Андрей Анатольевич Кулинский
Беги через лес
Глава восьмая.
Мягкий полуденный свет падал сквозь оплетенные разросшимися цветами окна оранжереи. Фонтанчик, изображавший реку на экспозиции сельвы, больше не бил с шумом искрясь в лучах солнца, теперь едва слышный ручеек разливался по пластиковому устью вдоль берегов из черного песка и профессор Аугусто, расположившись в кресле напротив, раскуривая трубку, собирался однажды разобрать макет леса, чтобы решить этот вопрос. Быть может, где-то протекает подающий воду шланг? Или забилось отверстие, из которого льется вода?
Профессору не хватало сил заняться этим делом. С трудом добирался он теперь, после длительного лечения, до оранжереи, усаживался в свое кресло и вспоминая последнее приключение своего героя, храброго и отважного Диего, засыпал.
Вот и сейчас Аугусто, развернув на коленях газету, задумался:
– Может быть и не стоило мне убивать тебя, мой Диего? – рассуждал он вслух, пробегая глазами по заголовкам газеты. – Пилар, что стало с ней? Говорят, она покинула город, пока я находился в больнице.
Глаза профессора слипались, послеполуденный сон манил его, а строчки текста газеты кружились в его уставших глазах, но один странный заголовок привлек его внимание и вчитавшись, профессор узнал удивительную историю о том, как рыбаки нашли на берегу реки в глубине сельвы умирающего от ран, голого мужчину. Предсмертная агония пожирала его тело, но деревенским целителям удалось спасти его, от пережитой боли позабывшего человеческую речь, напоминавшего и повадками и внешностью скорее дикого волка, нежели человека. Иногда на него словно бы находили приступы разума, он вслушивался в вопросы и казалось, понимал их, но не мог ничего ответить. Постепенно он научился одеваться как подобает человеку, есть, используя столовые приборы, ходить на двух ногах и не скалиться всякий раз, видя проезжающие мимо деревни машины военных. Он учился и речи, слог за слогом, как маленький ребенок, но один звук, хрипящий, по-волчьи тянущийся повторял этот мужчина в своих беспокойных снах с того самого момента, как его отыскали: "Аннннаааа…", ворочаясь в постели говорил он.
Газета выпала из рук профессора, под мерное его сопение и дуновения осеннего ветра из распахнутой двери оранжереи угодила под стол, на котором возвышалась картонная сельва, в лужу, натекшую из протекающего шланга. Страницы стали размокать, но профессору было все равно. Он спал.
