Андрей Анатольевич Антоневич
Демпфер III. Отверженные
Глава 1
I
Пожарный извещатель разрывался от натуги, предупреждая собравшихся людей о необходимости срочно покинуть помещение, если они не хотят отправиться вдогонку за Семеном Ивановичем Крысовым, который по нелепой случайности два дня назад отправился в мир иной.
– Спасайтесь! Бегите! Мы все сгорим… если не в геенне огненной, так в этом коттедже трехэтажном каменном, – громко кричал Петр Горюхин, взобравшись на огромный белый кожаный диван, от которого безрезультатно, уже в который раз, пыталась оторваться Дина Яковлевна – первая и самая любимая теща покойного.
Обрюзгшая от сытной жизни женщина, сотрясая двухсоткилограммовым телом, с побагровевшим от натуги лицом, осознав тщетность своих усилий, попыталась ухватиться за пробегавшую в панике мимо нее гувернантку Лизу, но та мастерски увернулась и выбежала из гостиной, в которой и стоял шикарный гроб с усопшим Семеном Ивановичем.
– Люди, помогите! – заорала громче Петра Горюхина и пожарной сирены Дина Яковлевна, беспомощно оглядываясь по сторонам огромной, вмиг опустевшей, комнаты.
Не обнаружив возле себя никого, кроме бившего тревогу Пети, старая больная, измученная диетами, женщина, перекатилась с одного бока на другой и, преодолев тем самым расстояние в два метра, достигла искомой цели…
Петя несколько раз беспомощно дернулся тощим кузнечиком в мощных руках Дины Яковлевны, когда-то несколько десятилетий торговавшей на рынке мясом, и, осознав, что проще было бы выбраться из объятий медведя-шатуна, сдался.
– Тетя Дина, пустите меня, – взмолился Горюхин, – вы мне ногу сломаете.
– Спасай меня! – насупив брови, потребовала та.
– Как же я вас спасу, если вы меня за ногу держите? – спросил Петя, нервно поглядывая на свои дешевенькие наручные часы.
– Не знаю, но с Семеном я кремироваться не собираюсь, – отрезала женщина и еще сильнее вцепилась в худосочные ноги бедолаги.
Петр Горюхин, разгоняя руками быстро заполнявший гостиную дым, лихорадочно перебирал в уме возможные варианты устранения внезапно возникшего на его пути препятствия к осуществлению своей цели, но решения не находил…
Ждать, пока ненужный свидетель задохнется от угарного газа, из-за полыхавшей в подвале огромного дома бани, смысла не было, потому что, скорее всего, он быстрее задохнется сам, а о том, чтобы попытаться ее задушить – не могло быть и речи, потому что шея Дины Яковлевны, ну никак не подходила под размеры его липких ладошек.
Время поджимало…
Вот-вот должны были прибыть спасатели и потушить очаг возгорания, а это означало, что его коварный план рухнет как карточный домик.
Приняв единственное верное решение, Горюхин дотянулся до венского стула из массива красного дерева и, схватив его за ножки, просунул резную спинку между диваном и спиной Дины Яковлевны.
Навалившись всем своим маломерным телом на импровизированный рычаг, Петя крикнул:
– И… раз…
Старая больная, измученная диетами, женщина конвульсивно дернулась и на несколько мгновений слегка привстала на ноги, но… тут же рухнула обратно в нежные объятия своего любимого дивана.
– И… два, – задорно продолжил отсчет Горюхин, поднажав весом на стул, но красное дерево, оказавшееся искусно замаскированным спрессованным шпоном, хрустнуло и разломалось на куски.
– Вот, гады! – процедила сквозь зубы Дина Яковлевна, оценив качество подделки.
Смирившись с постигшей его неудачей, Петя с беспокойством опять посмотрел на часы, уже переживая за то, почему так долго нет спасателей, потому что от дыма начинала кружиться голова, как вдруг его взгляд упал на несколько встроенных в подлокотник дивана кнопок.
Виденная им когда-то по телевизору реклама умного изделия, а также врожденная смекалка, помогли Горюхину в считанные секунды найти нужную кнопку. Хитро сделанный диван, принялся медленно сам в себя складываться, приподнимая под углом спинку и сиденье одновременно, придавая тем самым телу Дины Яковлевны вертикальное положение.
– О… точно! – вспомнила, измученная диетами, женщина о том, что этот диван покупался специально для нее и, отпустив посиневшую ногу Пети, нажала кнопку ускорения.
Белый красавец натужно загудел скрытыми внутри моторчиками и вытолкнул из себя своего основного пользователя.
– Ох, – облегченно выдохнула женщина…
– Хр…м, – грустно вздохнул диван…
– Тьфу, – сплюнул на пол в сердцах Горюхин и поднырнул под руку Дины Яковлевны.
– Какой же ты, Петенька, хороший, – радостно басила та, ведомая им к лестнице со второго этажа, сквозь плотную завесу сизого дыма.
– Есть, кто живой? – крикнул с первого этажа командир, наконец-то прибывшего, пожарного расчета.
– Ловите! – крикнул вниз Горюхин и слегка подтолкнул Дину Яковлевну к пути эвакуации.
Перемахнув по инерции через первую ступеньку, старая больная, измученная диетами, женщина оступилась и смертельно-опасным снарядом кубарем покатилась вниз…
Судя, по донесшемуся снизу стону спасателя и поднявшимся на улице крикам, Дина Яковлевна эвакуировалась удачно.
Теперь ничто не мешало Петру Горюхину довести свой дьявольский и хитроумный план до логического завершения и… насладиться местью.
Месть в его жизни была той единственной отдушиной, позволявшей ему себя чувствовать вершителем судеб…
II
Не вышедший силой и умом Петр Горюхин, был с детства обижен и богом, и людьми. В свои сорок два года он представлял собой невысокого плюгавого человечка с постным лицом и простодушными детскими глазами, из-за которых его иначе как Петенькой никто не называл.
При первой встрече с ним у людей складывалось мнение, что перед ними наивный и безобидный человек, вобравший в себя все черты обычного ничтожества. Незаметный серый человечек, старательно прикрывавший несколькими длинными волосинками на макушке своей головы плешь, всегда был рядом, но никто и никогда его не замечал.
Но, если бы кто-то из тех, кто презрительно смотрел на него свысока, видели бы Горюхина после того, как тот воплощал свои коварные планы в реальность, они бы были очень удивлены происходившим с ним метаморфозам…
Стоя обнаженным у себя в квартире перед зеркалом, из гадкого, забитого жизнью и людьми никчемного человечка, он превращался в полубога… Серого кардинала жизни человеческой… И пускай объект его мести не знал, что случившаяся с ним неприятность не просто стечение обстоятельств, а хорошо продуманная и стратегически выверенная акция Петра Горюхина, и пускай это акция была всего лишь мелкой пакостью – это никак не омрачало его радость и торжество амбиций.
Первый свой акт отмщения он совершил еще в первом классе, когда его одноклассник Мишка Потапов на переменке дал лизнуть привлекательный по цвету, но ужасно противный на вкус леденец всем, кроме него.
Ночью Петенька плохо спал, ворочался с бок на бок, горестно вздыхал и, даже, немного всплакнул…
На следующий день после уроков, Горюхин позвал Мишку на школьный двор, пообещав ему, что расскажет очень серьезную тайну. Там, в условиях глубокой конспирации, Петька ему сообщил, что если раскачаться на качелях очень высоко и при этом три раза хлопнуть в ладоши, то произойдет чудо и в его карманах брюк сами по себе появятся деньги.
Мишка Потапов был выходцем из потомственной семьи спекулянтов-фарцовщиков-коммерсантов, поэтому предпринимательская жилка возобладала над рациональным мышлением и он, после того как Петька предъявил ему в качестве доказательства железный рубль, смело разогнал качели до предельно возможной высоты…
Хлопнуть в ладоши Мишка успел только один раз, а затем, моментально преодолев расстояние в двадцать метров, сам хлопнулся головой об бетонный забор.
Горюхин торжествовал два дня, пока Потапов не пришел в себя и не сообщил своим близким подробности своего эксперимента.
Отведав на вкус кулаки старшего брата Мишки, Горюхин пришел к выводу, что целесообразней мстить исподтишка и с тех пор начал свой путь невидимого мстителя.
Слюна в компоте школьной столовой, измазанные мелом брюки, украденные из кармана деньги на обед, провонявшие мочой ранцы одноклассников, размазанная жвачка на стуле и другие мелкие пакости, широко применяемые Петенькой в школьные годы в отношении своих обидчиков, помогали ему чувствовать себя уверенно и комфортно.
Последней школьной жертвой его мщения стала одноклассница Юленька – самая симпатичная девушка в их 11 «А».
Предпочитая общаться с ребятами постарше, она презрительно ответила на робкое предложение Петеньки стать его девушкой и через несколько дней познала его месть.
Во время урока физкультуры, Горюхин пробрался в женскую раздевалку и, разбив единственную светившую лампочку, вымазал ее белоснежные легенсы кетчупом в районе промежности…
Когда бедная девочка вышла из темной раздевалки в коридор школы – смеялись все… особенно физрук.
Правда, его план в этот раз дал небольшую осечку…
Он совсем забыл про небольшое отверстие в стене девчачьей раздевалки, которая по замыслу какого-то не очень «далекого» инженера граничила с мужским туалетом. Это неприметное «окно во взрослую жизнь», возникшее по причине демонтажа разломанного писсуара, через которое мальчишки с удовольствием подсматривали за процессом переодевания своих одноклассниц, внесло огромный вклад в половое воспитание старшеклассников школы.
В этот раз, там, прогуливая физику, курили Витька и Митька из параллельного класса, которые, услышав за стеной непонятный шум, поспешили прильнуть к отверстию, чтобы попытаться рассмотреть женские прелести и, в результате, увидели Петькины гадости.
Теперь его избил парень Юленьки…
Оклемавшись только к выпускному, Горюхин сделал для себя еще раз определенные выводы, но жизненную позицию не изменил.
Вся его жизнь превратилась в серый, вяло текущий поток рутины, прорежаемый, лишь иногда, лучами собственного превосходства.
Но в этот раз… месть была особенно сладка…
III
Семен Иванович Крысов, с которым его свела судьба еще в инженерно-техническом институте, был должен ему деньги…
На первом курсе Семка неудачно дефлорировал Катюху, что послужило поводом для его скоропостижной свадьбы, оплаченной из кармана будущей любимой тещи – Дины Яковлевны. Именно она и ввела его в мир продовольственного рынка их небольшого городка, жившего по законам стремительно развивающейся рыночной экономики.
На втором курсе Петя Горюхин, благодаря смерти своей бабушки, после того, как продал ее квартиру в центре города – стал немного богатым. Прознав об этом, Семен, который лишь иногда с ним здоровался за руку, вдруг сделался его закадычным другом и через две недели братания предложил ему открыть совместный бизнес, на что Петька, не раздумывая, согласился. За его деньги они прикупили слегка обгоревший металлический ларек, повесили вывеску «Вкуснотища», бросили учебу и принялись торговать дефицитной, в то время, колбасой.
Семка, по протекции своей тещи, наладив тесные контакты с загнивающими совхозами и городской службой отлова бродячих животных, занимался поставкой фирменной «Немецкой» колбасы, а Горюхин днями напролет сидел в промерзшем ларьке и отпускал продукцию.
Деньги потекли рекой…
Когда они уже планировали открыть еще несколько мясных ларьков, Семка вместе с двумя мешками денег и старым, купленным за первую прибыль, «Газ-53», неожиданно исчез.
На вопросы о его местонахождении Дина Яковлевна и Катька, воспитывавшая их совместного с Семеном сына Даника, лишь пожимали плечами.
Через несколько дней в ларек Горюхина, когда он опечаленный распродавал остатки протухшей колбасы, зашли несколько агрессивно настроенных кавказцев и выбили ему несколько зубов, пояснив, что теперь ларек это их собственность.
Конечно, через два месяца кавказцы по нелепой случайности сгорели в сауне вместе с проститутками, но этот акт мщения не принес Петеньке душевного равновесия…
С тех пор его жизнь покатилась под откос.
Его бизнес-проект, заключавшийся в торговле на рынке беляшами домашнего производства бывшей поварихи их школы Зинаиды Прокофьевны, по совместительству оказавшейся его первой и единственной в жизни женщиной, быстро провалился после того, как сальмонеллез выкосил почти всех его основных клиентов.
Восстановившись здоровьем после встречи с рассерженными бывшими клиентами, Горюхин устроился курьером в небольшую строительную компанию и с тех пор жил лишь мечтами о мести.
Через пять лет внезапно объявился Семка и быстро стал «большим человеком». Теперь его не иначе как Семеном Ивановичем не именовали.
Открыв сеть продовольственных магазинов, он быстро вытеснил конкурентов и превратился в самого богатого и влиятельного человека в их городе.
Тогда Петька Горюхин решил потребовать со своего бывшего компаньона свои деньги обратно вместе с набежавшими за эти годы процентами.
Развалившись в широком кресле своего огромного кабинета, Семен Иванович внимательно выслушал Петьку, горестно покачал головой и изрек:
– Пошел вон!
Лысоголовые амбалы из его охраны, бесцеремонно схватили Горюхина за руки и за ноги, а затем бросили в мусорный контейнер, усилив тем самым его чувство мщения до такой степени, что у него в мечтах о мести начинала болеть голова…
В скором времени, бросив свою первую жену, но, не бросив первую тещу, на которую было записано почти все его имущество, мешавшее ему баллотироваться в депутаты, Семен Иванович прикупил почти всю городскую недвижимость и свою вторую жену, которая была его моложе на пятнадцать лет. За ней были третья и четвертая жена, но надолго они в его доме, благодаря Дине Яковлевне, старательно оберегавшей честь и достоинство своего любимого бывшего зятя, не задерживались.
И вот, Семен Иванович в очередной раз встретил девятнадцатилетнюю любовь всей своей жизни, которая до этого была девушкой его первого сына Даника, и поспешил на ней жениться.
Пятая жена оказалась падкая не только до денег, но и до здорового образа жизни…
Она с энтузиазмом взялась за здоровье своего мужа и всячески пыталась привить ему любовь к спорту.
Овощная диета, бассейн, баня и ежедневные занятия в тренажерном зале в течение двух месяцев не принесли никакого видимого результата, и именно поэтому в доме появилась отдельная комната с гамаками для занятия аэройогой.
Семен Иванович, несмотря на то, что здоровый образ жизни не уважал, в этот раз очень обрадовался и с удовольствием посещал эту комнату, радостно лицезрея свисающие и подрыгивающие аппетитные формы подруг своей жены, которых она приглашала на бесплатные занятия в гамаках.
Рассматривая молодых девушек, резвившихся в подвесных тряпках, он чувствовал себя намного моложе и, даже, немного возбуждался.
Но…
В этот раз Семен Иванович решил показать, что он тоже не промах и полез без поддержки своего любимого телохранителя Алика, периодически выполнявшего, начиная еще с его первой жены, за него супружеский долг, на верхние гамаки, где, не удержав равновесия, запутался в веревках и, смешно дрыгая ногами, полетел вниз головой…
Девушки перестали весело смеяться трюку Семена Ивановича только тогда, когда тот, свисая вниз головой в метре от пола, окончательно посинел и громко выпустил содержимое своего желудочно-кишечного тракта наружу.
Узнав о безвременной кончине Семена Ивановича, Горюхин не спал целую ночь и радостно танцевал голым перед зеркалом. Коварный план отмщения полностью сформировался у него уже под утро…
Отпросившись с работы, и, прикупив на последние деньги большой венок с надписью «Дорогому другу Семену от друга Петра», Горюхин прибыл к дому Крысова.
Когда Петька поднялся по ступенькам, угрюмые охранники, осмотрев облезлого сочувствующего в старом драповом пальто с дешевеньким венком в руках, предупреждающе покивали головами, спровоцировав у него легкий приступ паники, но в это время его заметила первая жена Семена – Екатерина Григорьевна, которая презрительно скривилась, но, все-таки, подала им одобрительный жест рукой.
Проникнув в дом, Горюхин бочком направился по известному ему маршруту прямиком в сауну…
План трехэтажного дворца ему еще несколько месяцев назад любезно нарисовал за бутылку водки бывший садовник Крысова, который, почему-то, на следующий день умер в результате отравления суррогатами алкоголя…
Достигнув искомого помещения, Петенька извлек из венка пластиковую бутылку с бензином и щедро полил дорогое дерево в парной, не забыв про кожаные диваны в комнате релаксации.
Весело полыхнув, огонь моментально поднялся до потолка и азартно загудел, поглощая все новое и новое пространство.
IV
И вот теперь, когда он выкурил ненужных свидетелей, Горюхин залез ногами на массивный гроб Семена Ивановича Крысова, открыл нижнюю створку крышки и спустил штаны…
– Вот тебе… Друг любезный… На прощание от меня… Что бы тебя надолго запомнили… – кряхтел Петенька, выдавливая из себя, накопленную в организме за двое суток, кучу фекалий в ногах у трупа.
Закончив дело, Горюхин старательно прикрыл «свою месть» дорогой тканью и опустил нижнюю створку крышки гроба на место. Затем спустился по второй лестнице на первый этаж дома, где спрятавшись в сизом дыму от глаз, тушивших пожар спасателей, через кухню выскочил на улицу и присоединился к толпе сочувствующих.
Через полчаса, когда очаг возгорания был полностью локализован, а командира пожарного расчета увезла скорая помощь, так как уже в самом дорогом ресторане города остывал поминальный ужин, гроб с Семеном Ивановичем вынесли из дома и под звуки траурной музыки на фоне медленно кружащихся хлопьев снега, не прощаясь, быстро закинули в катафалк.
Ни в одну из многочисленных машин траурной процессии Петеньку никто не пустил. Однако он не стушевался и в предвкушении апофеоза своего плана отправился в городской крематорий на маршрутке.
В большой прощальной зале крематория из-за огромного скопления людей нечем было дышать. Тем более стало труднее это делать, когда открыли гроб с покойником…
Зловонный запах, от которого резало даже глаза, заполонил пространство всего помещения…
Прощавшиеся опускали слезящиеся глаза в пол, тихонько вздыхали, переминаясь с ноги на ногу, но правила приличия никто не отменял и все оставались на месте. Батюшка, жалобно кривя лоснящееся лицо, срочно зажег кадило и, пока быстрой скороговоркой читал прощальную молитву, держал его возле своего носа.
Мэр города пытался засунуть свой нос себе подмышку, грозя при этом указательным пальцем директору крематория, который украл выделенные на установку кондиционеров из бюджета города деньги, а остальные сочувствующие, не стесняясь, мастерили импровизированные респираторы. Кто-то, более или менее интеллигентный, извлек носовые платки, кто-то дышал в свою шубу, вечно пьяный председатель суда, похабно улыбаясь, требовал у своего секретаря снять трусики и отдать их ему, а прокурор города уткнул нос в декольте своей дородной жены, но уже через мгновение, извлек его оттуда, предпочтя запахам ее тела, вдыхать витавшие в воздухе миазмы.
Дочитать до конца молитву батюшка не смог, потому что у него от кадила загорелась борода…
Теперь помещение заполнили запах паленых волос и дорогих ароматных масел.
– Караул, спасите люди добрые! – кричал батюшка, метаясь по прощальной комнате, пока его пытались накрыть своими одеяниями церковные служки.
Наконец, через несколько минут, когда батюшку спасли, а председатель суда перестал хохотать, сотрудники ритуальной службы, отменив запланированную речь мэра и некоторых бывших бизнес партнеров Семена Ивановича, предложили проститься с усопшим близким родственникам и другим желающим.
После того, как первую жену Крысова, склонившуюся над усопшим, от нестерпимой вони вырвало прямо на мертвое тело, желающих подойти ближе к гробу и проститься больше не нашлось. Тогда начальник местной полиции, чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, попросил почтить память Семена Ивановича минутой молчания.
В повисшей десятисекундной тишине, было слышно только, как сдавленно рыдал в углу прощальной комнаты маленький, невзрачный, ободранного вида человечек.
– Кто это?
– Почему уборщик плачет?
– У него истерика…
– Психбольной какой-то… – перешептывались между собой собравшиеся.
– Они дружили с детства, – тихо поясняла всем, зажимая нос рукой, слегка помятая Дина Яковлевна.
И никому из них было невдомек, что Горюхин не плакал…
Он смеялся…
Смеялся до слез в глазах и щемящей головной боли…
Старательно прикрывая лицо руками, он наслаждался местью…
Как унесли гроб и в ходе дележа наследства начали драться между собой бывшие жены покойного и его дети, отчего-то, за исключением Даника, все похожие на его любимого телохранителя Алика, Петр уже не видел. Прекрасно понимая, что его в ресторан на поминальный ужин никто не пустит, он устремился домой.
Поздно вечером, стоя в ярко освещенной комнате перед огромным ростовым зеркалом нагишом, Горюхин рассматривал свое худое, но жилистое тело и самодовольно корчил сам себе гримасы.
– Ай, да я… Ай, да я и молодец, – сам собой восторгался Петр, когда у него за спиной воздух заходил волнами и раскрылся в синем зигзаге.
Пока Горюхин пытался понять, что это такое, оттуда появилось высокое волосатое существо с его лицом и направило на него черный цилиндрик.
Когда Петр парализовано застыл, существо схватило его поперек тела и, сунув себе в подмышку, шагнуло в сияющий зигзаг…
Так Горюхин попал на Эриум и стал демпфером, чтобы потом стать… Ревизором.
