вовсе не золотой. А стальной. Из чего Конан сделал вывод, что в те времена, когда правил этот почивший монарх, добрая сталь ценилась выше золота. Что в данном случае не радовало.
Стоя на возвышении из трёх ступеней, на которых и восседал на троне монарх, Конан огляделся ещё раз. Не-ет, мысль о том, что надо будет перерывать все эти полуистлевшие тряпки и кости в поисках драгоценных камней и кошельков со стальными монетами, вызывала в нём чувство брезгливости и омерзения. Но кое-что привлекло его внимание.
За троном, пространство за которым когда-то явно раньше скрывали упавшие сейчас безобразными пыльными мешками к его подножию, помпезные гобеленные занавеси, обнаружилась небольшая потайная дверца. Киммериец решительно толкнул сильно рассохшееся дерево. Дверь, скрипнув, и прочертив с отвратительным скрежетом борозду в пыли пола, открылась. Странно, но стены комнатки, оказавшейся за ней, не были обложены светящимися плитками. Поэтому Конану в лицо уставилась темнота. Именно – уставилась. Потому что он чувствовал, всеми фибрами своей варварской природы – чувствовал. Такое невозможно не почувствовать!
Там, в зловещей темноте, кто-то притаился, поджидая его. И этот кто-то отнюдь не дружелюбно настроен. Напротив: он собирается Конана…
Сожрать!
Повинуясь внезапному порыву, Конан схватил в охапку тело восседавшего на троне властителя. И запустил им прямо в темноту! Скелет обо что-то явственно ударился: кости загремели! А ещё из тьмы немедленно послышалось злобное шипение, шелестение каких-то шерстистых тел, и стук коготков по плитам пола!
И вот они стали выходить, посверкивая на него злобными круглыми глазами. Огромными. Какими, впрочем, оказались и серые тела: перед ним, неторопливо как бы вытекая из чёрного лаза, развёртывалось огромное войско из гигантских, и стоявших почему-то на задних лапах, крыс!
Ростом каждая была Конану по плечо, и в ширине плеч поясе грызуны, конечно, уступали варвару. Зато в нижней части, там, где в пол упирались мощные ноги, каждая крыса была куда шире даже плеч киммерийца! Враждебные намерения громадной стаи стали видны сразу: ещё не выбрались из дыры все остальные, как первые, построившись во что-то вроде шеренги, метнулись к Конану!
Ну, вступать в переговоры тут явно никто не собирался – ни в «оскорбительные», ни, тем более, в вежливые. Поэтому пришлось доказать глупым грызунам, что нападая на лучшего воина Ойкумены вот так, без адекватного оружия, да ещё и стоя лишь на задних конечностях, они ничего в плане тактики не выигрывают. А напротив – просто дают варвару возможность сравнительно легко маневрировать, уклоняясь, и работать мечом, отсекая головы и передние лапки, пусть и вооружённые мощными загнутыми когтями, но не имеющими достаточной длины, чтоб достать до плоти врага, защищающегося длинным стальным зубом!
Поэтому после того, как первый ряд, состоявший из десятка нападающих, оказался на полу, визжа, агонизируя, и истекая кровью, второй сделал выводы. Теперь крысы атаковали из привычной позиции: кидаясь на него снизу, с четырёх лап! И скаля мерзкие рожи. Возможно, чтоб устрашить его блеском огромных белых зубов.
Не на такого напали, дуры!
Конану, вынувшему и кинжал, это не сильно усложнило задачу. Рубил головы, лапы и тела он ничуть не менее эффективно, чем у стоящих хищников.
Но новые крысы всё лезли и лезли через отверстие, и Конан решил много не мудрить: пока до него не добрались и с тыла, отступил в дверной проём парадного зала. Маневрировать так, уворачиваясь и отбиваясь от бросавшихся на него упитанных и мускулистых тел, было, конечно, не столь сподручно, чем стоя на середине зала. Зато крысы теперь не имели возможности коварно подкрадываться сзади!
Вскоре перед Конаном громоздился приличный бруствер из наваленных друг на друга мёртвых и умирающих тел, что не давало уже нападавшим возможности удобно атаковать его позицию. И варвар справлялся с отрубанием голов и лап всё так же успешно. Хотя ему приходилось вновь отступать, оставляя за собой этакий вал, сложенный из тел поверженных врагов.
Но вот нападавшие и кончились. Если совсем уж честно, Конан чего-то такого и ждал: считал про себя поверженных насмерть врагов, и очень надеялся, что на цифре пятьдесят пять кончатся и они!
И ведь точно: кончились!
Что же это за…
Заколдовано оно, что ли, это подземелье, на эту цифру?!
Однако разгребать завал из достигавшего сейчас его груди вала из поверженных тел, тоже уливших весь пол и друг друга чёрной и ещё более вонючей, чем у змей, кровью, Конан не испытывал ни малейшего желания. Как и соваться в крысиную нору, откуда они повыполазли. Мало ли что ждёт там?! Может, какая крысо-матка? Главная самка? Которая и крупнее, и опасней своих отпрысков? Он буквально кожей затылка ощущал, что убил тут ещё не всех: кто-то там, в темноте, остался. Злобный, могучий, и только и ожидающий, когда он сунется в липкую черноту маленького лаза!..
Отерев верный меч о шкуру ближайшей гигантской крысы, Конан сунул его в ножны. Снова сплюнул: теперь уже прямо на тела поверженных. Подумал, что ничего хорошего от такого подземелья ждать уж точно не приходится. Разве что…
Разве что удастся набрать воды из колодца, который тут явно где-то имеется, раз как-то выжили и крысы и змеи.
Проблема лишь в том, чтоб найти и добраться до этого колодца. А ворошить, отбрасывая с пути, или перебираться по чудовищному завалу, мимо отвратительно вонявших мокрой шерстью тела грызунов, если честно, казалось ещё противней, чем лезть по трупам змей. Как и соваться в опасную дыру, где его могут коварно…
Так что пожав плечами, и выждав ещё пару минут – никто не появился! – Конан развернулся спиной к трупам, и двинулся снова наверх, в комнату под куполом.
Здесь ничего не изменилось.
Судя по солнечным лучам, наступило позднее утро. Но до полудня время ещё оставалось. Решив, что ждать, собственно, нечего, Конан сделал ещё пару скупых глотков. Перекинул бурдюк снова через плечо на спину. И стал спускаться. Переступать через них, иногда и наступая на тела, из которых словно кто-то выпустил не только жизнь но и воздух, было действительно противно. Но к счастью кровь успела подсохнуть, и пробираться было не скользко. Конан хмыкнул: конечно, хоть и мерзко, но – не так, как если б он лез по мокрым шерстистым тушам крыс… Тьфу!
