Андрей Анатольевич Антоневич
Цитадель
V
Порывистый ветер зло швырял в лица прохожих необычайно колючий мелкий снег, который, стелясь низкой поземкой по асфальту, периодически взымал вверх и маленькими струйками завихрений устремлялся навстречу свинцовой туче, заполонившей собой все небо. Редкие молнии изредка прорывали беспросветную массу грозовой пелены, отчего сумрак, плотно окутывавший своими цепкими объятиями город, нехотя отступал под защиту высотных домов, ожидая там окончания разряда.
Как только Линевич выкатил на коляске Любовь Анджеевну из колодцев жилых домов, ему в глаза резко ударил слепящий свет…
На выезд из города по проспекту тянулась нескончаемая колонна приземистых самоходных артиллерийских орудий, созерцать которые им довелось утром возле городского сада. Лязгая широкими траками, приземистые машины, размеренно покачивая вверх и вниз широкими стволами, уверенно ползли друг за другом, выдерживая идеальную дистанцию в десять метров. По бокам колонны шли бронеавтомобили, освещавшие не дорогу для самоходок, которым свет совершено был ни к чему, а фасады домов, отбивая тем самым охоту у жильцов, зябнувших в своих холодных квартирах, выглядывать из окон.
– Видимо, эта техника «Чипполино» не по зубам, – заметила Любовь Анджеевна, поплотнее укутываясь в плед. – Скорее всего прорыв не получится.
– О чем вы? – прикрывая глаза ладонью от слепящего света прожекторов бронеавтомобилей, спросил Дима.
– Эти самоходные орудия предназначены для стрельбы маломощными ядерными зарядами, – перекрикивая шум машин, пояснила Любовь Анджеевна. – И, судя по тому, что они двигаются на выезд из города, то вряд ли получится танковый прорыв, про который нам говорил полковник.
– Мы возвращаемся обратно? – удивился было Дима.
– Нет, – отрезала женщина. – У нас не будет другого шанса. Я думаю, что Уваров не отступится от своего плана. Активирует он ретранслятор или нет, но нам нужно попытаться освободить пленных. Даже если он и не сможет выполнить свою миссию, то это не означает, что мы уже проиграли войну. У нас останется шанс организовать с теми, кого удастся освободить, сопротивление, а это значит, что не все потеряно.
Дима слабо представлял, как они смогут сопротивляться даже с несколькими тысячами бойцов огромной военной машине Демократического альянса, но он полностью доверял этой храброй женщине и уверенно направился в сторону центра, где вовсю горели уличные фонари.
Знаменитая пешеходная улица Бреста ярко светилась не только электрическими, но и раритетными газовыми фонарями. Кофейни и маленькие ресторанчики, чьи витрины уцелели после обстрела города, приветливо светились разноцветными огнями, зазывая в свои объятия офицеров альянса, неспешно прогуливающихся среди кованных лавочек вместе с расфуфыренными, явно местными, барышнями. Редкие прохожие, спешившие домой, шарахались в стороны от цветущей весельем улицы, откуда сквозь шум двигателей самоходок доносились обрывки пьяных фраз на английском, французском, немецком и польском языках.
Дима катил коляску по противоположной стороне от поворота на веселую улицу и старался не смотреть на задорно хихикающих девушек, покорно виснувших в объятиях вражеских офицеров.
Встречные прохожие скользили мимо, опустив головы вниз.
Линевич с грустью подумал о том, что каждый человек приспосабливается как может и ускорил шаг, уверенный в том, что рано или поздно, каждый из этих приспособленцев получит по заслугам.
– Не спеши, – вывел его из раздумий голос Любови Анджеевны. – У нас еще есть время.
Дима посмотрел на свои стильные наручные часы, которые запасливый Аркадий умудрился стащить из разбитого ювелирного магазина и убедился, что у них еще десять минут в запасе, хотя до первого блокпоста, расположенного напротив городского сада, оставалось не больше ста метров.
В это время мимо них прошла последняя самоходка, и на дорогу выкатилось несколько крытых грузовиков. Как только машины освободили проезжую часть, из-за ограждения Симеоновского собора вынырнуло два силуэта. Один из них катил за собой ржавую тележку с ручками на двух колесиках и при этом изрядно покачивался из стороны в сторону, а второй поддерживал его за правое плечо и что-то шептал ему на ухо…
Это были Аркадий и Мишка, игравшие роль выпившего дяди и его племянника, которые намеревались получить продукты питания в пункте выдачи помощи.
По плану они должны были приблизиться к первому блокпосту и уничтожить его гранатой. После чего им всем вместе предстояло быстро преодолеть расстояние в сто метров до первого входа на стадион между восьмым и девятым сектором восточный трибуны, уничтожить его охрану и уже оттуда открыть огонь по пулеметным точкам, расположенным по всему периметру стадиона.
– Они вышли слишком рано! – в сердцах воскликнула Любовь Анджеевна, щелкнув под пледом предохранителем пулемета. – Прибавь скорость. Их надо остановить. Если мы начнем слишком рано, то не продержимся до подхода помощи обещанной нам Уваровым.
Дима прибавил шаг и уже через полминуты почти нагнал Зобова с Аркадием.
– Стоять! – окрикнул их кто-то сзади.
Линевич остановился как вкопанный и медленно повернул голову в сторону голоса.
Из арки раритетного дома эпохи развивающегося социализма, вышли двое мужчин в черной униформе волонтеров Демократического альянса.
– Кто такие? – срывающимся на визг голосом, спросил один из них, что был поплотнее, направив в лицо Димы луч фонарика.
От яркого света Линевич не произвольно прикрыл глаза руками.
– Не дергаться, – гаркнул тут же на него басом более широкоплечий и высокий второй мужчина.
– Молодые люди, пожалуйста не пугайте нас, – тут же заговорила Любовь Анджеевна, пытаясь повернуть голову себе за спину, что у нее не очень получалось, потому что под пледом она была экипирована в экзоскелет. – Мы очень хотим кушать, поэтому следуем к пункту выдачи продуктов.
– Этого то я знаю, а ты кто такая, старая тварь? – злорадно произнес волонтер с фонариком и сделал несколько шагов к коляске, направив луч света в лицо женщине.
Избавившись от слепящего света, Дима повернул голову в его сторону и рассмотрел хозяина визгливого голоса…
Это был Сожко Паша.
– Узнал? – осклабился тот, не отводя фонарик от лица Любови Анджеевны.
– Привет, – как можно спокойнее поздоровался Линевич.
– Ой, какая земля круглая, – осклабился Пашка, вновь направив луч фонаря ему в лицо. – Вот мы и встретились с тобой. А ведь за мной должок причитается. Или забыл?
– О чем ты, Паша? – удивленным тоном спросил Линевич, лихорадочно размышляя, как им выбраться из сложившейся ситуации.
– Санек, прощупай его и одень наручники, а я пока старуху проверю, – вместо ответа, распорядился в сторону своего напарника Сожко.
– Опусти фонарь, не вижу ничего из-за него, – недовольно пробасил Санек, заходя за спину Диме.
– Ты уже достал меня за сегодня. Крути ему руки. Что за… – не успел договорить Пашка, оборачиваясь на какой-то скрип у себя за спиной…
Прежде чем рухнуть на Любовь Анджеевну, он успел рассмотреть кривые колесики тележки и цветастые клеточки баула, обрушившегося на его голову.
Вслед за ним под тяжестью тележки по инерции рухнул Мишка, который пользуясь тем, что Сожко стоял к нему спиной, тихонько подобрался сзади и нанес ему сокрушительной удар.
Дима среагировал моментально и ударом кулака в голову Санька отправил его на землю.
– Подберите фонарь, – тихо зашептала Любовь Анджеевна, не вставая со своей коляски.
– Вот так-то, – облегченно выдохнул, вынырнувший из темноты Аркадий, обдав всех запахом свежего перегара, и подхватил с земли фонарик.
– Я же тебя просила не пить, – презрительно процедила Любовь Анджеевна.
– Я не солдат. У меня нервы не железные… Так… Чуть для храбрости и для маскировки глотнул немного. Как я могу изображать выпившего, если я не выпивший, – шепотом принялся оправдываться Аркадий, трогая ногой тела поверженных волонтеров.
Линевич помог подняться на ноги Зобову и взглянул на часы.
– Сколько? – коротко спросила Любовь Анджеевна.
– Осталось две минуты, – ответил Дима, с тревогой поглядывая на четверых солдат на блокпосту, которые внимательно всматривались в темноту, наблюдая за движением, подрагивающего в трясущихся руках Аркадия, фонарика.
– Мало времени, – решила Любовь Анджеевна. – Аркаша, ты стоишь на месте и по-прежнему светишь фонариком. После того как все начнется, нагонишь нас возле стадиона. Михаил, достань гранату и как только мы к ним приблизимся на расстояние броска, уничтожь блокпост. – Я, надеюсь, ты попадешь?
– Это конечно не дротик, но глазомер у меня хороший, – обидчиво протянул Зобов, роясь во внутренностях, слетевшей с тележки сумки.
Линевич достал из-под полы пальто автомат и наперевес с ним осторожно двинулся за Любовью Анджеевной, которая уже выбралась из коляски и под прикрытием темноты направилась в сторону блокпоста.
– Пи…пи…пи… – заскрипела колесиками у них за спиной тележка.
– Мишка, брось ее, – зашипел на него Дима, непроизвольно прикладывая к своим губам дульный компенсатор автомата.
– Там же оружие, – удивился Зобов.
– Возьми сколько сможешь, только брось тележку, – шикнула на него Любовь Анджеевна.
– Оставь. Я ее за вами потом притащу, – мельтеша фонариком, подал голос Аркадий.
– Быстрее, быстрее, – поторопила их Любовь Анджеевна и ускорила шаг, потому что один из солдат опустил окуляры тактического шлема и включил сканер.
– Мишка, огонь! – выдохнула Любовь Анджеевна, когда до блокпоста оставалось около тридцати метров.
– Ху, – выдохнул в броске, слегка запыхавшийся Зобов, и граната полетела в сторону солдат.
– Дзынь, – ударила та прямо в окуляры, сканирующего пространство солдата, и отскочила прямо ему под ноги.
Солдаты кинулись в рассыпную, прячась за бронеавтомобиль, но… ничего не произошло.
– Ой, – шаря у себя под спортивным костюмом, произнес Зобов: – я забыл чеку достать.
– Та…та…та… – мелодично запел скорострельный пулемет в руках Любови Анджеевны, отчего ее спортивный костюм под экзоскелетом пошел пузырями.
Выбравшиеся из своего укрытия, четверо солдат альянса тут же упали замертво, разорванные на куски бронебойными пулями.
– Бегом! – скомандовала Любовь Анджеевна и, жужжа серверами экзоскелета, стремительно направилась в сторону стадиона.
В это время со стороны окраины города раздалось несколько раскатистых взрывов.
– У…у…у… – надрывно завыла сирена где-то со стороны площади. Автоматная стрельба и крики испуганных людей наполнили центр города.
Преодолев сто метров за несколько секунд, Любовь Анджеевна издалека открыла огонь по охране бокового входа на стадион, разметав в стороны не только солдат, но и металлические ворота перед ступеньками на трибуны. Она фурией взлетела на верхний ярус и открыла шквальный огонь по подсвеченным прожекторами пулеметным точкам.
Дима, отставший от нее на несколько десятков метров, прошмыгнул на нижние ряды и наугад несколько раз выстрелил в сторону западной трибуны из подствольного гранатомета.
– Уходите… уходите! – закричал он, жавшимся друг к другу на футбольном поле, пленным.
Впрочем это было не обязательно…
Измученные голодом и холодом люди, молча, бросились к ограждению и, смяв под собой замешкавшуюся охрану, устремились к выходам со стадиона.
В это время солдаты альянса пришли в себя и открыли ответный огонь. Лавина трассеров осветила стадион, кроша людей на поле и пластиковые стулья на восточной стороне трибун, откуда Любовь Анджеевна не прекращала поливать пулями позиции противника.
– А…а…а… – закричал, появившийся почему-то не на восточной трибуне, а на беговой дорожке Мишка и открыл по вип-зоне, где раскатисто рокотал крупнокалиберный пулемет, беспорядочный огонь из ручного гранатомета.
Несколько снарядов безвозвратно ушли в сторону свинцовой тучи, несколько разорвали металлическое ограждение стадиона, но остальные разнесли в щепки не только стеклянную кабину, но и базировавшуюся там пулеметную точку.
– Ура…а…а… – раскатисто пронеслось над футбольным полем.
Мишку тут же поддержали из захваченного у охраны оружием автоматным огнем пленники.
Прошло еще несколько секунд и все огневые точки противника были подавлены. Толпа освобожденных людей хлынула в образовавшийся проем в ограждении.
– Получилось! – возбужденно закричал Линевич, поднимаясь по ступенькам на верхние ряды к Любови Анджеевне, которая к этому времени опустила пулемет и перезаряжала запасную коробку с припасами.
– Где Аркаша? У меня патроны заканчиваются. Неужели подвел? – озабоченно прокричала, оглушенная работой своего пулемета, женщина и скрылась в огне оглушительного взрыва, разнесшего на куски почти весь верхний ряд сидений на ее позиции.
Шквал мощных разрывов накрыл стадион…
С аллеи, разломав ограду, на стадион вползало два тяжелых танка. Давя гусеницами людей, они вели непрерывный огонь из всех орудий, уничтожая все живое на своем пути.
Со стороны крепости раздался гул мощных моторов тяжелой техники, которая без сомнения направлялась к стадиону, чтобы подавить восстание.
– Где же подкрепление? – успел подумать про себя Дима, наблюдая за тем, как по большей части безоружные люди пытаются выбраться из смертельной ловушки, в которую превратился стадион.
Вдруг его чем-то тупо ударило в живот…
Он удивленно опустил глаза и уставился на огромную дыру у себя в теле, из которой торчали обломанные ребра.
Затем наступила темнота…
Часть вторая
Глава 1
I
Мерцающий свет…
Пронзительная головная боль…
Неприятный звук…
Все это Дима испытал, прежде чем прийти в себя.
Напротив него за массивным стеклом сидела какая-то дистрофичного вида девушка в синем халате поверх такого же цвета майки и безразлично таращилась на висевшую перед ней широкую панель с мониторами, изредка поглядывая в его сторону.
Внезапно изображение девушки заморгало и исчезло в абсолютной темноте.
– Что происходит? – подумал Линевич.
Он попытался сосредоточиться и сориентироваться где он.
С трудом, медленно, но он смог сфокусировать сознание…
И вспомнил…
Вспомнил свою мать, отца, которого видел только на фотографиях, друзей со двора, одноклассников, первый не совсем удачный секс с немного старше его девушкой из соседнего двора, университет, уроки военной подготовки, свою Оленьку, снимок УЗИ их ребеночка…
Внезапно воспоминания замерли.
– Нет никакого ребеночка… Олечки нет… Ничего нет…
От этой мысли он вновь испытал страшную боль утраты…
– Нейротрансмиссия не стабильна. Процессы взаимодействия органического процессора и изделия не синхронизированы, – донесся до него из темноты скучающий голос, видимо, той самой дистрофичной девушки. – Запускаю процесс синхронизации синапсов.
Он вспомнил…
Реконструкцию боевых действий в крепости. Горящих заживо в белом фосфоре людей. Мишку с трясущимися от страха щеками. Обуглившиеся развалины дома, под которыми он так и не смог найти останки своей Оли. Пожилую женщину с цветными татуировками по всему телу, раненного офицера, подвал, огромную грозовую тучу, снег и бой на стадионе… Потом резкий толчок в живот и окровавленные обломки ребер.
– Процесс синхронизирован, – донесся опять до него голос девушки. – Запускаю программу тестирования зрительной коры процессора.
Опять появился свет. Девушка все также со скучающим видом сидела напротив него и тыкала пальцами в сенсорную панель. Только теперь перед его глазами замелькали разноцветные огоньки и быстро заскользили какие-то цифры.
– Реакция положительная, – резюмировала через несколько секунд девушка, и Линевич опять погрузился в темноту.
– Я, наверное, в больнице после ранения, – решил Дима. – Только какая-то странная больница. Может, я прохожу какое-то обследование? Хотя почему эта девчонка в синем халате? – продолжал размышлять он.
– Начинаю тестирование изделия номер три шестьдесят один на скорость восприятия импульсов и координацию движений, – опять раздался в темноте тот же голос.
Однако, вопреки ожиданиям Линевича, в этот раз свет не появился. Только легкий шелест чего-то в темноте где-то рядом свидетельствовал о том, что что-то происходит.
– Восприятие и координация на максимуме, – то ли сама себе, то ли кому-то сообщила девушка. – Запускаю автономный режим.
Вновь загорелся свет.
Худосочная девушка в этот раз, недовольно морща лоб, внимательно осматривала ногти на пальцах рук.
– Эй, подруга, где я? – наконец не выдержал Дима и испугался своего неестественного голоса, как будто его голосовые связки были напряжены до предела.
Девушка встрепенулась и удивленно посмотрела себе за спину. Никого там не обнаружив, она тихонько сказала:
– Уработалась ты Валечка. Надо пораньше со смены отпроситься
– Я вообще-то здесь. Напротив тебя, – решил напомнить о своем присутствии Линевич.
Глаза девушки удивленно расширились.
– Может, кто-нибудь пояснит мне, где я и что со мной происходит, – поинтересовался все тем же не естественным, совершенно чужим голосом Дима.
– Синтезатор речи, что ли бракованный? – растерянно произнесла девушка, внимательно изучая какие-то показания на панели перед собой.
– Послушайте, уважаемая, – опять заговорил Линевич, – если у вас не хватает образования, то, пожалуйста, позовите врача.
Он в негодовании взмахнул руками и замер…
В поле его зрения появились две руки, но… они были не его. Он сжимал и разжимал ладони, шевелил пальцами одновременно и по очереди, даже попытался ими щелкнуть. Но это были искусственные протезы, изготовленные из какого-то эластичного материала с темно-синим покрытием.
– Мне что? Оторвало руки? – спросил он, не отрывая взгляда от протезов.
– Деактивация! Запустить протокол деактивации! – вместо ответа, испуганно закричала на него девушка.
– Что ты орешь, дура, – осадил ее Дима. – Что со мной случилось? Меня же ранило в живот?
– Светлана Анатольевна! – истошно заорала девушка. – У нас брак!
Она взмахнула полами халата и мигом выскочила из комнаты в открывшийся у нее за спиной проем.
Через мгновение она вернулась обратно в сопровождении строгой, на вид около сорока лет, женщины с сердитым, когда-то миловидным, но уже утратившим былую красоту, лицом, облаченной в такой же синий халат, только уже с белой полоской на правом предплечье.
– Я… тесты… Все системы были в норме, – сбивчиво тараторила испуганная девушка. – А оно… Оно… Понимает…
– Что оно понимает? – злилась женщина, недовольно всматриваясь в сенсорную панель, над которой до этого колдовала девушка. – Все же в порядке, – пришла к выводу через мгновение женщина. – Валентина, перестань о парнях мечтать. Надо более ответственно относиться к своей работе. Или ты хочешь в поле работать?
– Здравствуйте, – поздоровался с женщиной Дима. – Объясните хоть вы мне, наконец, что происходит. Я помню, что меня ранило в живот, а теперь у меня вместо рук протезы. Что случилось? Мы победили альянс?
Несколько мгновений женщина стояла словно окаменелая.
– Изделие номер триста шестьдесят один, запустите протокол деактивации, – наконец произнесла женщина.
– Какое изделие? – переспросил Линевич. – Какой протокол?
– А же вам говорила, Светлана Анатольевна, – обидчиво затараторила девушка. – Изделие считает, что оно живое.
– Это ты изделие! – металлическим голосом возмутился Дима. – При чем непонятно кем сделанное, да еще и впопыхах. И, скорее всего, мастерили тебя мама с папой на подоконнике на пьяной вечеринке. Сколько можно надо мной издеваться? Позовите кого-нибудь адекватного. Не больница, а цирк какой-то.
– Э…э…э, – замялась Светлана Анатольевна. – Это не цирк. И… не больница… Одну минуту… Сейчас… Оставайся… Оставайтесь, пожалуйста, на месте… Сейчас позовем, – засуетилась она и, схватив за руку удивлено открывшую рот Валентину, потащила ее за собой к выходу из комнаты.
– А что такое цирк и вечеринка? – услышал Дима, как на выходе спросила Валя у Светланы Анатольевны.
– Не твое дело, – отрезала та. – Срочно беги за Михаилом Петровичем.
Как только входная дверь за ними закрылась, недовольный таким поведением медперсонала, Дима решил, наконец-то, как следует осмотреться.
Он повернул голову вправо и застыл…
В отражении идеально белой блестящей стены на него смотрело человекоподобное темно-синее двухметровой существо с яйцевидной, абсолютно гладкой головой…
II
Дима тряхнул головой желая избавиться от наваждения. Затем он посмотрел налево и в отражении такой же глянцевой белой стены увидел то же самое существо, над которым с потолка свисало несколько сотен скрученных между собой разноцветных силовых кабелей и с десяток белых манипуляторов, один из которых обнимал темно-синее тело в районе поясницы.
Линевич опустил голову, чтобы увидеть свои ноги и…
В этот момент в комнату вихрем ворвался лет пятидесяти на вид обрюзгший мужчина в белом медицинском халате, одутловатое лицо которого от правого глаза до подбородка пересекал зигзагообразный шрам. Он сразу же уткнулся взглядом в панель и только потом соизволил кинуть мимолетный взгляд на Линевича.
– Что вы со мной сделали? Где мое тело? Кто я? – прокричал Линевич.
– Невозможно, – не обращая внимания на его крики, сам себе под нос задумчиво бормотал мужчина, лицо которого показалось Диме смутно знакомым. – Где же ошибка?
– Эй, – окрикнул его Линевич. – Я живой человек. Что вы со мной сделали?
– Человек? – искренне удивился мужчина. – Человек… надо же… – продолжил размышлять он вслух. – Интересно… Где же этот чертов ключ блокировки ? – лихорадочно принялся шарить у себя по карманам и складкам живота мужчина.
– Мишка… Это ты? – наблюдая за мимикой лица и движениями его рук, воскликнул Дима.
Мужчина в белом халате подпрыгнул как ошпаренный и еще быстрее зашарил у себя в карманах.
– Гнать нужно этих программистов, – зло заговорил мужчина. – Юмористы мне нашлись… И так нервотрепка постоянная, так они еще и технику для своих шуток приспособили. Подставить меня захотели. Ну-ну… Посмотрим… Я обо всем сообщу в сенат… Что же это за паскуда на мое место метит?
– Зобов… Миша… Это я, – подал голос Дима. – Это я – Линевич. Ты меня не узнаешь? Чем закончился бой на стадионе? А война? Мы победили? Любовь Анджеевна выжила? А Аркадий? Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, как будто пьешь каждый день. Откуда у тебя такой шрам? Сколько я был без сознания? Что со мной сделали? – засыпал вопросами своего боевого товарища Линевич, теперь нисколько не сомневавшийся в том, что перед ним его, только почему-то слишком постаревший, друг.
– Что…о…о? – от удивления Мишка широко открыл рот и выронил из рук на пол причудливый ключ, который оказывается висел у него до этого на веревочке на шее.
В подтверждение своих слов Линевич несколько раз кивнул головой.
– Это я…
– Не…ве…ро…ятно, – растягивая слога, выдохнул Зобов и уселся на стул перед панелью.
– Что? Что ты молчишь? – требовательно спросил Дима.
Михаил Петрович вытер рукавом халата покрывшийся испариной мокрый лоб и заговорил.
– Я считал, что ты умер в военном госпитале через несколько дней после того, как наша армия освободила Брест и заняла территорию Западной Европы.
– Так, значит, мы победили! – обрадовался Линевич. – Долго же я был без сознания.
– Не совсем так, – охладил его пыл Зобов.
– О чем ты?
– Э…э…э… Ты действительно воспринимаешь себя, как человека? – осторожно спросил Мишка.
– Я, знаю… кто я. Я все помню, что было со мной до ранения. Но я не понимаю, почему я выгляжу словно робот, – ответил Дима. – На мне какой-то костюм поддержки жизнеобеспечения? Да?
– Почти, – щипая себя за ногу, ответил Зобов.
– Поясни.
– Как это тебе объяснить? – задумчиво произнес Мишка, морщась от боли после щипка. – Я начну все с самого начала… Вернее с начала конца.
В это время Линевич ухватился руками за манипулятор, удерживавший его тело, и легко от себя оторвал. На мгновение он слегка потерял ориентацию, но быстро восстановил равновесие и принялся изучать материал покрывавшего его костюма.
– Что ты делаешь? – испуганно вскочил Зобов со стула.
– Да, ничего. Может, выпустишь меня из этой палаты? – спросил в ответ Дима.
– Подожди… Я не имею права, – замялся Мишка. – Я тебе для начала расскажу, что произошло, а потом мы с тобой определимся, как действовать дальше.
– Хорошо, – согласился Дима. – Я подожду. Рассказывай.
Зобов опустил глаза в пол и заговорил:
– В тот момент, когда выстрелом из крупнокалиберного пулемета тебе вырвало все внутренности, я решил, что уже все кончено. Танки давили людей еще несколько минут. Весь стадион превратился в сплошную кашу из людских ошметков и стрелянных гильз. Не знаю как, но кому-то удалось уничтожить один из танков. Когда он взорвался, меня выкинуло взрывной волной за пределы стадиона. К моменту, когда я очнулся, в городе уже были наши войска. Меня подобрала группа военных медиков, которые и доставили меня в мобильный госпиталь. Немного оклемавшись после контузии и средней тяжести политравмы, с зашитым лицом, – показал он себе на шрам: – я принялся помогать медикам госпиталя. Было очень много раненных как среди военных, так и среди гражданских… Но еще больше было мертвых. В ходе боевых действий была уничтожена большая часть города. Там… Там, я видел тебя последний раз, когда ты находился в медикаментозной коме. Через пару дней, когда я обнаружил, что тебя нет в реанимации, мне врачи сказали, что ты кончался и тебя, как и тысячи других погибших, кремировали…
На несколько секунд Мишка замолчал, а затем, облизав пересохшие губы, продолжил:
– Там же в госпитале я встретил и Уварова, которому в ходе наступательных боев оторвало правую руку. Ему тогда удалось активировать последний ретранслятор, который позволил развернуться «Чипполино» по всей поверхности планеты. Невероятно мощное климатическое оружие стерло с лица земли несколько десятков крупных городов в Европе и все живое почти на всей территории Америки. Когда через несколько дней активных боевых действий Демократический альянс капитулировал, наши военные попытались деактивировать «Чипполино», но оказалось, что это невозможно… Что-то пошло не так… Каждая попытка его отключить, вызывала на планете страшные катаклизмы. Тогда военные попытались уничтожить замаскированные на орбите планеты под космический мусор спутники, оказывавшие воздействие на процессы в литосфере и ноосфере Земли, но плотная завеса в атмосфере не позволила этого сделать. Во время последней попытки отключить «Чипполино» путем уничтожения наземных ретрансляторов, на планете разразилась не виданная до этого по мощности геомагнитная буря, которая не только вывела из строя всю возможную технику, но и убила еще несколько сотен миллионов человек. После того, как геомагнитный фон успокоился, тектонические плиты земной коры пришли в движение, из-за чего все континенты кроме Евразии оказались под водой. Всего за две недели наша планета превратилась в почти сплошной океан.
– Этого не может быть, – прервал его Линевич. – Ты шутишь?
– Я что, похож на юмориста? – грустно сыронизировал Зобов.
– Нет. Ты похож на старый облезлый тюфяк, – в ответ пошутил Дима.
– Мне уже пятьдесят два, вообще-то, – обидчиво огрызнулся Мишка. – Я бы на тебя посмотрел, как бы ты выглядел, если бы остался жив.
– Я жив, – тут же отреагировал Линевич. – Я живой. Сколько тебе?
– Дослушай меня до конца, – остановил его Зобов. – А потом сам решишь… Жив ты или нет.
Когда все это произошло, я был еще в госпитале на территории Бреста. Благодаря тому, что ретранслятор в обелиске на территории крепости не был уничтожен, город и его окрестности в радиусе трехсот километров оказались не затронутыми катаклизмами. На этой территории образовалась чистая воронка, за пределами которой бушевала стихия. Как так произошло и почему именно, никто уже объяснить не может, потому что судьба людей разработавших «Чипполино» не известна. Связь между войсками, действовавшими на территории Европы, была утрачена. Мы погрузились в информационный вакуум. Благодаря тому, что на территорию Бреста до наступления апокалипсиса, были переброшены значительные людские и материальные ресурсы вместе с эвакуированными из пораженных радиацией территорий научными лабораториями и оборонными цехами, оставшиеся в живых смогли в короткие сроки восстановить необходимую инфраструктуру для жизнеобеспечения людей. Из разрушенных маленьких городов и деревень люди, постоянно подвергавшиеся нападениям диких животных, которые после геомагнитного шторма словно сошли с ума, потянулись в Брест, который стал оплотом начала новой жизни.
За несколько лет людям удалось приспособиться к новым реалиям жизни в относительно спокойных условиях климата, которые по сравнению с бушевавшей за пределами периметра стихией, считались раем.
Меня под свою опеку взял Уваров, который возглавил военный гарнизон. Благодаря ему, я попал в экспериментальный институт робототехники, где пригодились моя специальность инженера-разработчика роботизированной техники.
Там я понял то, что уровень наших знаний, которые нам давали в университете, даже близко не стоял с теми достижениями, которых добились военные. Блестящие ученые, с которыми мне посчастливилось познакомиться, работали над созданием боевых роботов не с искусственным, а естественным интеллектом. На протяжении многих лет люди создавали технику способную заменить людей, чтобы выполнять за них тяжелую и опасную работу, но как оказалось, человеческий мозг, который представляет собой огромное скопление живых ионных элементов, способных моментально обрабатывать огромные объемы информации, накапливать ее и использовать, не может заменить никакой искусственный интеллект.
Еще до начала войны эти люди успешно работали над созданием синтезированных боевых машин с биологическим процессором – человеческим мозгом. Несколько сот опытных образцов успешно использовались во время боев с силами Демократического альянса за Брест, но ни один из прототипов не сохранился. Они все были уничтожены во время того самого танкового прорыва в тот день, когда мы с тобой отправились на стадион. Именно они, а не тяжелая техника, в течение часа прорвали оборону и уничтожили вражеский гарнизон. После геомагнитного шторма, в результате которого вся техника, которая хоть как-то была связана с электроникой, вышла из строя. Особенно остро стоял вопрос над созданием техники не восприимчивой к периодически повторяющимся геомагнитным всплескам. Человеческий мозг, потребляющий всего лишь коло двадцати пяти Ватт, оказался идеальным надежным процессором, почти невосприимчивым к геомагнитным возмущениям планеты. Именно тогда сенатом и было принято решение о создании искусственных организмов с интегрированным биологическим процессором. Сокращенно говоря – интегров.
– Каких негров? – не понял Линевич, всматриваясь в свое отражение на стене.
