Андрей Анатольевич Глазнев
Не ушедшие
Крикнул он девушке на бегу, подбежав к дверям дома, быстро набрал код подъезда, так как для него здесь, больше не было секретов, и пулей рванул в верх, по лестнице к квартире художника.
Николай использовал квартиру, доставшуюся ему в наследство от родителей как студию, поэтому двери были старыми, ещё советского образца. По расчёту Дмитрия, выбить двери, не составит для него особого труда.
После того, как он в третий раз размазал своё хилое тело по дверям квартиры художника, Дима начал в этом сильно сомневаться.
– Что ты делаешь? – спросила подоспевшая Света.
– Пытаюсь высадить дверь, – Дима жадно хватал ртом воздух, чувствую что ещё одно с столкновение с дверью и он сдастся. – я звонил, никто не отвечает. Неужели мы опоздали?
– Может попробуем вместе? – Света примерилась к двери.
Дима колебался не долго, всего один миг.
– Давай? – согласился он, отдавая себе отчёт в том, что завтра будет себя ненавидеть за это.
– На раз, два, три. – решительно кивнула ему девушка.
В последний момент, Света случайно оттолкнула Диму в сторону и в печатавшись в бетонный откос, парень медленно осел на пол.
Глава 24
Вернувшись с покупками из супермаркета, Барбара открыла дверь спальни – храма, осторожно вошла внутрь, окутанной мраком комнаты, медленно двинулась вперёд, стараясь не наступать на сорванные со стен и разбросанные повсюду иконы.
У госпожи опять приступ хандры, – с грустью подумала негритянка, с грацией дикой пантеры передвигаясь по перевёрнутой вверх дном комнате. В воздухе всё ещё кружился пух, из разорванной перины. Он медленно кружился в воздухе, оседая словно снег, на старинные иконы.
Барбара с лёгким удивлением, отметила, что не слышит привычного нытья самцов, запертых в вольере. Пока её чувствительные ноздри не уловили запах крови, витающей в воздухе.
Глаза приспособившиеся к полумраку, различили три неподвижные фигуры на раскуроченной постели. Кровь и внутренности были повсюду. Госпожа буквально в клочья разорвала своих самцов.
Барбара почувствовала, что её беспокойство усиливается, Хозяйке стало хуже. Забыв об осторожности, выронив покупки из рук, она метнулась вглубь комнаты, к разворошенной постели, к запятнанному кровью распятию, наступая на бесценные иконы.
Её госпожа, её отрада стояла на коленях перед распятием Христа и что – то умиротворённо нашёптывала сама себе. Рядом с обезумевшей стоял полный таз воды, которая помутнела от крови, куском смятой простыни, она омывала ноги Христа, пытаясь смыть с них кровь, убитых ею людей.
– Скоро всё будет по старому, – шептала она спасителю, припадая губами к его стопам, – я исправлюсь и ты сможешь доверять мне, как прежде. Я вновь стану чистой, такой как ты любишь. И ты опять будешь посылать мне видения…помнишь как раньше.
Слёзы вновь побежали по раскрасневшемуся от рыданий лицу. Она вытерла рукой лицо, но корка застывшей на её подбородке крови не поддалась. Барбара осторожно подошла к своей госпоже, не обращая внимание на платье пропитанное чужой кровью, опустилась рядом на колени. Обняла, попыталась отобрать тряпку.
– Барбара, – жалобно позвала она, пряча лицо в её грудь, – бог забыл обо мне, он отрёкся от меня.
Преданная негритянка, попыталась успокоить её.
– Я рассказывала тебе милая Барбара, что когда то я была ясновидящей, – Госпожа Ночь вытерла слёзы окровавленной рукой, мечтательно улыбнулась, – Я была лучшей!
Словно пытаясь убедить в этом саму себя, энергично закивала головой.
–Я всегда следила за тем, что бы воля его была исполнена в точности. Раньше он часто навещал меня, он говорил со мной образами грядущего, которые причиняли сильнейшую боль. Но я терпела, я столько вытерпела ради него, а он забыл обо мне. Я стала ему больше не нужна.
Негритянка встала, поставила на ноги обмякшее безвольное тело госпожи, казалось жизнь, покинула её прекрасное тело. Жил только голос, преисполненный болью, словно река весенними водами.
– Однажды у меня случилось видение, за рулём. Я потеряла ориентацию, врезалась в другую машину. Сломала два ребра. Мне было очень больно, но я выполнила его волю. Почему он так со мной?
Барбара отвела госпожу к тому, что осталось от постели, спихнула ногой бездыханные тела самцов с перины, уложила хозяйку на пропитанные кровью и предсмертным ужасом простыни.
– Я всё отдала ему. Всю жизнь прожила в одиночестве, так и не родила ребёночка, а ведь у меня был любимый мужчина. Он хотел, что бы я родила ему девочку, но я всегда была слишком занята, устраивая дела бога. И мой мужчина просто устал ждать. Однажды утром я вернулась в пустую квартиру, он не оставил даже записки. Просто исчез.
Госпожа Ночь, жалостливо заглянула в глаза Барбары, просительно улыбнулась.
– Я бы хотела, что бы он встретил женщину, которая родит ему дочь.
Барбара достала носовой платок, послюнявила его, начала вытирать кровь с лица госпожи.
– Ничего скоро, мой верный Пёс, найдёт ясновидящего, мои слуги пленят его и приведут ко мне. – В голосе плачущей женщины появилась мстительность, – вот тогда бог и вспомнит обо мне. Как ты думаешь, Барбара он простит меня, после того, что я натворила?
Негритянка промолчала, ей не хотелось врать госпоже, но для бога они все уже были потеряны, все те, кто согласился смешать кровь с Госпожой Ночь, тем самым продав душу дьяволу.
Госпожа затихла, перестала плакать, сидя на постели, она смотрела прямо перед собой застывшим взором, не делая никаких попыток помешать Барбаре, приводить её в порядок.
– Надо позвать Богдана! – Госпожа Ночь встрепенулась и с горящим взором взглянула на свою служанку.
– Кто такой Богдан? – Барбара в первый раз слышала об этом человеке.
– Богдан он хороший, он поможет, – речь госпожи стала сбивчивой, торопливой, словно она боялась потерять смысл посетившей её мысли, – когда то давно, он помог мне, уберёг от ошибок, он объяснил мне смысл моего дара. Он помогал мне в самом начале, это он научил меня всему.
– Богдан – ясновидящий?
– Да, – Госпожа Ночь улыбнулась, в её глазах вспыхнула надежда, – он ясновидящий!
Улыбка исчезла с лица госпожи и она снова оцепенела, уставившись в одну точку.
– Где нам найти этого человека, – прошептала Барбара, легко трогая её за плечо.
– Кого? – Госпожа Ночь, недоумённо взглянула на неё.
– Богдана.
– Богдан мёртв, – она смотрела на Барбару как на сумасшедшую, – они все мертвы, воздух вокруг меня пропитан смертью.
Госпожа Ночь вновь забилась в истерике. Барбара крепко сжала её, стараясь не обращать внимание на боль которую причиняет её госпожа.
– Где Пёс, почему от него нет вестей, – она с силой колотила державшую её негритянку руками по спине, – он обещал найти ясновидящих и привести ко мне. Почему этот жалкий щенок молчит. Барбара немедленно найди его и приведи ко мне, я выпью его кровь и он уже больше никогда не сможет подвести меня, грязный ублюдок.
Пропустив угрозы госпожи мимо ушей, Барбара не сдвинулась с места, ещё крепче обняв хозяйку, прижав к себе. Она боялась бросать её одну в таком состояние. В прошлом Госпожа Ночь уже пыталась покончить с собой.
Барбара вздрогнула, вспомнив как однажды, застала хозяйку рыдающей сидящей в луже собственной крови, с вскрытыми венами. А когда Госпожа Ночь провела сутки в петле, напрасно ожидая прихода смерти.
Барбара испытала огромный прилив нежности к своей госпоже. Может она и зло, но это именно она пришла к ней на выручку, когда кучка насильников измывалась над ней. Это она, наказала садистов, а бог велел ей «прости их».
Барбара начала медленно гладить Госпожу Ночь по голове, баюкая, напевая тихим голосом песню, которой ещё её мать отгоняла от её детской колыбельки, ночные кошмары.
Глава 25
Сознание медленно возвращалось к Николаю. Он почти неделю пролежал в отделение интенсивной терапии, не приходя в сознание и врачи давно уже махнули на него рукой.
Слишком долго он пробыл в состояние клинической смерти, шептались между собой в курилке эскулапы, «для того чтобы выжить нужно желание жить», говорили врачи близким и друзьям навещавшим художника.
Директор рекламного агентства, в котором работал Николай, Сильвестр Львович Трезвоныч обещал врачам не пожалеть никаких денег, если они вытащат его лучшего сотрудника с того света.
«Мы сделаем, всё, что в наших силах», уверяли его врачи, разводя руками, мол «человек предполагает, а бог располагает», даже не надеясь на то, что художник выкарабкается.
Но художник вырвался, то знание, та уверенность которую он обрёл на пороге смерти. Позволили ему выбраться из лабиринта неизведанного, наполненной потусторонней мглой. Его талант, его искусство, вот та путеводная нить, которая вывела Николая, из царства смерти в мир людей.
Художник знал, что он будет творить шедевры, картины которые всецело будут поглощать внимание зрителей целиком. Эта сила искусства всегда в нём жила, просто он запутался, прельстился в жизни не теми ценностями и потерял столько времени даром.
Но Николай знал, что стоит ему только выбраться и он отомстит, отомстит всем, кто стоял на его пути, между ним и истинным искусством. Всем этим барыгам, которые хотели с выгодой продавать свои никчёмные товары, с помощью его таланта и кисти. Директорам рекламных агентств, внушивших ему, что он бездарь и его удел безвкусные рекламные картинки и дизайн упаковки. Криаторов, воровавших его время своей безумной, бессмысленной болтовнёй. Манекенщицы, уверявшие его своими порочными телами и мёртвыми глазами, что в этом мире не осталось ничего чистого, непорочного всё уже давно продано и перепродано. Слащавые секретарши с ядовитыми улыбками и злыми глазами… Они все заплатят, для этого надо только выбраться.
Коля медленно пришел в себя, несколько минут тупо смотрел на перебинтованные запястья рук. Пытаясь вспомнить, что же с ним произошло и как, он очутился здесь в больничной палате.
На помощь пришла молодая санитарка, ворвавшаяся в палату, словно лёгкий весенний ветерок. Она болтала без умолку, словно маленькая птичка вернувшаяся домой из тёплых краёв, и трещавшая всем о приходе весны.
Она рассказа ему всё, и о его попытке самоубийства, о предсмертной записке, о молодой парочке влюблённых случайно нашедших предсмертный лист и бросившихся ему на выручку.
Также перейдя на шёпот, она поведала ему невероятную, почти мистическую историю о том, что некий неизвестный, заранее предупредил бригаду скорой помощи о том, что Николай готовиться к суициду. Потому врачам и удалось спасти его, потому что всё у них уже было наготове.
Художник слушал в пол уха, не столько вникая в слова, сколько наслаждаясь, любуясь её чистой, непорочной красотой. А ведь его уверяли, что в этом мире, всё уже продано.
Едва встав на ноги, Николай потребовал, что бы его выписали из больницы, врачи были против, но Коля был непреклонен. Образ совершенной женщины, родившейся в его очищенном от всего мирского разуме, на пороге смерти, мучил и терзал. Он был словно женщина с тяжело протекающей беременностью. Малыш внутри брыкался и толкался, требуя выпустить его наружу, на белизну нетронутого холста.
Эта была сладкая мука, гнавшая его домой на трясущихся от слабости ногах. Мука заставившая его забыть о всех потребностях присущих живому организму. Он забыл о странной жажде, терзавшей его в последние несколько дней. О жажде которую не мог утолить даже стакан самой холодной воды и голод, который не могла утолить самая сытная пища.
Он забыл обо всём, едва переступив порог собственного жилища, на негнущихся ногах поплёлся в студию, где сжав в непослушных, словно чужих после травм запястья рук, кисть. Начал творить искусство, которое не оставит никого равнодушным, сначала не смело, морщась от боли в порезанных запястьях, он штрих за штрихом выпускал на полотно свою мечту, постепенно растворяясь в ней и забывая обо всём на свете.
Он не отходил от холста весь день игнорируя телефонные звонки взволнованных друзей и коллег. Не открывал дверь посетителям, не шёл на кухню выпить стакан воды или для того что бы приготовить бутерброд. Он рисовал портрет идеальной женщины, боясь хотя бы на секунду выпустить холст из поля зрения. Словно опасаясь, что муза вдохновения, столько лет дразнившая его пустыми надеждами, вновь оставит его. И он работал, всю ночь напролёт, до самого рассвета, не отходя от полотна ни на шаг. Пока работа не была закончена.
Отойдя назад, измотанный художник, придирчиво оглядел своё творение, пытаясь беспристрастно оценить его. Прислушался к себе, не возникает ли у него тайного желания, что не будь приобрести.
Улыбнулся, образ молодой женщины, впитавший в себя весь свет вселенной вызывал у него только одно бурное желание, отдавать! Отдавать всего себя, все свои силы, всю свою жизнь на алтарь совершенства.
Звонок в дверь, вернул Николая к реальности, шатаясь от усталости, поспешил в прихожую. На пороге стоял сосед Саша в белой майке, спортивных штанах и шлёпанцах на боссу ногу.
– Как здоровье сосед? – поинтересовался Александр.
Николай поблагодарил его за заботу, пригласил войти. Жуткий голод и жажда, буквально разрывали всё его существо на части. Коля почувствовал, ещё немного и он просто сойдёт с ума, от грызущей из нутра боли.
Весело болтая, о событиях того злополучного вечера и о своей далеко не последней роли, Саша прошёл в студию.
– Всё таки нет худа, без добра, – рассуждал сосед, подходя к накрытому покрывалом холсту, – теперь мы сможем праздновать день рожденья в один и тот же день. Это значит, торта в два раза больше, бухла в два раза больше, и цыпочек в три раза больше.
Он громко рассмеялся собственной шутке, бесцеремонно срывая покрывало с полотна, буквально впиваясь, жадным похотливым взглядом в изображение женщины.
Николай, не слушал своего говорливого соседа. Тяжело опираясь на стену, он брёл к рукомойнику, стараясь не потерять сознание. События последних дней, усталость, боль, голод, страдания и жажда обрушились на него причудливой гротескной глыбой, грозя раздавить и навсегда погрести под собой.
Непослушными, трясущимися руками, он набрал полный стакан воды из крана, с трудом поднёс ко рту драгоценную влагу, расплескав по пути большую половину. Впился полопавшимися, пересохшими от жажды губами в край стакана. Запрокинув назад голову начал жадно пить.
Водопроводная вода была отвратительной на вкус, почти белой от хлорки. Но Николаю этот стакан воды, навсегда запомнился, как кубок божественного нектара. Он принёс с собой силу и энергию, бодрость и радость, чувство превосходства над всем миром, словно все люди были мелкими бесполезными букашками, бессмысленно копошащимися под его ногами.
Заряд могущества и всесилия был так силён, что Коля в страхе отбросил стакан от себя прочь, словно тот был источником, нахлынувших на него изменений.
Стакан звонко разбился в вязкой тишине наполнившей квартиру художника. Она была такой абсолютной, что Николай буквально слышал, как пот медленно стекает по лицу, скребя коже. А сердце билось с такой силой, что грудная клетка должна была вот – вот треснуть.
Окутанный тишиной, словно паутиной, он продолжал впитывать в себя невероятную мощь, которая грозила разорвать на мелкие клочья его ничтожную человеческую оболочку. Страх захлестнул сознание Николая, он в ужасе взвыл, моля о помощи.
– Саня, Саша, – отчаянно заверещал он, срываясь с место, бросаясь в студию и замер на пороге комнаты, не в силах сделать боле шагу вперёд.
Ужас наполнивший студию, явился прозрением для остолбеневшего художника, стал центром, нового порочного существования Николая.
Он смотрел на дрожащую фигуру Александра, застывшую перед величественным полотном, словно мелкая мушка, пойманная в сети всесильным пауком.
С всё более возрастающим восторгом, художник следил за тем как высокое, мускулистое тело соседа, горбиться, морщиться, тает на глазах. Вот белоснежная майка выгодно обтягивающая крепкое тело Александра, обвисла на живом высохшем скелете, так словно она висела на плечиках. Спортивные штаны, обвисли и сползли, с худых словно спички, старческих ног. Волосы словно труха, посыпались с облезшего черепа.
Николай не успел и глазом моргнуть, как возле портрета совершенства, лежала груда костей, обтянутой тонкой как пергамент кожей.
Художник тяжело осел на пол, зашёлся, неприятным, каркающим смехом сумасшедшего, медленно, безвозвратно сползающего по отвесной стене в пропасть безумия.
Крик сумасшедшего художника, перешёл в крик отчаянья спящего Дмитрия, увидевшего всё это в очередном ночном кошмаре.
Запутавшись в липкой паутине кошмара, Дима метался по постели, не находя пути из лабиринта сна. Он потерялся, запутавшись в чужой злобе, злорадстве, страдание и боли. Богомерзкие монстры, созданные его простотой и наивностью, взывали к нему из тьмы, обещая все мирские блага. Дима всхлипнул и горько заплакал во сне, отчаявшись найти путь домой в окутавшей его словно туман темноте.
Он был одинок в цепких, безжалостных объятиях, нежно баюкающих его чудовищ.
– Дима, с тобой всё в порядке? – Душа парня отчаянно рванула на голос матери, вырываясь из цепкой, словно болотная топь, пучины кошмара.
– Оставь его в покое, – недовольно проворчал за дверью отец.
– Разве ты не слышал как он стонет, – мама была сильно обеспокоенно, – как будто опять накупил себе этих отвратительных журналов с грязными девицами.
– Парню двадцать шесть лет, пусть делает что хочет, – возразил отец, – а что до тех девиц не такие уж они и грязные.
Мама задохнулась от возмущения, судя по шуму за стеной, она погналась за отцом по коридору, шлёпая его газетой по лысине.
Дима сел на кровати, провёл рукой по мокрому от пота лицу, пытаясь стереть усталость.
С ним явно, что то было не так, эти кошмары. Почему они преследуют его? Разве он делает, что – то не так? Или высшая сила наделившая его даром ясновиденья, против тех маленьких комиссионных, которые он оставляет себе за помощь незнакомым людям. Тогда это форменное хамство, помогать чужим людям, за свои кровные, тем более, что он безработный.
Дима обхватил голову руками, пытаясь постигнуть тайный смысл, преследующих его кошмаров. То, что высшие силы посылали ему через них какое то скрытое послание, он понял. Только он всё никак мог понять, что это за послание.
Дима отчётливо понял, если он не разгадает, смысл этих ночных посланий, то обязательно сойдёт с ума. Ему надо выговориться, с кем то поговорить. Но с кем? С родителями! Мама и так сильно сомневается в его психическом здоровье. Что будет если она узнает, что он на прямой связи с высшими сферами?
Может с друзьями? У него нет друзей. Товарищи по несчастью с которыми он вместе выживал в школе. Постарались побыстрее забыть школу после её окончания и всё что напоминала им о годах мучений и издевательств.
Может найти утешение в церкви? Пойти и посоветоваться со святыми отцами. Но как можно делиться самым сокровенным с совершенно незнакомыми людьми, Дима даже в туалете нужду справить не может, если рядом кто – то стоит. К тому же Дима не был уверен, что святые отцы, питают тёплые чувства к людям способным видеть будущее. Если то что он читал об истории средневековья правда, то ему вообще не следует связываться с церковными служащими.
Тогда может обратиться к психиатру, человеку с доброй улыбкой деда мороза, который возьмёт Диму под белы руки и проводит в комнату с мягкими стенами и смирительной рубашкой в придачу.
Может следует довериться Свете? Дима подумал, что с ним будет, если он потеряет девушку. Но с другой стороны, его ведь мучала совесть, что она полностью обнажила перед ним свою душу, а он, хранит в тайне от неё, за «пазухой кучу секретов». Вот лишний повод, открыть Свете правду. А там будет, что будет.
Дима потянулся к телефону, может, перед тем как сообщить девушке правду, следует купить ей норковую шубу, жемчужное ожерелье, автомобиль. Есть шанс, что когда он откроется ей, она просто на просто не будет его слушать, поглощённая дорогими подарками.
Размышляя о мучавших его вопросах, он набрал номер Светы, ему ответили долгие гудки. Девушка не брала трубку!
Через два часа, безуспешных попыток дозвониться до Светы, он начал подозревать, что она просто на просто не хочет с ним говорить. Дима начал лихорадочно метаться по комнате, пытаясь сообразить, что же он сделал не так. Неужели Света не смогла забыть красавца Александра и всё таки поддалась соблазну попробовать его торт. При этой мысли Дима почувствовал, как пол уходит у него из под ног.
Надо было немедленно ехать к девушке и выпросить у неё прощенья. Дима не знал в чём он провинился, но в том, что извиниться надо, он даже не сомневался. Если ты встречаешься с такой красивой девушкой как Света, то обязательно в чём не будь да виноват.
В том, что Света встречается с Димой, а не с красавцем – мачо. В том, что Света ездит на работу, на метро, а не на собственном Лексусе. В том что живёт на съёмной квартире, а не в загородной вилле. В том, что она ходит в той же одежде что и все, а не одевается в дизайнерские эксклюзивы от кутюрье с мировыми брендами. В том что если у них со Светой будут дети, они не будут похожи на голливудских звёзд, а будут похожи на него Дмитрия Кускова.
К чувству вины перед Светой, добавилось острое чувство вины, перед ещё не рожденными детьми.
Он попытался успокоиться. Может всё не так плохо! Может Света не бросала его, просто её сбила машина и она лежит в больнице вся в бинтах, с поломанными ручками и ножками и не может взять трубу.
Дима с облегчением выдохнул, слава богу, Света не бросила его. Через секунду, он уже сидел весь красный от стыда, ругая себя последними словами за такие страшные мысли.
Чтобы не мучать себя, пустыми тревогами, он решил съездить к Свете и всё выяснить на месте. Может она просто потеряла телефон или аккумулятор разрядился, а он терзает себя напрасными домыслами.
Дима стал энергично собираться. Принял душ, побрился, одел свежую одежду. И на пороге своей комнаты, вновь нерешительно замер.
А что если Света и вправду бросила его? И чем быстрее он доберётся до неё, тем быстрее узнает о том, что она порвала с ним. А так, пока он не встретиться и не переговорит со Светой, он вроде бы всё ещё её парень.
Дима замер размышляя о том, как ему больше нравиться о себе думать. Как о парне у которого, всё ещё есть девушка или как о полном неудачнике, которого бросили и даже не сочли нужным сообщить об этом.
Подумав немного, Дима решил, что лучше ему никуда не ехать, а остаться дома и терпеливо ждать, когда Света вспомнит о нём.
Мучительное ожидание растянулось на весь день. Он то бросался к телефону, то к дверям, намереваясь ехать искать встречи со Светой. Но в последний момент отдёргивал себя. И набравшись терпения успокаивался минут на десять. После чего начинал изводить себя вновь.
Волнение Димы передалось и маме, всегда бывшей слишком чувствительной к настроению сына. Не раз и не два, он слышал тихий шёпот матери, ругающую жестокосердную Светлану, так мучающую бедного Димочку.
Нервно расхаживая по комнате, Дима давал себе обещание, что если Света не выйдет на связь, то завтра с утра, надо заехать к ней и расставить все точки над i. А пока надо просто ждать.
Ведь не могла Света бросить его просто так, ничего не объяснив! Не сказав последнего прости – прощай, порядочные люди, так не поступают. А в порядочности Светланы Дима ни на миг не сомневался, впрочем как и в её святости и непогрешимости.
Вечером, наблюдая за тем, как мама начинает психовать, наблюдая за страданиями сына. Отец решил вывести жену на свежий воздух, прогуляться, сходить в кино, посетить ресторан. Не важно, лишь бы разрядить обстановку в квартире, не дать ей достигнуть критической массы.
Перед уходом, Валентина Сергеевна, с плохо скрываемым злорадством, ворвалась в комнату сына и радостна известила ему.
– Димочка к тебе посетитель!
– Света?
Парень быстро вскочил с кровати и начал лихорадочно приводить себя в порядок, заправил рубашку, причесал пятернёй растрёпанные волосы.
– Может и Света, – хихикнула мама, – она не представилась, но в сравнение с ней, твоя Светка дурнушка.
Дима замер, лихорадочно соображая, о ком она может говорить.
– Как она выглядит? – спросил он.
– Во! – Валентина Сергеевна, подняла вверх большой палец и подмигнула.
Дверь в комнату сына распахнулась настежь, вошёл отец и с деланной сердитостью произнёс.
– Дима, кто занимался твоим воспитанием, ты ещё долго собираешься заставлять гостью ждать.
На самом деле, Виктор Павлович буквально раздувался от гордости за сына. Он вспомнил, как друзья кичились перед ним своими сыновьями. Хвастаясь успехами детей в спорте, бизнесе и вообще по жизни. «… медали, деньги, навороченные машины, выкусите мой сын встречается… с королевой красоты». Мысленно он уже представлял себе, как представляет друзьям подружку,…нет невесту,… нет жену сына. Он буквально видел как их «бьёт Кондратий» и «давит жаба» от зависти.
В комнату Димы, неслышно, словно лучик света, проскользнула Лена. Кажеться она стала ещё красивее, чем была, горазда красивее. Девушка нерешительно замерла за спинами родителей, робко улыбаясь, не решаясь оторвать взгляда от пола, чем окончательно завоевала их сердца.
– Привет, – едва слышно преодолевая смущение выдохнула девушка.
Дима поздоровался с ней и представил родителям. Которые нехотя оставили комнату Димы, любуясь сыном в компании, самой очаровательной девушки на свете.
– Ты так и не перезвонил! – укоризненно упрекнула парня Лена, когда за родителями захлопнулась входная дверь.
– Извини, – Дима нервно прошёлся по комнате, все больше и больше чувствуя себя не ловко в компании девушки, – чаю?
– Спасибо, не надо. – Лена медленно прошла по комнате, покачивая бёдрами, – Я соскучилась.
Она, без приглашения, присела на край кровати, провела по покрывалу, казалось бы невинным движением руки, но Дима почувствовал как его сердце учащённо забилось, тело бросило в жар.
Он поспешно отвёл глаза в сторону и сосредоточился на разглядывание постера с изображением трёх полуобнажённых певиц из популярной молодёжной группы.
– Я ведь говорил, у меня есть девушка, – Дима тяжело вздохнул, – может кофе?
Лена отрицательно покачала головой, разгладив смятое Димой покрывало, она грациозно легла на кровать, позаботившись, что бы юбка, задралась до середины великолепного бедра.
– Зачем ты пришла? – сдавленно прошептал он, продолжая упорно разглядывать треклятый постер, – я могу сделать экспрессо.
Лена коротко хохотнула и изогнувшись по кошачьи, задрала юбку ещё чуть – чуть выше.
Дима в панике, отвёл взгляд в противоположный от девушки угол, но её «чёртово бедро», было повсюду. Такое близкое, такое полное, такое доступное, буквально сияющая белизной. Оно буквально кричало, требуя внимания, ласковых прикосновений рук и нежных поцелуев. Парень провёл вспотевшей ладонью, по покрытому испаренной лицу.
– Глупые, пустые красотки, считающие, что весь мир должен кружиться возле их мимолётной красоты, глядя на тебя не видят ничего примечательного, – задумчиво проговорила Лена, голосом женщины, даже не подозревающей о том, что её тело, является оружием массового поражения. – Но если бы они могли видеть то, что вижу я, глядя на тебя. У тебя не было бы отбоя от девушек, они осаждали бы твой дом, караулили возле подъезда, орошали твой путь слезами отчаянья, преследуя единственную цель принадлежать тебе. Стоит ли судить меня за то, что мне приоткрылось то, что не ведомо другим и наказывать холодным равнодушием.
– В холодильнике есть яблочный сок, – Он упорно продолжал не смотреть в её сторону.
С каждой секундой не замечать Лену, становилось всё трудней и трудней. Неземной аромат духов девушки, наполнил комнату, наводя на мысли, что именно так должен пахнуть воздух в раю. Этот запах сводил с ума, голова кружилась, сердце гулко ухала в груди, кровь шумела в ушах.
До слуха Димы донеслось лёгкое шуршание материи, едва сдерживая дрожь, он догадался, Лена расстегнула верхнюю пуговку своей блузки.
– Взгляни на меня, – требовательно прошептала она, голосом, манящим в бездну безрассудства, – приласкай хотя бы взглядом. Дай знак, что знаешь, о том, что я не заблудившийся призрак, что я существую и в твоём мире тоже.
– У нас есть мартини, – Дима против воли повернул голову в сторону девушки.
Воспользовавшись его оплошностью, Лена лениво шевельнула бедром, открывая внимание, из последних сил сдерживающего себя парня, великолепный вид тонкой полоски красных трусиков.
Нижнее бельё Лены, потрясало воображение, но были словно клочок разноцветной бумаги, невесть как оказавшийся, на бесценном полотне, какого не будь итальянского мастера эпохи возрождения. Он мешал, раздражал, отвлекал, хотелось подойти и убрать его прочь.
Дима почувствовал, что теряет контроль. Да ещё тихий, подленький голосок, копившейся целый день обиды на Свету, нашёптывал ему самые разнообразные способы мести, жестокосердной девушке.
Он почувствовал, что сдаётся. Ещё немного и та волшебная связь, связавшая воедино на век два влюблённых сердца, будет осквернена и потеряна.
«Ну и пусть», промелькнула в голове мысль, её равнодушие напугало Диму и придало сил.
– Чего ты хочешь от меня, – взмолился он.
Пытаясь из последних сил возвести между собой и терпеливо ждущей на постели Леной, словно щит, образ Светы.
Он представил, любимую девушку. Но образ Светы вышел хилым и бледным, прозрачным словно призрак, к тому же Света была далеко. А Лена так близко, так жива, так реальна и преисполнена животного желания.
– Тебя, – словно эхо вторила ему она.
Едва уловимыми движениями пальцев, она ласкала пуговицы блузки, заставляя материю расступаться, открывая жадному взору Дмитрия, своё преисполненное великолепием тело.
Парень был уверен, что не сдвинулся с места, преисполненный желания хранить верность Свете. Но что – то произошло и полуобнажённое тело Лены, приблизилось к нему в почти плотную.
Что бы прогнать наваждение, он протянул руку и ощутил мягкую, упругость её груди. Хотел отдёрнуть руку прочь и извиниться, но предательские пальцы рук, ещё крепче вцепились вплоть Лены, она тихо ахнула. Дима посмотрел в лиловые глаза, полные восторга и какого то скрытого торжества.
Он покорно склонил голову в поисках её губ, мысленно кляня себя за слабость. В самый последний момент Лена, неожиданно насторожилась, отпрянула прочь, в огромных, бездонных глазах, словно стайка потревоженных рыбок, мелькнула тревога.
Словно забыв о недоумевающем Диме, она принялась блуждать взглядом по комнате, вдыхая воздух, хищно раздутыми ноздрями.
В дверь позвонили!
Но Диме уже было всё равно, даже если бы в квартире вспыхнул пожар, он едва бы его заметил. Настолько сильно в нём было желание обладать Леной.
